Аист Гоша

Лене Е.
 
Прозу жизни обыденно-тусклой
Озарим огоньками любви...
Сердцу светлому женщины русской -
Задушевные строки мои.
 
1
Буйный ветер вычёсывал липы,
Повалить если было невмочь;
Раздавались то стоны, то всхлипы
В этом парке старинном всю ночь.
Где-то сучья трещали у древних
Коренастых берёз и дубов,
А в лесу от упавших деревьев
Лишь торчали обломки стволов.
Всё гудело вокруг. Временами
Налетал сокрушительный шквал;
Гнездо аистов вместе с птенцами
Он с макушки столба оторвал.
То ли ветер винить, сокрушаться,
То ли это судьбой назови, -
Но пернатую душу страдальца
Принял Бог на ладони свои.
А наутро пропали куда-то
Наши аисты - мать и отец,
И лежал возле мёртвого брата
Уцелевший дрожащий птенец.
Он пищал заунывно и тонко,
Умирая под сенью куста,
Но успела спасти аистёнка
Человеческих рук доброта... 
И откликнулось женское сердце,
Хоть надежды, казалось бы, нет;
Принесла, спеленав, как младенца,
В дом уютный, подальше от бед.
Постелила в углу ему ложе;
Йод - на раны. "Ах, Гоша, держись!
(Безымянному в доме негоже!)
Потерпи, друг. Такая вот жизнь..."
Да, пора мне хозяйку представить:
Звать Еленой. Природы дитя!
Мастерица, - ленивым на зависть,
И, за сказку сие не сочтя,
Вспомним образ Елены Прекрасной...
(Да простит она мой комплимент,
Но далёк я от лести напрасной,
И не выдумщик льстивых легенд.)

2
Ох, не сразу познал горемыка,
Что опасность ему не грозит,
Озирался испуганно, дико;
Впрочем, славный имел аппетит...
Подлечился, зажил аистёнок
Вместе с доброй хозяйкой в дому.
Понемногу набрался силёнок,
Стало тесно и жарко ему.
"А давай-ка ты, Гоша, в курятник, - 
Будет ближе простор без границ!
Перетащим и сено, и ватник.
Свежий воздух. Компания птиц.
Правда, курица, - всё же не птица,
Но ты тоже - не шибко летун!
Вот и будете вместе учиться,
Ну, пойдём собираться, ворчун!.."
В новом обществе кур терпеливо
Отнеслись к чужаку. Лишь петух
Распаляясь, косился ревниво;
Но смирился и вскоре потух.
Так бывает: без ссоры, без драки,
Уживаясь под крышей одной,
Дружбу водят коты и собаки,
Иногда друг за дружку - горой!
Поучиться бы нам у скотины,
(Первым здесь я себя вспомяну,)
Как среди повседневной рутины
На душе сохранить тишину.
Всюду злобою мир перекошен,
И следят за спиною враги...
Как-то в небе безоблачном коршун
Нарезал незаметно круги.
Зорким глазом деревню окинул,
И, приметив беспечных цыплят,
Свой парящий полёт опрокинул
И метнулся, как молния, в сад.
Вот в когтях уж трепещет добыча, -
Всем цыплятам жестокий урок...
Но такого стерпеть неприличья
Аист Гоша, конечно, не мог.
В тот же миг он предстал на полянке;
Растерялся пред ним лиходей
От одной его грозной осанки,
Бросил жертву и взмыл поскорей.
Гоша сразу снискал уваженье;
Задружили с ним куры с тех пор,
Сам петух изменил о нём мненье,
(Хотя прежде не видел в упор...)

3
Так и жили они. Всё бы ладно...
Правда, Гоша был шустрый ходок,
Но корила Елена досадно:
"Ну когда полетишь ты, дружок?
У тебя ведь огромные крылья!
Ты ж не кур, тебе нужен полёт!
Нужно лишь небольшое усилье,
Ну, давай, оттолкнись, и - вперёд!"
И подбрасывать кверху пыталась, -
Сразу - вниз. Упадёт и лежит.
Вызывал беспокойство и жалость
Его грустный потрёпанный вид.
"Ты прости, но нельзя нам иначе,
Нам осталась надежда одна..." -
Говорит, а сама чуть не плачет,
От волненья и страха бледна.
Тот всё понял. Дрожал, вырывался. -
Удержать было трудно в руке.
Всё кричал: "О, хозяюшка, сжалься!" -
На гортанном своём языке.
Понесла его, как на закланье...
"Тяжеленный какой ты уже!"
Вверх по лестнице... Ох, испытанье!
Вот окно на втором этаже.
Открывает с болезненной дрожью...
Жалость, прочь! Этим чувствам - табу!
И пускает на волюшку Божью
Горемычную птичью судьбу...
Падал камнем... Безпомощно, тихо
Устремился к черте роковой...
Нет, Елена - совсем не трусиха,
Но глаза заслонила рукой.
Ужас длился секунду - другую,
Но приходит терзаньям конец;
Распахнула глаза и, ликуя,
Громко вскрикнула: "Ах, молодец!"
Увидала летящего Гошу
Между кронами старых дубов;
И душа будто сбросила ношу...
"Молодец..." - Больше не было слов.
Повздыхала, спустилась устало,
Отрешённая, вышла во двор.
В ожиданье недвижно стояла,
В небо щуря задумчивый взор.
Так глядела она очень долго...
"Улетел... Улетел... Ну и пусть."
Только первую вспышку восторга
Потеснила щемящая грусть.
Дождалась! Вон, летит он! "О, Боже!
Расшибиться ему не позволь!"
Приземлился у ног! Отчего же
По щекам её катится соль?
Подошел и к руке прикоснулся,
Приподняв грациозно крыла...
"Здравствуй, Гоша! Родной мой, вернулся!" -
И за шею его обняла...