неразделимое

Светило трав коснется, и ко сну 
склонив корону, в тихий омут канет. 
Ночь выкатит червонную луну 
и тут же спрячет в бархатном кармане. 
Любая светлость падает как плеть 
в покои чащи, кажущейся мутной, 
где готика стволов, и сон, 
и смерть 
развенчивают части и минуты. 

И рябь, и зыбкий воздух неспроста 
бредут волнообразно, приглушенно: 
на фресках крон с печатью на устах 
века сомкнули сфинксы и грифоны.   
Скрестили птицы крылья на груди – 
с их перьев осыпая позолоту, 
растёт быльё, 
что память бередит 
и бороздит изъянами красоты. 

Кора и корни смяты и горьки, 
земное напиталось эфемерным, 
упало небо на руки реки – 
стихии перемешаны и немы,
но нет ни сожаленья, ни дилеммы 
взаиморастворенью вопреки. 

Скрепил тела и губы флёр-де-лис, 
все замерли в обьятиях друг друга 
и в смерти обнаруживают 
жизнь, 
пока ещё спелёнутую туго. 
Единство, 
что увидеть не дано, 
господствует тотально, венценосно, 
ростками оплетает контрфорсы 
и опьяняет больше, чем вино. 

__________
2019