Эпиграммы

Легкой, славною, Приск, живешь ты жизнью,
не богаче других, но их достойней,
так не всякий сумеет: я вот, грешный,
как старался, а будто бился в стену.
Что хотелось, не вышло – значит, буду
в тоге старой ходить, давиться хлебом
без вина, всухомятку, так что трезвость,
а не хмель какой в стихах моих бродит
и не сдуру, не спьяну вышли эти
желчью горькой наполненные строки.

***

Знаешь, Приск мой, неплохо нам живется,
грех роптать: все сошлось вполне удачно,
безопасно, забавно, сыто-пьяно;
не в охвостье каком, не на задворках
оказались – живем удобно, долго,
платят вовремя, и что еще нам надо?

Нравы, скажешь, дурные, время худо,
всюду ложь, да корысть, да тупость-глупость –
ну а где по-другому, друг мой, было?
Всё одно, что при нас, что при Горохе
не без подлостей, горестей все люди
жили-были – мы, что ль, другого теста…

В том и дар – жить вполне; пошлее нету
бедолаги: потеет, совесть дрочит,
взять боится – как бы так остаться чистым,
не заляпать манишку или что там.
А даров, чтоб само и справедливо,
дорогих не получит – так загнется.

Я люблю эту жизнь – другой не будет,
я плыву, подгребаю по теченью,
в меру груб, в меру скуп, развратен в меру,
как наш город, наш век, – и ты, дружище,
так живи, здесь живи, пей, ешь от пуза,
дальше – смерть, поневоле протрезвеешь.