Стирая прошлое. Поэма-сказка. глава седьмая

Глава седьмая.

Лошадка тащится дорогой,
скрипит телега колесом,
на ней разложены порядком
мешки с отборнейшим овсом.

Вчера пришел старшОй деревни,
сказал, собрался в дальний путь,
мол, едет он в соседний город,
а там до замка уж чуть-чуть.

Яга, когда лечить ходила
тех,что от змеЯ пострадал,
видно его предупредила,
чтоб их с собою к замку взял.

И Цветич с Сашею собрался,
поля и рядом с замком есть,
и, если что, и там сгодится
в округе ведь цветов не счесть.

Теперь неспешно проплывают
мимо поля, леса, луга;
возница тихо напевает
им про родные берега.

На обрешетку привалившись,
под спину сена подложив,
лежала Саша и дремала,
главу на парня положив.

Но вот и резкий поворот,
выходит из леса дорога,
возница дергает за повод,
лошадку сдерживая строго.

Кроваво солнце от пожаров,
за три версты им слышен плач,
здесь половец прошел жестокий,
он вольных русичей палач.

Лишь те кто спрятаться смогли,
они живыми и остались,
родных пытаясь отыскать,
по пепелищам всё метались.
 
Остатки города дымятся,
печей остовы над золою,
старшой деревни осмотрелся:
-Ну что, поехали домой?-

-Война- жестокая старуха-
по русской стороне прошла,
теперь здесь воронью пожива,
ведь за собою Смерть вела.-   

-Езжай обратно, мы пешком
до замка сами уж пройдем.-
Ему Ягиня отвечает;
-Отцу девченку отведем.-

А Саша пальчик закусила,
о Боже, что же с замком там?
Отец не сдастся, это точно,
на милость бесовским врагам.

И версты снова завертелись,
пешком он все же труден путь,
хотя вот здесь пройдем по лесу
и срежем шлях еще чуть-чуть.

И пополудни вышли к замку,
а там на поле бой идет,
за свою землю бьется русич
и враг здесь точно не пройдет.

На холм взошли наши герои,
что рядом с лесом громоздился,
и вид на поле перед замком
во всей красе внизу открылся.

Стоят ряды в звенящей стали,
колючки копий впереди,
пред ними кружат пара воинов
все ждут, ну кто же победит?

Два война, лучшие их лучших,
искрят в ударах два меча,
здесь сила ломит только силу,
и потому удар с плеча.

Но половец, он покрупнее,
удар и щит в щепу разбит,
а наш в ответ зерцало рубит,
хоть по кольчуге кровь струит.

Замах, степняк вдруг оступился
и пролетел вперед чуток,
он развернуться не успеет,
ведь меч ему взрезает бок.

Ну вот и все, завыли трубы,
пошел теперь и общий бой,
и замелькали злые осы,
рой стрел запел над головой.

И сшиблись в рати кони,люди,
мелькают копья, шлемы, лица,
стрелы полет закончен в горле,
и кровь на губах  пузырится.

Над полем крики, мат и стон,
металла звон со всех сторон.
Вот с хрустом входит в тело меч
и голову срывает с плеч.

Не выдержав удара сабли,
кольчуга с треском раздалась,
в ответ рожон ударил в грудь,
и кровь на землю полилась.

В груди торчит стрела чужая,
был очень точен этот враг,
но русич уж не чует боли-
до смерти ровно один шаг.

И он стрелы ломает древко,
чтоб не мешала размахнуться
мечу до вражеского горла,
с вершок лишь надо дотянуться.

Враги с утра грозились сдуру,
что, мол на всех нагонят страх.
Теперь как зайцы, мчат по полю,
но здесь не скрыться,не в степях.

Мечи сверкают, кровь кругом,
как воронье, мелькают стрелы,
настолько плотная их стая,
свет затмевают часто белый.

Вон конь без седока помчался,
седло в крови, стрела в боку, 
каурый на дыбы поднялся
и ржет от боли на бегу.

Предсмертный хрип и крепкий мат,
и крики: Рааа!- летят над полем
и, стиснув зубы, бьются руссы,
нелегкая у русских доля.

А степняки кружат волками
и огрызаются в ответ,
их быстро к лесу оттесняют,
откуда выхода им нет.

Отходят воры, руссы крепче,
когда идут плечём к плечу.
Задуть костер не так-то просто,
хотя легко задуть свечу.

А саша смотрит, где отец?
Где знамя папино стоит?
Отцовы латы она видит,
где самый сильный бой кипит.

-Так там же папа!- и рванулась
туда где самый жаркий бой,
старуха за косу вернула:
-Девчонка,думай головой!-

-Ты что в броне и на коне?
-Куда бежишь и чем поможешь?
-Отцу сейчас не до тебя,
-вот только голову ты сложишь.-

Подумав Сашенька кивнула,
ну так и есть, яга права,
а я сейчас, поддавшись чувствам,
чуть до беды не довела.

-А что ж как будто нас и нет?
ведь холм одним окинуть взглядом-
старуха отмахнулась только:
-Я все прикрыла "Непроглядом"-      

-Защита вокруг нас легла,
ее тараном не пробить,
и мы невидимы для всех,
и сталью даже не убить.-

-А где шаман и ставка хана?
его не вижу бунчуки.-
-Да обожди чуток, ищу я,
такое, правда не с руки.-
 
-Шаман-то по войне колдует,
тут равных точно ему нет,
и ставку хана прикрывает,-
яга скривилася в ответ.-

Но и шаман уже все понял,
что его ишут наказать.
А он ни разу не сражался
с тем, кто умеет колдовать.      

И он разбил печать кувшина,
тот, что давно с собой возил,
ему осталось указать
чтоб джин его врагов убил.

Ведь в том кувшине на века,
был джин однажды заключен,
все от того что очень уж,
на все живое злобен он.

У всех, кто рядом был в тот миг,
казалось голова взорвалась,
так соломонова печать
на людях резко отозвалась.

Над беспорядочной толпой
поднялся дым, густой и черный,
и вдруг в нем проявился джин,
своей свободою довольный.

И битва замерла тотчас,
все повернулись к духу смерти,
и храбрецов,сорвиголов,
дрожь пробрала, вы мне поверьте.

Тысячелетья, как в аду
под соломоновой печатью,
теперь он людям отомстит,
ужасны сила и объятья.            

Он плоть обрел и вниз шагнул,
и твердь прогнулась под ногой,
джин поле битвы оглядел-
он вновь свободен и живой.

Пошел шаман ему навстречу:
-У замка все мои враги,
тебя извлек я из кувшина,
и ты с врагами помоги.-

И джин кивнул, убить готовый,
и меч из чистого огня
достал из воздуха, как с ножен,
и на плечи легла броня.

Дух выше ратника любого
пред строем русичей стоит:
-Кто смерть свою принять готовый?-
Он, ухмыляясь, говорит.

Яга вдруг топнула ногой,
туманом серым растворилась,
и перед джином в тот же миг
с клюкой своею появилась:

-Послушай, дух, пока живой
лети в Аравию свою,
тебя без боя отпускаю,
я жизнь сейчас тебе дарю.-

И, сверху вниз глядя на бабку,
от смеха надрывался джин,
но вот из всех, кто был на поле,
смеялся он всего один.

Яга тут резко распрямилась,
и даже ростом поднялась,
кольчуга словно из чешуек,
по женским плечам расползлась.

Клюка копьем оборотилась,
сума щитом в руке легла,
платок шеломом стал железным,
и укрепилась вмиг спина.

Старуха враз помолодела,
как будто скинув тяжесть лет,
-Ну что ж свою ты выбрал долю!-
сказала джину лишь в ответ.

Теперь на вид всего лишь тридцать
от силы лет ей можно дать,
фигурою затмит богиню,
о красоте не рассказать.

И руссы шепчут: -Берегиня!-
Опять пришла народ спасать-
детей своих так защищает
от ворога- родная мать.

И молнией копье стрельнуло,
но джин, он тоже крепок был,
хотя со многими он бился,
но до своих-то лет дожил.

Такое вряд ли мы увидим,
забыто колдовство уже,
оно работает, покуда
мы веруем в него,в душе.

А бой идет, удары крепче,
и меч Джамшуда бьется в щит,
а от случайных жарких молний
под замком вся река кипит.

Ватагой люд бежит подальше,
где кто - теперь не разобрать
ведь нет желания такого-
от черных вихрей пеплом стать.

Уже не делят, кто здесь русич,
а кто степняк, бегут толпой,
когда сам воздух с жутким свистом
рвет СИЛА прямо над тобой.

И лишь шаман стоит угрюмый,
прикрытый черным колдовством,
плетет губительные чары
своим поганым естеством.

Стоит спиной к нему Ягиня,
и заклинаний черный шар
по-подлому влетает в спину
броня не держит тот удар.

И падает на землю тело,
не разорвать теперь оков,
ведь он недаром обучался
у злых магрибских колдунов.

Вдруг грянул гром почище боя,
и по земле прошелся гул,
как будто кто-то из богов
на этот  мир в упор взглянул.

И лес вдруг разом расступился,
тропинку быстро сотворя,
и так же скоренько сомкнулся,
но пропустив богатыря.

Повыше джина раза в два
меч-кладенец из льдистой стали,
средь русских слышно: -Яросвет-
его все русичи узнали.

-Ну кто жену мою ударил?
Не дело женщин обижать,-
колдун от страха даже сжался:
его части будут рвать.

- А ты лети покуда цел,-
он джина честно отпускает,
и тот, развеявшись туманом,
к себе в пустыню улетает.

-Ну что, шайтана порожденье,
за подлость надо отвечать,-
шаман бежит, петляя зайцем,
но где ж от бога убежать?

И кладенец вдруг удлинился
и перерезал жизни нить,
теперь же чашу всю до капли
шаману с муками испить.

А Яросвет к земле нагнулся,
жену на руки нежно взял,
поцеловал Ягиню в губы,
к груди тихонечко прижал.

И та вздохнула, ожила,
но бровки сразу же нахмурив,
пощечину ему дала
со всей не женской скажем дури.

- А ну-ка, Ярик, мне скажи,
пошто домой не появлялся?
с другими бабами поди 
в иных мирах изрядно шлялся?

-Ведь сколько раз тебя звала
и по вселенным я моталась.
Тебе жена иль не жена?
уж лучше б девкою осталась.-

А тот Ягиню подхватил
их словно молния смела,
исчезли оба среди звезд,
но то семейные дела.

А Саша руку подняла,
махнуть во след решила им,
но тут на пальце засверкал,
вдруг перстень с камнем голубым.

Ягини был подарок тот,
ну так тому и быть,
богиня знает,что,кому
и для чего дарить.