Дух лотарингского леса

Эльзасско-лотарингские леса...
Века назад здесь жил святой отшельник.
Кружит по-над руинами оса,
руины скрыл цветущий можжевельник.
Уже почти лет 30 как прошло,
с тех пор когда, придя случайной тропкой,
он здесь стоял и вниз смотрел на склон,
напоминавший склон сибирской сопки.

Осталась за спиной, вдали, Москва,
её парады, слезы, тюрьмы, правды,
и прейскурант на смыслы и права,
и песни кинофильмов или бардов.
Ждал впереди таинственный Париж,
еще вчера далекий, как Венера,
в кармане больно ерзал русский шиш,
а в голове, пьяня, искрили нервы.

Он на холме стоял, вдыхая смесь
знакомую - листвы, земли и хвои,
и ощущал, что, явно, где-то здесь
есть доступ в измерение другое,
что жив отшельник, телом умерев,
став духом местных склонов, речек, леса,
что запах мха, грибницы и дерев
исходит от его бессмертных чресел.

И перед ним в душе склонился он,
просил помочь не стать иголкой в стоге,
не сгинуть в отражениях окон
Европы между нищих и убогих.
Он обещал служить другим, пока
он не отыщет ось свою земную,
и в небе плыли руны-облака,
грядущее и прошлое рисуя.

Павлиний глаз на руку нежно сел,
луч солнца грел сквозь брюки и рубашку,
и пели птицы, а тяжелый шмель
жужжал и погружался жадно в кашку.
Потом он жил в Европе, пережив
безденежье, сомненья, страхи, голод,
соблазны и излишества, режим,
и даже нерушимый серп и молот.

Он много лет служил, как обещал,
идеям, людям, прихотям клиентов,
попав как будто в телесериал,
где был на испытанье перманентном.
Но время наступило, и теперь
расторгнуть захотел он договОр свой,
смирением и чередой потерь
платя за предыдущее упорство

Опять вокруг знакомые холмы,
и древний лес, где прячется отшельник,
во рту - как будто сладкий вкус хурмы,
и предвкушенье странствий запредельных...
'Сними обет служения, позволь
идти свободным в сердце человеком
вдоль по реке по имени Юдоль,
не поддаваясь на соблазны века!'

'Париж, Москва, Владимир, Лондон, Рим -
лишь берега Реки, её притоков,
и каждый шаг вперед неповторим,
пока не унесет ее потоком.
Но есть всегда высокие пути,
другие измеренья, и однажды
смогу и я, как ты, туда уйти,
где все материальное - не важно.'

'Спасибо за поддержку!'... Из-под ног
вспорхнули две голубки, где-то в чаще
охотник затрубил протяжно в рог,
и отозвался в теле дрожью пращур.
Пахнуло вечером.  Повеяло теплом -
с порывом ветра (может быть - объятьем),
и покидая лотарингский холм,
с отшельником остался там стоять он.