В вагоне было тесно...

Итак, в вагоне было тесно. Да и не грешно, ведь это был час пик, и как обычно вагон трамвая был полон до отказа. На дворе стоял жаркий июль и поэтому дышать было естественно нечем. И это несмотря на открытые окна старого вагончика трамвая, который жутко скрипел и гремел своими стальными колёсами на стыках рельс.
Это был обычный вечер пятницы, т.е. тот самый вечер, когда люди устремляются домой с мыслью о предстоящих выходных. Тех самых выходных, когда можно не думать о работе, о проблемах, а можно просто расслабиться и наслаждаться жизнью.
«Граждане, передаём за проезд!». Без этой фразы не обходится ни одна поездка на трамвае, не говоря уже о колоритной фигуре кондукторши, о которой можно написать целый трактат. Но тут же возникает вопрос, а как можно передать мелочь за проезд, когда твои руки прижаты к телу не по твоей воле, а людьми, набившимися в трамвай как кильки в банке. Но всё равно ты, извернувшись лезешь в карман и достаёшь деньги за проезд.
И вдруг, где-то в середине вагона раздаётся недовольный крик: «Мужчина, что вы таки себе позволяете?». Это кричит женщина сильно выдающихся форм, сидящая на крайнем сиденье. Взоры пассажиров обращаются к этой даме, всё-таки какое-никакое, а развлечение.
«Что вы на меня кричите? Я вам ничего не сделал.» - сказал мужчина в очках, интеллигентного вида, со стороны похожего на инженера какого-нибудь НИИ.
«Как же не сделали, если из вашего пакета таки течёт какая-то вода прямо на меня, и вы делаете мне мокро»
«Это не вода, у меня в пакете лежит замороженная курица».
«Ну, замороженной она была наверное часа три назад, а сейчас она явно готова, чтобы с ней уже что-нибудь да и сделали»
«Моя жена будет делать из неё суп»
«Ой, мужчина, при такой жаре, пока вы доедете до дома её уже можно будет спокойно нести на помойку».
«Ой, бабушка, вы своей авоськой расцарапали мне всю ногу. Она у вас из проволоки что ли?». Это уже в другом конце вагона раздался голос девицы возраста неопределённого, потому что судя по фигуре ей можно было дать лет двадцать, а вот по количеству косметики и способу укладки на лицо трудно было догадаться о возрасте недовольной.
А в самом конце вагона, на месте у окна сидела девушка, лет восемнадцати-двадцати, в скромном, но идущем ей платье. На коленях у неё лежала маленькая сумочка, такие когда-то называли редикюль. Но не это главное. Взглянув на её лицо можно было понять, что у девушки что-то произошло, причём что-то не очень хорошее. На её лице была грусть, глаза были красными, как будто она только что плакала. Она смотрела в окно на проносящиеся мимо машины и думала о чём-то своём, ведомом только её самой.
Через некоторое время, растолкав и обругав пассажиров, к ней пробрался молодой человек, приятной внешности, аккуратно одетый и с букетом цветов.
«Вера, если можешь, прости меня! Я был неправ, когда так накричал на тебя.»
От неожиданности девушка вздрогнула и повернула голову в сторону говорившего. В этот момент на её лице было видно, что её разрывают противоречивые чувства. Сначала её глаза загорелись огнём, а затем сделались опять грустными, как будто она вспомнила как он на неё накричал.
«Я – тут молодой человек на мгновение застыл, как бы обдумывая что он будет говорить – тебя люблю!»
В этот момент в вагоне трамвая повисла такая тишина, что было слышно, как у кого-то упала сумка на пол.
«Что ты сказал?»
«Я сказал, что я тебя люблю! Будь моей женой!»
Возникла пауза, все ждали что же ответит девушка.
«Ну так как, ты согласна?»
«Да!» - сказала она, и её лицо в этот момент сияло от счастья.
И вдруг раздался знакомый голос:
«Ну таки горько молодым!!!»
И весь вагон стал кричать: «Горько»
Девушка Вера от неожиданности покраснела, но всё равно все увидели как молодая пара поцеловалась у всех на глазах.
«Мужчина, уберите же вы наконец свою бедную курицу, чтоб она уже таки попала в кастрюлю вашей жены!»
О дальнейшей судьбе девушки Веры и её жениха мы ничего не знаем, ну а судьба курицы нас просто не волнует.
А трамвай ехал дальше увозя по домам своих пассажиров, таких разных, и таких одинаковых.