Просто будь

Мы сидели напротив друг друга за богато усеянным едою столом. Летнее солнце пробивалось к нам на лица могучим завоевателем, сжигая на карнизах окон напоминание о вчерашнем дожде.
Твоё летнее платье бархатом обвивало слегка загоревшую кожу, а в руках сжимались бокал с домашним вином и ломать свежего хлеба.
Гостиная была со вкусом обставлена лакированной мебелью, вазами с аккуратно срезанными хризантемами и украшающими высокие стены репликами картин Ренуара.
Мы с тобой без умолку говорили о чем-то не самом важном. Точнее, ты — щебетала, разливаясь в улыбке, а я, будто Гарри Поттер на соревнованиях по квиддичу, ловил каждое твое вылетающее слово. К сожалению или к счастью, я напрочь забыл все изученные в Хогвартсе заклинания, которые могли бы спасти меня от чар твоих трехцветных глаз. Должно быть, в этой неравной битве я уже давным-давно проиграл. Да и сопротивляться мне особо не хотелось.

Спустя пару мгновений моего забвения в комнате появилась стройная женщина средних лет со светлыми, как пшеница, волосами. Она принесла на подносе горячего цыплёнка и села с нами рядом за стол. По непонятной мне причине я не мог собрать в своей голове пазл, объясняющий, кто только что появился в нашей гостиной и почему ты совершенно не удивилась этому появлению.
Неужели мы раньше встречались? Если нет, почему она вела себя так, будто мы знакомы уже вечность?
Эти вопросы развеялись и дали колоссальный простор для новых, когда ты обратилась к незнакомке коротким и звучным словом "мама".

Твоя мама...как я мог её забыть?

Возможно, это всё последствия жары, которая заставила выкипеть мои вспоминания, или мириады мыслей о тебе, заполонившие мою черепную коробку и вытряхнувшие всё остальное, но что-то здесь было явно не так. И я не понимал что.
С целью развеять путаницу в голове, я решил ненадолго украсть тебя у родителей, чтобы мы могли с тобой пойти подышать воздухом в раскинутый неподалеку сад. К счастью, для достижения этой цели не нужно было быть Альбертом Спаггиари, и уже скоро мы оказались в тени рядов посаженных абрикосов.
И там, как малые дети, любящие розовые замки, мы летали где-то высоко над землей, строя по крупицам наше общее будущее. Ты говорила про большой город, а я — про море и лужайку с нарциссами перед домом. Ты про то, что хотела бы пару шотландских кошек, а я про то, что смастерил бы будку для брошенной дворняги. Потом мы обсуждали творчество, мои книги, твои ночные "отрывы" с курсом по психологии и попытки в сотый раз бросить университет. Ещё что-то было — я точно не помню. Но разговоре мелькали вроде и Каннский Фестиваль, и Эйнштейн. И количество наших будущих детей.

Вдруг ручей на нашем пути, который некогда пробивался тоненькой артерией сада, на глазах стал растекаться вширь, заполоняя собой все окружающее пространство. Я успел ухватить тебя на руки, но не прошло и нескольких секунд, как мы вдвоём оказались в захватившей землю воде. Непреодолимая сила тянула нас на глубину, не давая возможности вновь оказаться на поверхности.

Я хотел уж до чёртиков испугаться за наши жизни и вырвать себе от страха сердце, пока не увидел, как ты смеёшься под водой и жадно хватаешь воздух для еще одного разряда громкого смеха. Я тоже рассмеялся. И почувствовал, что ничего не сдавливает мою грудную клетку. Кислород лился в легкие так же, как и вино по губам несколько мгновений назад.
Мы плыли без какой-либо цели по подводному миру вроде Атлантиды — нам встречались диковинные постройки, гигантские рабы и коралловые рифы. Лучи пробивались сквозь верхнюю плёнку воды, создавая картины из золотистых занавесок на нашем пути.

Я не спрашивал себя, что здесь происходит и почему. Мне кажется, я просто был счастлив. И мне очень не хотелось этого упустить. И тебя тоже мне отпускать не хотелось.

Подводные течения несли нас всё с большей скоростью пока, наконец. катапультой не выплюнули на поверхность. Мы очутились в изголовье реки незнакомой долины, которую, казалось, невозможно было найти на карте мира.
Ухватившись за проплывавшее мимо бревно, мы по очереди взобрались на него, как на свой личный фрегат эконом класса. Перед нам расстилались виды молчаливых прерий с заснеженными горами, украшающими собой горизонт. Вдоль берега спасались от жажды высоченные жирафы, а по полю стремительно несся табун лошадей в главе со Спиритом, сбежавшим прямо из любимого мультфильма детства.

Позже, будто миражи в пустыне, нашим глазам открывались картины, вырванные из прошлого, настоящего, и, надеюсь, будущего.
Сначала появился перрон вокзала, где мы с тобой однажды встретились в самый дождливый день лета.
А дальше показались друзья, чьи лица были залиты солнцем и всё ещё узнавались нашей памятью. Мы радовались этой встрече, будто никаких трещин между ними и нами никогда не возникало. Будто они по-прежнему рядом и не исчезали из наших новых альбомов фотографий. И из сердец тоже.
Где-то среди той толчеи лиц был и мой отец, который теперь уже вечно молодой, пытался познакомиться с тобой, приветливо протягивая руку. Но только вот дотянуться до неё — означало бы добраться до самых звёзд. А мне и тебе отправляться туда ещё было рано. (прости, пап) Пока что рано.
Потом мы увидели девочку с каштановыми волосами и твоими глазами, рассказывающую на школьном конкурсе знакомые нам с тобою стихи. Недалеко от неё мальчик учился играть на гитаре, на которой уже лет 20 были выцарапаны мои инициалы.
И в самом конце этой экранизации жизни вновь показались мы с тобой, только уже седые, в обнимку гуляющие вдоль сада с виноградниками. И глаза у нас все те же — сияющие весенним костром. Счастливые.

Ты обвила руками мою шею и сказала, что не хотела бы заканчивать этот вечер, который близился уже ко дну песочных часов. И я ответил тебе, что он повторится еще бесконечное множество раз, отмечаясь чернилами на каждой странице нашей общей книги. Под названием жизнь.

Тем временем вода прибила нас к берегу — над знакомыми видами спустился облитый вишнёвым вареньем закат. Мы отправились обратно к твоему дому — мокрые, улыбающиеся и ничего не понимающие. А главное, не желающие ничего понимать.

Но вот, громом среди уже затянутого неба, мы вдруг остановились около твоей калитки, и ты, изменившись в лице, сказала, что нам снова нужно возвращаться назад. Что ещё не время.
И что, возможно, в следующий раз всё уже будет иначе.

Оборонив эти дробящие внутренности слова, ты растворилась в тени своих виноградников, и я почувствовал острую боль в груди, пробежавшей судорогой по всему телу.

И от этой же боли я проснулся.

Передо до мной вновь оказались привычная комната, будильник заведенный на 7.30 и подушка, зажатая в объятиях вместо тебя.
Это был сон. Очень жестокий сон, где я был бесконечно счастлив.

Воображение — удивительная штука. То оно выдает тебе сгустки обрывков памяти в сюрреалистичном хронометраже, то погружает в мир, где ты переживаешь настоящую жизнь, научившись дышать и чувствовать сердцем. А в момент, когда ты этого не ждешь, оно обрывается и выбрасывает тебя из параплана снов, сгорающего от утреннего солнца. И вот ты уже падаешь в бушующий океан повседневности. С нераскрытым парашютом.

Да, пускай всё, что произошло ночью в моей голове спряталось за определением вымысла. Но мне кажется, нет, я знаю, что в этом сне ты была реальной. Я знаю, что где-то там, за много километров от меня, ты тоже видела эти же картины и испытывала те самые же эмоции, что и я.

И когда-нибудь, не сейчас, быть может, гораздо позже, мы встретимся, чтобы в будущем рассказать своим детям одну и ту же историю. Нашу историю.

А пока.

Просто будь.
Неважно где, с кем, во сне или наяву. Просто будь.

Я найду тебя.
обещаю.