Народный супчик и роза бедных

НАРОДНЫЙ СУПЧИК И РОЗА БЕДНЫХ

             1

Бывают встречи –
Похожие на те,
Что не бывают никогда.
Два силуэта,
Заблудившись, мелькают
В голубом тумане,
В сумраке вечернем
Затерявшись,
Не видя лиц,
Не чувствуя друг друга аромата…
Но знают, что сейчас близки,
Словно когда-то,
За горизонтом
Двести, триста лет назад.
Зачем на землю прилетели
Эти тени –
Мужчина, а за ним и женщина?
Кого кто ищет,
Кого кто потерял
Или сейчас теряет?

             2

Да это же знакомые нам лица –
Красавица девица
Из горного монастыря,
А рядом  -
Брутальный Демон
В роскошном шелковом шарфе
Оранжевой расцветки,
Струящимся с плеча на землю –
Мечта всех женщин…
(Не шарф, конечно – Демон!)
Как хороши, как свежи были розы,
Но это в прошлом!
Сейчас у них одни вопросы
У него – к ней, у ней – к нему…
Хотя, конечно, оба знают,
Зачем и почему
В ночном тумане
Рядом
Мешаются два запаха –
Армани
И Сальвадор Дали…

             3

И вот Тамара начинает
И говорит:
«В  больнице я лежала
Недавно
И ела там народный супчик
За большую сумму,
Которую дала врачам,
Чтобы узнать,
Как можно вспять
Направить суть судьбы –
Чтоб боли не было,
И сны мне золотые навевать
Таблетки и уколы помогли…»
Тут Демон, улыбаясь,
Продолжает:
«Ты помнишь сны мои,
Которые дарил тебе
В монастыре?»
Тамара, усмехаясь:
«Одна презлейшая монахиня
Напомнила их мне,
С презрением давая чашку с супом,
Старясь вылить на колени!
Теперь она – раздатчица
Питания в больнице,
На самом деле – ведьма
Из монастыря,
На службе у тебя,
Ведь это правда?
И Демон подтверждает:
«Ее я нанял, чтобы ты не засыпала,
Мечтая обо мне…»
Тамара с грустью замечает:
«Так вот причина,
По которой уколы мне не помогали!
Конечно – бессильны пред тобой пилюли,
Напрасно
Потратили их на меня,
Уж лучше бы другие люди
Вкусили эликсир забвения
И не было им страшно
Даже во сне глубоком повстречать тебя»!
Но Демону опять смешно:
«А ты страшилась этой встречи
В снах золотых
В своей больнице?
Но я… -


                4

Теперь он шепотом, волнуясь, продолжает,-
Я буду ждать тебя всегда,
Ты знаешь,
Там, где за пределами грехов
И благодетели,
Как говорил
Джалаладдин Руми,
Есть поле, полное цветов,
На нем
Одним назначенным ужасным днем
Показывают представленье –
Казнь всем цветам –
Незабываемое зрелище,
Поверь мне!
Такое множество голов
Прекрасных
Срубают за день… загляденье!
Ради того, что скрыто под землею,
В темноте,
Хранимой Люцифером.
Хранит тебя он там,
А также и тайные пристрастия
Цветов
В любви
Такие, что твои
Забавы в каменном монастыре
Со мною,
В полной темноте,
Покажутся невинною игрою
Двух неразумных деток.

                5

               

Не говори
Мне про пороки и  излишества любви
Сейчас,
В ночи,
В таком тумане можно все…»
Тамара раздраженно замечает:
«Ты снова за свое,
С тобою сколько не играй,
Тебе все будет мало!
Несчастны женщины,
Доверившись тебе,
Твоей безумной, злой игре,
В которой мало выживают,
И день, и ночь безумца ублажая,
И каждую почти такая участь ждет,
Как и меня: болеть,
Сойти с ума
И умереть тогда,
Когда лишь начинаешь жить!»
Но Демон ей не уступает
И говорит:
«Я о любви гораздо больше знаю,
Чем человеческое общество,
Которое без устали изобретает
Законы на запретную любовь.
Но если бы оно поближе
Познакомилось с цветами,
Которые беспечно лобызает
В избытке пылких чувств,
Не представляя,
В какой разврат сейчас же попадает,
Соприкасаясь
С цветами.

                6

Оно бы тут же и разочаровалось,
Подальше убегая
И проклиная
Красоту как повод сильно огорчаться.
Конечно,
Всем теперь известно:
Насильники дельфины,
И среди них есть даже педофилы!
Тюлени тоже хороши,
А обезьяны…»
Тамара, прячась за туманом,
С грустью говорит:
«И что цветы?»
И Демон объясняет:
«Все в них – лишь только для любви!
Точнее – для оплодотворенья…
Для этой цели
Они себя не пожалеют,
Они создали царство
Сексуальных предпочтений,
Которые не снились человеку!
Вот чем они живут:
Энтомофилия – секс с насекомыми,
Зоофилия –
Венец любовной эйфории
С животными
И с птицами,
А если ветер тут любовник –
То называется анемофилия
Вода – конечно же, гидрофилия,
И гейтоногамия – секс в собственной семье…
И не чураются еще цветы ЭКО –
Искусственного опыления.
Еще есть однополость и двуполость,
И многополость честь имеет…»


                7

Тамара, раздраженно прерывает
Речь Демона и упрекает:
«Ну да,  и там не без гарема,
Как у тебя:
Бессчетное число мужчин и женщин,
Поверивших в высокие намеренья
Любовника-лжеца.
Сегодня снова взялся за меня?
Хотя
Давно уж не люблю тебя
И знаю цену всем поэтическим твоим
Изыскам,
Я знаю цену твоего вранья –
Она смертельна, да!
Тот самый ядовитый ты цветок,
Который, заманив к себе раба,
Уж не отпустит никогда,
Скорей – убьет!»
Угрюмо Демон прерывает
Тамару:
«А знаешь, почему цветам
Природа преподнесла
Такую жизнь и странную любовь?
Не могут они бегать
По земле –
Как женщины ко мне…»
Тамара раздраженно снова:
«Мужчины – тоже!»
Демон в ответ хохочет:
«Так ты меня еще ревнуешь, что ли?
Я так доволен!

                8

Так вот, цветы живут в неволе,
Всегда прикованы к земле,
Но в цветниках свои законы –
Поскольку спрос у людей
К их красоте
Огромный,
Сообществу  цветов
В лесах, горах и на равнинах,
В песках пустыней
Нужно плодиться и плодиться,
Поэтому приходится мириться
И с сексом ненавистным.
К примеру, любить зверей и мух,
А не друг друга…»
Тамара с грустью:
«Мне жаль судьбу цветов,
Как красота несчастна,
И речь твоя ужасна,
Бесчувственна, как меч!»


                9

А Демон восклицает:
«Да ты меня дослушай без печали.
Не ради прибыли
Цветы уродствами полны –
Они хранители земли!
Ты миссию высокую пойми –
Цветочный род нам  гумус сохраняет,
Весь плодородный слой земли – они,
И это их религия, их вера,
А мы толкуем тут про
Половые извращения!
Но сексуальные обряды
Не случайно скрыты
От наших глаз –
Ведь это неразгаданная тайна,
И не для нас,
Мы не имеем права
Вмешиваться в жизнь цветов,
По сути – человеческих рабов!»
Тамара, тихо плача, шепчет:
«Рабов любви…-
И громко восклицает,-
А ты,
Отчаявшись достичь моей любви,
Кому меня ты продал за гроши?
Великий грешник!
Ко мне не прикасайся
Даже взглядом!
Лови того,
Кто родственник тебе
В твоем немыслимом
Разврате!
Они – от мала до велика-
Все твои!
И жертвы также,
Как и палачи!
Да, миллионы их –
И ты
Люби, терпи, молчи…
Таков удел прислуги
Сатаны!»



                10



И Демон ей печально отвечает:
«Но ты сама просила
Хоть прокаженному отдать тебя,
Согласна ты была,
Чтоб он тебя насиловал
Вместо меня,
И я не вытерпел,
Продал тебя
За десять медяков турецких –
За три рубля…
Мафусаилу, деду Ноя.
Но он тебя не беспокоит,
По нашему с ним договору.
Дед Ноя
Умеет договоры составлять.
Вот сговорился же он с Богом,
Моля его Потоп отсрочить
На срок, пока он будет жив.
И так его он истово молил,
Что Богом был подписан договор,
И что же ?
Мафусаил
Прожил девять веков,
И землю оградил,
Потоп,
Конечно, погодил,
Но Бог вступил в коррупционный
Сговор
С Ноем –
Увы, внук не был столько стоек,
Как дед его, Мафусаил».


                11


Тамара, утирая слезы:
 «Ты снова мучаешь меня
И совращаешь,
Раскрывая
Все тайны
Сладострастия,
Непостижимого
Любовного,
Мучительного бытия!
Я  видела, как садовник
Преступно мучает
Цветок,
В воде он превращен был в ихтиандра
И соком  поил цветы-вампиры,
Которые любовники
Любовницам
С любовью подносили
И ждали платы
В виде
Жарких
Поцелуев.
Я прожила века,
Ты подарил мне все-таки
Эфирное существованье
И я узнала
Мир и страны,
В которых могла бы покорять мужчин,
Но я не стала,
Зная,
Какой обман
Маячит за красивыми  широкими плечами,
Я мужество искала –
Не нашла,
А уж тебе поверить – значит, умереть
Заранее.


                12


Но мне знакомо средь цветов
Прекрасное и благородное создание –
То – роза бедных.
Когда была я девочкой,
Ребенком маленьким,
Возникшим в бараке страшном,
В нищете и поругании
За неизвестное происхождение,
Зло провожало это появление
На свет
Невинного созданья,
Когда пришла пора – в шесть лет –
То зло меня удочерило
И никогда не отходило,
Всю жизнь бредя след в след,
Так, вероятно, ты нашел меня –
По этим путаным следам,
Ведь вы со злом напарники…
Одно лишь украшение
В убогой комнатке,
Принадлежавшей странной женщине,
Нам освещало жизнь –
Цветок
Под именем китайской розы.
За то, что был неприхотлив
И распускал  огромные прекрасные цветы
Зимой и летом,
Не прося взамен
Особого ухода и любви,
Его считали ведьминым цветком,
Несущим беды».
Тамару Демон прерывает:
«Конечно, не за деньги
Быть украшением
Для бедняков –
Проказы ведьмы!


13

Тамара продолжает:
«В больнице вдруг я эту розу
Повстречала,
Поскольку там все-все – за деньги,
То розу бедных
Комиссии и администрация
Все время запрещали,
И розу медсестра –
Добрейшая  душа -
Запрятала подальше,
Поэтому я не нашла
Цветок,
Несущий счастье
Бедным,
Чтобы забрать себе росток.
Богатые его оклеветали,
Подозревая
В колдовстве
И связях,
С потусторонним миром.
И благородное созданье умирало
В темноте,
Поддавшись клевете.
Больница стала для него могилой –
Безденежную розу бедных
Безжалостно убили!


                14


Вот так хотели погубить
И девочку из страшного барака,
Которая подолгу была одна,
Деля и дни, и ночи
Только с розой.
Напротив жили Сундуковы –
Вскормленные тюрьмой злодеи,
Супруг-убийца и жена – воровка,
Еще их сын – уродец из уродов,
Лицо-сплошная опухоль,
В которой
Кое-как проглядывал один лишь глаз –
Полупустая злая щелка.
И этого урода
Показывали  иногда друзьям
Убийца и воровка.
Но, горячо любя
Свое ужасное дитя,
Они хотели мир ему отдать,
И девочку решили взять
К нему живой игрушкой».


15

Демон с волненьем говорит:
«А знаешь, ты кого боялась? Меня!
В семейке этой рожден был я,
Как ты, я появился ниоткуда,
Был рядом я всегда,
И ты тогда, в бараке,
Была нужна мне как игрушка,
Любовь моя…
Напрасно превращалась ты в ребенка,
А потом в старушку,
Твоя судьба – моя.
Куда б не убегала ты,
Повсюду рядом я!
А Сундуковых же ужасная семья
Погибла, но любя меня.
Жена
В конце концов
Убила мужа,
Была осуждена,
В тюрьме воровка умерла».

16

Тамара не скрывает изумленья:
« Совсем не жаль тебе
Твоих родителей,
Хотя и непутевых?»
« Мне никого не жаль,
Даже себя…
А ты так ловко убежала тогда
К соседям,
Когда ломали двери
Вашей комнатушки
Сундуковы,
Пытаясь выволочь тебя,
Ты пряталась за розой…
Они, ворвавшись, там не разглядели
Тени,
А ты сумела выскользнуть
Из их преступных рук…
Как горько плакал
В темноте тогда
Мой одинокий глаз!
Неужто же тебе меня не жаль?
Вот так ребенка, да еще урода,
Обидеть может каждый,
Но от тебя не ожидал…»
« Ты ловко притворялся…»


17


« Я вскоре растворился.
Не оплакав,
Меня похоронили в интернате
Психов,
Смотрел я сверху равнодушно
На обряд,
Но нужно было мне лететь,
Тебя искать
И снова притвориться!
Какую только я личину
Не примерил!
Я даже был цыганом
Из племени неприкасаемых,
Несчастных,
В веках изъеденных проклятьем…
Тамара гневно восклицает:
«И ты едва не погубил меня!»
А Демон объясняет:
«Но ты была моя!
Потом ушла,
Не стал я догонять тебя,
Меня призвали вдруг на небеса,
Опять служить -
На должность палача…
Нет, не людей –
Цветы губить,
Поэтому о них теперь
Все знаю я!»
                18


«Вот потому-то роза бедных пала,
Ты занимался клеветой?
Однако же с тебя и это стало!
Как не ошиблась я,
Что постоянно убегала!
Какой же ты плохой…
Теперь я догадалась,
Кем была женщина с козой,
Которую она пасла в отвалах
Рудника,
На камнях,
Питая  чахлою травой
Невинное животное.
Она была твоей женой!
Точнее, супругой вертухая
Из лагеря военнопленных,
Со странною фамилией Вихляев.
Добрячка, сидя на камнях,
Нагретым солнцем,
Выспрашивала про мою судьбу,
Которую держала, зажав в  ладошках,
Безродная девчонка,
Доверив этой старой  белокурой злыдне
Свои прекрасные волшебные мечты…
Та женщина с козой
В слезах докладывала мужу,
Как эта нищенка получит
То, что было по судьбе ее,
Да не сложилось,
Хотя и папа – офицер,
И мама – в магазине продавец,
Но оба сели…
Она же оказалась здесь,
В полуразваленном бараке.

                19

И вертухай Вихляев
Ей помог,
С ножами
Он бросился на двери
Комнаты,
Где пряталось дитя,
Посмевшее мечтать.
Меня чуть не зарезал этот зверь,
А то был ты,
Готовый вновь убить,
Но только бы не допустить
Очередной побег!
С ножами ты бросался на меня,
В тюрьму ж едва не села я…
Каков злодей!»
Тут Демон даже покраснел
« Постой,
Но ведь и ты тогда упала,
Уж сколько времени я наблюдаю
За тобой,
И знаю, посчитал твои грехи,
Они сближают,
Ты же понимаешь,
Поэтому я здесь
И ожидаю
Твой положительный ответ».


20

«Ах, ты все еще про ту поляну…
Которая чистилищем зовется,
Где мы века с тобою будем прозябать,
Раздумывая – что хорошее, а что плохое».
«На ней мы будем мирно спать
С тобою,
И наконец, я обрету покой!
Одна лишь мысль, что буду обнимать
Тебя, ласкать
С волос до кончиков всех пальцев
На ногах,
Приводит в содроганье…»
Тамара, горько плача:
«Я, Демон, не люблю тебя,
И ты прекрасно это знаешь,
Хотя прошли века
С тех пор, как ты убил меня
Своей любовью странной,
Казнил в монастыре
Несчастную Тамару,
И ты конечно  же придумал оправданье
Загубленному телу!
Но есть такое слово – никогда,
Сквозь годы,
Сквозь века
Оно гуляет,
Словно брат твой,тоже демон,
Над полями,
Над лесами,
Над горами,
Над крепостями,
Городами,
Обжигая
Каждого, кто верит.
Он обманул, но тайно,
Не узнают,
Обидел – ну случайно,
Вину искупит маленький подарок,
И если душу растоптал,
Лукавя и играя,
Вполне возможно,
Облетит его
Это ужасное словцо…
Однако демон носит
На себе его
И раздает, как пирожки горячие
От повара,
Которому  рецепт особенный знаком -
Он называется отчаянье.
Вы кушайте его
С огромным пожеланием
Трудяги-повара,
Не можете?
Ах да, ведь  это слово,
Как волшебный камень –
Не разбивается.


                21

Вот почему
Мне нравится,
Что я не прикоснусь
К тебе руками никогда!
Не загляну в твои глаза…
А как же шар земной?
Ты спросишь, улыбаясь,
Ведь он уплыл
Под нашими ногами
Сто, может, двести раз?
А потому что  кругл,
Отвечу, тоже улыбаясь,
И глуп,
И не за что там зацепиться,
Тебя же я не знаю,
Чтобы хвататься
Хотя бы за твою рубаху,
Повиснув вниз головой
И замерев от страха!
Я руки разведу и упаду,
Но никогда не прикоснусь,
Не сделаю ни шагу,
Пусть завтра разобьюсь
Сто, двести раз
И удавлюсь
На двести первый,
Или напьюсь
Пусть это -
Но только не касаться
И не смотреть в глаза,
С ума сходя от страха –
Никогда»!

      
                22


И Демон говорит,
Сдвигая мрак крылами:
« Внутри тебя есть то,
Что мне принадлежит,
И я всегда найду тебя…»
Тамара, плача, отвечает:
« Да, ты мучаешь меня,
Теперь же уходи!
Мафусаил, родивший Ноя,
Спасет меня,
Заехавши в мое нутро
За десять медяков
С своим ослом,
С арбою,
Наполненной
Старьем
И украшеньями для малых девочек.
Меняет он колечки на тряпье...
В ответ стал Демон хохотать:
«Мафусаилу девятьсот,
Он стар и дрябл,
Он  тараканов тут не отличал
От чая,
Когда под проводами здесь
В реанимации лежал,
Ему я показал
В стакане
Эту нечисть!
И он раздатчице еды,
Злодейке-ведьме,
На тараканов в чае указал,
Сбежался персонал,
Да тараканы вдруг исчезли. 
Так я Мафусаила наказал
Из ревности,
А он такой доверчивый,
Ну слишком стар…»

23

Тамара не сдается:
«Но в силах он еще произносить
Свои молитвы,
Потрогай мой живот,
После тебя давно затих
И не трепещет,
Осел там мирно дремлет,
И тихо шепчет
Богу прямо в уши Мафусаил,
Предотвращая воду,
И рядом с ним в арбе
Цветет, благоухая,
Бедных роза»!
Оставь нам этот мир,
Сам уходи,
Не требуй от меня любви,
Лети
К себе,
А нам дай тишины,
Уйди…»


Рецензии