Би-жутерия свободы 141

      
  Нью-Йорк сентябрь 2006 – апрель 2014
  (Марко-бесие плутовского абсурда 1900 стр.)

 Часть 141
 
– Эта инициатива с серной ванной стоящая. Если ты, Ника,  преуспеешь в допросе в направлении предначертанном журналом «Наше призвание», то придётся мне уступить тебе место, – задумчиво потёр лоб капитан и, взяв с полки «Личное дело младшего лейтенанта Понарошку», прижимисто раскрыл папку.
– Не ройся в бумагах, капитан, а то у допрашиваемого может создаться ложное впечатление, что мы потеряли присутствие духа.
– Дурак ты припорошенный, Никанор, я ж хорошее о тебе излагаю, специально для пысателя. Пусть послушает, какими инквизиторскими достоинствами обладает мой соратник. Ещё семилетним мальчиком он проявляет склонность к фискальному искусству, «закладывая» страницу в букваре со словом переиначить. Со школьной скамьи Ника познаёт, что отправление правосудия – акт дефекации общества, принимаемый за разрядку международной напряжённости, и готовится стать ассенизатором, как и его дедушка заслуженный чекист. Дед Лобызай Понарошку – заведующий дальневосточным отделом всеми недозволенными методами расширял кругозор эскимосам, нелегально перешедшим Берингов пролив к чукчам с белоснежным стягом с символическим изображением контрабандной сдачи пушнины в обмен на акриловые шмотки. В классе «Заправские парни» навыпуск он бьёт тревогу, и та стукачкой выдаёт остальных с понурой головой.
0) 1996 год. Проходит обучение «Где вы теперь, кто вам ломает пальцы?» Пятёрки его табельное оружие с демонстрантами, выкрикивавшими непристойные словесные портреты руководителей.
00) 1997 год. Научно доказывает, что неконтролируемое пьянство и контрольные выстрелы начались с контрольных в шкоде # 254 Дзержинского района и контрольных весов в магазинах.
001) 1998 год. В ходе политической чехарды неудач изобретает трансформатор со следственными изоляторами.
0001)  1999 год. Когда раны зарубцовываются, Комитетом Безопасности берётся на вооружение снотворное «Дежурный по апрелю» в  интерпретации Никанора, становящийся патрульным.
1)  2000 год. На его счету числятся четыре успешных задержания... мочи, этим он доказывает начальствующим супинаторам власти, что нельзя называть дрязги и сплетни делом убыточным или малоприбыльным, так как они выдают желаемые результаты.
2)  2001 год. Кое-как справляясь с тяжёловесными поручениями в одолженной у товарища весовой категории, он совершил открытие – лёгкий шпионаж реставрирует женское здоровье. Тогда же Никанор посещает японский ресторан «Склока» и заводит разговор с бамбуковым приспешником Пройдоху Кусамо, вообразившим себя официантом, освобождавшим столики от рабства»:
– Что у вас подрисовано на десерт?
– Атрибутика времени – междоусобицы, конфликты, взрывы...
– А основные блюда кассы взаимопомощи сервируете?
– Сегодня подаём музыкальные фрагменты: язык, голосовые модуляции связок и шашлык из мышечных волокон Ив Анусова.
– Кстати, вы не против кровопролития во время застолья?
– Вовсе нет, но зачем же на свежую скатерть?! Я сам  соприкасался с рукодельницей-смертью, вяжущей петли для виселиц.
Не зря дерзкий ответ показался младшему лейтенанту чересчур вольтерянским, и он, соблюдая субординацию, пообещал официанту, что тот будет вариться в одном котле с волжским раком. Через день ресторан прикрыли. Так появились янкообразные Макдональдсы и испанские кредитореадоры.
3)  2002 год. У него появилась изнывающая от скуки  женщина – Бетти Дриблинг. Глядя на Никанора, она довольно облизывалась. Он был явно в её вкусе. В личных половых достижениях с ней в сплочённом расстрелами коллективе он удосужился получить почётное звание половика. Тогда его захлестнула волна непредсказуемых эмоций, и он чуть не утонул в бесчувствии при переходе улицы в свете правительственных постановлений и фар, разрывавших кромешную тьму в мельчайшие туманные клочья.
4)  2003 год. Ему, изобретшему связочный аппарат «Всегда в мести» первому из подсадных уток к опасному заключённому Ксерафонту Цитаделли-Мракобесия удалось выспаться на матраце, набитом оскоминой, избежав краткосрочного брака.
5)  2004 год. Отсылает на дактилоскопию виноград «Дамские пальчики», выламывая их и лишний два убеждаясь, что весть-несущие журналисты – поставщики и экспедиторы дезинформационной тарахтелки, коих следует упекать подальше.
6)  2005 год. «Вербует» по весне, не оставляя следов. Вносит предложение, чтобы Перечень Достижений и Услуг под кличкой Осмысленное Выражение Яйца женился не раздумывая в индейской резервации на старой перечнице Вирджинии Тупак.
7) 2006 год. Применяет личное оружие с убойной силой дамского пистолета, выбивая признания (десять из десяти), не прекращая покраску ресничек инфузорий туфелек без микроскопа.
8) В 2007 году в 12 ч. 30 м. пополудни в стенах нашего  заведения ловит от майора Феофана Ухабы запретный воздушный поцелуй в кабинете только с одной целью – передавать его из уст в уста и в надратом состоянии продираться сквозь ольшаник позади учреждения, как донор в поисках реципиента.
9) В 2008-м раскрывает поистине тайный заговор гадалки: «Если в слоне заложена рабочая косточка, то почему бы её ни выломать? Не из-за неё ли свою жизнь кладут охотники за бивнями?» и цель дослужиться до бюрократического бонзы.
– С меня ваших «фрагментов из опера» предостаточно, – поспешил заметить охваченный параноидальным пожаром не на шутку перепуганный Садюга, – всё равно меня в ванную не заманишь.
В этом месте Амброзий солгал, его всегда тянуло домой в ванную комнату со встроенным в джакузи магнитофоном, на который он начитывал всё что ему в голову взбредёт.
– Я с детства к баньке с веничком привык, – спохватился Амброзий, – если надо, позвольте для начала раствориться в дубасящей по перепонкам рэпчатой музыке, это похуже вашего купания будет. А пока я разденусь, жарко мне. Кто-то идёт за идеи на костёр, я же предпочитаю греться возле него.
– Вот видишь, младший лейтенант, он из себя не то Боба Марлея с Ямайки и с косичками из группы «Азохэм Вэйлерс» (загарпуненные китобои) строит, не то за узника совести с Ямала пытается выдать. Есть у нас для особо интересующихся заброшенная одиночная парная. Если придётся, помассируем веничком в частном порядке. И предупреждаю, застегнись и не лезь ко мне, как к бабе, со своим контрольно-измерительным прибором и рационализаторскими предложениями. Ты, смотрю, взаправдашний садомазахист с гниловатым юморком, честно заслуживший конфетку с куриными потрохами, – с этими словами капитан Трофим положил перед допрашиваемым коробку «Ассортимента».
– Конфет не ем из-за диабета, а за предложение попариться большое вам спасибо. Надеюсь, местный пар костей не ломит.
– Для этого (добра навалом) существуем мы, так что не спеши благодарить, а конфетку, не упрямься, попробуй.
– Что вы, товарищ старший капитан, сладкое для меня табу, шутить не в моих правилах и к тому же я не Герман Геринг, чтобы надкусывать ампулу с цианистым калием перед повешением. Однажды случился со мной в поезде внеплановый курьёз. В тот вечер мои чувства перегорели как лампочка в зашарпанном коридоре власти со свиной отбивной под ногами. Разговаривали мы весь вечер с одним командировочным учёным о полупроводниках. А ночью, только он вышел покурить, в купе зашла сверхпроводница со стаканом горячего чая. Так, я провёл остаток ночи, как на стёганном розгами одеяле. Спина до сих пор знать о себе даёт.
– Кто-кто? – оживился лейтенант, – блудница-проводница?
– Нет, спина, – поморщился Садюга. Вместо неба в его глазах запечатлелись астральные погоны, отдававшие свирепым блеском.
– Байки твои серы, Амброзий, также как снопы твоих книг.
– Осуждая всё серое, капитан, не следует упускать из виду, что серое вещество, включая ваше, всё ещё правит миром.
– Спасибо за сомнительный комплимент, писатель, но в гвардейцах я не числился. Да ты не боись, про ванну с серной кислотой это я так..., к слову пришлось, а к музону, придёт время, приобщим рокметаллическим звуком с присыпками группы «ДДТ» – попытаем, значит. Вообще-то у меня разрешение на применение огнестрельного оружия имеется, на случай, если холодное не помогает в выуживании данных в процессе дознания. Бывает, что и на моего товарища по оружию Никанора зевота без предупреждения нападает, тогда само собой напрашивается сшитокрытое белыми нитками дело: «О досрочном, непроизвольном выстреле». Но иногда обходимся без холодных закусок и огнестрельного, что приводит к дислокации суставов преступления. В протоколах инцидент проходит как: «Преждевременная кончина осрамившегося при попытке к бегству за угол в магазин за водкой», так что не лишай, гладиатор ты наш, удовольствия от зрелища. Лейтенант, к примеру, оргазмирует от него, ему и баба не нужна. Ну, признавайся, сука, что ты там языком молол в доме у Юби Леева? – процедил сквозь нафторенные зубы капитан и зычно зачитал цитату, – «При отсутствии правды в заявлениях руководителей, не ищите опровержений в кастрюлях подданных и подвохов на дне океана». А догадываешься ли ты, харя, что правда человека в разобранном виде представляет собой интерес только для хирургов по пересадке органов, где вместо анестетиков применяются транквилизаторы времени.
– Капитан, в вас есть что-то от заправского портного, но не шейте мне дело, как бы перешивать не пришлось. Я не против пожариться в Аду на сковороде, если она тефлоновая – изрёк Амброзий. – Это пасквилянт-зубник Викентий Шварк написал, точнее бардопоэт але’бардист Непонашему, защитивший кандидатскую по накатанному идиотизму: «Что испытывает бельчонок из Орехово-Зуева, изгнанный из дупла  зуба мудрости, не заключённого в коронку?» Говорит этот мерзкий тип одно, а делает другим, утягивая мысли с прилавка самосознания у невинного  третьего.
– Он у нас получит по полной программе, – промычал капитан, – но не мешает и нам познакомиться с его крамольными трудами поближе, может чего полезного поднаберёмся, из крема для вранья, были бы только лезвия. Хотя в доверительной беседе человек  бывает хуже эпидемии, если распространяется не в меру.
– Она, цитата эта, в архиве Библиотеки имени Левина имеется, в стоматологическом отделе, я это точно знаю, – не слушая капитана, обрадовался Садюга, что он может хоть чем-то быть полезным товарищам по допросу, и тем реабилитировать себя, отвратив их прилипчивое внимание от собственной персоны.
– А ты ничего не пишешь? – в унисон спросили озадаченные совратники по добыванию правды-матки новейшими методами, включая верхоглядство в поспешные высокококосные молодые годы, к развесистым пальмам никакого отношения не имеющие.
– Пишу, но в отличие от жалких графоманов,  подыскиваюших и радующихся, как придурки, выдуманным словам-найдёнышам, а не деньгам на улице, я отношусь к инженерам нечеловеческих душ.
– Чтобы стать инженером ЧД, которому память не изменяет, не в пример жене, тебе не хватает винтиков и деталей, – резюмировал капитан, обращаясь вникуда. Дожили мы с тобой, Никанор, что каждая жопа – это попкин дом и требует к себе мягкого, папоротникового отношения бумаги «Charmin». Ну какой же ты инженер ЧД?! Уверен, что в уборной, тебя преследуют какашкины неудачи и дальше испытателя нашего терпения ты не пошёл. Имей в виду, что младший лейтенант унаследовал онучи от папы и отвратительную привычку допрашивать любовников с пристрастием от мамы, перед тем как  опрыскивать их лица смехом, а тела пестицидами вне кондиции.
 – Вы ошибаетесь! Могу зачитать строчки из моего последнего цикла стихов «В мире обесцененных товаров...»
      – Валяй, я не зря подозревал, что ты наверняка слишком копаешься в себе, но раскусить самого себя – это невероятно. У меня появилось такое ощущение, что я участвую в программе «С таким голосом не танцуют». Поздравляю! – по-отечески согласился почётный охранник и усатый истукан, – ведь подразумевать – это стартовый этап мышления, а вот кого по нему поведут, большой вопрос вытекает.
    Терзаемый диким зверьём сомнений Амброзий Садюга признал в изображении на стене Гавниила Замбзика – авторитета с непререкаемым влиянием на бюстовом уровне. Он смахивал на диктатора, обожавшего доминошные дубли в горного козла, задрапированного кумачом. Ядовитая ухмылка играла усами на бугристой коже, скрывая  рекрутизированные чувства. Ничто не выдавало его бесноватости, но и признаков вожделения на лице вождя не было. Другой – Катакомбов (не путайте с Папоротниковым), вечнонеумирающий высокоподставленный в Красном углу по-дедовски с прищуром посмотрел с постамента на историческое лицо верного усатого ученика-последователя и одобрительно кивнул.

Вы знаете, где тонко, там и рвётся.
Кто рвётся к власти, кто над ней смеётся,
А кто молчанкой своего добьётся,
Найдет одну из тысячи причин.
Я шлягер пропою не Обрекайте,
Остерегайтесь маленьких мужчин
И к власти ни за что не допускайте.

Таких полно от Сены и до Дона.
Страдают комплексом Наполеона.
Их, должностных, засели миллионы,
А выскорлупится может быть один.
Вы конфронтации не затевайте,
Не критикуйте маленьких мужчин.
Дорвавшихся... особо избегайте.

Они найдут дефекты, компромат,
Повесят ярлыки: подрыв, тер. Акт
И будут брать ночами наугад
В одну из подходящих им годин,
Чтобы себя, свой культ обезопасить.
Остерегайтесь маленьких мужчин,
Когда те дорываются до власти.

(см. продолжение "Би-жутерия свободы" #142)