ФирмА

ФирмА

«Гуд бай, Америка, о…»
      Наутилус Помпилиус

Джинсы…

Тот, кто не родился в 60-е
и не имел хиппующего старшего брата —
яростного поклонника Uriah heep и Deep Purple,
тот вряд ли поймет, как сильно с малолетства
я мечтала о джинсах.

На мамин вопрос:
— Что бы ты хотела получить в подарок
на день рождения, Леночка?

Я из года в год, с упорством маньяка, отвечала:
— Джииинсы!

Так годам к 15-ти у меня перебывали
отечественные «техасы»,
индийские псевдо индиго с вышивкой
и польские «а-ля»:
голубые, бледно-голубые
и коричневые.
В виде брючных костюмов,
шорт на лямках
и одного офигительного плаща.

А как я любила свои джинсовые
туфли, купленные мною лично
в магазине «Лейпциг».

И все же, это было не совсем то.
Да, ребята с нашего двора,
неискушенные в вопросе,
звали меня за глаза
Джинсовой девочкой.
И это не могло не тешить мое самолюбие.
Но радость никогда не была полной,
потому что отличать настоящий американский деним
от социалистической подделки я научилась раньше,
чем немецкий язык от английского.

И вот свершилось.

Однажды теплым летним вечером
брат-студент принес в дом
настоящие «Levi's» —
вернее то,что от них осталось.
Подарок приятеля, испанца по матери,
вывезенной ребенком в Союз
еще в горячем 39-м.

С забугорной родней
контакт в виде посылок
у них не терялся,
так что фирмА была настоящая:
на винтах, с двойной строчкой
и характерным лейблом.

Кто и сколько носил эти трузера когда-то,
история умалчивает,
но брат умудрился разглядеть
их прежнюю суть и породу
в... затоптанной половой тряпке.

Она таки не упустила свой последний шанс
и попалась ему на глаза,
а он выпросил ее для меня…

Братишке, при всем желании,
из этих старых порток сварганить было нечего.
Не убитыми там оставались лишь пояс,
кокетка, то, что находилось
под накладными карманами,
да фрагменты штанин.

Трижды выстирав заветное,
и окончательно поверив в свое счастье
(Линяет!),
я таки выкроила себе замысловатый юбец.
Сметала его на живульку и прострочила
на древнем ручном «Naumann`е»,
купленном дедушкой с рук
в послевоенном Ленинграде,
и способном одолеть
не только толстый заморский коттон,
но и нашу кирзу.

Одежка вышла отпадная,
как раз по тогдашней моде,
с заниженной талией
и минимальной длиной.

Чтобы как следует села по костям,
я поносила ее пару дней дома,
а на третий таки сделала выход в свет,
то есть во двор,
дополнив бордовой водолазкой-«лапшой»
в двойную резинку, маминой вязки,
плотными сине-бордовыми гольфами
в крупную клетку
и все теми же ГДР-овскими шузами,
на удивление, тертыми.

Ровесники онемели,
ребята постарше уважительно-восторженно
подняли вверх большие пальцы рук,
и с присказкой «ну, ваще!»
принялись расспрашивать, мол,
откуда такая фирмА…

Пафос происходящего сбила Лидкина бабка,
вдова ну очень большого начальника,
и потому считавшаяся среди наших
простоватых дворовых старушек
непререкаемым авторитетом:

— Лена, что это за псивые трусы на тебе? —
ехидно спросила она, —
Да как же мама-то тебе позволила
выйти на улицу в таком виде?

— Сама ты трусы, огрызнулась я про себя,
но вслух лишь вежливо ответила,
что это очень модная юбка мини,
и что мама ее и сшила,
потому как больше-то и надеть нечего.

Старухи сочувственно загудели
и через миг уже забыли обо мне,
моя кости моим родителям.
Я же, гордая и непобежденная,
еще долго в тот день
выгуливала свою фирмОвую джинсУ.

А потом еще довольно долго ее носила,
подбирая одежки в тон и по фактуре.

И уж потом-потом-потом
сшила из нее кепку!

13.04.2020