Воздушный бой

 

                К 75 ЛЕТИЮ ПОБЕДЫ

    Воздушный бой… Так ярко, страшно, прямо у нас на глазах, почти у нас над головой..
 Я – решила, как умею, зарисовать  картины пережитого, оставившие на всю жизнь свой образ в памяти моей.

 Окопы за садом – огородом вырыты заранее. Большие, и с подкопом сбоку, как ниша, куда можно прижаться и быть почти не замеченным с воздуха.
 
  И вот в небе над хуторком «Осинаво», что на опушке небольшого одноименного леса, появились самолёты. Несколько. Потом остались два. По очереди несутся штопором вниз, почти до земли, и нам видны на одном пятиконечные звёзды – наш! На другом – кресты – вражеский.

  Женщины с детьми и стариками бегут в окоп. Бабушка наша залезла в погреб, говоря: «Если богом суждено – спасёт, нет – пусть лучше в своём погребе».   
  А мама схватила на руки младшую дочку, меня – за руку и тоже бегом к окопам. И почти добежали, как я вдруг вспомнила о кукле своей! И  рванулась назад!  «Дочка! Вернись, дочка!»  «Ага, - возражаю я,- ты свою дочку на руки взяла, а кукла тоже – моя дочка, и что – её разбомбят? Неэээттт…» Примчалась в сарай, где мы теперь жили, схватила свою куклу и бегом к окопу. А самолёты уже почти над хутором!

   Впрыгнули мы в окоп и вместе с людьми наблюдаем воздушный бой.
Когда наш, краснозвёздный, поднимается над крестовым – нам радостно. Мы шепчем: «Ну – лупани его, лупани, чтоб он, фашист, свалился!» Когда крестовый оказывается над нашим – все замираем от волнения… А они там, в небе – то один заходит с круга, то другой – разворачивается, то взмывают вверх, то несутся вниз… Огонь, дым, облака… Сколько длился бы этот бой – не знаем, как вдруг наш несётся прямо к земле…

     Мы ждём – сейчас вырулит и опять орлом взовьётся в небо… А он  прямо в Круглянский лог со всей высоты так и сел… Это метров 800 от нашего окопа… Склоны луга  крутые, как горы… И балками с небольшими лесочками изрезаны… Мы все напряжены – почему нет взрыва? Значит – благополучно приземлился?

  А крестовый? Он дал круг над хутором, лугом и умчался в сторону южную… Растаял в небе… Никто не поспешил на Круглянский лог, потому что в хуторе стояли немцы, и все боялись – как они расценят это.

   Зимой 1943 года наши танкисты освободили хутор от немчуры. И  весной, как только просохла земля – я помчалась на Круглянский лог, не говоря об этом никому. Мне, шестилетней девочке, всё время казалось, что лётчик жив, что он там  спрятался где-то в лесочках  балочек, а самолёт тоже в кусты запрятал…

    И вот прибежала. Стою на вершине склона и вижу посреди луга самолёт.  И надо же было бегом  спуститься со склона и прямо к самолёту! Или детская наивная непрактичность и не ведение страха перед опасностью, или любопытство несмышленыша, или – детская жалость к своему, нашему лётчику были тому причиной – сейчас, спустя 77 лет – трудно вспомнить.
  Обошла осторожно самолёт и поняла, что крылья у него отвалились и лежат на земле. Хвост торчит вверху. А где же кабина с пилотом? Где? Вокруг – не вижу.
   Господи! Почти подлезла под этот хвост и поняла, что кабина и нос там – в  земле! А может и лётчик там? И жив? Мне одной не выкопать его оттуда! И я вихрем помчалась в хутор! Рассказала об этом своим подружкам, потом – маме. Мама  сказала об этом  председателю нашего маленького колхоза «Ленинский путь». Председатель куда-то кому-то позвонил. И на  следующий день приехали военные из Воронежа на Круглянский лог. И мы, детвора и взрослые, поспешили туда – посмотреть.
   Специалисты осторожно разобрали «хвост». Раскопали и нос с кабиной. Лётчик сидел за рулём. Но он был мёртв.

    Из «носа» аккуратно выбрали все части,  уложили в ящички и погрузили в машину. Кто-то из взрослых спросил, почему взрыва не было? Почему не взорвался самолёт?
 - Чему взрываться – баки пусты. И так «на холостую» дрался… Видно асом был, и думал нормально приземлиться – раны подвели. Видно потерял сознание, не успев вывести машину из штопора, - пояснили приехавшие.

  О крылах сказали, что их может забирать любой, кому пригодятся в хозяйстве.

    Лётчика же осторожно тоже положили на брезент, потом  - в машину. Привезли на центральную усадьбу нашего основного села Истобное и там, в братской могиле,  захоронили со всеми воинскими почестями.

     А крылья… Пацаны ватагой  зимою на них катались с крутых склонов луга.

   Ну, вот карандашами на страничке альбома для рисования, я и постаралась изобразить фрагмент памяти о своём детстве в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 лет.
   Нет, не художник. Ничего не оканчивала. Просто у нас в семье, да и во всё роду – все любители рисовать были. И передалось по наследству это хобби и нам, и нашим детям.

    Тем более -  сейчас самоизоляция. Да и руку после почти полугодового гипса надо разрабатывать. Больно.
   Но пусть это будет посильным моим вкладом в достойную встречу 75-летия нашей общей, одной на всех, великой Победы!..

                20. 04. 2020 г. Донбасс, ждущий мира!