А дадим?

Сегодня услышал по телевизору от одного симпатичного человека предложение -
А давайте, посмотрим на этот памятник этому маршалу глазами чехов. И тогда мы всё поймём и всё встанет на свои места.


Он был такой симпатичный, этот полноватый смешливый человек с весёлыми глазами, что я подумал, что хочу слушать и слушать его аргументы, а когда они у него закончатся, подсказать главный.


А давайте начнём смотреть на прошедшую войну глазами изнасилованной красноармейцами немки. Ведь было такое, никто же с этим не спорит. Жила в маленьком тихом городке маленькая тихая женщина, ничего плохого не делала. И вдруг городок расстреляли из пушек, а саму её грубо и грязно изнасиловали, царапая щетиной и ругаясь на клоачном языке страшные люди в смердящей одежде. Её - маленькую и хрупкую, её, в жизни которой ничего плохого не было, пока по городу не ударили пушки с востока. Ничего плохого, только иногда в окно коптило дымом из длинных труб за городом. И вот - в дом ворвались, бросили на пол, и вчетвером... Это было ужасно и страшно, с этим ни в какое сравнение ни шла ни копоть из тех самых высоких труб, ни волнение от того, что, перед тем, как начинало слишком дымить, её любимый муж - красавец и поэт Гюнтер поздно приходил домой со стороны этих труб, со службы, потому что опять подъезжал поезд и надо было выматываться на работе, сортируя и выбирая, сортируя и выбирая, сортируя и отбирая, не считаясь ни с голодом, ни с тем, что ласковая Магда ждёт его, накрыв на ужин стол с прекрасным фарфором, доставшимся от бабушки. Ждёт его, а не диких варваров с дикого востока, которые ворвутся, швырнут её на пол, и вчетвером...


И тогда история повернётся к нам совсем другим лицом. И оно окажется самым страшным и для нас, и для Магды, и для её внуков, если мы примем это лицо, если мы согласимся с ним и с симпатичным полноватым дядей из телевизора, говорящим нам - А давайте!