День за днём
Ночь. Сошлись над моргом тучи.
Это в центре. А вокруг
Корпуса, где Мастер Случай
Целый день ведёт игру.
Колют, режут, шьют и снова
Всё по кругу — хоть кричи.
Вдох эфира, пульс хреновый,
Гной да лужицы мочи...
Третий месяц, как в застенке.
Коридоры, мутный свет.
В школе ставили б оценки,
Ну а здесь оценок нет.
На обходе доктор спросит,
Есть ли жалобы, на что.
А мужик с ногой на тросе
Клянчит водочки глоток.
Но никто к нему не ходит
Уж полгода. Он привык.
Временами дышит в хобот,
И небрит его кадык.
Медсестра несёт лекарства.
Только кто ж их станет пить.
Полконя дают за царство
Полумёртвых. Надо жить.
(1975)
Маршрут
Я бессмертен. Я не знаю,
Как живут наоборот.
Едем в школу на трамвае.
Папа — тоже. На завод.
Холод льдины вставил в окна.
Нет на валенках галош.
Провод бьёт, как молот, током.
Пальцем тронешь — и хорош.
И пока никто не умер,
Раз ещё не понял как,
Гонит ввысь трамвайный зуммер
Стаю ангелов-зевак.
А теперь, когда иначе
Обернулось существо
Взрослых дел, ребёнок плачет,
Что ему уже за сто.
Шествие
Жители машут флажками.
Видно, неплохо живут.
Машут и просто руками,
Мир прославляя и труд.
Вверх! Зеленей купороса,
Облаком стала листва.
Не было пошлых вопросов.
Родина вечно права.
Если случалось ненастье —
Дело-то к лету. Пройдёт.
Ждут и достаток, и счастье
Смелый советский народ.
Песню! Давайте же песню!
А на могучих плечах
Папочек, как на насесте,
Весело дети кричат.
Не было Бога. И мысли
Не было вместо Него.
Над пустотою зависли
Воланд и Кот Бегемот.
Парфюм «Челябинск»
Вянет праздничная мята.
Мёрзнет острый базилик.
Пышная кинза измята.
Смелый розмарин поник.
Глохнут запахи и звуки.
Меркнет негасимый свет.
Только химия науки
плещет в тысячах кювет.
Тянет сыростью подъездной
с малой родины моей.
Чем ещё дышать над бездной —
не подскажешь, Карл Линней?
Пахнет кованым металлом,
нефтью, жидким чугуном,
алой кровью в Поле Алом,
тополями под окном...
Свидетельство о публикации №120042600903
Из Бургоса 29.04.2020 05:31 Заявить о нарушении
Из Бургоса 29.04.2020 05:34 Заявить о нарушении
Поэзис ли это? Нет. Потому что есть категории (труд, капитал, стоимость и проч.), стоящие между языком и бытием. Между тем поэтическое не предполагает опосредования между языком и бытием.
Теперь о категориях.
Продукт труда оживает, рас-предмечивается и отдаёт заключённую в себе жизнь в употреблении. Стоимость вторична по отношению к потребительской стоимости, а последняя — к потреблению. Маркс не рассмотрел полный цикл труда, только его половину.
Собственно, человек трудом (в широком смысле) меняет природу, делает её частью человеческого. Но при этом он вкладывает в неё свою жизнь, совершая космогонический акт, изменяя космос. В этом он подобен Богу. Но ни себя, ни космоса он не создавал. Жизнь — цена этого уподобления. Один человек может забрать жизнь у другого. С помощью труда (в узком смысле). Это и есть абстрактный труд. Таким образом, жизнь у человека забирает (отчуждает) не труд, а другой человек. Поскольку конкретный труд (деятельность, мышление) это отношение человека к природе, выделяющее его из неё, а не отношение к другому человеку (социальное). Марс же объявляет сущностью человека именно социальное, но сущность человека в ином, в его космогонической роли, в изменении космоса.
Действительно ли человек отчуждает Богу свою сущность? Всё прямо наоборот. Бог даёт сущность человеку, тем более, чем ближе человек к Богу. Это вторая часть цикла.
Как один человек забирает жизнь другого? По-разному.
Собственно Маркс говорит только об абстрактном труде. Если снять отчуждение по Марксу, то марксов труд просто исчезает. Конкретного труда (деятельность) Маркс не анализирует. Маркс метафизики труда не построил.
Маркс называет капитал мёртвым. Но бытийствующим. Это действительно так. Но вот почему? Нет у Маркса ответа. Откуда берётся эта некромантия? Труд неолита состоял в использовании жизни природы жизнью человека. Однако после появления науки Нового времени возникло иное отношение в человеческой деятельности: субъект—объект. И вот тут действительно вся жизнь — в субъекте. Он становится на место Бога. А объект достоверно, окончательно и бесповоротно мёртв. Это и есть его существование. Появляется посюстороннее, как сказал бы Маркс, бытие смерти как таковое, она уже не является небытием. Марксов рабочий умертвляется, но существует как мёртвый, не переходит в небытие (это и пытается ухватить идея отчуждения) за счёт объективации в деятельности, в её процессе, а вовсе не за счёт предметизации в продукте труда. Капитализм — это социальная реализация научного (в узком смысле) мышления.
Всё это я думаю сейчас. А услышал я об «Экономико-философских рукописях 1844-го года» в студенчестве. Тогда я ничего о них не думал. Комментарий же был характерный: молодой Маркс не тот, что последующий. Вдохновенный Маркс. Может, это и так.
Однако, ставя вслед за наукой человека на место бога, делая это обобщённо и рефлексивно, генерализуя этот принцип за пределами физики (в широки смысле) в отношении человеческого, обосновывая социальную физику, Маркс делает именно то, против чего борется (а может, и не борется вовсе), причём доводит делаемое до предела. В деле отчуждения частному (nota bene) капиталисту (всего-то) до Маркса — как свинье до неба.
Результатом снятия с труда отчуждения стала власть труда как сверх-власть, потребовавшая всю жизнь без остатка, в качестве древней жертвы, что является неизбежным следствием а-теизма, доказательства не-существования бога.
Ленин, пост-марксист, стал первым в истории сверх-человеком. Уровень его обожествления несопоставим с римской практикой в отношении императоров (тогда и боги были другие).
Тимофей Сергейцев 30.04.2020 04:10 Заявить о нарушении
Тимофей Сергейцев 30.04.2020 04:20 Заявить о нарушении
Дорогой Тимофей, спасибо за ответ. Мне, в свою очередь, очень нравится часто встречаемое (но не его) восклицание Л. Шестова о невозможности построения "полной" философии как философии без противоречий. Наверное, нельзя построить и подобной философской критики.
Всё-таки трудно говорить о безоговорочном атеизме Маркса, в смысле - о нигилизме. Легче (и обоснованней) о его идолопоклонстве. Вызвав откуда-то из бездн реальности (в ясперовском смысле) нового духа - духа объективации, духа отчуждения - и не умея его заклясть (разумеется потому, что вызыватель так и не смог ему ничего противопоставить, поскольку, как Вы и написали, не смог создать метафизики труда (уточню - конкретного!)), Маркс таки поклонился этому духу, очертя вокруг себя по-своему (по-мнению самого Маркса) магический круг атеистической и по-своему новой утопии. Но уже одно то, что до Маркса никто так убедительно не вызывал и не являл нам поэтически описанного лика этого духа, выдаёт в Марксе поэта не из последних. И напоминает о том, как опасно вызывать метафизические сущности. Всё же есть беспощадность Божьей иронии в том, что, не остановившись на трансценденции отчуждения в довлеющее, и трансцендировав конкретный труд в самодовлеющие (в сверх) ценности, и Маркс, и его утопия в целом, потерпели философский крах. В целом - да, но сколько, и прекрасных в том числе, частностей они привнесли в жизнь человеческого духа. Почему-то Божья ирония никогда не бывает бесплодной и начисто выхолащивающей то, над чем иронизирует.
Это всё я о Марксе в целом. А ранний Маркс - да, более, чем просто вдохновен. Является ли этот дух поэтическим? Как дух сочувствия, думаю, да. И как дух нетерпимости тоже. Этот баланс у Маркса будет колебаться до самого конца, но всё-таки он и будет тоже - до самого конца, даже когда у Маркса начнут довлеть плоские ответы на глубокие вопросы. А пока - в рукописях 1844 - юный богоборец делает то, чего непоэты не делают никогда, пытается разглядеть бездну до самого её основания. И уже попытка, уже сама потребность, чем бы это потом ни закончилось, - дело одухотворённого, не станете же Вы с этим спорить.:)
А поскольку дух отчуждения - это сущность не имманентная, в смысле, не совсем посюсторонняя, а может, и совсем не посюсторонняя, то с его первым заклинателем, который, если вспомнить известные слова, не то, чтобы совсем не попал:), и философам и поэтам в любой реальности придётся считаться. Вот то, что я, поэт-самоучка, могу вкратце об этом сказать. Спасибо Вам за ответ!
Из Бургоса 30.04.2020 09:10 Заявить о нарушении
Человеческое как свет, энергия распалось на субъективное и объективное, примерно как пара частица/анти-частица. Но тексты посвящены объективации, а вот субъективацию Маркс припрятал, присвоил. Это и было способом «выпустить джинна». Частица/анти-частица потом всё равно превращаются в свет. Но у Маркса этого нет, коммунизм на это не тянет. Ницше призвал к восстание живых — против мёртвых («слабенький» Ортега-и-Гассет тоже на этой стороне).
О бездне: всё-таки у бездны нет основания, потому они и бездна, «ничто». А поэты в бездну не всматриваются, это как раз философы делают. Поэты в бездну прыгают.
Тимофей Сергейцев 30.04.2020 19:24 Заявить о нарушении