Ранение

Сигнал атаки помнил чётко,
И нервы все в кулак напряг.
Бежал к паршивенькой высотке,
Чтоб «корни» не пустил там враг.
Высотки той на картах нет –
Каких-то 10 с запятой,
Но сколь друзей вбегали в Лету,
Столкнувшись с пулей налитой.
И я бежал средь клочьев снега,
И рот кривил матерный хрип,
И надо же – в конце «забега»
Лицом я в грязный холмик влип.
И было даже мне не больно,
А как-то тихо стало вдруг,
И просинь неба произвольно
Свернулась мне на пальцы рук.
И падал я в колодец долго…
И всё… И мыслей никаких…
Но вдруг верёвкой с «кошкой» колкой
Меня цепляют в энный миг.
И тянут долго и противно
О стенки острые черкав,
Безжалостно, как «буратино»,
Всю мою силу исчерпав…
И вот, открыв глаза, - я вижу
Снега, сугробы… Вот те раз!…
Но что такое – стал, вдруг, рыжий
Весь снег, что был в обзоре глаз.
Весь белый потолок заполнив
Наш рыжий доктор, наклонясь,
Беззвучно шевелил губами,
Жестикулировал, смеясь.
Слова тяжелые, как плети,
Услышал: «Значит будет жить...»
«Без одного...», «Да будут дети...»,
«Да цел он,  будет чем кузьмить...»
Хирург военный в лазарете
Меня вернул в сей бренный мир,
Я был почти в загробном свете,
Стучал в одну из «тех квартир».
Я двое суток был в отключке,
А доктор «собирал» меня,
По запчастям – все в кучку, в кучку,
От тёмных сил меня храня.
Очнувшись, прошептал с усильем:
«Скажи мне, доктор, не крути,
Как там высотка? Раздолбили?»
«Да, взяли, мать ее ети!
Из роты – трое без царапин,
Четверка – легких, два – как ты,
А остальным… Бумаги в штабе
Уж написали… Всем родным…

Такие вот дела, братишка,
Раз выжил – далее живи»…
И потрепав мои кудряшки,
Пошел лечить друзей моих.