Исповедь Стенли Талбота

- Мисс, прошу, остановитесь. Благодарю вас... Вы, должно быть, очень храбрая... не каждая решится сунуться в приют для бездомных. Добрая вы, видно, девушка. Мне бы душу перед смертью облегчить... Выслушаете? Слыхал я, сейчас в моде книжки разные писать... Может, и вы увлекаетесь? Записали бы мою исповедь? И вам развлечение, и другим урок. Грех на моей душе лежит, мисс, тяжкий грех. Авось, кто-нибудь прочитает, да моих ошибок не повторит.
Было это двадцать лет назад. Был я тогда юнгой на корабле. Молод, был, неопытен... если по-честному говорить, так и вовсе - глуп. Первое плавание, ничего о море толком не знал, мальчишка, да и только. Я вам, верно, стариком кажусь? А ведь мне всего тридцать четыре года минуло, мисс. За свою дурость расплачиваюсь.
Капитаном на том корабле был Филипп Ван дер Декен... не слыхали про такого? Нет? Счастливая вы, мисс. Говорят, его именем до сих пор детей пугают... Вы уж простите меня, отвлекаюсь постоянно. Не умею я красиво говорить.
Был у нас штурманом Вистан. Знаю, не слыхал никто про такого, но - как не сказать? Добрый он был человек, и научил меня многому. И как ветер нужный вызвать - есть поверье у моряков, надо с собой платок носить, чтоб на каждом конце узелок был. А потом узелок развязать, как ветер понадобится. И про свист мне Вистан рассказал - нельзя в море просто так свистеть, а то беда будет. Только если ветер надо вызвать, можно. И на левом борту корабля чихать нельзя - к кораблекрушению это. Вот как, мисс... Опять не о том. Вы уж простите меня, дурака старого, да только славным человеком был наш Вистан. Он, как на наш борт те пассажиры поднимались, сразу сказал, что дело дрянь.
Было их двое: парень и девушка. Молодожены... Красивые оба, и лица у них светлые такие, как бы это сказать... одухотворенные, вот. Сразу видно, что любили друг друга. Парень крепкий, статный, загорелый, а девушка... как сейчас помню, Розалин ее звали... вроде бы и не красавица, а глаз не отвести. Худенькая такая, хрупкая, глаза большие, темные, волосы... знаете, вроде темные, а вроде бы с рыжиной... На вас, кстати, похожа была.
Значит, как только они на борт поднялись, заметно стало, что наш капитан на эту девушку глаз положил. Ну, как... со стороны, может, и незаметно, но мы-то понимаем. Он все рядом с ней держался, как она на палубу выходила. Вился вокруг нее, ну чисто коршун над голубкой. То руку ей на плечо положит, то о погоде заговорит... Неприлично, конечно, при девушке такие вещи рассказывать, да только... Мисс, если, не приведи Боже, с вами так мужчина заигрывать начнет - держитесь от него подальше, нехорошо это, а закончится может - и того хуже. Розалин повезло, парень с ней рядом держался, не допускал такого... как чувствовал, бедолага. Капитан однажды напился да впрямую сказал, дескать, нравится мне твоя невеста, одолжи на часок. Парень, конечно, в драку полез. Может, и победил бы... да только он - с кулаками, а у капитана нож за поясом.
Значит, отправили меня Розалин из каюты привести. Я иду, а штурман наш смотрит да головой качает, нехорошее, дескать, дело вышло. Начал он толковать с капитаном, я уж понадеялся - может, обойдется... Да куда уж там, разве не знал я капитана Ван дер Декена... Страшный он был человек, скажу я вам честно - жестокий, грубый, богохульник... Вспоминать боязно. Захожу я в каюту, а она, Розалин, глядит на меня, и по взгляду я понял - знает. Видно слышала что-то, а может, и душой почувствовала. Бывает же так у влюбленных - одному плохо, а другой, где бы ни находился - почувствует? У меня вот не было - не заслужил. Опять отвлекаюсь, уж простите дурака старого. Поднялась, значит, Розалин и пошла за мной, а я на нее глядеть-то боялся - взгляд такой, будто на виселицу идет. Я еще заметил, она книгу раскрыла и из нее цветок засушенный вытащила - розу, но не такую, как в букетах бывают, а маленькую - их еще чайными называют, знаете? Пахучие такие... В руке роза сжата, видно, дорог ей этот цветок был - муж, наверное, подарил. А я иду и сказать ей не смею, что цветы на корабле - к беде. Есть у моряков поверье такое. Цветы - это ведь к похоронам: из них похоронные венки плетут. Вот и вышли похороны.
Увидела Розалин своего мужа, подбежала к нему, к сердцу припала... я уж было подумал, что живой, да куда там... На нас шторм надвигается, темно, гроза, волны... даже я испугался, а Розалин будто не замечает. Поднялась - высокая, красивая, хоть фигуру на гальюн с нее лепи. Гальюн - носовая часть судна, знаете? Так вот стоит Розалин - в руке цветок, по щекам слезы текут, а может, и дождь, не разобрать было. Платье бордовое намокло и кажется, будто Розалин кровью истекает. Сказал ей капитан, чего от нее хотел, так она отошла от него подальше. Меня с Вистаном отправили тело за борт спустить. Розалин подошла, "я -говорит- вам помогу". Спускаем мы бедного парня втроем, даже в холстину не завернули. Нехорошее, в общем, дело. Розалин, конечно, мешает больше, так она все ближе к борту придвигается. Не хотела руку мужа отпускать - я ее хватку еле разжал, хоть на силу тогда не жаловался. Упал бедный парень за борт, а Розалин на фальшборт вскочила, на палубное ограждение то есть. Глядит на нас, глаза сверкают, что те молнии. "Будь ты проклят, убийца" - крикнула. И еще что-то кричала, да я не разобрал - молния с громом ударила. Я зажмурился, а как глаза открыл - Розалин уже нет... понятно, что за борт выбросилась.
Я на капитана смотрю - ему бы на колени пасть да раскаяться, я бы на его месте сам за борт сиганул, а он глядит на волны, задумчиво. "Жаль" - говорит, спокойно так, будто перчатку потерял или пассажир не явился. Не зря про него дурная слава ходила, жаль, пассажиры наши не знали - не докатилось до них. Я слыхал немного, да думал - байки...
Тяжело нам было, когда дальше плыли. Глаза друг на друга поднять тяжело, все ведь соучастники, никто капитану помешать не посмел, даже Вистан не сумел. Мы из-за того шторма время потеряли, а капитан Ван дер Декен торопился очень. Не то поспорил с кем, не то груз хотел довезти поскорее... Вистан ему говорил, шторм надвигается, переждать в бухте надо... Нет, уперся капитан, обойдем проклятый мыс - и все тут. Я тогда для себя решил - в первом же порту сойду. Да, как известно, человек предполагает... Вышел я на палубу и увидел, как капитан Вистану в спину выстрелил. Совсем, видать, осатанел наш Ван дер Декен. Матросы роптать начали - так он стрелять в них велел, и сам первым начал. А я снова струсил, в трюме спрятался... сколько вспоминаю, простить себе не могу. Потом тела за борт спускали... и тут такое зло меня разобрало - на себя, на капитана, на корабль этот проклятый... Взял и спрыгнул за борт, лучше уж утонуть, чем так. Да только повезло мне, грешному - не утонул. С детства хорошо плаваю, как-никак у моря рос. А потом меня торговое судно подобрало. Побоялся я осуждения, вот и не рассказал ничего. Соврал, что по случайности за борт свалился... в третий раз согрешил, нет мне прощения.
Плыл я с ними, когда корабль Ван дер Декена на горизонте показался. Что там еще случилось - представить боюсь, да только взялась не пойми откуда волна, высокая, - и накрыла корабль, перевернула, да за собой в пучину утащила. Исчез он, будто и не было никогда. И волна исчезла. Подплыли мы - а спасать уже некого.
Так, может, и плавать мне на торговом судне - да за бездействие и молчание мое расплата пришла. В следующем же плавании шторм начался. Долго нас по волнам мотало, и вдруг увидели мы за бортом девушку. Сама в платье бордовом, лицо печальное... и, знаете, будто светится изнутри... А в руках - роза. Ну, да я Розалин и без этого цветка бы узнал. И к борту бросился...
Близко я ее увидел, даже слезы на ее щеках рассмотрел. А она крикнула: "Берегитесь", и исчезла, будто и не было ее. Товарищи потом говорили, я все за борт прыгнуть порывался - еле сдержали.
А потом увидели мы призрачный корабль. Я пригляделся - да это же "Голландец", и команда на нем прежняя - только штурмана Вистана не хватает, да тех ребят, кто при стрельбе погиб. Вот и капитан стоит, грозит мне...
Что потом было, плохо помню, видать, и впрямь рассудком помешался. Затонуло торговое судно, один я уцелел. Спас меня какой-то корабль, да в ближайшем порту высадил. Постарел я за один день на много лет, и волосы все седые стали. С тех пор бродил по улицам, подаяние просил, теперь вот меня в приют для бездомных определили - доживать.
Жаловаться? А на что мне жаловаться, мисс? В несчастьях своих я сам виноват, и вину свою полностью признаю. Живу вроде неплохо - похуже бывало, иной раз людей хороших встречаю - вот как вы. Благодетели, опять же, помогают. Вы ведь тоже из благотворителей.
Спасибо, мисс, что выслушали. Рассказывал я другим, так ведь не верят. Никто до конца и не дослушал, отмахиваются. Исповедал грехи, хоть груз с души и не снять, да все ж полегче стало. Теперь и помирать нестрашно.
А вы запишите мою историю, как есть, не жалейте. Может, кого от греха и убережет... Значит, и я не зря жил.
Просьбы? Нет, что вы, мне не о чем больше просить. Хотя, если вам не противно... помолитесь за меня, мисс. Меня зовут Стенли. Стенли Талбот.


_______________________________________
Стэнли – очищающий, Талбот - посыльный