Дорога жизни песок

 Маленькой поступью, загребая теплый песок своими юными крепкими ногами и  пальцами, перед этим, напившись парного молока от свежей тёплой коричневой коровы с рогами абсолютно неодинаковыми и разными, я брел, по так называемой пешеходной дороге, по которой могли ходить люди и ездить лошади с повозкой для людей и сена.  Песок обволакивал сознание унося меня куда-то непонятно, что-то типа космоса. Звучали мелодии жужжащих пчёл вперемешку с другими крылатыми насекомыми и птицами, пахло жёлтой акацией, запах контрой был пьянящим ароматом будущей Любви И Жизни. Песок заполнял своим теплом мое тело, а солнечные лучи пробиваясь через деревья, поблескивали в глазах и отражались светом, идущим от моих глаз. Было волшебство песка, который был сотворен каким-то удивительным существом, думал я, которые было очень добрым и, наверное, таким же теплым и счастливым.

 Это был Киев, вернее что-то то что, что рядом с ним. Посередине шла брусчатая, как на Красной площади в Москве, дорога. Я не видел отличий. В это время, теплый и мелкий песок превратился во что-то невероятное и волшебное - хотелось жить. Мне было лет немного, но скоро было идти в школу в Москве. За время пребывания в тех Шевченковских краях Гоголя, наевшись вареников с маком и вишнями-шпанками, я не понимал русского языка, В это время теплый, теплый, даже местами горячий песок дошел почти до сердца. Я брел к пруду, по-украински ставок, вообще украинский язык очень смешной, но почему-то в Киеве, в котором проживало 90% еврейского населения, предпочитали говорить на русском, почти без акцента, только с тенью еврейского юмора: а шо? Теплый, горячий, мельчайший песочек, как приятно было по нему идти.
    Был август, недалеко, от ветра шумели голосами птиц тополя, они имели такую стройную форму, в отличии от Московских, што нельзя было на них наглядеться. Подойдя к пруду, я разделся и лег загорать, был август и тепло нежными лучами ворвалось в меня, я немного задремал. Проснувшись пошел поесть "ожины", то есть ежевики. Она росла везде, ее было море. Людей нигде не было, все как будто вымерло. Был полдень. Меня опять манил теплый песок. Вы не можете себе представить, какое это чудо.

    Мой дядя Апполинарий, приехавший из Москвы и живший со мной на улице в курене, таком маленьком соломенном доме, ловил рыбу каждый день, а кушали мы на улице. Как правило, прибегали, уставшие от отдыха, и голодные. В это время моя бабушка с интересным именем Улита Данииловна уже готовила быстро, как правило украинский борщ, все овощи с огорода и жаренных карасиков.
 Никакой ресторан ни в Москве, ни в мире не может это воспроизвести. Непременным атрибутом обеда была рюмка горилки, иногда с маленькой ложкой размешанного в горилке красного жгучего перца,  всем, кто старше 24 лет, мне было меньше. Бабушка выпивала рюмку в обед и рюмку в ужин - это было Закон. После этого, он спала днем и потом работала.
 Шелковый путь теплого песка  до "ставка" ждал меня и я бежал, словно сумасшедший, быстрее окунуться в теплый песок.
 
  Прошло время и 26 апреля прогремел Чернобыль. Исчезло все, большие грузовики ехали туда и обратно, оставляя за собой радиоактивную пыль. В грузовиках были люди, оборудование. Песок исчез, вместо него появились асфальтированные дороги, по которым жужжали резиновые колеса вместо пчёл.

2013 10 08
schne