Во имя жизни и любви

                Светлой памяти отца


Великий день —
                день славы,
                скорби.
Птицы
кружатся в лунном небе вдоль дорог.
Весенней ночью зябко.
                Сквозь ресницы
отцовский образ грезится:
— Сынок,
я был на Курской —
командир расчёта.
Прямой наводкой били по врагу.
Земля горела.
Жизнь сводила счёты
со смертью
молча,
              тихо,
                на бегу…
Снаряды вышли.
"Господи, помилуй!"
И в штыковую мы —
               плечом к плечу…
Ревели танки,
смерть солдат косила,
и пули
            пели
                гимны
                палачу.
Рванулись мы вперёд
                сквозь дым и грохот,
сквозь плачь и стон
                истерзанной земли.
Зло скрежетал в ушах
                вселенский хохот.
И факел солнца полыхал вдали.
Спасали жизнь,
                бросая вызов смерти,
объединяясь сердцем и душой.
Кружило нас,
                несло в кровавом смерче,
и ветер
        скорбно
                пел
                за упокой.
…Я не ушёл тогда
                звездою в небо —
не отпустила матушка-земля.
Раненье мне
                смешало быль и небыль.
Вернули жизнь врачи в госпиталях…
— А что всего труднее, папа, —
                битва?
— Нет, мой хороший,
                это — полбеды.
Хотелось спать —
                усталостью обвиты,
как паутиной,
                воинов ряды.
Бой шёл за боем.
Отдыха не знали
порою много долгих дней подряд.
На переходах
                чутко мы дремали,
на маршах спали,
                стиснув автомат.
Мы были юны —
                строго выполняли
кровавый,
              грязный,
                тяжкий
труд войны.
А на привалах песню напевали
про соловьёв —
                кудесников весны.
Хотелось жить
          под вольным мирным небом
и губы милой нежно целовать…
Я так давно, сыночек, дома не был,
а до победы —
           столько дней шагать!
— Я понимаю, папа…
                А герои?
Ведь были подвиги и жертвы высоки?!
Отец молчал
               (саднили мысли роем)
и тихо тёр набухшие виски.
— Всё было, сын, —
               и подвиги, и жертвы.
Но не для славы
и не напоказ.
Насущность нас
               бросала смерти в жерло,
на амбразуру:
совесть —
                не приказ.
— А выживать, скажи,
                что помогало
в кровавой
               страшной
                бойне, папа, — что?
Отец опять задумался устало
               (в ушах набатом било время то):
— Любовь, сынок…
                к Отечеству,
                к России,
к родным и близким,
к солнцу и дождю.
Надежду в сердце бережно носили
и знали точно:
           верят в нас и ждут.
Кровь пролита не зря —
мы победили
и сохранили Родину свою.
Не зря собратья
                головы сложили —
они навечно
в песнях
и в строю!

…Как незаметно годы миновали.
И у меня сыночки подросли.
А в трудный час держаться помогали
слова отца
               о жизни и любви.
И до сих пор мороз идёт по коже,
когда великой песни слышу зов:
"Вставай, страна огромная!.."
 Ничтожен
 путь жизни наш
 без подвига отцов!