Под бешеным ветром никто не чужой

Вмерзают в пристанища катера.
Чёрная, паром дымится вода.
Пусть спелое солнце глядит, как вчера,
Все шире набеги ветра и льда.

Похожие на корабельную сталь,
Волны, сверкая, вмерзают в январь.
Пустынно предельно, и будто бы встарь
Ушли все надежды по берегу вдаль.

Пропало зерно, бродит рысь у дверей.
Все больше в окрестностях диких зверей.
Пришли из порубленных вором лесов –
Закрыты калитки людей на засов.

Рвёт ветер загривок угрюмого пса.
От жгучих порывов слезятся глаза.
Да так ведь и было, однако, и встарь,
Сквозь дни Рождества проступает январь.

Что ж лаешь ты, пес, разъярясь, на меня,
Да разве я стужа жестокого дня?
Что мчишься ко мне, замерзающий пес?
Ах, просишь погладить, ты нежен до слез…

Стучатся о пристань хрусталики льдин,
Меня средь зимы утешаешь один.
Парит, будто черная шкура, Байкал.
И дружествен зверя клыкастый оскал.

И я на минуту смягчилась душой.
Под бешеным ветром никто не чужой.