Имя на поэтической поверке. Николай Тихонов

 Визитной карточкой, советского поэта Николая Тихонова, несомненно, является широко известное его стихотворение:

       «Баллада о гвоздях».

Спокойно трубку докурил до конца,
Спокойно улыбку стёр с лица.

«Команда, во фронт! Офицеры вперёд!
Сухими шагами командир идёт.

И слова равняются в полный рост:
«С якоря в восемь. Курс – ост.

У кого жена, дети, брат –
Пишите, мы не придём назад.

Зато будет знатный кегельбан».
И старший в ответ: «Есть, капитан!»

А самый дерзкий и молодой
Смотрит на солнце над водой.

«Не всё ли равно, - сказал он, - где?
Ещё спокойней лежать в воде».

Адмиральским ушам простучал рассвет:
«Приказ исполнен. Спасённых нет».

Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
1919 год.

  На протяжении 1920-х годов Николай Тихонов оставался одним из самых популярных советских поэтов.

   В сборнике «Брага»  Николая Тихонова за 1922 год были напечатаны баллады, в своё время прославившие молодого поэта и сделав его известным.

  Самые знаменитые из них « Баллада о гвоздях» и «Баллада о синем пакете».
Критика в то время и позднее восторженно писала, что Николай Тихонов возродил романтический жанр и создал революционный романтизм.

Это неверно, в названных балладах никакой романтики нет. В обеих речь идёт о безоговорочном послушании, о красоте подвига, смысла и назначения которого солдат не знает.

В «Балладе о гвоздях» - командир объявляет морякам:
«У кого есть жена, дети, брат –
Пишите, мы не придём назад».
Ни один из моряков не спрашивает, зачем и куда они пойдут и за что сложат голову. Только самый молодой отозвался:

«Не всё ли равно, - сказал он, - где?
Ещё спокойней лежать в воде».

Адмиральским ушам простучал рассвет:
- Приказ исполнен. Спасённых нет.

Какой же был приказ? Во имя чего совершён этот подвиг? Вспоминается старый иронический совет:

 «Чего не знаешь, о том не спрашивай!»

  Смысл стихотворения именно в том, что моряки безропотно и бессловесно гибнут, не зная, за что, и питая, безусловно, доверие к начальству.

Недавний ещё гусар Николай Тихонов, написал эти стихи под впечатлением лихой, самоубийственно-отважной и сродни кавалерийскому наскоку, атаке торпедных катеров.
Плавучая база подводных лодок «Память Азова» была затоплена, в средней гавани Кронштадта в результате рейда английских торпедных катеров в августе 1919 года.

  Семью катерами управляли  молодые английские лейтенанты, ровесниками молодого поэта, совершившие атаку на внутренний рейд Кронштадта в ночь с 18 на 19 августа 1919 года.

  Из 7-ми катеров, три были уничтожены, артиллерийским огнём нашего крейсера «Память Азова».

. Корабль «Память Азова» был поражён двумя торпедами и повалился на правый бок и лёг на грунт, в 1923 году его подняли на слом.

Действия торпедных катеров, были согласованы с отвлекающим авиационным налётом и хорошо организованы.

Возглавлял ночную атаку им лично подобранной команды из неженатых добровольцев лейтенант Огастус Эгар.

Предыстория нападения, вчерашних союзников такова:

   С осени 1915 года крейсер «Память Азова» получил новое и неожиданное назначение: бывший крейсер становится плавучей базой английских подводных лодок, действующих в Балтийском море.

Именно сочетание русских мин и английских торпед остановило немецкий флот, прорвавшийся в августе 1915 года в Рижский залив.

С нарастанием трагических событий в России отношения с союзниками быстро портились. Живя на одном корабле, англичане и русские стали неприятно удивлять друг друга всё больше и больше.

  Англичан поражала « забитость» нижних чинов, «вынужденных отдавать салют каждому офицеру», а русских, в свою очередь, «чрезмерные», с их точки зрения, требования: Обеспечения «чрезмерной» чистоты, спортивных занятий и «деликатного» обращения с точными механизмами.

   Весной 1918 года англичане взорвали свои корабли и эвакуировали личный состав соединения.

  Англия встала на сторону белого движения, а армия Юденича практически не имела морских сил, и эту поддержку с моря обеспечивал флот Великобритании.

 Союзники доверяли и помогали генералу Николаю Юденичу (1862-1933), который, со своим войском, в это время, стоял у Петрограда.

Вот и бросили вчерашние союзники царской России, для уничтожения остатков Балтийского флота, в 1919 году, самые современные боевые машины своего времени: самолёты и торпедные катера.

  В стихотворении есть слово «кегельбан» и «курс-ост» - что указывает исподволь на моряков из англичан, для российских моряков слова не приемлемые в обиходе, да и у краснофлотцев «адмиралов» не было, уже в то революционное время.

А кегельбан – помост для катания шаров при игре в кегли, помещение с таким помостом, явление типичное явно ни для российских людей.

  А рассказал Николай Тихонов, честно, что послужило основой, для написания «Баллады о гвоздях», в разговоре со своим близким тогда другом Сергеем Колбасьевым – моряком, литератором и разведчиком, в ноябре 1921 года, когда и была написана стихотворение.
Уже через несколько лет сказать об этом было невозможно.

  И даже на склоне лет, войдя в обойму высшего советского истеблишмента, Николай Тихонов пытался неуклюжей подменой подменить навсегда, замаскировать свой юношеский грех очарования храбростью врага, недавнего, впрочем, союзника.

Сам, Николай Семёнович, путаясь и забывая, что говорил раньше, рассказывал, будучи уже пожилым человеком:

«Тема этого стихотворения зародилась ещё осенью семнадцатого года, когда моряки Балтийского флота в жестоких морских боях показали поразительное бесстрашие и высокое мастерство, отбивая попытки германского флота захватить Ирбенский пролив и архипелаг Моозунд.

  Я начал писать стихотворение об их доблести, но не успел его закончить.

Но когда пришли трудные дни осени девятнадцатого года, когда белая армия генерала Николая Юденича подступила по суше к красному Петрограду, а с моря английские военные суда вели морскую блокаду и совершали предательские нападения на корабли Советского флота, это тема явилась заново».

  Позже стали появляться совсем уж фантастические версии, что «Баллада о гвоздях» - это де об офицерах кайзеровского флота, вышедших в нелёгкий поход в апреле 1918 года, или, что речь идёт об атаке Каспийской флотилией иранского порта Энзели, где в 1920 году укрепились отступающие белогвардейцы.

  Переводчик поэзии Василий Бетаки, считал что в «Балладе о гвоздях» речь идёт об абстрактных моряках, собирательных образах позаимствованных « первым в русской литературе киплингианцем» из книг Редьярда Киплинга(1865-1936), под сильнейшим влиянием которого Николай Тихонов находился, вместе со своим учителем, Николаем Гумилёвым.

Кстати, Редьярд Киплинг-писатель, поэт и новеллист, в 1907 году первым среди англичан получил Нобелевскую премию по литературе. Маугли – известный персонаж, из книг Редьярда Киплинга: «Книга жизни» и «Вторая книга жизни».

  Все эти версии неверны, включая и ту которой предлагал верить Николай Семёнович.
Дата, указанная автором под «Балладой о гвоздях» в первом издании 1919 год точно указывает на события, с атакой торпедными катерами, о которых речь шла выше.

Врал, герой социалистического труда, лауреат Ленинской и 3-х Сталинских премий, председатель комитета защиты мира, пожилой, седой и осанистый.

Второе стихотворение «Баллада о синем пакете» такого же смысла, безоговорочного подчинения:

  Человек должен доставить пакет командованию.

 Он преодолевает множество препятствий: конь пал, мост, по которому должен ехать поезд, взлетел в воздух, самолёт падает; наконец он, раненный, измученный, вручает пакет в Кремле:

«Письмо в грязи и в крови запеклось
И человек разорвал его вкось.

Прочёл, о френч руки обтёр,
Скомкал и бросил за ковёр.

- Оно опоздало на полчаса,
Не нужно – я всё уже знаю сам.

  Известна баллада Шиллера «Порука», переведённая Василием Жуковским. В ней говорится о человеке, преодолевающем все препятствия – наводнение, нападение разбойников и прочее – чтобы прийти вовремя и спасти от казни друга.

Это производит такое впечатление на тирана, что тот просит принять его третьим в дружеский союз.

Баллада Шиллера – романтическая до романтизма, она основана на благородстве самоотверженного подвига.

А во имя чего преодолевает все опасности герой тихоновской баллады? Что знает о пакете, кроме того, что он синий?

  Баллада Николая Тихонова – воспевает не подвиг, не героизм, не высокие идеи, а армейскую дисциплину. Поэзия бездумного подчинения: приказ есть приказ.
Начальство лучше знает, - не спрашивай, подчиняйся.

«Гвозди бы делать из этих людей…»

   Николай Семёнович Тихонов осуществил в собственной биографии свой лозунг – он сделал из самого себя гвоздь, вбиваемый в стенку партией.

Правда, ему за то, что он согласился стать гвоздём (Сталин говорил о винтиках), неплохо заплатили.

Идея безыдейного исполнения начальственных распоряжений лежала в основе казарменного социализма.


Тихонов Николай Семёнович – советский поэт, прозаик, переводчик и общественный деятель.

   Родился 4-го ноября 1896 года в г. Санкт-Петербурге в семье мужского парикмахера и портнихи. Рос среди детей ремесленников, учился в 1-ом начальном училище, затем окончил Алексеевскую Торговую школу Санкт-Петербургского Купеческого Общества.
Продолжать образование не мог – надо было помогать семье, жившей очень бедно.

   Поступил писцом в Главное морское хозяйственное управление. Стихи стал писать рано.

   С началом Первой мировой войны, в 1914 году, ушёл добровольцем на фронт, служил в гусарском полку, был контужен. Позже напишет об этом в стихах: «Жизнь под звёздами», в книге «Военные кони».

   Демобилизовавшись весной 1918 года, работал плотником, играл актёром. В 1918 году добровольцем вступил в Красную Армию. Служил сначала в 1-ой Советской роте имени Карла Либкнехта, позднее в 1-ом стрелковом полку имени М.И.Калинина.

После демобилизации, принял твёрдое решение заняться литературной деятельностью.
Поселился в «Доме искусств», посещал занятия, которые вёл Николай Гумилёв.

 Был принят в литературное объединение «Серапионовы братья», стал членом литературного содружества «Островитяне», в организации которого принимал самое деятельное участие.

«Дом искусств» был создан в Петрограде по инициативе Максима Горького в 1919 году. Дом был открыт на Мойке №59. «Дом искусств» ставил задачей организацию вечеров, выставок, концертов, издание книг.

   В работе литературной студии принимали участие А.Блок, К.Чуковский, А.Ахматова, Н.Гумилёв, К.Федин, В.Каверин, М.Зощенко.

«Дом искусств» существовал до 1923 года.

   Николай Тихонов привлёк к себе внимание в 1920 году, когда выпустил поэму «Сами» о В.И.Ленине, одним из первых обратился к ленинской теме. Специализировался на стихах о героике революции и Гражданской войны – сборники  «Орда» и «Брага» 1922 год.

Стал широко известным после «Баллады о гвоздях» и «Балладе о синем пакете». Был автором ставшей крылатой фразы:

«Гвозди бы делать из этих людей:
Крепче бы не было в мире гвоздей».

   Много ездил по стране, изучил народы Кавказа, их жизнь, быт, историю, стал заниматься переводами грузинских, армянских, дагестанских поэтов.
В 1935 году в составе советской делегации участвовал в работе конгресса в защиту мира в Париже.

Во время советско-финской войны, Николай Тихонов, военный корреспондент.

Во время Великой Отечественной войны работал в Ленинграде, был начальником оперативной группы писателей при политуправлении Ленинградского фронта.
Писал  очерки и рассказы, статьи и листовки, стихи и обращения.

Написал поэму «Киров с нами» -1941 год, о защитниках Ленинграда, стихи этого периода вошли в книгу «Огненный год»-1942 год, очерки еженедельно публиковались в Газете «Красная звезда».

   В январе 1944 года был отправлен с фронта и поставлен во главе Союза писателей СССР.

 Однако уже в 1946 году, после выхода постановления ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», где ему также посвящено несколько очень резких строк, был снят с этого поста.

  Снят за то, что не стал поддерживать обвинения в адрес Анны Ахматовой и Михаила Зощенко и за это поплатился постом Председателя  Союза Писателей СССР.

В послевоенное период Николай Тихонов пишет меньше, что было связано со значительными общественными нагрузками.

   В мае 1947 года, в рамках борьбы с «космополитизмом», Николай Тихонов обрушился с критикой на изданную ещё в 1941 году, книгу профессора МГУ Исаака Нусинова «Пушкин и мировая литература».

  Он обвинил автора в том, что Пушкин у него «выглядит всего лишь придатком западной литературы», в преклонении перед Западом, в забвении того, что только русская литература «имеет право на то, чтобы учить других новой общественной морали, назвав автора «беспаспортным бродягой в человечестве».

В 1949-ом профессора Исаака Нусинова арестовали как члена Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), и он умер в тюрьме в 1950 году, объявив голодовку, в защиту одной из заключённых.

   С 1949 по 1979 год, до последнего дня жизни, Николай Тихонов, был председателем Советского комитета защиты мира, с 1950 года – членом Всемирного совета мира. Побывал во многих странах Европы, в Китае.

За общественную деятельность был награждён многочисленными премиями, в том числе премией Джавахарлала Неру. Избирался депутатом Верховного Совета СССР.

   Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2-го декабря 1966 года за выдающиеся заслуги в развитии советской литературы, активную общественную деятельность и в связи с семидесятилетием со дня рождения Тихонову Николаю Семёновичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и молот». Стал первым из деятелей советской литературы удостоенным высокого звания.
Лауреат Сталинской премии (1942,1949,1952), и Ленинской (1970).

   Международной Ленинской премии «За укрепления мира между народами» (1957).
Николай Тихонов и Леонид Брежнев, вдвоём, единственные, кто был награждён и Ленинской премией и Международной Ленинской «За укрепления мира между народами».

   Николай Тихонов был награждён 4-мя орденами Ленина (1939,1956,1966,1976), орденами - Октябрьской Революции (1975), Красного Знамени (1940), Отечественной войны I-ой степени (1945), Трудового Красного Знамени (1946), медалями.
Депутат Верховного Совета СССР 2-го – 9-го созывов (1946-1979).

  Подписал Письмо группы советских писателей в редакцию газеты «Правда» 31 августа 1973 года, о Александре Солженицыне и Андрее Сахарове  , содержащее слова презрения и осуждения в их адрес.

   Незадолго до смерти, Николай Тихонов, выступая по советскому радио, впервые вспомнил о своём учителе Николае Гумилёве и цитировал его стихи.

Скончался Николай Семёнович Тихонов, 8-го февраля 1979 года, в возрасте 82-х лет.
Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

   В Санкт-Петербурге и Москве, на домах где жил и работал поэт, установлены мемориальные доски. В его честь названа улица в Махачкале.

P.S.

Если бы Николай Тихонов прожил столько, сколько Лермонтов и умер в 1923 году, он остался бы в русской литературе как автор двух великолепных сборников стихов: “Орда» и «Брага» 1922 года и поэмы «Шахматы».

  Проживи он ещё несколько лет, потомство запомнило бы его поэмы: «Вира», «Красные на Араксе», «Дорога» (1924-1927) и сборник «Поиски героя» 1926 год, ещё десятилетия спустя вышли книги: «Стихи о Кахетии» 1935 и «Тень друга» 1936 год и стихотворение за начало 1941 года:

«На улице ветер остро режущий,
Лондонец идёт в своё бомбоубежище.
В его кармане холодок ключа
От комнат, ставших мусором колючим,
Мы свой урок ещё за партой учим,
Но снится нам экзамен по ночам».

В этих строчках была прежняя тихоновская шершавость и точность, лаконизм и сила.
На этом поэт Николай Тихонов кончился. Ему было на то время, сорок с небольшим.
Прожил он ещё столько же, четыре десятилетия.

Куда что подевалось?

Достаточно сравнить безликие и беспомощные стихи позднего Николая Тихонова с ранними его поэтическими сборниками «Орда» и «Брага».
Словно и не было ничего в этом литературном чиновнике и бездарном графомане, который был способен написать неуклюжее в 1942 году, стихотворение:

     «Красная армия».

Немецких орд железная комета
Явилася на наших рубежах,
Нет армии, которая б, как эта,
Комету эту бросила во прах.

И яростная битва закипела
Как никогда, громадна и грозна,
Нет армии, которая б имела
Вождя полков такого, как она…

   Николай Тихонов был разумным человеком. Он отлично знал, каким полководцем был воспеваемый им «вождь полков», за несколько лет до этого расстрелявший весь генералитет своей армии.

Николай Тихонов восклицает: «Нет армии, которая была бы с народом слита больше, чем она», - а ведь помнит, что «вождь полков» обвинил в измене Тухачевского, Гамарника, Якира, Уборевича – и лжёт.

  Цену за эту ложь он уплатил немалую.

   Автор «Браги» в дурном сне не мог бы придумать такую нелепую метафору, как «немецких орд железная комета явилася…», а Красная Армия эту комету будто бы «бросила в прах».
Где чувство языка, в такой великолепной степени свойственное тому юноше, который когда-то написал:


       ***

Мы разучились нищим подавать,
Дышать над морем высотой солёной,
Встречать зарю и в лавках покупать
За медный мусор – золото лимонов.

Случайно к нам заходят корабли,
И рельсы груз проносят по привычке;
Пересчитай людей моей земли –
И сколько мёртвых встанут в перекличке.

Но всем торжественно пренебрежём.
Нож сломанный в работе не годится,
Но этим чёрным, сломанным ножом
Разрезаны бессмертные страницы.

1921 год.

   От этих строк не отрёкся бы и Николай Гумилёв, учитель и образец Николаю Семёновичу, который никогда не произносил запрещённого имени – Николай Степанович Гумилёв, не в разговоре, ни тем более в печати.

В этом его обвинить нельзя, вспоминать Гумилёва, в буквальном смысле, в сталинское время, было смертельно опасно.

   В первые послевоенные годы, Николай Тихонов отличался в жанре холуйского славословия. В цикле «»Стихи о Югославии» -1946 год, читаем:

А ночь как душа раскрыта,
И в звёздных ночей красе
Поют они песню о Тито,
О Сталине песни все.
Опозорены хорошие слова – ночь, душа, звёзды, песни. Вот оказывается, какую дешёвку из них можно сделать.
 Николай Тихонов упражнялся именно в этом – в опошлении высокой лексики русской классической поэзии:
Вновь над Кремлём заря горит,
В огне просторы снеговые,
И Сталин миру говорит
О гордом жребии России…
1945 год.

  В 1950 году напишет «Домик в Гори», где с верноподданническим умилением будет призывать читателя восторгаться Сталиным:

Смотри – по ступенькам хрустящим,
С загаром обветренных щёк,
Сбегает восторженный мальчик,
Неведомый миру ещё…

  Николай Тихонов уже знал, кем стал восторженный мальчик, уже поднявший послевоенную волну террора. Моральное падение Николая Тихонова было налицо.

  Евгений Евтушенко, в своём цикле «Поэты русские», посвятил Николаю Тихонову стихотворение:

     «Николай Тихонов».
                1896-1979

     ***

Я не хотел знакомиться с Н.Тихоновым.
Он свой талант задвинул на засов.
Он пренебрёг неумолимым тиканьем
истории стремительных часов.

Он так скрипел красиво портупеями,
чертами резок и широк в кости,
и обещал такими эпопеями
воображенье наше потрясти.

Я обожал его баллады ранние,
а сам он оказался не таков.
Он стал похож на полное собрание
большущих страхов, крохотных страшков.

Седой, он внешне был штормово - кипенным,
а сам во сне был с биркою нагим,
и оказался он трусливым Киплингом –
советский Киплинг мог ли быть другим?

В то время были многие писатели
гораздо исполнительней и злей –
гвоздей в ладони резвые вбиватели,
и крепче в мире не было гвоздей.

Он прожил от Распутина до спутника,
Он стал, - гусар и красный командир, -
Гвоздём-служакой, тем, на ком уютненько
Висели Сталин, и Хрущёв и др.

Тряпичный лев, покорно верный партии,
он осыпал опилки на паркет.
Его стихи не выброшу из памяти.
Несчастный человек. Большой поэт.

8-25 декабря 2003 года.

   Необычайно талантливый литератор, став литературным чиновником, завсегдатаем президиумов, Николай Тихонов со временем утратил себя как поэт – утонув в потоках пустословия и риторики, поблекли его стихи.

Однако влияние творчества Николая Тихонова на советскую литературу, бесспорно, вспомним хотя бы, стихи раннего Константина Симонова: «Рассказ о спрятанном оружии», «Генерал», «Изгнанник».

Из поэтического наследия Николая Тихонова.

     ***

Крутили мельниц диких жернова,
Мостили гать, гоняли гурт овечий,
Кусала ноги ржавая трава,
Ломила вьюга мёртвой хваткой плечи.

Мы кольца растеряли, не даря,
И песни раскидали по безлюдью,
Над молодостью – медная заря,
Над старостью … Но старости не будет.

1920 год.

     ***

Длинный путь. Он много крови выпил.
О, как мы любили горячо –
В виселиц качающемся скрипе
И у стен с отбитым кирпичом.

Этого мы не расскажем детям,
Вырастут и сами всё поймут,
Спросят нас, но губы не ответят
И глаза улыбки не найдут.

Показав им, как земля богата,
Кто-нибудь ответит им за нас:
«Дети мира, с вас не спросят платы,
Кровью всё откуплено сполна.

1921 год.

     ***

Праздничный, весёлый, бесноватый,
С марсианской жаждою творить,
Вижу я, что небо небогато,
Но про землю стоит говорить.

Даже породниться с нею стоит,
Снова глину замешать с огнём,
Каждое желание простое
Освятить неповторимым днём.

Так живу, и если жить устану,
И запросится душа в траву,
И глаза, не видя, в небо взглянут, -
Адвокатов рыжих позову.

Пусть найдут в законах трибуналов
Те параграфы и те года,
Что в земной дороге растоптала
Дней моих разгульная орда.

1920 год.

     «О России»,

Не плачьте о мёртвой России
Живая Россия встаёт, -
Её не увидят слепые,
И жалкий её не поймёт.

О ней горевали иначе,
Была ли та горесть чиста?
Она возродится не в плаче,
Не в сладостной ласке кнута.

Не к морю пойдёт за варягом,
Не к княжей броне припадёт, -
По нивам, лесам и оврагам
Весенняя сила пройдёт.

Не будет пропита в кружале,
Как прежде, святая душа
Под песни, что цепи слагали
На белых камнях Иртыша.

От Каспия к Мурману строго
Поднимется вешний наряд,
Не скованный именем Бога,
Не схваченный ложью тенет.

Умрёт горевая Россия
Под камнем, седым горюном,
Где каркали вороны злые
О хищников пире ночном.


Мы радости снова добудем,
Как пчёлы – меды по весне,
Поверим и солнцу, и людям,
И песням, рождённым в огне.

1918 год.

     ***

Не заглушить, не вытоптать года, -
Стучал топор над необъятным срубом,
И вечностью калённая вода
Вдруг обожгла запекшиеся губы.

Владеть крылами ветер научил,
Пожар шумел и делал кровь янтарной
И брагой тёмной путников в ночи
Земля поила благодарно.

И вот под небом, дрогнувшим тогда,
Открылось в диком и простом убранстве,
Что в каждом взоре пенится звезда
И с каждым шагом ширится пространство.

1922 год.

     ***

Огонь, верёвка, пуля и топор
Как слуги кланялись и шли за нами,
И в каждой капле спал потоп,
Сквозь малый камень прорастали горы,
И в прутике, раздавленном ногою,
Шумели чернорукие леса.
Неправда с нами ела и пила,
Колокола гудели по привычке,
Монеты вес утратили и звон,
И дети не пугались мертвецов…
Тогда впервые выучились мы
Словам прекрасным, горьким и жестоким.

1921 год.

   «Когда уйду – совсем согнётся мать».

Когда уйду – совсем согнётся мать,
Но говорить и слушать так же будет,
Хотя и трудно старой понимать,
Что обо мне рассказывают люди.

Из рук уронит скользкую иглу,
И на щеках заволокнятся пятна, -
Ведь тот, что не придёт уже обратно,
Играл у ног когда-то на полу.

1921 год.

  Все приведённые выше стихи, взяты из сборников «Орда» и «Брага» за 1922 год.

   Лишь после смерти, Николая Тихонова, выяснилось, что почти всю жизнь, ученик и последователь расстрелянного Николая Гумилёва(1886-1921), Николай Тихонов писал в стол стихи, опасаясь идеологического давления власти, которые не могли быть опубликованы тогда, и только после перестройки, вышли из деревянного плена стола:

       ***

Нет России, Европы и нет меня,
Меня тоже нет во мне –
И зверей убьют, и людей казнят,
И деревья сожгут в огне.

Не верить, поверить нашим дням,
Простить, оправдать – не простить,
Счастье нам, что дорога всегда по камням,
По цветам было б жутко идти.

1969 год

       ***

Наш век пройдёт. Откроются архивы,
И всё, что было скрыто до сих пор,
Всё тайные истории извивы
Покажут миру славу и позор.

Богов иных тогда померкнут лики,
И обнажится всякая беда,
Но то, что было истинно великим,
Останется великим навсегда.

1969 год.