Ворон

Лет на двадцать постарел,
всё что помнил – позабыл,
оставаясь не у дел
с чёрным вороном своим.
«Ты ответь мне, птица-царь,
от чего же всё – не так?
От чего нельзя, как в старь,
нам вспорхнуть под облака?

И – под крылом увидеть Русь?
Ответь, не трусь!»

«Не ослаб я на крыло,
я – вещун – скажу тебе:
нет Руси твоей давно,
всё по-новому теперь.
Рвут отчизну на куски,
да послаще, пожирней,
скоморошные князьки,
что не княжеских кровей.

И – разводят голубей,
про запас, на чёрный день.

Чую, славным будет пир –
слишком долго длился пост…
Соплеменникам моим
неуютно средь берёз.
Подрастает детвора,
время – выковать клювы,
людям выклюем глаза!
Для чего они - слепым?

Вы не видите добра.
Для чего вам жизнь дана?

Вы не знаете любви,
вы – не внемлете добру.
Будем завтра вас судить
по закону своему!
Я надену лучший фрак,
соберу свою родню…
Ох, потешимся мы в такт –
кровью стыд ваш окроплю!

Коль забыли, кто вы есть –
будем бить вас, будем есть!»

Он глаза в мои смотрел
и хотел – при всех казнить…
Лет на тридцать постарел,
умолял его простить:
«Ты послушай, птица-царь,
я исправить всё хочу,
что бы было всё, как встарь.
Дай нам времени чуть-чуть.

Ради всех святых Руси –
судный день перенеси…»

                27 марта 1991