new Y

сижу на китайской красной, сплетённой судьбой, нитке, болтаю ногами, пока моё одиночество болтается по отсыревшим тоннелям вдоль красной московской линии.

ни на час, говорит, не оставлю тебя,
как паскаля на подоконнике абрау-дюрсо
от тройной порции криков отца и запертого в ящик стола клермон-ферранского гения.
на секунду отлучусь за билетом, туда и сюда,
а секунды у неё световые,
ретроградного времени.

и вот ты уже стоишь весь такой пусто-сердечный, под разломанной буханкой хлеба. спасибо, за то, что он всему голова, и за то, что крошки капают из его разбитого черепа
испачканным ливнем столицы.

синхронизирую телодвижения с океаническими полипами.
меня, как обычно, оставили в книжном лабиринте.
и вместо клубка подали голос, а вместо фавна - старика, рассказывающего, по гессе,
что все легенды о бессмертных - это не выдумка.
а как сказать ему, что я знаю,
(я всё прекрасно знаю)
если рот у самого - волчья пасть -
без команды не открывается.

и я поглащаю
воздух, летящий у него из связок,
пахнущий старой тряпкой для полок.

стараясь не разрыдаться,
узнать среди семи миллиардов
своё,
и только своё,
одиночество.