Горсть земли

  По одноимённому рассказу Бориса Полевого.


– Держаться вам до вечера, понятно! –
Рванула мина, голос в трубке смолк.
“Эх, провод перебило вероятно”.
– На нас надежды возлагает полк! –

Осталось девятнадцать их, от взвода.
Построил Моисеенко бойцов.
Он хорошо их знал уже полгода:
Они сумеют задержать врагов.

– Сквозь топи только есть одна дорога,
Высотка держит немцев под замком.
Под вечер к нам сюда придёт подмога! –
Все лейтенанта слушали молчком.

– Гляди, зашевелились на поляне!
Идут на нас цепями в полный рост.
Давай, давай же ближе фриц поганый.
Картечью встречу я тебя, прохвост! –

– Всем без команды не стрелять, взвод к бою! –
Фадеев сжал руками пулемёт:
– Сейчас, я, гады, вас огнём накрою!
Пусть только фриц поближе подойдёт! –

Фашисты были около высотки.
– Ты глянь-ка, все равны, как на подбор. –
Один был дюжий немец без пилотки.
Он, выждав, выстрелил в него в упор.

Ударил залп: “Держись, фашист, проклятый”!
Споткнувшись, фриц упал, за ним второй,
Затем – седьмой, двенадцатый, двадцатый...
 Рассыпался, сломался, рухнул строй.

Подхваченные точно ураганом,
Фашисты понеслись стремглав назад.
Защитники стреляли по баранам:
– Воюем не числом – уменьем, брат! –

Свистели вслед напуганной собаке.
Но радоваться рано нам с тобой:
Обжёгся сильно фриц в прямой атаке,
Пойдёт на хитрость, двинет танки в бой.

– Всем спрятаться в окопчиках на склоне! –
Знал лейтенант: накроют их огнём.
Взметнулись кверху взрывы в гарнизоне –
Взревели “юнкерсы” над блиндажом.

Оборвалась внезапно канонада.
– Гляди, передвигаются ползком.
Крадётся немец, не узнаешь гада.
Охватывают высоту кольцом.

Вскочив, фашисты бросились к вершине,
Стреляя, спотыкались на ходу
И, наземь падая посередине,
Метались дико в огненном аду.

Семь немцев скрытно прорвались на гребне
И ринулись в атаку напролом.
На южный склон ворвался вихрь враждебный,
Бойцы броском расправились с врагом.

Ударило в грудь лейтенанта что-то,
Очнулся он в разбитом блиндаже.
“Жив, лейтенант”? – над ним склонился кто-то.
“Фадеев”! – потеплело на душе.

– Отбил атаку ту? – спросил он друга.
– Отбили эту, две ещё потом. –
– Чтоб хорошо была видна округа,
Ты вынеси меня, оставь с бойцом. –

Сковала слабость, тело – словно вата,
Он глянул на позиции с трудом.
Сияла высота в лучах заката,
Усыпанная трупами кругом.

Он стал считать, их было больше сотни,
Пятнистых сероватых бугорков.
Не смог немецкий батальон пехотный
Прорвать редут отважных храбрецов.

Горсть вязкой глины зачерпнув рукою,
Сказал бойцу: “Две роты полегли.
Вот, видишь, Иванов, какой ценою
Фашисты платят нам за пядь земли”!