Не уходи...

Плыл вечер
В аромат каштанов,
Кафе-шантанов,
В розовые свечи
Цветенья
Исполинов-великанов.
Слетались
Прозрачней
Стрекозиного
Иль эльфого крыла
Мечты на плечи.
Сплетались
Чаянья и мысли.
Был час,
Когда все женщины
Влекут как одалиски;
Час ворожбы, поэзии
И лёгкости пера.
Ах, да ещё
Была луна,
Её ладья, как
В заводи зелёной
Запуталась
В духмяных кронах
И там спала.
Неузнанной
И бледной
На сполохах
Багряного заката
Казалась ночь...
У бритвы горизонта
Лёд иной, он птичье
Студит пициккато
И гонит прочь.
А, впрочем, всё
Соответствовало
Тем законам жанра,
Когда любовь
С природой
Перешла на "ты"
И языки мангала
Озабоченно бросали
Жар на лица,
И столько было тем
У музы и мечты...
У входа в тот
Рай гастрономичный
Застыл швейцар
В сияньи галунов,
Был взгляд его
Астрономичней,
Чем сто веков.
Ночь. Ресторан.
Оплывших
Свеч мерцанье,
В забытом богом
Чудном уголке...
Её лица
Нездешнее сиянье...
И слитые в одно
Две тонкие руки...
Вы скажите,-
"Виньеточно, наивно,
К чему трюизмы
И затёртый штамп?"
Но вился золотом
На шейке локон
Дивный и искушал
Художника эстамп.
По-блоковски искрились
Пузырьки в бокале.
Мадонны профиль был
Как мрамор бел,
Ах, вы его осудите
Едва ли, что он
И без "Аи" хмелел.
Был вечер, болен
Блюзом и романсом,
Тапёр не унимался...
Рыдала, ликовала,
Пела скрипка.
А он дарил ей
Цветы и стансы,
В хмелю любовном
Каялся и клялся,
Молил, как жертвы
Её улыбки.
Смешная память,
Стыдись,
Не девочка, поди!
Попалась
В золотую клетку
Чарующего слух:
"Не уходи...
Ты у меня
Одна заветная..."