Врезался в память рассказ...

         Врезался в память рассказ одной бабушки,
Как отсидела, хоть дома – мал меньше…
         Холод нещадный, из листьев – оладушки,
Дети от голода бродят, как тени.
         …
         Всё для колхоза забрали – не жалко,
Только, хотя бы на хлебушек было…
         Пусть, у неё-то большая закалка,
Детки – голодные, холодно, сыро.

         Ведь берегла урожай – на год хватит,
Кто бы мог знать, что такое случится…
         Стук просто в двери, приказ был невнятен,
Только подумай, чтоб не согласится…

         Заперты сени, коморка  пустая,
Дети уснули, а сердце-то плачет…
         Нет, не дожить, месяц так голодая:
Знать, выйти в поле – собрать на калачик.

         Вот и стерня, все покосы убрали,
«Голод не тётка…», а дети – живые…
         Долго бродила, где не испахали,
Зёрен набрала с ладошку… Впервые.

         Их перетёрла так тщательно, мелко,
Бросив  листвы да прогнившей картошки:
         Драники-блинчики всем на тарелку…
Утром подъели и счастья немножко!

         Радость недолгой, увы, оказалось –
Кто-то донёс, а, быть может и видел…
         Разве хотела!? Сама ведь боялась!
Кто у кого лишь забрал да обидел!

         Сроду чужого по жизни не крала,
Но отобрать, кто сильнее, посмели.
         А  ведь и так всё в колхоз отдавала…
Да, посчитали, что право имели…

         Так, ни про что ни за что, осудили –
Благо, родня, хоть далёкая, всё же:
         Деток забрали, хоть бедно и жили…
Вышла. Морщины – не стала моложе.

         Сколько же смеха и слёз было, боли!
Низкий поклон за всю помощь, пусть поздно…
         Живы остались малютки, все трое…
Дальше – все вместе, хоть было несносно.

         Нет здесь обид – пустота, сила, мудрость.
И «покаяния» нет – принудили,
         Судьбы – жестокость разрушила, скупость,
А ведь до этого в совести жили.

         Много прошло лет, а врезалось в память...
Кто-то «вершил» – выживали другие.
         Много моментов даётся так ранить –
Все испытания столь непростые…

                © Павлина Вальковская

* В сборник «Память»


«07.04.1932 года в СССР принято Постановление ЦИК и Совета Народных Комиссаров СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации…»… вошло в историю как «Закон о трёх колосках» или «Указ 7-8»».
«…Стоило колхознику или члену кооператива поднять хоть три колосочка, упавших на землю при погрузке в транспорт после уборки урожая, – даже это могло быть расценено как хищение колхозного имущества».
«Закон действительно вышел чрезвычайно жёстким, а исполнители на местах были слишком рьяными...27.03.1933 года Президиум ЦИК  СССР потребовал прекратить привлекать к суду тех, кто виновен в мелких и единичных кражах или украл из-за нужды или при наличии других смягчающих обстоятельств. Но это требование вновь не выполнялось исполнителями на местах. Тогда обеспокоенный генпрокурор СССР Вышинский в декабре 1935 года обратился во все высшие органы власти (ЦК, СНК, ЦИК), требуя пересмотреть дела всех осуждённых по закону от 7 августа. После рассмотрения данного требования… в результате из 115 тысяч дел в 91 тысяче случаев наказание было признано неправомерным, освобождено почти 40 тысяч человек, продолжавших на тот момент отбывать заключение»./Источник информации: портал История РФ