Мои стихи о войне

ЛЕСНОЙ ОБЕЛИСК
Всё лето –  жара, и грибов мы почти не видали.
С дождливой погодой надолго пришли холода.
Но вот в октябре прояснилось, затеплились дали,
Листва пожелтела, и стали пустеть города.

…Скучать на обочинах брошены были машины,
Хоть тара грибная подчас оставалась  пуста.
Но солнце смеялось, сияли деревьев вершины,
И верилось: где-то таятся грибные места.

Нам сладко дышалось в лесу на полянке пригожей,
Где мы, отдыхая, болтали о разных вещах.
Порою плутали, смотрели на солнце тревожно,
Ловили жужжанье моторов, дорогу ища.

…Поросшие мхом и травою встречали воронки –
Тяжёлые раны давно миновавшей войны.
И мне представлялось, что где-то над нами, вдогонку,
Гудящие юнкерсы мчатся, и нет тишины.

Но мирно  в низинке  росли, разбредясь, сыроежки,
Их красные шляпки под листьями были видны.
И вдруг ты позвал меня.  Я обернулась, помешкав.
Холодным ознобом меня обожгло со спины.

О да, я слыхала о том, что в сражениях часто
Без вести бойцы пропадали на страшном пути.
Но чтоб среди леса…  могила… веночек цветастый…
И знак «под охраной» – такое случайно найти?

Хранил обелиск под звездою фамилии, званья.
Высокие сосны почётный несли караул.
Над теми, кто жизни отдал,  выполняя заданье,
Лес ветви раздвинул, осеннюю синь распахнул.

А мы всё стояли в раздумье, не ведая сами,
Какими путями судьба нас сюда завела,
Где нет и тропинки,  но явственна связь с небесами,
И вечная память о павших легка и светла.

 

МОЙ ДЯДЯ

                Ивану Яковлевичу Енину
               

Служил танкистом дядя в ту войну,
Но не любил рассказывать об этом.
Когда бы в гости он не заглянул,
Глаза его всегда лучились светом.

Чинил он в мирной жизни сапоги,
И валенки умел валять отлично.
И как в том страшном пекле не погиб,
Не говорил, заслуг не видя личных.

Медали на парад лишь надевал.
И поминал погибших за Победу,
Как будто те ушли за перевал,
И скоро он догонит их по следу.

Война порою снилась… Он кричал.
Не в силах встать, метался на постели.
Но не любил ходить он по врачам,
И не болел почти на самом деле.

До старости трудился для людей,
Служили верно золотые руки.
Он столько сшил обувки для детей,
Что до сих пор донашивают внуки.

 

НЕМЕЦКИЙ ТАНК НА БУЙНИЧСКОМ ПОЛЕ

Музейный экспонат, он кланяется полю,
В котором до сих пор, быть может, те лежат,
Чьих не узнать имён, кто захлебнулся болью.
Он – вражия душа, но хвост его поджат.

Что было? Рухнул мост, не выдержав напасти?
Иль командирский танк случайно взял правей?
Сбежал ли генерал, не сдавшись рыбьей власти,
Иль Друть его взяла, безвестного, навек?

Да только вышло так: танк оказался в речке.
Под толщею воды скрывался много лет
Да илом зарастал. И лезли внутрь беспечно
Мальчишки, чтоб поднять хоть что-нибудь на свет.

Военный артефакт, он даже был украден,
Но возвращён опять стоять на всех ветрах.
Взобравшись на него для фото, смеха ради,
Топочет по нему, резвится детвора.

Им, маленьким, совсем не страшен усмирённый,
Безумный этот зверь в объятьях тишины.
А поле заросло ковром травы зелёной,
Как будто никогда здесь не было войны.


              — По военным дневникам К. Симонова —
1.ПОЛКОВНИК С.Ф. КУТЕПОВ

Военный порядок: орудия – и возле них
Тревожно, накрывшись палатками, спали расчёты.
И наш проводник в штаб Кутепова строг был и тих:
Посты пропуска  проверяли спокойно и чётко.

Свернули с дороги – и тут же патруль  впереди.
И нас под конвоем доставили; вышел навстречу
Полковник Кутепов – высокий худой командир,
И к нам обратился, ругая,  с сердитою речью

О том, что сейчас до рассвета заставит лежать
На голой земле, чтоб ночами не шлялись, как воры;
Что, как диверсантов,  он мог бы нас всех задержать!
 …Вступил проводник из дивизии в переговоры –

Полковник смягчился, по голосу парня  узнал.
Но всё ж документы велел показать нам в землянке.
И корреспондентам, лишённый минутного сна,
С восторгом рассказывал он про подбитые танки;

Про то, как не просто им дух боевой сохранять,
Когда мимо них окруженцы толпой отступают.
Как важно своё назначение в жизни принять,
Чтоб больше не мучила страхом судьбина слепая.

— И разве пехота окопы копает затем,
Чтоб пушечным мясом по полю открытому драпать?
Война без того череда неизбежных потерь.
Но сколько же можно врагу беспрепятственно хапать?

И если и завтра атаку на нас повторят,
Отсюда наш полк не отступит! Пора бы поверить:
Фашистские танки взрываются, бьются,  горят.
Сегодняшний день подтвержденье тому – тридцать девять!

…Довольный, смеющийся голос – и сердцу тепло.
И твёрже, и крепче уверенность в нашей победе.
Такими Россия и держится, бедам назло.
С такими и всем окружающим легче на свете!

А он извинился, что должен идти на посты,
Обход для ночного порядка – первейшее дело.
Был воздух июльский предутренний влажен и стыл,
То слева, то справа стреляли, и эхо гудело…

 

2.ОТСТУПЛЕНИЕ

В тяжёлые дни отступлений,
Когда бы пришлось выбирать,
Я  выбрал бы поле сражений,
Я выбрал бы насмерть стоять.

Врастал бы, как древо корнями,
Крепил свой последний плацдарм,
И стал бы зарубкой на память
Зарвавшимся подлым скотам…

Нет хуже: слоняться без боя,
Идти неизвестно куда,
И быть недовольным собою,
Сдавая свои города,

Деревни, отдельные хаты,
Где бабушки, живы пока,
Вздыхают: «Куда вы, ребяты?..»,
Жалея, несут молока.

И так отвратительно, грязно
В душе, что нет силы терпеть…
Идти в отступление праздно?
Нет, лучше в бою умереть!

3.ФРОНТОВОЙ ФОТОКОРРЕСПОНДЕНТ

                П.А. Трошкину

Передний край вблизи лесной опушки,
Густой и низкорослой. Дальше – рожь,
И лес большой, где немцы. Слева – пустошь,
Железная дорога…            
                Ну так что ж –
Что немцы? Подпоясан портупеей
Для фото батальонный командир!
Настаивает Трошкин, не робея,
Что танки надо снять!
                Готов идти,
Хоть под обстрелом, сделать снимок редкий,
Ведь панораму так газеты ждут!
И вот людей послали на разведку,
И Трошкина-фотографа ведут.

А он и рад, отчаянный служака,
Показывать народу: враг разбит.
И не сегодня-завтра будет драка,
Нас никогда никто не победит!
И, обнаглев, ведь выстрелов не слышно,
Найдя у танка позабытый флаг,
Красноармейцев он загнал на крышу,
Запечатлев и этак их, и так!
И возле развороченного танка
Свалившуюся штуку полотна,
И лодочки, блестящие от лака,
Чтоб мародёров суть была видна.

Когда наш Трошкин снял другую группу
Подбитых танков (превосходный вид!),
Обиженно, сконфуженно и глупо
Над ним кружился долго «мессершмитт».
Да, глупо: хоть фотограф обнаружен,
Он – под защитой вражеской брони –
Бомбёжку переждёт, лежит – не тужит:
Его земля родимая хранит.
… А после – разворот на все «Известия»:
Подбитых вражьих танков жалкий вид –
Пример живой фашистского бесчестия,
И веры, что народ наш победит!


ЗА ДЕНЬ ПОБЕДЫ!
Май, сорок пятый – триумф Державы!
Вам, ветераны, поём мы славу!
Клянемся помнить отцов и дедов,
Отдавших жизни за День Победы.

Клянемся помнить всех воевавших –
Мужчин и женщин, заслоном вставших
И защитивших родную землю.
Пусть вашим песням потомки внемлют.

Пусть поколенья идут парадом,
Пусть будет вечной и светлой радость.
Избави Боже войну изведать.
За светлый праздник, за День Победы!