Слушая ночку

Вечерком, накинув телогреечку,
на крылечко вышел покурить.
Прикрывая огонёчек в жменечку,
чтоб искру не дай Бог уронить.
Тишина кругом не вероятная,
звёзды лишь тихонько шелестят.
Да от речки голоса трёхскатные,
где мосточек мужики мостят.
Смыло половодьем переправу,
ну а нам етиттвою мостить.
Ну а плоскодоночку дырявую.
некогда ей-Богу просмолить.

Стаю, стуком вдруг гусиную,
от села повыше подняло.
Переправу шаткую с косиною,
к полуночи обретёт село.
Вот и стуки стали реже,
видно завершают мужики.
Вон кого-то затащило к Стеше,
вздохи, поцелуи и смешки.
Ушлый мужичок, горбатится,
комбикорма волокёт мешок.
К самогонщице несёт, затариться,
и титёшницы, задористый смешок.
 
Журавли в девятом поле,
от чего-то разом заорали.
Или так себе, лиса ли что-ли,
тихо подкрадалась по канаве.
Запах влажный, почками берёзы,
да с протоки, горечью лозы.
Уж ночные отошли морозы,
по утрам с обилием росы.
Вот шаги, как будто пеший,
или что-то показалось мне.
От мурашек холодок, вдруг леший,
но подходит Гриша, как во сне.
-Я иду и вижу светится,
и поставил плотницкий рундук.
-Покурить так хочется, не терпится,
сигарету разминая из двух рук.

-Гуси вот летят уверенно,
Полететь бы с ними за одно.
Там их родина, не временно,
и осталось старое гнездо.
-Нету Гриш такой возможности,
В край холодный улетать.
Здесь работы у нас пропасти,
некогда нам даже отдыхать.
Он курил, сидя на корточках
выпуская облачком дымок.
Весь скукуженный в заботочках,
что остался не зарыбленный ставок.
И лицо его с загадочной  улыбкой,
сигарета раз за разом освещала.
Его жёнушка пришила к себе нитками,
и на долго от себя не отпускала.

Мне поведала всё это ночка,
когда сидя на крылечке я курил.
Записал, что слышал всё до точки,
и ни раз тот разговор не перебил.