Media. Дом грузчиков поэтические параллели

ДОМ ГРУЗЧИКОВ: ПОЭТИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ И АССОЦИАЦИИ

I. АНСАМБЛЬ

  Невозможно очутиться в чужих воспоминаниях, как невозможно заново прожить собственную жизнь. В модели памяти, состоящей из образов и предощущений узнавания, закладываются даты и цифры, периодика событий, выводящая четкой параболой такие равноудаленные понятия как «судьба» и «история» от данной прямой под названием «жизнь» и ее точки — фокуса, — впоследствии именуемой «процессом», в траектории своей представляющей цепную линию — нашу память. Гравитация подсказывает, что не нужно уходить далеко в воспоминания, при том, что их координаты меняются чуть ли не раз в одну сотую секунды, но все в тяготении относительно, и оттого нам удается контролировать (или как этого хотелось бы) модель памяти, избирательно вынимая из нее необходимые звезды микрокосмоса, а что-то и вовсе отправляя за горизонт событий — в черные дыры. Но образы и ощущения, как это часто бывает, изменчивы и связаны с восприятием органов чувств, создающие в нашем сознании скорее иллюзии, нежели бытийную картину. А реальность такова, что при виде архитектурного ансамбля у вас не возникнет таких острых и явственных ощущений, как, например, от сладковатого аромата из сада дамасских роз, собравших в себя капли утреннего дождя, или же мурашек от секвенций Stabat Mater, напоминающих оперное lamento. Эстетическое удовлетворение или даже восторг первого впечатления — вот что вы получите в лучшем случае, если этот ансамбль действительно произведение искусства. Ну а если нет, то по человеческому обыкновению и заурядности мы пройдем мимо, не обратив внимания на то, что нас всегда окружало (и как мы наивно полагаем, всегда будет окружать), нисколько не акцентируясь ни на сколах и трещинах (которых еще вчера не было), ни на том, как видоизменяется этот ансамбль при заходе солнца, отдавая дань полутонам призрачного шелеста деревьев и скользящим по фасаду теням. Вездесущее безличие и шаблонность современного внешнего мира обучили нашу память клиповой регенерации кадров, при монтаже которых постепенно выбрасывается самое важное — чувства и эмоции, способные возродить даже самый запыленный архив бытия многолетней давности. 
  По отношению к архитектуре порой кажется, что из пяти путей рецепторного мироощущения у нас остается на все про все лишь один зрительный канал, и в этом случае мы не всегда можем точно определить истоки внутренней пульсации, заставляющие нас приходить в изумление от того или иного здания или же, наоборот, бежать от него куда глаза глядят. Мы тщетно пытаемся оживить то, что создано для того, чтобы нам было где умереть. Обрастая легендами и мифами, домыслами и слухами, дома в наших фантазиях и вправду начинают оживать, более того — общаться с нами, притягивать к себе и не отпускать. Мы ищем параллели с тем, что интерес к архитектурному строению, замеченному нами сегодня — это новая страница, связанная с нашим становлением и, возможно, даже с преображением. Не так давно это был дом, западный фасад которого увенчан малахитовым фронтоном с разваливающимися от ветхости акротериями и классицистскими модульонами, взирающими на запыленный бюст Достоевского, вчера — отреставрированный пару лет назад купеческий «Метрополь» с потайными подземными ходами и пестро раскрашенным шлемовидным куполом пятигранного эркера, а сегодня — монументальная сталинская коммуна с навершием из аттика, на котором красуются лаконично четыре буквы — «ММРФ».
  Есть архитектура, подобная музыке — она поглощает тебя полностью и без остатка, наплывает, приумножая мысли, связанные с жизнью «до», которой как покажется позже будто и не было. А есть архитектура неразрывно связанная с поэзией. Одни дома архитектонически стройные, словно венки сонетов со своим композиционным ключом и финальным магистралом, другие — подобны индустриальной футуристичности: самовиты и анархичны, третьи же — по-конструктивистски декламационны и основательны, в их архитектуре улавливается и остинатный механический скрежет, и точная препарированность каждого элемента. Именно таким предстал передо мной Дом грузчиков по улице Фабричная, 6 — звучащим perpetuum mobile с его канонически безграничной энергией в призме andante agitato струнного квартета Александра Мосолова, поэзией Анатолия Соколова и Виктора Iванiва.

II. ИСТОРИЯ

  Жилой дом работников Министерства Морского и Речного флота (ММРФ) был построен в 1936-1937 гг. по проекту архитектора Клавдия Елпидьевича Осипова (он же занимался реконструкцией здания Коммерческого собрания под помещение театра «Красный факел», постройкой дома инженерно-технических работников «Трикотажстроя», более известного как «Генеральский дом», и разработкой проекта ансамблевой застройки площади Калинина). Социально-идеологический заказ был сформирован по предложению Сергея Александровича Шварца, в то время секретаря горкома ВКП(б). Дом-монумент должен был стать символом незыблемости новой власти и архитектурным знаменем революционного прошлого новониколаевских рабочих-грузчиков. Наиболее точно временной промежуток прослеживается в хронике публикаций газеты «Советская Сибирь»: «Новый дом для работников речного транспорта. Западно-Сибирское управление... приступает к сооружению... каменного дома грузчиков» (от 22.05.34) и: «Жилой дом для грузчиков сдан в эксплуатацию» (от 23.09.38).
  До революции улица Фабричная, которая никогда не меняла исторического названия, представляла собой обширный рабочий комплекс, состоящий из паровых мельниц, макаронной фабрики, пивоваренного завода, склада сельскохозяйственных машин. Для города Новосибирска она всегда имела особое историческое значение, став одним из главных центров рабочего движения Новониколаевска и отправной точкой для строительства ММРФ. Так, самая крупная забастовка, охватившая все мельницы и пароходные пристани, была организована большевиками 5 июня 1915 года. Грузчики требовали повышения заработной платы, сокращения рабочего дня и увольнения нескольких чиновников из руководства речного порта. Вслед за грузчиками к забастовке присоединились железнодорожное депо и машинисты. В результате, транспортное снабжение города остановилось. Многие деловые люди понесли колоссальные убытки. На подавление стачки был брошен отряд конной полиции. На несколько дней территория речного порта превратилась в поле боя. В помощь полицейским были переданы и казаки. Но ни казаки, ни полицейские не смогли принудить бастующих выйти на работу. В результате, руководству порта не оставалось ничего другого, как пойти на уступки и повысить зарплату рабочим. Руководил той забастовкой вышеупомянутый, на тот момент 19-летний, Сергей Шварц, один из активных членов подпольной организации РСДРП, основатель профессионального союза грузчиков и первый его председатель. Тогда за организацию забастовки на мельнице Туркина юношу-предводителя арестовали, но рабочие, встав на его защиту, заставили пристава отпустить Шварца. Идеология, ее основатели и продолжатели уходят, но символы эпох остаются, и сегодня ММРФ является памятником архитектуры регионального значения (от 18.12.2000 г.).

III. АРХИТЕКТУРА

  В соответствии с новыми требованиями и масштабами, в 30-е годы прошлого столетия активно строились дома специалистов — жилые комбинаты для коммунальщиков, консервщиков, грузчиков и представителей других рабочих профессий. Из ныне сохранившихся наиболее известны Дома Грузчиков в Перми (1939 г.), в Самаре (1934-1937 гг.) и в Волгограде (1937 г.) Все они были созданы в одно десятилетие с новосибирским Домом грузчиков и представляют собой жилые монументы советского конструктивизма.
  Новосибирский Дом грузчиков относится к новому направлению зодчества 30-х годов, основанного на применении сверхмонументальных схематизированных форм ордерной архитектуры. В «Каталоге памятников истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области» представлен следующий архитектурный анализ: «Пяти-шестиэтажный жилой дом скомпонован из нескольких различных по высоте и конфигурации объемов, в плане имеет П-образную форму. Дом состоит из семи жилых секций. Центр симметрии главного фасада подчеркивает доминирующий по высоте и выступающий из плоскости фасада парадный двухъярусный портик: первый ярус выполнен в виде шестиколонного портика, стилизованного колоссального дорического ордера, второй ярус — в виде аркады на колоннах. Портик завершается карнизом и ступенчатым аттиком с надписью «ММРФ». Рустованный первый этаж со скругленными углами трактуется как стилобат. Углы по флангам здания выше первого этажа обработаны в виде трехгранных выемок с витражным остеклением лестничной клетки, завершающейся прямоугольным объемом с полуциркульным окном. Главный фасад украшен лопатками и филенками. Со стороны ул. Фабричной входы-порталы выполнены в виде выступающих одноэтажных объемов, парапет которых украшен декоративными шарами. Здание венчает карниз с большим выносом. Дворовой фасад решен в более сдержанной форме. Цветовое решение фасадов способствует выявлению объемно-пространственной композиции здания: первый рустованный этаж окрашен в темно-серый цвет, верхние этажи — в светло-серый, декоративные элементы — в белый цвет».
  Интересно также и то, что до начала 1990-х его фасад украшала ныне утерянная вывеска «Дом грузчиков», а между построенным в 1956 г. соседним жилым домом Речфлота (архитектор Р.М. Окунева) по первоначальному проекту должна была проходить эспланада — от пассажирского речного вокзала через железную дорогу к храму Александра Невского. Но этот проект так и остался на бумаге.

IV. ВОСПОМИНАНИЯ

  В своей книге, посвященной жизни и творчеству новосибирского поэта Анатолия Соколова, его друг детства Юрий Григорьев делится воспоминаниями: «…если считать, что сознательная жизнь начинается примерно в 4-5 лет, то я помню этот дом, когда ему было примерно 15 лет. […] Перед домом был палисад, по центру фасада от дома к Фабричной спускалась каменная лестница, а вдоль самой улицы перед домом было ограждение в виде каменных столбов и деревянных штакетников между ними. […] В самом Доме грузчиков на первом этаже была швейная мастерская (правое крыло, если смотреть со стороны Фабричной). В окна можно было постоянно видеть женщин, склонившихся над машинками. Примерно по центру располагался парткабинет Речного порта, в котором была также небольшая библиотека. Позднее в этом месте разместился промтоварный магазин. В левом крыле дома (в районе 1-го и 2-го подъездов) размещалась столовая. […] Все в Доме грузчиков друг друга знали, включая и бараки — такая большая семья. Между собой все это сообщество мы называли «Шанхай». Внутри палисада было два небольших деревянных стола (а может, и больше, я помню лишь те два, что были у фонтана) с двумя скамейками возле каждого из них, за которыми после работы работяги играли в карты, часто на деньги, сбрасывались на выпивку. Иногда, особенно в дни получки, возникали драки. Так как все друг друга знали, то каких-то особых эксцессов не происходило. Утром, протрезвев, вчерашние драчуны вместе дружно выходили на работу…»
  Каменное двухэтажное здание напротив Дома грузчиков — сейчас социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних — когда-то было яслями с детской консультацией. Во дворе дома по улице Фабричная, 6 часто можно увидеть детей на самокатах и подростков, проводящих свободное время на лавочках среди разбросанных по детской площадке игрушек, вечером на прогулку выходят собаководы со своими питомцами, собираясь небольшими компаниями. А еще, когда темнота начинает застилать вечернее небо и шумная Фабричка, готовясь ко сну, обретает свой недолговечный покой, с железнодорожной станции доносятся гудки поездов и гул от колес, проезжающих мимо составов, а вдалеке небесной пристани видны горящие огоньками палубы «кораблей», что венчают урбанистический жилой комплекс «Флотилия». Так проявляется связь поколений и их ценностей, нить веков, проходящая от коммуны грузчиков морского и речного флота до закрытых фешенебельных хором с данными им именами адмиралов.

V. ПОЭЗИЯ

  Новосибирский поэт и философ, автор пяти книг («Спартаковский мост», «Крепость», «Невразумительные годы», «Материк», «Осенние птицы») Анатолий Соколов очень реалистично передает эстетику фабричного пейзажа, который уже отчасти деформировался. Образы, сотканные из слов, водружают прелесть воспоминаний поверх всех законов памяти, образуя вечность в перипетиях с прошлым и будущим:

Без имени, отчества и языка,
На голой земле постелив телогрейки,
Мы долго жевали бесплатный закат
И пили вино, словно древние греки.
От серого пламени спрятанных звезд
Закат над районом роскошней павлина.
Шатался горбатый Спартаковский мост
Вчера за решеткой осеннего ливня.
В компании с другом, убитым тоской,
Как трудно бродяге во мгле беспредельной
Выдерживать приступ болезни морской,
По мосту скользя, как доске корабельной.
И ночью с мешком голубей в голове,
В любую погоду всегда одинаков,
Дом Грузчиков медленно плыл во главе
Растерзанной в клочья эскадры бараков.
Я шел между ними в тяжелом пальто
Туда, где окошко немеркнущей лампой
Годами терзает меня ни за что,
За то, что родился с душой косолапой.
Но есть, слава Богу, находчивый друг,
Который, истратив последнюю спичку,
На миг освещает дорогу на юг
Для бедной души, превратившейся в птичку.
А утром от птиц набухает лазурь,
И воздух над городом пестр, как газета,
И тысячи душ после комнатных бурь
Из окон летят во все стороны света.

  Вероятно, все старые дома окутывает некий шлейф мистики из легенд и местных мифов о тех, кто здесь жил ранее и о самом доме в целом. Но если вымышленное было бы действительно материально, то в реальном мире даже самый стойкий скептик не смог бы ужиться с призраками. Рассказывали и о частый пожарах, и о странных явлениях, и о шаблонных преданиях, что в коммуналках ММРФ могли жить тысячи грузчиков. Нечто потустороннее и отстраненное от яви считывается и в одном из стихотворений Виктора Iванiва из сборника «Дом грузчика», которое, не исключено, имело прямое отношение к Фабричке:

Не ходи по этой улице что впереди
не ходи по ней в поезде поспи
не ходи по улице остановись посреди
не ходи по улице без вывески

потеряешься и никогда
не найдут тебя тут
потеряешься навсегда
никогда не найдут

есть такие улицы без вывески
об асфальт искры не высечешь
не найдешь доски
так один из тысячи взял и исчез

потерялся и никогда
что бродил надут
потерялся навсегда
никогда не найдут

  Другое его центральное стихотворение с одноименным названием памятника архитектуры — истошный импульс фантазии, заключенной в застенки абсурда, пытающегося выбраться наружу с наступлением нового года. В этих отрывках — болезненная декламация в бездну неразделенного отчаяния автора:

Праздновали Новый год
Продолжали в ночь с 1-го на второе
И целый бессонный месяц могли растратить
на счастливые молодильные яблоки
Детской каникулярной беспечностью
И вызовом старшим и мертвым
Новый год без елки
В квартире умершей в тот год тети
Которой внучатым племянником приходился
В год нового тысячелетия
В квартире где холодильник «Мир»
Встречали новый мир
Пол прорубая ногами
С пятого этажа
Пролетами времени
Где бестолковый
Спускался до первого этажа
И катился до самого низу…

и далее:

Сегодня когда скоро запахнет елкой
Друг твой вырубил себе коммуналку
С кухней и двумя комнатами
Прорубаясь сквозь сугробы без сна
Для новой жизни
Собрал нас
Десять лет проживших в борьбе и труде
В новой хате
Со светлым углом
Нарисованным в прошлой жизни…

  Стихотворение могло быть связано также и с другим новосибирском поэтом, ныне проживающим в Доме грузчиков, ибо наличие поэтов для него стало вполне рукописной традицией.
  Через несколько недель после выхода в свет сборника «Дом грузчика» 37-летний Виктор Iванiв трагически уйдет, покончив жизнь самоубийством. И как бы то ни было, но такое стечение обстоятельств оставило определенный отпечаток и на поэтическую историю сталинской коммуны. Памяти поэта Андрей Щетников посвящает следующие строки своего стихотворения «Дом грузчиков»:

У меня свой Дом грузчика
весь такой белый и предвоенный
как его видно со двора
или с платформы станции Центр

По Фабричной я не хожу
а напротив флорентийская башенка
в ней матрос сидит улыбается
и какие-то окна внизу

Где-то дальше когда-то был парк
в книжке читал что я знаю об этом
карусель и мороженное флажки
белый корабль с белым билетом

Обь за мостом туда не пройдешь
проплывая издали смотрим
а на башенке матрос
колет орехи черным биноклем.

VI. ПОСЛЕСЛОВИЕ

  У Дома Грузчиков есть подборка поэтических ключей, которая открывает двери не только в его прошлое и настоящее, но и в будущее. Мы сами наделяем материальные вещи душой, даруя им лицо и искажающийся образ, диктуемый эфемерными гармониями стихов и мелодикой слога, наши ассоциации создают вокруг этой вещи необъективный мир, а фантазия дорисовывает в нем проекцию самих же себя. Так, звуки струнного квартета Мосолова реют в вечернем воздухе майского дня, перекрещиваясь с рифмами Соколова и тенями еще не до конца распустившихся деревьев, что утопают в свете дворовых фонарей.
  Архитектура вкладывает в нас гораздо больше, чем мы можем вложить в нее, нам кажется, что нас привлекает несокрушимые фронтоны и их красота, но на самом деле мы возвращаемся к архитектуре, чтобы познать себя и выстроить новый ансамбль на месте былых руин.

«Дом грузчиков ММРФ»

Монументальный супостат
Бутона, Кокона и Кроноса,
Зеркальных изб, стеклянных лат
кафе сферического Глобуса.

Не то коммуна, не то взгляд
не в светлое, зато без пропуска;
ампира сталинского ряд
колонн аркады, смежной с опусом

поэтов, живших здесь, бригад
из грузчиков, детей речфлота,
конструктивистских партгромад,
венчающих эпоху гнета.

Над всем центральный аппарат
НКВД. Под стать эпохе
воздвигнутый хлебкомбинат,
завод и фабрика — все в сроки.

Когда-то здесь журчал фонтан,
стук швейных мастерских широких
перебивал шум с порта, сан
имевшего до сих высокий.

В анклаве пролетарском дом
не раз переживал поджоги,
рассветы с паровым гудком
ФД, встречающим дороги

моста Спартаковского, швом
прошитым с улицей Фабричной.
Дом грузчиков был мужиком
паромной пристани. Статичен,

как прежде, только лишь двором
стал вроде более практичен —
с потертым выцветшим стеклом,
с прямолинейно-симметричным

балконом, сушкой за окном,
с горшком петуний и петличной
завесой. Он стал стариком
без роскоши и жизни личной,

обзаведясь детьми и сном,
а позже — внуками, табличкой
начала века «этот дом
отныне памятник» с критичным

здоровьем. Портик, все при нем:
и ордер, и парадный орден,
и голубям все нипочем —
крылатая эскадра помнит

мелькомбинат. Не упадем,
так выстоим, и в пережитках
былого шика не умрем.
Рябь на реке, гул пробок — пытка,

угрюмый ночью под дождем,
понурый в солнечной улыбке
стоит и знает, что с огнем
такого в городе не сыщешь:

пройдут года, уйдут поэты
все отживет живое в нем,
но души грузчиков воспетые
останутся хранить тот дом.


  За предоставленные материалы автор благодарит Музей Железнодорожного района. Основой для очерка стала книга В.М. Пивкина «Новосибирские академисты. Очерки об архитекторах Т.Я. Бардте, В.М. Тейтеле и К.Е. Осипове», статья К.А. Голодяева «Падчерица Большого города», «Каталог памятников истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области», книга Ю.Н. Григорьева «Анатолий Соколов — поэт и философ», публикации А.Е. Соколова в журнале «Знамя» от 2018 г., стихи В. Iванiва из сборника «Дом Грузчика», стихотворение автора из цикла «Conceptus».

В публикации использованы архивные фотографии из доступных источников и снимки автора.


Маргарита Мендель
частный журналистский проект notes Musica opus