Софья Потоцкая гл. 15

15

Но в планах граф пошёл и дальше,
Решил он Софье подарить,
Чтоб жизнь была ещё ей слаще,
Элладу в парке сотворить.

Её родной страны кусочек,
Собранье греческих скульптур,
И вот уже без проволочек
Плывёт в именье «первый тур».

Богов, богинь и полководцев,
Учёных и иных мужей,
И по сведе;ньям очевидцев,
Людей – и даже поважней.

Конечно же, сама Венера,
Какой же парк тот без неё,
Она одна, как ценность, мера,
Как в пустыне всё питьё.

Она – соперница хозяйке,
Одна из всех богинь – она,
Жемчужиной стояла в парке,
Была Парижем рождена.

Фонтаны, шлюзы, павильоны,
Известный Остров всем любви,
Равнины, горы, скалы, склоны,
Всё стоит пота и крови.

Картины в галерее парка
Точны, как копии картин,
Английской королевы замка,
Всегда достойны для смотрин.

И павильон Шахерезады
С восточной роскошью цветов,
В нём убранство у каждой залы
Ценнее всех иных даров.

Китайский уголок у парка
В родных пенатах побывал,
И, как наполненная чарка,
Гостей к себе он привлекал.

Французский уголок в их парке
Предусмотрел влюблённый граф,
В них поцелуи будут жарки,
Никто и не наложит «штраф».

В нём все беседки, бельведеры
Сокрыты от нескромных глаз,
И словно комнаты-вольеры
Они хранят интим в них ваш.

Всегда обвитые цветами,
К интиму пробуждая страсть,
Блаженство чувствовалось б вами,
Как говорится – «просто в масть».

Внутри развешаны и клетки,
От пенья райских чудных птиц,
В восторг придут «любые детки»,
В них – рай для всех влюблённых лиц.

Невольно вспомнился ей праздник
У принца Конти, в Шантильи,
Уже её никто не «ра;знит»,
Теперь – все прелести свои.

Вот почему с большим вниманьем
И даже больше, чем сам муж,
К тому ж, с разумным пониманьем,
Сама взялась за этот гуж.

Следить за возведеньем парка,
За качеством в нём всех работ,
Решать проблемы, в чём «запарка»,
И массу всех других забот.

Даёт ей Метцель, архитектор,
Отчёт о ходе всех работ,
И где, какой участок-сектор
Отстал от нужных им забот.

Новинки в парковом искусстве
Внедрить он предлагает ей,
О чудесах в именьях русских,
Внедрённых новых там идей.

Весь свет пленила паркомания,
Один другого красивей,
На средства даже без внимания,
Росли сады у богачей.

Потоцкий как-то был в России,
У Шереметева в гостях,
В Останкино, в его имении,
Скорей всего, «на радостя;х».

Он богатейший слыл вельможей,
Как называли, «Младший Крез»,
Конечно, граф желал бы тоже
Иметь роскошнейший дворец.

Дивилась и гордилась чудом
Первопрестольная Москва,
Из всех имений, изумрудом
Сиял дворец, неслась молва.

Нам неизвестно, был ли с Софьей;
Ему оказанный приём
Обставлен пышностью, любовью,
За время пребыванья в нём.

Осмотром восхищён, доволен,
Его мечтал он превзойти,
Граф не был в средствах обездолен,
Ничто не встало на пути.

Его уманский парк размером,
Гектаров так в сто пятьдесят,
Российский превышал, как в целом,
И в планах красотой богат.

Дворец, мосты, террасы, храмы,
Пока лишь только в чертежах,
Но граф «споёт все эти гаммы»,
Придав невиданный размах.

Останкинскую эту роскошь
Намерен твёрдо превзойти,
Притом, не создавая косность,
Её, пытаясь обойти.

Должно быть всё оригинальным
И необычным чудом стать,
Не просто от иных – зеркальным,
В Европе красотой блистать.

Быть также самым грандиозным,
Архитектурно-парковы;м
И красотой настолько «грозной»,
Как памятником вековым. 

Граф тратил сказочные суммы,
Продолжить одевать свой парк,
А этих сумм, была их уйма,
Рассеять в глухомани мрак.

На службу перейдя России,
Стал богатейшим из людей,
Покончив с польскою стихией,
Престижем сделался мощней.

Лишь крепостных «мужского пола»
Имел две сотни тысяч душ.
Екатерина как с престола
В подарок навязала куш.

Порядок в собственном хозяйстве
Навёл он властною рукой,
Покончив с кражей, разгильдяйством
В них, прежней созданных женой.

Сеть винокуренных заводов,
Угодий, пахотных земель,
Его потоцкая порода
Не могла «сажать на мель».
 
Всё «засе(и)валось», продавалось,
Стекалось злато в сундуки,
Так и богатство создавалось,
Его врагам всем вопреки.

Своей жены им обожанью,
Казалось, не было конца,
Пред нею он, как вечной данью,
Себя избавил от вдовства.

Причём взаимною любовью
И красотой был покорён,
А потому особой ролью
Её престиж в семью внедрён.

Легенды о его хозяйке
Живы в народе до сих пор,
Прекрасной, хищной птицей чайкой,
Жестокосердной – ей в укор.

Пример последнему стал случай
В работе со скалой-гигант,
Её накрыл он «чёрной тучей»,
Хозяйский Софьин весь талант.

Скалу-гигант тащили к месту
До сотни крепостных крестьян,
Как бурлаки – к её насесту,
В работу вклинился изъян.

Когда её уже втащили,
На самый верх, на пьедестал,
И все усталость ощутили,
Но каждый как бы гордым стал;

Гигантская сорвалась глыба,
И с шумом в озеро катясь,
С десяток бурлаков пришибла,
Тела их превращая в грязь.