Вечная жизнь

Я рисовал несуществующих птиц.
В моём альбоме не хватило страниц.
Густые сумерки на мир пролились.
Я кисть отбросил.
Вдруг вижу: вышел на крыльцо домовой,
Зевок стёр лапой и тряхнул головой,
И молвил, вздрогнув всей косматой спиной,
Что скоро осень.

Его глаза – два блюдца синей воды.
В них догорают две потухших звезды;
Не видно губ в зелёном мху бороды,
Неразговорчив.
По-человечьи говорит он с трудом
И очень редко покидает свой дом,
А если вдруг его обрызгать водой,
С ним будут корчи.

Скорей всего меня он не замечал,
Сел на завалинку и долго молчал,
О чём-то думал, тонкой лапкой качал
И вдруг захныкал.
То хлюпал носом, то тихонько скулил,
И я поклялся б, коль язычником был,
Что каждый всхлип больнее в душу входил
Истошных криков.

И я на месте безмолвно застыл,
А он одно и то же слёзно твердил.
Я разобрал слова «тоска» и «один»,
И слово «вечность».
И я на цыпочках ушёл в темноту.
Ну чем помочь бессмертному существу?
А просто так, из любопытства вспугнуть –
Бесчеловечно.

На миг представьте: вам бессмертье дано,
Но видеть белый свет, как станет темно,
И день-деньской скрываться, зная одно –
Свой пыльный угол.
Да на хрена такая вечная жизнь?
Зачем нужна такая вечная жизнь?
Кому нужна такая вечная жизнь?
Гадать не будем.