И не было б тяжёлой женской доли...

Уж много лет мы видим из окна,
Как в День Победы у мемориала
Та женщина с цветами и одна
Слова прощенья горестно шептала.

Она приходит раньше, как всегда,
Пока народ на митинг не собрался,
Седее с каждым годом голова,
И каждый шаг всё тяжелей давался.

Она в войну надеждою жила.
Здесь на граните высечено имя
Того, кого всю жизнь она ждала,
Кому сберечь пообещала сына.

Он с батальоном шёл тогда вперёд,
Она с санвзводом чуточку отстала.
Была весна. Сорок четвёртый год.
Она в деревне кроху навещала.

Сын восемь месяцев в чужой семье
Был окружён достаточной заботой,
Пока за мир боролись на Земле
Его родители с фашистскою пехотой.

Любовь к сыночку придавала сил,
Врагов они отчаянно громили...
Но милый до победы не дожил,
Почти у стен Берлина застрелили.

Такое горе на чужой земле...
Да разве может быть беда такой?!
Дорогою разбитой, по жаре,
Она идёт за сыном мамой и вдовой.

Ах, если б знать она тогда могла,
Что впереди ещё страшнее горе,
Она бы лучше с милым умерла,
И не было б тяжёлой женской доли.

Отчаянно, без устали и сна,
Она брела по белорусским далям.
Село, совсем сгоревшее дотла,
Она увидела, но недопонимала.

Ещё лет пять народ из деревень,
Как мог, к ней проявлял заботу.
Её сознанье, лёгкое, как тень,
Лишь понемногу вспоминало что-то.

В ней постепенно память ожила,
Но сердце стало каменным от боли.
Она вернулась в юности края,
И вот теперь перед своим героем.

На этом свете только он один
Её страданий знает глубину.
Она без слов расскажет лишь ему,
Как ненавидит она ту войну...