Сон

Мне сегодня ночью казалось, что я умираю.
Кто-то выдохнул в ухо тихонько: «Ну всё, малАя!»
Темнота заполнила лёгкие,
и стали они тяжёлыми.
Было как-то неловко,
но очень хотелось крыжовника.

Я лежала и думала, сама себя обнимая:
«Ну какой тебе нахрен, Юля, крыжовник в мае?»

Страшно не было.
Всё равно никуда не денешься.
У окна стоял мой двадцатилетний дедушка.
В чёрном небе висела Луна, как медная денежка.

И никто не играл на органе, не пел на латыни.
Просто я поняла: там становятся все молодыми.

Я лежала и слушала, как пахнет трава сырая.
Как ты дышишь во сне.
Как соседи встречают вторник.

Во дворе мяукнула кошка. Именно в тот миг
мне, конечно, стало обидно, что я умираю.

Ведь останется всё: и трава, и земля, и Москва,
и веснушки на светлых плечах твоих обнажённых,
и Арбат, и Лубянка,
и прочие наши места,
а к концу июля пойдёт, наконец, крыжовник.

Ведь останутся даже все тексты мои, my star,
до последней буковки, точки, дурацкой скобки.

Лишь одной меня не будет совсем нисколько.

Я вдыхала. Звенящая жизнь обжигала гланды.
Жизни этой не было никакого предела.
Захотелось мне крикнуть: «Деда! Кто у вас главный?
Передай ему, у меня ещё важное дело!»

Но совсем никого не было у окна.
Соловьиный рассвет зарождался на спинке стула.
Я смотрела, как дом заполняет голубизна.

А потом уснула.