Еврей Его Величества

.

24.02.2017
Он спас Россию от Наполеона, бесперебойно снабжая армию Кутузова, а потом восстановил страну после разорения и впервые превратил рубль в твёрдую валюту. Еврейский финансист и русский генерал Георг Канкрин – лучший министр финансов в истории России, не боявшийся спорить с императорами.
Генерал от инфантерии, граф Егор Францевич Канкрин был человеком необычным. Поэтому, наверное, и пошел слух, что «этот странный Канкрин» – еврей. Впрочем, евреем его также считал британский премьер-министр и литератор Бенджамин Дизраэли, а писатель Александр Солженицын называл Канкрина «сыном литовского раввина». Да и многие историки выделяли в Канкрине какую-то особую, еврейскую остроту. «Он соединял в себе много характеристических черт еврейского племени: у него был живой темперамент, чрезвычайно острый ум, он любил науку и в то же время отлично уяснял себе требования реальной жизни, был чрезвычайно практичен, расчетлив и вместе с тем – увлекался поэзией, искусством и любил прекрасное во всех его проявлениях», – писал о Канкрине историк Ростислав Сементковский.
Ошибались, однако, все: Канкрин был не сыном, а внуком раввина, и не литовского, а гессенского – рабби Кан-Крейна, но остроты в нем и в самом деле было хоть отбавляй. Его жизнь могла бы служить отличной иллюстрацией к старой сказке, как бедняк приходит в чужой город без гроша в кармане, а разбогатев, становится мэром. Состояние на царской службе Егор Францевич и в самом деле сделал приличное, но баснословных богатств так и не нажил. Известен он другим: Канкрин был легендарным министром финансов, лучшим за всю историю России – и императорской, и советской, и современной.
Его отец Франц Канкрин был известным техником и архитектором. Он служил при гессенском и бранденбург-аншпахском дворах, но из-за скверного характера нигде надолго не приживался. В 1783 году Франца Людвига переманили в Россию – жалованье ему положили очень большое. Его сын тем временем окончил Марбургский университет, а потом отправился к отцу, который в тот момент был директором солеварен в Старой Руссе. Сын стал ему помогать, но вскоре они разругались, да так, что Канкрин-младший бросил и Старую Руссу, и отца с его солеварнями и отправился в Петербург. Там он сначала мыкался в лютой бедности, перебиваясь уроками и службой у частных лиц, а затем, сменив имя с Георга на Егора, стал надворным советником – этот немалый чин выхлопотал для него всё простивший отец.
Резкому продвижению по службе будущего графа сильно способствовало то обстоятельство, что империя остро нуждалась в дельных людях, а Канкрин был, безусловно, крайне одарённый человек. Он постоянно изучал что-то новое, а потом пытался это воплотить в жизнь. Его ни минуты не видели без дела: если он не читал, то писал. В молодости, к слову, он написал роман «Дагобер», потом несколько трудов по архитектуре, позже издавал труды по военной теории, финансам, но в ту пору его выручила записка об улучшении овцеводства в России, поданная на высочайшее имя. Работа эта была дельной и столь понравилась вице-канцлеру Остерману, что голодранцу улыбнулась служебная фортуна – его заметили. Вскоре, в 1803-м, Егора Канкрина назначили в Министерство внутренних дел надзирать за госимуществом в известном ему уже соляном деле. А всего через шесть лет, 1809-м, он вышел из министерства в ранге статского советника и генерала гражданской службы и стал инспектором иностранных колоний в империи – уж кого-кого, а своих коллег-иностранцев на русской службе он знал как облупленных.
В то же время Канкрин в своих «Отрывках, касающихся военного искусства» первым уловил и проговорил идею, носившуюся в воздухе накануне большой войны с Наполеоном: Россия – это естественная крепость, а климат и размах территории – ее союзники. Сначала работу прочел военный министр Барклай де Толли, затем – император Александр I, а вскоре на царский стол легла и справка об авторе: «Знающий и способный человек, но с плохим характером».
Канкрина привлекают к разработке военных планов, он становится помощником генерал-провиантмейстера, а с началом войны – генерал-интендантом всех русских войск. Тут началась одна из самых славных страниц его карьеры: для победы над французами Канкрин сделал не меньше, а то и больше самых прославленных генералов, вошедших в историю войны 1812 года.
Голодный солдат хорошо драться не будет, а прокормить огромную армию, не разорив при этом и так находящуюся на грани финансового краха страну, невероятно сложно. Особенно при нравах отечественного чиновничества, крадущего всё и вся. Однако это заведомо обреченное дело Канкрину удалось! При этом он даже сэкономил для казны денег – военный бюджет, по сравнению с запланированным, был сведен с 25-миллионным профицитом. А во время заграничного похода русской армии Канкрин заставил союзников в шесть раз сократить цены на закупаемый русской армией провиант: он был жестким переговорщиком и отчаянно торговался из-за каждой тонны сена. 
Канкрин так был нужен армии, что однажды Кутузов даже повздорил из-за него с великим князем Константином. Тот был кровожаден и любил рубить головы пленным, а Канкрин вступился за жителей немецкого городка, который и так сильно потрепали союзные войска. Кутузов спас Канкрина от неминуемой отставки, сказав в сердцах великому князю:
– Если вы будете устранять крайне мне нужных людей, которых нельзя приобрести и за миллионы, то я и сам не могу оставаться в должности!
В тяжелые времена такие люди, как Канкрин, были на вес золота, но после войны он, к тому времени генерал от инфантерии, неожиданно оказался не у дел: он состоял при главной квартире армии, жил то в Орше, то в Могилеве, но в Петербурге о нем как будто забыли. Тогда-то он и начал составлять поэтапный план освобождения крепостных – куда более удачный, чем осуществленный полувеком позже. Но Александра I, свернувшего под конец жизни с либеральной дороги на консервативную, такой план, понятное дело, не интересовал. И генерал Канкрин продолжал жить в безвестности, работая теперь уже над трудами по теории финансов.    
О   нём   вспомнили   только  в   1823   году,   когда   выяснилось,  что
Российская   империя   разорилась.  Гиперинфляция   бумажных   ас-
сигнаций,  всеобщая   бедность,   офицеры,  ходяшие   босиком,   со-
лдаты,  стреляющие   по  мишеням   из   экономии   глинянными  пу-
лями.  Сколько   ни  сэканомил   бы   Кранкин   средств   для  страны,
во   время   войны,   разрушния   всё   равно   были   колоссальные,  а
министр   финансов   граф  Гурьев  - сибарит  и   изобретатель   гурь-
евской   каши   развалил   всё   что  мог.
У   России   попросту   кончились   деньги.   Граф   Гурьев   был   от -
правлен   в   отставку   и   его   кабинет,   к   ужасу   и    негодованию
высшего   света   занял   человек  без  роду  и  племени  -  точнее, 
очень   понятного   племени.
            И   он   снова    совершил   чудо.   С  громадным   бюджетным
дефицитом   и   высокой   инфляцией   Россия   жила   со  времён  Пе-
тра,  но  у  внука   раввина   Кран-Крейна   всё   получилось.  Он  провёл   разовую   девальвацию,   потом   заменил   обесценившиеся
ассигнации    государственными    кредитными   билетами,  имевши-
ми   твёрдое   серебрянное   обеспечение,   и   ввёл   протекционист-
ские   тарифы   и  пошлины,  укрепившие   промышленность.  В  ит-
оге  с  бюджетными   дефицитами   было   покончено   а   рубль  впе-                рвые   за   всю   историю   стал   твёрдой      денежной   единицей.
            Результаты   были   столь   выдающиеся,   что  император, 
несмотря   на   своё   личное   отвращение   к   Кранкину,  оставил 
его   на   посту.   Что   ценили   в   нём   Николай 1  и   Александр 1
-  так   это   кристальную   честность  и   невероятную   последова-
тельность.  У  него   было   много   врагов,  но  Николай   не  отпу-
скал   на   покой   своего   министра,  пока   тот   совсем  не  рас-
хворался.  После  ухода  Кранкина  в  1844  году  на   пенсию, министром    финансов   стал   граф   Вронченко — типичный николаевский   министр,  скорее   концелярский   чиновник,  нежели финансист  и  управленец,  да  и  министром  он  был  лишь номинальным — в  реальности   казна   перешла  под  личное управление  царя.  Последствия,  разумеется,  были   плачевными.

            Через  год  после  отставки  Канкрин  скончался   в   Павловске,  под   Петербургом,  на  72  году  жизни,  войдя  в   историю  как  реформатор.   Своей  жизнью,  этот  еврейский   финансист,  немецкий   интеллектуал   и  русский   генерал   доказал,  что   Россия  -  вполне  реформируемая  страна,   причём   без  всякой  крови.

АЛЕКСЕЙ   ФИЛИППОВ