Роман в стихах Жди меня глава 11

      
Глава десятая http://stihi.ru/2020/04/20/2849

Глава одиннадцатая
1
Как часто мы в случайных встречах
Большие делаем глаза!
И зачастую вместо речи
Звук издаём мгновенно: «Ба!
Откуда ты? Каким здесь ветром?»
Очам своим порой не верим,
В нас удивление всегда:
«Какая встреча! Надо ж, да!»
Рукопожатие, объятье
Непроизвольно тут же вдруг,
Коли подруга то иль друг.
И так волнующе приятно,
Желанно, ясно лицезреть,
От встречи вроде обалдеть.
2
Но встречи есть настоль курьёзны
И оглушительны, как гром,
Да не приятны, даже грозны,
Что будто рухнула кругом
Вся жизнь и мир перевернулся.
Вот так Андрей в дверях столкнулся
С Пушковым, чёрт его побрал.
Да кто же то предполагал?
Вот уж воистину шар тесен,
И точно  круглый - на пути
Дороги могут вдруг свести.
Но жизни путь судьбе известен.
И что нас ждёт там, впереди,
Не видно, как ты не гляди.
3
Одни, скажу, предположенья.
Хотелось так бы, но как знать!
Всегда в душе у нас сомненье:
Ах знал бы если, где упасть,
То постелил бы там солому.
Увы, ушибы, переломы,
И в переносном и прямом,
Мы получаем, но живём.
А что ж Андрей? Степан? Ни слова
Не проронил никто из них.
И мир им тесен для двоих.
Ужели мщенье будет снова?
Они в молчанье разошлись.
Пути же их пересеклись…
4
В одном полку, да в разведроте,
И в отделении одном,
Ну и, конечно же, во взводе -
Казарма их есть общий дом.
Кровати здесь почти что рядом.
Зачем судьбе сближать так надо?
И командир у них один —
Сержант товарищ Бородин.
Степан служил уже полгода,
Не раз обстрелян был в бою,
Но дурь гражданскую свою
Совсем не бросил - тот же лодырь.
У местных жителей тайком,
Он чарз* выменивал пайком.

Чарз*— индийская конопля.
5
Сгущёнку, хлеб на пачку чарза
Менял в аулах, кишлаках;
Курил, балдел, пропащий чадо,
Ловил так кайф, плыл в облаках;
Затем опять был раздражённым,
А мутный взгляд опустошённым;
Безмерно вспыльчив, даже зол;
Себя шприцом же не колол.
И с неохотой шёл в разведку,
На марше быстро уставал.
И как в спецроту он попал?
Сержантом брался на заметку,
Не раз сидел и на «губе»* —
Шёл по загубленной судьбе.
6
Другие чарз так не курили,
О жизни думали вперёд.
Конечно, случаи всё ж были.
Из любопытства брали в рот
Ту самокруточку с начинкой.
Не докурив до серединки,
Хмелели, чувствуя дурман.
И состоянье - будто пьян.
Вкусив однажды этот «омут»,
Бросали пробу навсегда.
Прельщала больше их еда -
Так забывали пьяный опыт,
Служили честно, с огоньком,
С российским нашим табачком.

«Губе»* — гауптвахта.
7
Костяк здоровый был в Афгане -
Мораль российская в груди.
Проблем там не было в том плане,
Чтоб шкуру лишь свою спасти.
Высокий дух патриотизма
Привитый был социализмом.
Взаимовыручка — закон,
В крови сидит в нас испокон,
Не посрамить честь, славу предков.
Не надо даже утруждать
Себя, солдат чтоб убеждать.
Дух от корней впитали детки
России матушки земли.
Так было, будет и вдали.
8
Андрей с корнями тесно связан.
Святая вера — сердцу свет.
Елеем лоб его помазан,
От смерти, ран и для побед,
Перед отправкой, в церкви, в Вёшках.
И крест, молитву на дорожку
Тайком священник дал ему.
Андрей об этом ни кому
Не говорил, и даже Гале.
Ведь вера истинна в душе.
А это мощь, скажу, уже.
И как бы тело не пытали,
Коль вера истинна — дух свят.
Врагом не может быть он смят.

9
Неделю дали оглядеться,
Привыкнуть к местности, и так -
Друг к другу ближе «притереться»,
Понять Афган, что тут и как.
Затем пошла без красок служба,
Где может выручить лишь дружба.
В разведке важно, кто твой друг.
Один есть выбор лишь из двух:
Кто победит в огне сражений —
Иль жизнь, иль смерть — другого нет.
Как мало вам, солдаты, лет!
И то война, а не ученье.
Мне по-отцовски всех вас жаль,
Ведь ваша жизнь - сплошная даль.
10
Не дай Господь, коль оборвётся,
У вас ведь только что расцвет.
Привыкший мир не содрогнётся.
Мать не найдёт тогда ответ.
Слезой до гроба свет затмится.
И в самом деле, что творится?!
Страшнее слова нет «война».
А у кого в руках она?
Кто беспредел даёт ей, волю,
Будь проклят трижды и вовек!
То сатана, не человек.
Народ он гонит поневоле
В машину адскую войны,
Где гибнет цвет земли — сыны!
11
Андрей сегодня с отделеньем
Идёт в засаду. «Царандой*»
Раскрыл, по верным донесеньям:
В ночь караван пройдёт тропой —
Из Пакистана подкрепленье -
Идёт душманов пополненье,
Везя оружье, провиант.
Главарь Дустум у этих банд.
И чтобы выполнить задачу,
По меньшей мере без потерь,
Опередить должны теперь
Коварный замысел. В придачу
Разведке дали взвод солдат.
Они душманов ждут сидят.
12
Чуть впереди, в горах, укрылся
Разведотряд, и там Степан.
Андрей за камнем затаился,
Пушков чуть выше, строит план:
«Удобный случай «снять» Андрея.
Где ж караван? Хотя б скорее!
Кто в суматохе здесь поймёт,
Когда в разгаре бой пойдёт?»
В Андрея целясь, примерялся,
Как месть должна произойти,
Чтоб не стоял он на пути.
Андрей Галинке  улыбался,
Смотрел на фото: с ним жена,
У сердца, рядышком  она.


Царандой*— местная народная милиция ДРА.

13
Прошло два дня. Отряд в засаде,
Но каравана так и нет.
Уже сомненье есть, досада,
Что ложный, видно, дали след.
Жара стоит, всё накалилось,
На камень плюнул - испарилась
Слюна, оставив белый след.
А каравана нет как нет…
Вода во фляжке - чай горячий,
И то всего лишь три глотка,
Не больше, в день. Вода горька.
Во рту спеклось, то не на даче.
Что ждёт разведку впереди?
Приказ: «Ни с места, ляг — и жди!
14
Шли третьи сутки. Было глухо.
Темнело быстро, и тропа
В ночи скрывалась, только ухо
Ловило треск камней - жара
Из них незримо выходила,
В горах довольно душно было.
Отряд по полной боевой
Занял рубеж свой огневой.
Василий Грубов всё сильнее
Глядел упрямо в темноту,
Слух напрягая за версту,
Лежал правее от Андрея.
Загрохотал вверху обвал,
Отряд за истину принял.
15
Тропа едва-едва виднелась.
Всё было так же, как вчера.
И спать ребятам не хотелось —
Что значит нервы. До утра
Ещё не скоро. Напряженье
Готовит душу к исполненью
Кровавой сущности войны.
Чу! Слышно. Точно: вот они!
Идут душманы с караваном.
Поближе надо подпустить.
Огонь! И начали палить
Свинцовым шквальным ураганом.
Вмиг разорвали тишину,
Как будто тонкую струну.
16
И крик, и стон, и рёв верблюдов
Раздался тут же в темноте.
Душманы - тоже божьи люди,
Но против нас, так знать, не те?
«Огонь! Огонь! Цель уничтожить!»
Степан решиться всё не может,
Но вот прицелился и бьёт
Андрею в голову. Как лёд
Застыл вдруг палец на крючке.
Испуг и трусость. Ах подлец!
Но вот, Степан, и твой конец:
В свинцовом шквалистом толчке
Упал поддонок. Сверху бьют? -
Ребята даже не поймут.
17
Был не обвал — вверху засада.
(Измена шла из Царандой).
Бьют с двух сторон душманы-гады,
Ночною скрыты темнотой.
Внизу же наше подкрепленье.
Устроив с тыла нападенье,
Бьют караван, а те в ответ.
И никому пощады нет.
Пурга свинцовой смертной бури,
Свистя и воя, наугад
Берёт с собой младых ребят.
Ей всё простят, военной дуре.
Убит сержант наш Бородин…
Он был у матери один.
18
Андрей подполз сейчас к Степану.
Лежит пространно тот, хрипит.
За спину хвать — сплошные раны,
И кровью будто весь облит.
Андрей за бинт. Степан: «Не надо.
Галинка, может, будет рада…
А я, Андрей, в тебя стрелял…»
Тут страх Вершинина объял:
Дыра была вверху панамы.
Андрей до скрипа зубы сжал.
(Степан прощенья, видно, ждал).
Настигла смерть его в Афгане.
«Забудь, Степан, ты должен жить».
Увы, в ответ — предсмертный хрип.
19
В одно мгновение случилось.
«Отряд, за мной! — кричит Андрей. -
(Стать командиром и не снилось!)
Под кручу, братцы! Ну, живей!
Василий Грубов и вы трое -
Вам уничтожить тех изгоев,
Что закрепились на горе.
А я останусь на тропе -
Проход закрою здесь душманам -
Назад закрыл им путь наш взвод -
Через меня у них лишь ход».
И с этим жёстким, смелым планом
Рассредоточил он солдат.
А снизу, сверху всё палят.
20
Отход закрыт, душманы лезут.
Один им выход — лишь вперёд.
Андрей с ребятами их режет
Огнём кинжальным. Будто дзот,
Их укрывают выступ, круча.
Душманы лезут, словно туча.
И наверху всё бой идёт.
Изгоев с тыла Грубов бьёт.
Друзья его все без дыханья;
Остался Вася там один,
Но вот он ранен - надо ж, блин -
Теряя медленно сознанье,
Врага последнего сразил,
Тем верх горы освободил.
21
Душманы в панике – ловушка!
И ни вперёд, и ни назад.
Раздался снизу грохот пушки.
Андрей кричит: «Таслим шавад!*
Шома дар мохасэра *карар!»
Они притихли. Гибнуть даром
Кому же хочется? Итак,
Осталось их совсем пустяк.
В основе масса перебита.
Картина страшная войны:
Лежат афганские сыны
Совсем спокойно, не сердито.
Ночная бойня, Боже мой!
Ведь ждут их матери домой.
22
И наших здесь легло немало.
Душманы к утру все сдались.
Ещё и солнце не вставало -
Они повержено плелись
В полк под конвоем. Даже странно:
Огнём, свинцово-ураганным,
Вот только злобно что дрались.
Сейчас твердили лишь: «Нис, нис*».
Мол, не стреляли, что их силой
Забрали в мщения отряд -
Так отвечали все подряд -
И что их жизненным мерилом
Есть чудодейственный Аллах,
И жизнь, мол, мирная в делах.


Таслим шавад*! — сдавайтесь
Шома дар махасэра карар* — вы окружены.
Нис, нис* — нет, нет

23
Взлетели «Чёрные тюльпаны*» -
Везут застывшие тела,
Неся родным с Афганистана
О смерти весть. А мать ждала,
Что сын её живым вернётся…
И сколько  слёз в стране прольётся!
Забудут все. И только мать
Жизнь будет горестно рыдать.
С чем соизмерить это горе?
В Афгане тоже слёзы льют.
От бед войны лишь плачет люд.
Не от того ль солёно море?
Хоть бы изранен, но живой,
Вернулся б сын с войны домой.
24
Василий Грубов тяжко ранен.
Отвоевался ты, солдат.
И шрамы об Афганистане
У многих наших есть ребят.
Андрей представлен был к награде
За подвиг, сделанный в засаде,
И красным орденом звезды
Сияла грудь. О, как деды*
Смотрели с завистью! И всё же
Ему оказывали честь.
И то была совсем не лесть,
Хотя по службе он моложе.
Но что поделаешь - судьба.
Он стал сержантом.  Это да!

«Чёрные тюльпаны» — самолёт с погибшими солдатами
«Деды» — старослужащие.

25

Как командир разведотряда
Не возносился, вот казак!
И рост, и сила, и отвага,
И на груди сияет знак
Его лихой казачьей доли.
От предков в нём донская воля.
Где тяжело — Вершинин там.
Привык к Афганским он горам.
И будто пули не боится,
И штык его как не берёт,
В бою всегда ему везёт.
Таким же надо уродиться!
Обычный парень. Но есть но -
Другим такого не дано.
26
Привык он к службе, хоть опасно:
И кровь, и смерть — то ведь война!
Любовь к Галине не угасла.
Она беременна, полна.
Письмо прислала. Пишет: «В Вёшках».
Носить осталось ей немножко.
Не знает, будет сын иль дочь,
Бывает тягостно, невмочь.
В Сибири маму схоронила,
Так неожиданно - инфаркт.
Такой предстал печальный факт.
Ещё Галина известила,
Что внука ждёт его отец.
А Ваня - просто молодец.
27
Во всём её оберегает.
И стал уже таким большим!
Без понуканья помогает.
Отец гордится даже им.
«А мама девочку-казачку
Ждёт не дождётся. Как задачку
Решить, да им чтоб угодить? -
Придётся двух детей родить.
Радзинский с Алочкой в Израиль
Умчались, ручкой помахав.
Не знаю, может, он и прав,
Наш изворотливый «льстец-дьявол».
Сказал, что адрес свой пришлёт.
Пишу — ребёнок ножкой бьёт.
28
Андрей, ты знаешь, интересно,
Ножонкой как в живот стучит.
Устал, быть может, или тесно,
А может, так мне говорит,
Чтоб я о нём тебе писала?
Как мы с тобою были мало,
Каким ты нежным был со мной…»
(Строка размазана слезой)
В письме о встречах вспоминала
На четырёх почти листах.
Посланье, в тех же всё духах,
Андрея сильно взволновало.
Читал, о жизни размышлял,
О сыне сладостно мечтал.
29
Он побывал как будто дома,
Припомнил воздух на Дону.
И разлилась в душе истома —
Понятна только лишь тому,
Кто смерть войны успел понюхать,
Кто по пескам, горам, да брюхом,
Прополз немало трудных вёрст,
Тому от родины хоть горсть
Земли прижать к себе желанно.
Такое благо для души -
Закрыть глаза, и так, в тиши,
Соединиться сердцем жадно
С далёким тихим очагом,
Припомнить детство, милый дом.
30
Какой заряд для настроенья!
Да, кстати, завтра здесь Кобзон
Нас осчастливит дивным пеньем -
В Кабул, да с группой, прибыл он.
И вот настало это утро.
Здесь сцена сделана немудро:
Два грузовых стоят авто.
Конечно, что-то, да не то.
Машины плотно подогнали,
Сидят солдаты на земле,
В чужой измученной стране.
Вот микрофоны затрещали,
Конечно, занавеси нет.
Кобзону сорок где-то лет.
31
И он запел. Какое чудо!
Ведь то легенда есть страны.
Как Козин люб простому люду,
Ему высоты те даны.
И песни пел без подготовки,
Без всякой даже монтировки.
Пел по записочкам солдат,
Их покорил его талант.
Стояла дружбы атмосфера,
Что не попросят — нате вам.
Кобзон своим был очень там.
Потом Леонтьев пел Валера,
И приезжал ансамбль «Юльшан»,
И Винокур бывал же там.
32
Пел Розенбаум под гитару.
И даже Аллочка была.
О, сколько женственного жара
Солдатам в душу отдала!
Её глазами просто «ели» —
Так на звезду они глядели.
И каждый будто с нею  слит -
Обворожителен так вид!
Она в душе как растворялась,
А голос сладостно пьянил,
Так несказанно, чудно мил.
И песня в сердце пробиралась,
Настрой давая жить, любить
И все невзгоды победить.
33
Духовность — двигатель  прогресса,
И мира будущность за ней.
А зло всегда ведёт к регрессу -
Похожи станем на чертей.
Не внешне, ясно, а поступком.
Об этом думать даже жутко.
Спаси нас, Господи, спаси!
Весь мир в духовность унеси
И отведи наш разум, Боже,
От войн и злобы, темноты;
Посей духовные цветы,
Чтоб на тебя мы все похожи,
Взошли сияющей душой,
Мир заполняя красотой.
34
О красота, любви подруга!
Вам жить лишь вместе суждено.
Вы дополняете друг друга,
Святое дивное звено.
Даны вы Богом нам на счастье,
В душе чтоб не было ненастья.
И у Андрея нынче свет
В душе сияет. Он ответ
Даёт Галинке на посланье.
Концерт Кобзона и письмо
Разволновали, и своё
Опять любовное признанье
Он пишет ласково жене,
И текст запомнился так мне.

Письмо.

«Галинка, милая, родная!
Любовь моя ты золотая!
Я на тебя готов молиться,
Как прежде вновь светло влюбиться.
Богиня ты моя святая,
Царица рая не земная,
Как я хочу тебя обнять,
Огнём любви расцеловать!
Поднять тебя над головой,
Чтоб шар увидел весь земной,
И закричать сколь во мне сил,
Чтоб голос лился до светил:
«Ого-го-го! Она — моя!…»
И пусть услышит вся земля,
Как я люблю тебя. Открыто
Живу, дышу одной тобой.
Всегда твой образ предо мной,
Душа моя с тобою слита.

Привет родным всем передай.
Любовь моя, теперь же знай:
Люблю заочно вас вдвойне —
Ведь сына ты подаришь мне!
И назови его Степан.
Нет-нет, Галинка, я не пьян.
Всё объясню я после службы,
У нас хоть не было с ним дружбы,
Но надо так, пойми меня:
Обет пред Богом сделал я.
Целую, свет мой несказанный,
От верха самого до пят,
Чтоб засиял твой милый взгляд.
Ты мой цветочек первозданный.
Я просто радуюсь тобой.
Навек, Галинка, я лишь твой.
И сына мне, прошу, роди.
Чтоб не случилось, Галя, жди!»
35
Ужель предчувствует он что-то
Иль просто так ей написал?
Конечно, нет, ведь с разведротой
Смертей премного повидал.
И есть, конечно, опасенья,
Хотя нет точных убеждений,
Что пуля выберет его.
Мне жаль героя моего,
Но смерть со всеми ходит рядом.
Одно мгновенье - и нас нет.
(Как глупо наш устроен свет!)
Она не смотрит на награды,
На чин, на должность — косит всех.
И никаких ей нет помех.
36
И не откупишься деньгами -
Чиста кристально, не проси.
И, коль пришла она за вами,
Не внемлет слову «отпусти»,
Совсем нема, ничуть не слышит,
Холодным духом только дышит,
Несёт в неведомую вечность.
Да, схватка эта бесконечна.
И как подумаешь об этом…
И жизнь, и смерть, и свет, и тьма -
Идёт природная война.
Как расставаться с белым светом?
Аж ум за разум как зайдёт…
Но, люди, верьте: смерть придёт.
37
Печальна эта тема, верно.
Печален жизненный конец.
Хоть любим мы её безмерно,
Но только избранным - венец.
Всем остальным - удел обычный:
Прожить бы только лишь прилично,
Семью в достатке прокормить.
Детей своих на что учить?
Да где б найти ещё работу?
Учёных тьма - работы нет.
А почему? Какой ответ? -
Рабочим быть нам неохота,
Мы все хотим руководить,
Или хотя бы возле быть…
38
Да, нынче вся страна торгует -
«Купи-продай» идёт игра.
Кто миллионами ворует -
Кому прожить бы до утра.
И рынки сбыта нам закрыты.
Морали жизни позабыты.
Прибавят пенсию на грош -
Цен повышения тут ждёшь.
Сперва дадут, затем отнимут
За свет, за газ… На «остальцы»
Живёшь, как можешь. Молодцы!
А годы в тяжкой доле гибнут.
Молчим да слёзы к носу трём.
В стране, как нищие, живём.
39
Хоть, слава Богу, рассуждаем.
Не то, что в армии — приказ.
Под слово «есть» всё исполняем.
Вот наш герой, Андрей, как раз
Под козырёк взял приказанье.
Сегодня сложное заданье:
Составом, скрыто, в три бойца,
Найти душмана-подлеца,
Что бьёт из снайперской винтовки
Периодически с горы,
Как из невидимой дыры;
Настолько всё придумал ловко:
Один лишь выстрел — и пропал -
Солдатик наш в момент упал.
40
Не выдаёт себя неделю,
А то и больше, то дня три;
Вдруг повторит опять затею.
Ужель сидит внутри горы?
Само как будто приведенье
Бьёт по солдатам нашим мщеньем.
За что, скажите? - То война.
Лишь зло в себе несёт она.
Андрей в пути, Андрей в тревоге,
С бойцами тихо по горам
Идёт, как тень, то тут то там,
Без всяких признаков дороги,
В надежде снайпера найти,
Не медля счёты с ним свести.
41
Пять суток были в той разведке,
Надежда рухнула почти.
Но вот раздался выстрел меткий -
Боец упал вдруг впереди.
Откуда? Кто? Врага невидно.
Вдвоём остались. Как обидно!
Найти, найти - одна лишь цель.
Внизу Афганец, как метель,
Мельчайшей бархатною пылью
Понёсся, встал сплошной стеной,
Закрыл мгновенно пеленой
Афганский мир и жизнь, насильно.
И горы, в пыльных облаках,
Вселяли грозный мёртвый страх.
42
Андрей засел с бойцом в засаду.
И час. И два. Лишь тишина.
А впереди стоит преграда:
Вершина, словно бы стена,
Отвесно к небу поднималась,
Какой-то крепостью казалась.
Так непреступна та гора,
Внизу зияла в ней дыра.
Куда ведёт она? Быть может,
И есть таинственный тот ход,
Откуда снайпер метко бьёт.
Он ситуацию итожит:
«Сейчас нельзя: привстань — убьют!»
С бойцом лежат и ночи ждут.
43
Настала ночь. Они, как змеи,
Ползут бесшумно — отомстить.
А сердце бьётся всё сильнее,
Но взгляд с дырою крепко слит.
И вот она, дыра-загадка.
За ней ли кроется отгадка?
Проникнуть как, ведь так узка?
И в душу страх ползёт слегка.
Андрей плечист, пролезть не сможет.
Боец как раз. Лишь головой! -
Раздался взрыв. Взрывной волной
О камни бьёт Андрея, Боже!
Лежит контуженный, ничком;
И тишина опять кругом.
44
Боец душой без пересадки
Поднялся в небо к праотцам.
Лежат в кусках его останки,
А из горы выходит сам
Жестокий снайпер-невидимка.
В лице довольная ухмылка.
Там есть расщелина в горе,
И вход в неё был в той дыре.
Обзор вверху весьма приличный,
Дорога в оптику близка —
Стреляй себе издалека.
И дело было так привычно,
Но пленных брать - то первый раз.
Как мёртв Андрей лежит сейчас.
45
Назад Андрею руки вяжет.
Лежит бревном он, недвижим,
Сопротивления не кажет,
И снайпер справился так с ним.
Что сделать, думает, с неверным:
«Иль пристрелить винтовкой верной?
Но слишком лёгкая та смерть.
Пусть маджахедов — нашу твердь —
Познает он душой и телом».
И, повернув его на бок,
Определила: сон глубок.
Скажу, друзья, вам между делом:
Ведь снайпер девушкой была,
И Абидою мать звала.
46
Быстра, строптива, смугло тело.
А взгляд её — то юга ночь!
В лицо Андрею посмотрела
Кровей арабских смертник-дочь.
«Убить, убить, мне платят деньги!»
Присела возле на колени.
«Ну, Абида, один щелчок!»
В груди ж усиленный толчок.
Совсем незлобно посмотрела
Она в лицо ему, и вдруг
Мелькнула мысль: «Красив ты, друг!»
По-женски сердцем пожалела,
Взглянула с чувством на луну,
И та в ней тронула струну.
47
Струну любви, струну печали,
Её природы естество…
И струны в сердце зазвучали,
Даря ей женское тепло.
Но зло опять: «Тебе же платят.
Ах Абида, довольно, хватит.
Вон у него, смотри, звезда.
За маджахедов дали, да!
Не кисни, он из тех, неверных,
Убей его, возьми ли в плен.
Главарь не терпит наш измен.
И месть должна к ним быть безмерна.
Дустум жесток, он сущий зверь.
Уж ты, неверный, мне поверь».
48
Так мысли злые побороли
В ней человечность, доброту.
Забыв о женской нежной доле,
Избрала вновь войны тропу.
Вот тормошит она Андрея,
И, чтоб поднять его скорее,
Лицо обрызгала водой.
Раздался стон - Андрей живой.
Открыл глаза, в ушах гуденье,
То вдруг провал - и тишина…
Троится мутная луна.
И в теле страшное давленье,
Налился будто он свинцом,
Совсем не помнит ни о чём.
49
Валар сай бар хиз*!» — молвит дева.
Но пленник глух и нем, к тому ж
Ведь руки связаны. Тут смело
Она к нему. Андрей наш дюж,
И Абида поднять не может,
Но с её помощью он всё же
На ноги встал, едва стоит,
И будто пьяный сильно вид.
Его знобит, его качает,
Туман в глазах, к тому ж тошнит -
Взрывной волною так «убит».
Он, как с луны, всё озирает,
Тут Абида: «Вранди бе пишь*!»
Ну что ж, Андрей ты мой, стоишь?
50
Иди, иди пока не поздно.
Убьёт, не сможешь коль идти -
Глядит она вполне серьёзно.
Ну слава Богу, что в пути.
Винтовкой тычет и  толкает,
Андрей её не понимает.
«Жер, жер дза тезтар, характ кон*!»
Едва, едва плетётся он.
То потеряет равновесье -
С размаху падает. Лежит.
И Абида к нему спешит.
Её мучение уж бесит,
Его устала поднимать.
И мыслит: «Нет, пора стрелять».

Валар сай бар хиз — встать.
Вранди бе пишь — вперёд.
Жер, жер дза тезтар, характ кон! — иди быстрей.

51
Заря взошла багровым цветом,
В горах укрылась тишина.
И вот, представьте, на рассвете
В Андрея целится она.
Он позабыл наш мир и дерзость,
Невинность в нём сквозит безмерно.
В глаза ей смотрит, не моргнёт.
И Абида чего-то ждёт.
Его мужской красивый образ
Незримо ей волнует грудь.
В красе ведь жизни нашей суть.
Вдруг подала она свой голос,
Но не со злом: «Вранди бе пишь!»
И мыслит: «Что же ты молчишь?»
 
52
Два раза хлопнула в ладоши —
Не реагирует ничуть.
Стреляет вверх — Андрей всё тот же:
Шатаясь, держит тяжкий путь.
«Да он контужен»,— мыслит дева,
Обняв его за пояс слева.
По камням шатко так идут.
Споткнулся он. Мгновенно тут
Так грузно падает на деву.
И Абида под ним лежит -
А сердце трепетно стучит -
И ласки жаждет, словно Ева.
Андрей сейчас неискушён,
В каком-то мире он ином.
53
Конечно, это всё случайно,
Но он понравился ей вдруг.
Мелькнула мысль глубокой тайной:
«Хороший был бы мне супруг».
Другая мысль пришла мгновенно:
«Не нашей веры этот пленный -
Великий грех. О мой Аллах!»
Её объял мгновенно страх -
Любовь и зло в противоречье.
Подняться как, ведь он на ней?
Вот напряглась, ещё плотней
К нему прижалась, и за плечи,
Чтоб увернуться, обняла,
И в теле импульс поняла.
54
Его любви и ласки хочет.
Андрей на ней как пьян лежит.
Вот увернулась - и хохочет.
Сама огнём любви горит.
Но, вспомнив деньги, гонорары
За каждый труп, и что арабы
Озлоблены такой войной,
Она становится другой.
Опять Андрею помогает
На ноги встать, идти вперёд.
Какой сюрприз его там ждёт,
И Абида того не знает.
Спокойно в лагерь свой ведёт.
Он как во сне за ней бредёт.
55
Пришли в укромное то место —
Горами скрыто от людей.
Для многих даже неизвестно,
Что здесь командует злодей
Дустум и много маджахедов.
Не признают они декретов
И новый строй весь ДРА*,
Враги они НДПА*.
Противно им названье ДОЖА*,
Устой их предков вековой
Нарушен чьей-то злой рукой.
На что тут женщина похожа
Без паранджи? Какой позор! -
Для всех открыт красивый взор.
56
Но Абида — другое дело.
Она наёмник и боец.
Ведёт себя довольно смело.
Дустум хвалил, мол, молодец.
Вот показался лагерь странный.
Андрей идёт не гостем званным.
Бредёт контуженый казак,
А на груди сияет знак
Звездою Красной «За отвагу»;
И руки связаны назад;
И в голове кошмар и ад;
И вид — как будто пил он брагу.
Разбитый грязною войной,
Вступил он в лагерь тот чужой.

ДРА — демократическая республика Афганистан
НДПА — народно-демократическая партия Афганистана
ДОЖА — демократическая организация женщин Афганистана

57
Поднялся шум, речь непонятна.
И лагерь будто загудел.
Звезда с груди Андрея снята.
Народ глядел, вертел, шумел:
«Награда за моджахеддинов!
Неверным - смерть!» В порыв единый
Толпа слилась, и Абида
Душой жалеет, что сюда
Дала его на растерзанье.
Но вот выходит тут Дустум,
Моджахеддинам здешний ум,
И хочет взять с него дознанье.
Андрей не слышит ничего.
Дустум вскипает от того.
58
«Неверным - смерть!» И мигом вторят:
«Убить! Убить! Стрелять! Стрелять!»
И Абида, с толпой не споря,
Другое стала предлагать:
«Пусть примет только нашу веру!
В бою с неверными, к примеру,
Искупит кровью тяжкий грех.
Аллах прощает этим всех».
Андрей молчит. «Да он контужен!» —
Тут Абида кричит толпе.
Толпа: «Понравился тебе?
Убить! Убить! Он нам не нужен.
Вот доказательство — звезда!!
В ней наша кровь!» И вот тогда…
59

Дустум, верша «суд» над Андреем,
Сказал: «Помучаем его».
Добавил, злобно багровея:
«Готовьте крест здесь для него.
Пусть сдохнет тяжко, червь проклятый.
Он враг нам, братья, всем заклятый.
Поставим крест там, на горе,
Пусть испечётся на жаре.
Его в страну мы не просили.
Иль силу некуда девать?
Зачем пришёл ты убивать?
Тебя Аллахом осудили:
Твоей же верою распять!»
Толпа кричит. «Распять! Распять!»…


Глава двенадцатая http://stihi.ru/2020/05/10/1730