Сон в четырёх частях

1.

Затих унылый постоялый двор.
Оставили в покое слуг, рабынь.
И, словно во дворец багдадский вор,
Проник в лачугу призрак из пустынь.

Сгустился воздух. Мрак прикрыл луну.
Из ничего соткался силуэт.
Текучий свет оплёл её одну.
И зашептал, как может лишь поэт.

Сулил в веках волшебную любовь —
Под солнцем слаще не сыскать вина.
Бессильны перед ней проклятья вдов.
И никому не ведома она...

2.

Не дав заворожить смущённый слух,
Так отвечала та, кого объял
Неосторожный покорённый дух
Средь жемчугов, ковров и одеял:

«Ты б не сошёл ко мне в мирскую грязь,
Возвышенный жених далёких звёзд,
Когда б тебя не вызвал Чёрный Князь.
И твой девиз, черкес, совсем не прост.

Что ж, укради меня и уничтожь.
Изведай мир, сияющий во мне.
Я выхвачу мой тайный острый нож
И нас обоих научу вине».

3.

Но отказался деву брать герой.
Застыл меж древних каменных фигур.
Его душа, косматый звёздный рой,
На небе вышила послание Будур:

«Живи принцесса, помня этот миг.
Оставь навек привычный всем гарем,
Основанный богами и людьми,
Оправданный томами теорем.

Останься одинока и чиста.
И посвяти мне песню и платок,
Который поднесёшь к своим устам,
Когда от жажды сделаешь глоток...».

4.

Заверещал герольд ли, муэдзин.
И сон разбит — осколков не собрать.
Уходит, как вода сквозь дно корзин,
Как в небеса невидимая рать.

Продолжит путь ленивый караван.
Никто не впишет странный эпизод
В рулоны Торы, Библию, Коран.
Здесь разместят химический завод.

Потом сожгут, когда придёт война.
Запышет жаром фирменный бензин.
Будур одна, как прежде, у окна.
И верещит герольд ли, муэдзин...