Стихи во время карантина

***

Коронавирус, пандемия -
красив у смерти псевдоним.
Слегка кого-то обними я -
и в бездну канем вместе с ним.

Уж сколько их в неё упало,
а всё ненасытима пасть,
и всё ей мало, мало, мало,
нам надо всем в неё упасть.

И даже в беглом поцелуе
таится смертоносный яд.
Любовь, семью, весну минуя,
мы падаем в холодный ад

темниц, безлицья, изоляций,
где смерть черна не на миру,
без аллилуй, без апелляций,
забившись крысами в нору.

Шутили: не было зимы мол,
но уж весну не отдадим!
Но вирус нас из жизни вымыл,
замордовал и победил.

Кто ищет — тот уж не обрящет,
всяк вымрет словно динозавр.
Останется лишь телеящер.
Ты сделал своё дело, мавр!


***

Унылый дождика петит -
о том, чтоб оставалась дома...
Строка бегущая летит,
рукой небесною ведома.

Что ж, двери в мир не отворю,
я на цепи, как кот учёный,
то сказки сердцу говорю,
то звуки песни ниочёмной.

Запретен вправо-влево ход,
но знаю потайную дверцу,
там где надземный переход,
там где твоё порхает сердце.

Изнанку жизни обнажив,
ты мёртв не так как все, иначе,
а для меня ты просто жив,
и я поэтому не плачу,

и от любви не устаю...
Тебе, на облаке из шёлка,
я колыбельную спою,
как в сказке глупому мышонку.

Всё, что пугало, позади...
Спи, мой любимый, сладко-сладко.
Там где дыра была в груди -
сияет звёздная заплатка.

Пусть ты со мной пока не весь,
пусть не на этом берегу я,
но всё, что мы любили здесь,
знай, как зеницу берегу я.


***

Ты мне снишься всё реже и реже…
Как мы часто самим себе врём.
Месяц ножиком сны мои взрежет,
осветит их своим фонарём,

все ложбинки, углы потайные,
всё, что мне тайный голос напел.
Не могу передать свои сны я,
эту музыку райских капелл.

Днём ещё закрываемся маской
и с опаской чураемся лиц,
а ночами спасаемся лаской
под трепещущей сенью ресниц.

Чем безумней, отчаянней, рваней -
тем вернее наш голос слепой.
Только там, в бестелесной нирване
можем быть мы самими собой.

***

Камера мгновенье остановит,
но его уже простыл и след.
Вот уже оно явилось внове...
Только было — и его уж нет…

Всё сквозь пальцы утекает мимо,
в мире всё меняется, течёт.
Но твои изменчивые мины
в памяти храню наперечёт.

Помню все улыбки и гримаски,
что мне Гераклитово враньё.
Даже если будешь в чёрной маске,
я тебя увижу сквозь неё.

Всё течёт, меняется — наверно,
но в конфигурации любой
что-то остаётся неизменно -
наша дружба и моя любовь.

***

Маской обеззаразить - хоть обезобразить
нас притом, ну и что, не пищим!
Можно зубы не чистить и губы не красить,
и не видно при этом морщин.

Человеки в футляре в сегодняшнем веке
шлют привет тем смешным временам,
где прекрасно должно было быть в человеке
всё, что стало намордником нам.

Где вы, дамы в вуальках и белых перчатках,
нам в резиновых всё вуаля!
А без них полицейские тащут в участки,
по дороге даря пенделя.

Вот мы в будущем светлом, настала расплата
за разбоев и войн чехарду.
Мы в короне, мы в тренде, на пике, на плато,
улыбаемся с кляпом во рту!

Ах, старушка в беседке в мечтаньях о прошлом,
дева с книжкой в саду по весне!
Вы раздавлены веком, цена нынче грош вам,
мы же в комнате как на коне!

***

Солнце на улицу выйти зовёт,
манит к себе пятернёю.
Я же своими табу напролёт
окружена как бронёю.

Новое платье в шкафу заждалось,
с плечиков спрыгнуть готово,
пряча за шёлком спортивную злость,
жаждет сразить молодого.

Ждут босоножки носочками в дверь -
ну же, когда же мы выйдем,
из-за таких вот домашних тетерь
сколько всего не увидим!

Я же склоняюсь над гладью листа
с видом премудрого змия.
Тихо, молчать, разошлись по местам!
Сказано вам — пандемия!


***

Иным к лицу ошейники и маски.
Уютно быть закрытым нелицом,
ходить, смотреть и думать без опаски,
неважно, трусом был иль подлецом -

ковид всё спишет, маска всё прикроет.
В ней можно видеть всё исподтишка
и утешаться - так уж мир устроен,
на голос против нам тонка кишка.

Ты мистер Икс! Инкогнито! Разведчик!
Теперь тебе по званью — ни гу-гу!
Ты можешь быть в душе антисоветчик,
народный мститель, тайный Робин Гуд,

душа в себе прекрасные порывы,
лелея на устах своих печать.
Как хорошо молчать теперь как рыбы
и ни за что нигде не отвечать!


***

Сквер, конечно, не райские кущи,
но когда он был выше и гуще
и без этих обрубков и пней -
проводила в нём много я дней.

Фонари — не небесные рампы,
но пока на диодные лампы
не заменены были они -
золотые сияли огни.

Потускнели весёлые краски,
вместо лиц — чёрно-белые маски,
ни улыбок не видно, ни глаз -
карантин, энтропия, коллапс.

Мир мой хрупкий, загубленный, нежный,
ты в душе незарубленно-прежний,
я иду наугад, на просвет,
к пункту «да» из пристанища «нет».


***

А жизнь проста, как каша на плите,
вот только гуща малость поредела.
Помешиваю годы, что нигде
уже не сыщешь… вот тебе и дело.

А жизнь была, как сажа, что бела,
как те слова ночные, позовёшь как,
как сердце, догоревшее дотла,
в котором я мешаю головёшки.

Не вписываюсь больше я в пейзаж
до боли незнакомых ныне улиц.
Себе напоминаю — вот пассаж -
сидящих на своих насестах куриц.

И видит только он на небесах,
кто до сих пор души во мне не чает,
как вспыхивают звёзды в волосах
и как луна короною венчает.


***

С ярмарки, с гремящего базара
возвращаюсь наконец домой.
Всё, чего добыла — было даром.
Всё, что есть — храню в себе самой.

А тропинка вьётся тоньше шёлка...
Сколько ей ни виться — путь один.
Но ещё полны мои кошёлки,
где плоды созревшие годин.

Там на дне утраты и потери,
лишь скажи волшебное: «постой!»
На Сезама запертые двери
есть от сердца ключик золотой.

Муза, провидению послушна,
шлёт меня по новым адресам.
Голова летит, как шар воздушный, -
что теперь рыдать по волосам!

Мелочь звёзд рассыпана на бедность.
Это плата за земную боль.
Млечный путь — как молоко за вредность,
чтоб его впитал в себя любой.

Сколько мы продержимся в окопе
наших норок, логовищ и гнёзд?
Столько, сколь душа за жизнь накопит.
Столько, сколько свет идёт от звёзд.

***

Зима дана нам для того,
чтоб по весне тоска созрела,
чтоб дорасти нам до всего,
что б после нежило и грело.

Чтоб даже сквозь метельный вой
мы различали звук капели,
и каждой капле световой
мы были б рады с колыбели.

И сколько б вирус ни косил -
не знать, не помнить о расплате...
А просто быть — сколь хватит сил.
И даже если их не хватит.

***


Смерти заговаривала зубы,
до утра читая ей стихи.
А она в ответ кривила губы,
делая последние штрихи.

Смерть пока играет с нами в прятки,
выбирает выгодный тариф...
Сделать вид, что всё пока в порядке,
до смерти её заговорив.

Если перейти свои границы,
выскользнуть за рамки бытия,
в мире без остатка раствориться -
значит, жизнь не кончится твоя.

Будут говорить пенсионеры,
попадая в занебесный сад:
«Это было до ковидной эры.
Это было жизнь тому назад».