Однажды. Стихи о Молле Насреддине

Эти стихи я написал ещё будучи школьником. Они – не совершенны, и весьма уязвимы для критики.  Но я счёл возможным опубликовать их, не изменяя ни слова и не изгаляясь над строчками с высоты накопленного опыта, дабы не растерять исконную свежесть стихосложения и непосредственность четырнадцатилетнего автора.
В то время, когда я писал эти стихи, мне были неведомы понятия «джихад», «ваххабизм», «интифада», а олицетворением мудрого лукавства и лукавой мудрости Востока был для меня герой тысячи притч и анекдотов Молла Насреддин.

ЕСЛИ УМЕР ТКАЧ...

Домой возвращался с базара Молла
И встал на постой у чужого села.
Усталый с дороги, голодный, как волк,
Уныло глядел он в пустой кошелёк.

Вдруг видит Молла поселяне идут,
Покойника, горько рыдая, несут.
Рыдают соседи, рыдает вдова,
Навстречу дехканам выходит Молла.

«Аллах Вас утешит», - Молла говорит.
«Утешить утешит, а кто воскресит
Кормильца и мужа,
                не дашь ли совет?»
«Попробовать можно. – Молла им в ответ. –

Коль вы не откажете гостю в еде,
И вам, и ему помогу я в беде.
Дехкане, несите урюк и халву,
Кишмиш и лукум,
               накормите Моллу.

Поможете доверху брюхо набить,
Покойного здесь же берусь воскресить.
Скорей же несите съестное, друзья,
А то с голодухи подохну и я».

Дехкане устроили праведный пир,
Несут пахлаву, козинаки, инжир...
Наелся Молла, что ни сесть и не встать –
Настала пора мертвеца воскрешать.

«Ну, что же, дехкане, - сказал Насреддин, –
Я слову – хозяин, но прежде один
Вопрос есть –
         с него и начнём ритуал –
А чем бедолага свой хлеб добывал?»

«Пришелец, профессия здесь не причём,
Но, если желаешь, то был он ткачом,
И этим кормился,
        и к слову сказать,
Работником был он, каких не сыскать».

«Аллахом клянусь, – взбеленился Молла, –
У вас в головах не мозги, а зола!
Вам незачем было меня и кормить –
Да, разве же можно ТКАЧА воскресить?

Не стыдно, дехкане, – корил Насреддин, –
Трясти бородами, дожить до седин,
А мудростью всё ж не наполнить ларец:
Один лишь ткачу уготован конец».

1970.

ДАЙ И МНЕ УМЕРЕТЬ...

Однажды к соседу Молла забежал,
А тот, как эмир, на коврах возлежал,
Пил сладкий сироп и жевал пахлаву,
И глаз не желал поднимать на Моллу.

Молла на соседа с укором глядел,
А тот объедался и сладко кряхтел,
Холодным сиропом нутро заливал,
И: «Ох, умираю», - блаженно стонал.

На быстро пустеющий глядя кувшин,
Не выдержал пытки Молла Насреддин,
И молвил, вконец обессилев терпеть:
«Сосед, дай и мне же хоть раз умереть!»

1970.

ДВЕ ПРОСЬБЫ.

Однажды приятель к Молле заглянул
И песню, известную всем, затянул:
«Имею, Молла, я две просьбы к тебе,
Поскольку ты друга не бросишь в беде:

Во-первых, в надежде на лучшие дни –
Я слышал не раз, что настанут они,
И жизнь будет сладкою, как курага –
Прошу, дать мне в долг пару сотен таньга.

А просьба вторая – та первой подстать,
Я время прошу, чтобы деньги достать.
Я знаю, Молла, ты – не скряга, не жмот,
Так дай же мне сроку оправиться год».

«Ну, знаешь, – последовал скорый ответ, –
Две просьбы, не много ли это, сосед?
Но в доме Моллы нет отказа друзьям,
И срок я тебе, уважаемый, дам.

Для друга не жалко и года – бери,
А если не хватит, то два или три.
А может быть мало?
Так, вот тебе пять,
Должны ж мы друг другу в беде помогать.

С деньгами сложнее.
На просьбу твою
Признаюсь, что в долг никому не даю.
Но деньги – пустяк.
Да, большой ли в них прок?
Зато ты имеешь порядочный срок!

1970.

ЭМИР, СЛУГА И ОСЁЛ.

Однажды Молла путь неблизкий держал,
И в полдень арбуз из котомки достал,
Решив половину арбуза умять,
Оставив другую в канаве лежать.

И молвил, закончив полуденный пир:
«Пусть думают, здесь отобедал Эмир»,
И двинулся дальше, но вскоре опять
Вернулся, чтоб ту половину забрать,

И съел, только корки отбросил ногой:
«Пусть думают, был здесь Эмир со слугой,
Который остатки арбуза сожрал
И корки в канаву ногой затолкал».

Сказал и пошёл, но потом пожалел,
Вернулся и корки арбузные съел,
И новую мысль подбросил в котёл:
«Пусть думают, был у Эмира осёл».

1970