Кикака, часть 2

                Маме моей посвящаю               

-А вот ещё, бабушка, помнишь, кот такой был у вас давешний…
-Хитрец ты, Васька, ох и хитрец… Тянешь за ниточку, сказку вытягиваешь, как из кофты моей, которую тянул, тянул, да и распустил половину, одни рукава остались, обормот. Мешала она тебе…
-Ты уже давно новую связала, бабушка, себе, а всё вспоминаешь… Стыдно мне даже за тебя. Каждый может ошибиться, сила в прощении, сама говорила. Зато как ниточка бежала, бежала… И кофта исчезала на глазах, волшебство это было, понимаешь?
- Как не понять… Моя кофта-то исчезала…
- Про кота, бабушка…

-Да, было дело. Только не кот это был вовсе, а кошка. Да какая кошка!
   Мы тогда уже получше жили, не так голодовали. Уже вторая коровка была, Майка. Не помню, кто из нас эту кошку, котёнком, принёс, Пашка, наверное… Котёнок маленький, мурзатенький, пузико тёплое, глазки умненькие, востренькие. Как назвать? А назвать надо, не ошибиться…
- А ты точно не ошиблась, когда меня Васькой назвала?
- Нет, так Чапаева же звали, а он герой был.
- Ну, ладно тогда… Давай дальше…

   Ну вот, как назвать? А котейка не мяучила от голода, а звук такой издавала: и-а-а, и-а-а… А мама наша и говорит: Кикака! Кикака её зовут, слышите же… Так и осталась наша кошка Кикакой. И не ошиблись, волшебная была кошка. Всё про всех поняла, всё про всех знала. Верховодила и в доме, и в стайке с коровами, и на дворе с собаками. Было у неё слабое место – молоко. Она и пахла всегда молоком, а ещё мячами нашими.
- Резиной пахла?
- Нет, что ты, какой резиной? Мы мячи катали…

    Шерсти коровьей надерём потихоньку, не больно надерём, и катаем с водой в руках, долго катаем, может месяц даже. Загодя начинали к лету готовиться, чтоб мячики у нас были, играть.
    Ну, вот, Кикака… Никогда утреннюю дойку не проспит. Четыре часа, темень ещё, а она подойдёт к маме нашей и лапкой её трясёт за плечо и своё всё: и-а-а… Вставай, мол, доить пора. И ведь вовремя всегда, такая будильная кошка была. И бежит впереди мамы в стайку с коровами, хвост распушив, потом сядет столбиком и ждёт, не шелохнётся вся. Миска у неё была своя, рядом с миской и ждёт, в миску поглядывает искоса, нет ли там уже молока.  За струёй молочной наблюдает, жмурится. А струя парит, горячая.. Мама нальёт ей первое молоко, уж пьёт, пьёт, раздувается даже. Но не уходит, сидит раздутая, с мамой, чтоб той не скучно было.

     Мама с ней и с коровами разговаривала, по хозяйству всякое, да про нас. Слушает Кикака, сидит. Потом впереди мамы бежит коров выгонять в стадо. Дед Лаврентий уже идёт по деревне, собирает коровок из дворов, как в детский сад или в школу, они заспанные, мычат, идут следом за дедом. Туман молочком разливается, да хлопьями, коровы как в молоке бредут, кукушка в лесу - всё одно своё:ку-ку, ку-ку... Утро... А кошка на столбик ограды – прыг, прыг, прыг, провожать, запомнить куда её молоко уводят, чтоб знать, откуда встречать.
   
   Целый день у неё в хлопотах, мышей переловить у амбара, в футбол с нами погонять, на колени к маме напроситься понежиться, хоть и редко, когда мама присядет, а она уж тут как тут… А вечером, ещё и коров не слышно, а мы уже знаем, идёт стадо. Кикака на столбике сидит, как флюгер, смотрит в ту сторону, куда утром молоко увели. И зовёт: и-а-а… чтоб коровки мимо молоко не унесли. И опять впереди мамы бежать, у миски сидеть…

- А потом что с ней стало?
- А потом её солдаты проходящие украли, прямо со столбика сняли и унесли в часть, далеко. Мы горевали, ждали. Не было её три года. Целая жизнь с ней прошла, а три года и вовсе вечностью без кошки этой показались. Пришла еле-еле живая, тощая, в колтунах, да блохах, вся была насквозь больная, через три года пришла...

   А мама наша даже не плакала, только приговаривала её имя, чтобы она вспомнила. И мыла её, и мазала, и отпаивала чем-то. Это потом уже молоко можно стало. Мама это поняла, что можно, когда однажды утром увидела кошку, сидящей рядом с миской, в стайке с коровами. А до этого, та - ни ногой к молоку, нельзя было, такая умная кошка была. Любили её все, волшебную...
- Не крути, бабушка, говори напрямую, что потом?
- Ну что потом…  Старая она уже была. И ушла по радуге, куда все кошки уходят. Так-то вот…

   …Ночью мне снилась радуга несусветная, семицветная, во всю стену и – дальше, в окно… На радуге сидела Кикака, столбиком, волшебная во веки веков, кошка моей давней семьи…
*****************************
Спасибо Александре Николаенко, за стиль, которым изложен рассказ.