Омар Хайям перевод исполнение Ларионов И. В

АУДИОКНИГА ХАЙЯМА — В ССЫЛКЕ НА ЯНДЕКС ДИСК:
https://yadi.sk/d/OUqs4Ca9xTodgw

ВИДЕО—КНИГА ХАЙЯМА Внизу страницы, в ссылке на другие ресурсы.

Я взялся за перевод Хай;яма, перечитав все известные переводы, и те, которые выкладываются на всевозможных «СТИХИ.РУ» и прочих ресурсах.
Всё, что мы слышали о Хайяме ранее — это подборка лучших рубаи, и не только Хайяма, из которых сделано одно произведение.
Я переводил без всего того, что было позже написано другими последователями.
Источник информации:

Институт Востоковедения  Российской Академии Наук;
Институт Востоковедения  Издательства Восточной Литературы;
Издательство Института стран Востока.

Существуют две группы переводов Хай;яма:

Первая. Носители хорошо владеющие грамотным Русским языком, создающие красивые и многоуровневые образы, но плохо ориентирующиеся во взаимоотношениях между жителями азиатского региона, в коннотациях и смысловых контекстах их письменной культуры, языковых речевых и письменных конструктах-оборотах.

Вторая. Носители азиатских языков и азиатской же культуры, возможно изучавшие Русский язык в наших университетах.
Переводы азиатских авторов, несомненно красивы в художественном смысле, но они не передают ту полноту, которую способен воспринять через настроение стиха, смысловые намеки и как правило второй пласт, носитель грамотного, образного Русского языка.

После 12—15 летнего возраста — человеку тяжело с детской пластичностью и гибкостью встраиваться в «ткань» чьей либо письменной и языковой культуры.

То, что я воспитывался среди двух культур, мне, дало возможность понимать многие тонкости и нюансы, о которых сказано выше, раскрыть и перевести понятийные образы Востока в привычные нам понятия и смыслы.

Я старался сделать перевод более приближенным к тексту, а так же, более адаптированным по смыслу без излишней азиатской витиеватости, для более полного понимания тех мыслей и понятий — которые были заложены Хай;ямом.

001
Кто суесловил — те уснули насовсем.
И даже тот, кто следовал Его стопам.
И тот, кто истинное рёк — тот ныне нем.
И не прозрел Господней нити тайн.

002
Избранник, кто средь звезд измыслил сущность Бога,
Узрев лишь тень Его — сник головой.
И вновь пред ним неверная дорога,
И как награда лишь забвенье и покой.

003
И стар и млад из царства мира в царство снов,
Все кто пришел, и кто придёт — уйдут.
Из мутной речки вечен у Извечного улов.
Мы здесь на миг, и нет нам дома тут.

004
Вместо света — мы рады в печурке огню,
Божий глас заменяет с минарета азан,
Я свой дом на лачугу без слёз заменю,
Вместо роз нас шипами Господь наказал.

005
Ты судьбу мне мою, словно голую кость,
Обглодал и швырнул раздраженно, в сердцах.
На челе моём чертит твой огненный гвоздь.
Всё, что я вытворяю — творенье Творца.

006
Пусть безрадостна жизнь, но и это мне впрок,
Отбери вожделения, красивые сны,
Я и этому рад, ясен мне твой урок.
Ведь другие извечною болью полны.

007
Скорбь и горе толчет нас в ступе небес,
Каждый день — передыху не жди от Него.
Не спасает от тлена безумье аскез,
И до старости, нам не успеть ничего.

008
О, предвечный художник, создавший на миг,
Дивных гурий. Не ясна мне твоя иноходь.
В цветнике всех времён сонмы чудных блудниц,
Вопрошают, зачем нас измыслил Господь?

009
Отрекусь от себя — ты налей мне вина,
Отрекусь от всего, свой забуду порог.
Ты налей мне вина — в чашу жизни сполна.
Я когда во хмелю — мне понятен мой Бог.

010
Что даровано мне от небес — то моё,
Никому не стереть мои краски с холста.
Страх в меня не вонзает своё остриё.
То, что мне не дано — всех сует суета.


011
Если сердце моё отобьётся от рук,
Где тот мир, куда устремится оно?
Словно суфий, увязший в невежестве пут,
Сбросит в миг, все оковы, лишь выпьет вино.

012
Ты откуда пришла, и куда ты ушла?
Птица радости молодость — где ты теперь?
Книга юности нынче истлела дотла,
Жизни ранней весна не войдёт в эту дверь.

013
Рок пророком нелепые вирши изрёк.
Мне бы переписать, жребий данный судьбой.
Я б из мира печали навечно извлёк,
И от счастья достал до небес головой.

014
Ты сегодня живи, и не требуй того,
Что бы завтра настало, не смотри во вчера.
Будь собой каждый миг, благ не жди от Него.
Свод небес много зла нам готовит сутра.

015
Листопад бытия всё сильнее кружит,
И срываются дни в зловещий закат.
Мысли мудрого — только вино сторожит.
Эликсир — есть вино. Горесть мира — есть яд.

016
Каждый миг веселись, горечь в сердце убей.
А тоски берегись, лишь придёт — изведет.
Ибо суть такова бренной жизни твоей,
Как её проведёшь, так она и пройдёт.

017
Гончары — я не видел нелепей глупцов,
Присмотритесь к глине рассудком своим,
Вы же топчете прах своих праотцев,
Милосерднее будьте пожалуйста к ним.

018
Недозволенно пить мне в рад'жаб и ша'бан.
Это месяцы Господа, я с постами знаком.
Но все прочие месяцы — полон мой жбан.
Свод небес будет долго ходить кувырком.

019
Небосвод — ты даруешь дворцы подлецам,
Чем сумели они это всё заслужить?
От стыда ль, Твоего мы не видим лица?
Как не плюнуть мне в небо такое скажи?

020
В сердце чти, локон милой, красивую грудь.
Жизнь погубишь, живя в разлуке с вином.
Об ушедших невзгодах душою забудь,
И не будь у тоски и печали рабом.


021
В наше время, имей поменьше друзей,
Их подальше держись, не будь дураком.
На кого полагаешься, в жизни своей?
Тот, кому всё доверил — станет первым врагом.

022
Ты подобен ветрам, ты ничто — немота.
Ты ничто — в жизни мира несведущ и сир.
Пуст внутри — потому и вокруг пустота.
Грани небытия порождают твой мир.

023
Окровавлены дланью смерти сердца,
Кто из них просветит нас про небытиё.
Мы из мира загробного весть от гонца,
Не получим! Все вести оттуда враньё!

024
Если б выпил вина, враг извечный Иблис,
Он Адаму бы кланяться не уставал.
И узлы всех проблем сами бы разошлись.
И испивший, надменным бы быть перестал. 

025
О саки — даже чаши Джамшида красивей твой лик,
Вечной жизни прекраснее смерть за тебя.
Пыль от ног твоих — светоч очей моих.
Ты как тысячи солнц ослепляешь любя.

026
Небосводу, приход мой не дал ничего.
Его славу и блеск, мой уход не затмит.
В чём же смысл бытия моего для Него?
Для чего я рождён, и Тобою убит?

027
Наслажденье вином я прозрю лишь тогда,
Когда чёрствый сухарь в соль чужую макну,
Когда горечь вольёт свой яд мне в уста,
Когда сердце своё псам бродячим швырну.

028
Черепок горла жбана, лучше царства Джамшида.
Предпочту пище Райской чашу вина,
И кряхтенье и вздохи пьяниц испитых.
Лучше песен известных на все времена.

029
Вчера гончар творил над глиной чудеса,
Он зреньем внутренним из первых был глупцов.
Коль сердцем слеп — не разглядят тогда глаза.
В руках у каждого из них прах праотцев.

030
Говорят, маги топят меня в вине.
Что молитвой бряцаю, я как цепью оков.
В разуменье своём каждый врёт обо мне,
Только сам знаю я, кто я есть и каков.


031
Ты от цели всё дальше, печалясь и плача,
Огорченья коверкают сердце и лик.
А не в Божьих руках ли и путь и удача?
Всё за нас предрешил Вечный наш Кладовщик!

032
Всё, что пленительно — лишь миг и опадёт,
Цветы и травы превратятся в прах забвенья.
Срывай цветы, вино пей ночи напролёт.
Лови любви неповторимые мгновенья.

033
Я за жизнь не держусь, сыт юдолью тёмной.
Зрю я в мире ином вечный сад и весну.
Лишь Господь намекнёт о возврате «никчёмной»,
Я с большою охотой её возверну.

034
Лишь старый караван-сарай суть мира,
Рябь череды восходов и закатов.
Остатки пиршества Джамшидов и Эмиров.
И усыпальница Бахрамов и Ахматов.

035
В чём польза нашего прихода в этот мир?
Куда ушел смысл бытия и сердцевина.
Сгорают лучшие придя на этот пир!
Без пламени и копоти и дыма.

036
Тайн вечности не знаем я и ты.
Нам Божьи письмена вовек не прочитать.
Мы за беседой прячемся от пустоты,
Завеса падает — нас нет — И пустотааа!

037
Сон, обман и мираж — краткий миг нашей жизни,
Под пятой бытия — ты не сыщешь чудес.
В мире и во Вселенной на великую тризну,
Кай-Кубада накинет на нас край небес.

038
Нет конца, нет и края, и отдохновенья,
Я бы, сто тысяч лет скитался в пути.
Если смог бы Всевышний развеять сомненья.
Что удастся, хотя б мне травой прорасти.

039
Даже если Иса ныне твой собеседник.
Вместо вин, кубок полон живою водой.
И нежны все красавицы — нет веселию места.
Если доверху сердце забито тоской.

040
Гонимый словно чоуганом рока мяч.
Бежишь — молчи. Песком забьется рот иначе.
Тот, кто меня по жизни гонит вскачь,
Надеюсь, знает для чего, за мной Он скачет.


041
Ночь моей жизни, словно год длинна,
Блаженствуя с любимою в объятьях.
В гаданьях мудрого, спасает лишь она.
И боль сердечную, излечит и изгладит.

042
Наличный миг, в веселье проводи,
Всё, что прошло и, что придёт недолговечно.
И не страшись невзгод грядущих впереди,
Они как жизнь пусты и быстротечны.

043
Вновь в этот мир уже не попадём.
С друзьями встретится не суждено вовеки.
Мгновеньем пользуйся, в котором мы живём.
Миг следующий — может быть последним!

044
Живой водой, вино нас обожжет,
Напиток вечности, источник в этом мире,
Веселия. Он горе унесёт.
Ищи его не в Вере а в трактире.

045
Сомненья гложут нас всю жизнь, их разрешит,
Кувшин вина, не выпускай его из длани.
Не трезв, не пьян, мне ль истиной грешить?
Одно я знаю, лишь вино излечит раны.

046
Пусть сердце будет весело, не омрачай его.
Заботами, тоской и мыслью печальной.
Возможно, что потом не будет ничего.
Возлюбленная и вино одни реальны!

047
Из всех ушедших не вернулся ни один.
Осыпан прахом слов моих Глава небес.
Я пью вино среди красавиц. О, мой Господин.
Оставь свои упрёки, я не жду чудес!

048
Цель твоего творенья — это мы.
И разума источник и прозренья.
Круг мирозданья, как пушап чалмы.
Мы инкрустация его со дня творенья.

049
Нет разницы, когда святое пьёшь вино,
Пить с мудрецом иль с юношей тюльпаноликим.
Пей тайно, пей не на показ и знай одно,
— Тебя иначе уподобят забулдыге.

050
Красавица, свежее розы цветника.
И кубок с розовым вином — священ.
Нас смерти ураган не подхватил пока.
Они не тленны — остальное тлен.


051
Роса прекрасна на весенних алых розах,
И на лужайке лик любимой — большеглазой,
О скорбном не грусти и о вчерашних грёзах.
Будь весел. День сегодняшний прекрасен.

052
Когда мой дух на тело ополчился,
Отказ от чаши — как потеря царства.
Болезнь сильна я, чем бы, не лечился,
Всё вредно мне, вино моё лекарство.

053
Река кровавая из сердца всё огромней,
Ввергает сто домов в свои пучины.
Из желобов ресниц потоком неуёмным,
Сегодня смыты будут дамбы и плотины.

054
Раз, что-то хочет от меня Творец — то я не прав,
Иначе смысл, какой хотеть Ему чего-то?
Он рёк: Едва лишь за грехом меня застав.
Нет исполнению желаний греховода.

055
Достигшие глубокой мудрости и знаний,
Что стали светочем в учении для многих.
Насочиняли сказок, басен, предсказаний,
И погрузились в вечный сон в иных чертогах.

056
Земли Создатель, Небосвода и Небес,
Мне в сердце много горестей вложил ужасных.
Земля заполнена ларцами из древес,
В них много уст рубиновых и лиц прекрасных.

057
Размышляем о «завтра», о «вчера» говорим.
Власть над ними поверь мне, пустая мечта.
Возлюби этот миг, он неповторим.
Жизнь не вечна, вот-вот распахнёт смерть врата.

058
Капля с морем сольётся в пучине морской,
Миг за мигом как птаха вспорхнёт и истает.
Лик смешается с прахом и станет землёй.
Книгу жизни Всевышний твою долистает.

059
Негоден, мерзок и несчастен я в грехах.
Я пред вином как идолопоклонник смирный.
Но требую красавиц и вина и к Чёрту страх.
Не храм с мечетью, а кабак моя кумирня.

060
О  «завтра» не тужи, ты здесь лишь зритель,
В наличии есть этот миг — реален только он.
Когда ж покинем эту старую обитель,
То будем с теми, кто семь тысяч лет зрит вечный сон.

061
Добро и зло проходят всё равно.
Быть снадобьем или болезнью можешь Ты,
Кто в тайнах мира сведущ, стал давно.
Живёт в покое и чертогах немоты.

062
Рождает нас из чресл пламя страсти.
Жизнь — два мгновенья. Миг рожденья — Миг ухода.
Меж ними пей вино! Раскинет завтра снасти,
Наш прах изловит длань Большого Садовода.

063
Я многократный дам развод и разуму и вере.
Себя обогащу я чашей вожделенной.
Печаль убью я, в питье не зная меры.
Лоза — есть истина, Вино — есть вдохновенье.

064
Лишь миг блаженный — длящийся в веселье.
Вина прине;сть мне торопись, ведь ночь проходит.
Зачем мы станем горевать о воскрешении?
Нелепой жизни караван навек уходит!

065
Я удалю своё раскаяние подальше,
Отныне гурии с вином мои кумиры,
Скажи Творец, откуда столько фальши,
В тоске об уходящем — этом мире?

066
Вселенским эхом отзовётся крик любви,
И заарканит солнце страсть в глубокой чаше.
Ты пей вино, к себе любимую зови.
Не важно, ранним утром, на вечернем ли намазе.

067
Тебя презренный муфтий, насыщает кровь людей,
Мы пьём лишь кровь лозы, любя, а не зверея.
Всевышний рассуди, ну кто из нас страшней?
Кто кровожаднее из нас и кто трезвее?

068
В кувшин души — жизнь наливает мутного вина,
Обманна и хитра, фальшива и коварна,
Остаток жизни, мне не жаль пролить до дна,
Пусть чаши пустота хотя бы будет лучезарна.

069
Наполнен болью каждый вздох и шаг.
Из-за неё, да и она больна навеки.
И раз страдает сердце и душа,
То значит и болеет Сам наш лекарь.

070
Я за кувшин вина все царства вам отдам.
Трон неземных царей, намазы, чётки, веру.
Один лишь вздох влюблённых по утрам,
Дороже чем враньё святош и лицемеров.


071
И шестьдесят ты проживёшь едва ли,
Пока не стал твой череп для вина поклажей.
Куда б ни поворачивал стопы — иди лишь пьяным.
В объятиях кувшин держи, а в длани чашу.

072
Сегодня пьём вино, превратностям судьбы в угоду,
Уныньем и молитвами, Небес не расположишь.
На следующем кругу вращенья небосвода,
Ты и глоток воды испить не сможешь.

073
В скитаниях и поисках ко мне добро снисходит,
По склонам и дола;м, в пустынях необъятных.
И жизнь, хоть и всегда она проходит,
Но всё же длится иногда приятно.

074
Кто денно—нощно, благ мирских взалкает,
Придёшь ли ты в себя иль будешь с теми?
Кто скорый, Судный день не прозревает.
И то, что вытворяет с нами время!

075
Кто чертит строки разума в сердцах,
Ни мига жизни глупо не проводит!
Не видит разницы, в том ищешь ли Творца,
Или в покое, с чашей свой досуг проводишь.

076
В небытие — есть чистота, мы ж осквернились,
Явив, в сей мир разнузданную плоть.
Нам слёзы жгли сердца и вот мы возвратились,
Во прах. Зря траченную жизнь изъял Господь.

077
На небе вечном солнце есть — любовь,
Птиц щебетание и плач цикад бессонных.
Стенанье соловья в лугах, движенье облаков,
Прими сей мир как дар, а смерть прими без стона,

078
В день, что Всевышний не пошлёт кувшин вина,
Все эликсиры и бальзамы, мню я ядом.
Когда ж я пьян, я яд любой готов испить сполна,
Укусам змей и скорпионов буду рад я.

079
Без уколов шипов с розощёкой, не соединится,
И уколы судьбы, испытает сердце не раз.
Словно гребень пока сотню раз не расщепится,
Расчесать красавице локоны, попусту тщась.

080
Не ведаю, я создан из кого — спрошу стократ,
Ад или Рай, в пропойце и лентяе?
В моём наличии, вино красавицы, барбат,
Ты ж проживаешь в долг мольбу о Рае.


081
Поскольку кровь лозы — пурпурное вино.
Когда ты пьёшь его — ты кровопийца.
Мой старец разума спросил, тобой вино отменено?
Я рассмеялся, как же мне не пить, я, не самоубийца?

082
О, напоите же вином меня друзья,
Моё янтарное лицо пусть станет цветом в яхонт.
Из виноградных лоз мой гроб — моя ладья.
Омойте в нём вином мои останки праха.

083
Вино и розы, брег ручья, взгляд луноликой,
Вот ипостаси наслажденья моего.
Я был, я есть, я буду забулдыгой,
Пил, пью, пить буду до прихода Твоего.

084
Распустится бутон от утреннего ветра,
И красоте сей розы вторит песней соловей.
Сядь в тень от роз, им осыпаться долго, щедро.
А мы уж станем прахом, поглотит нас мир теней.

085
Хайам, судьба печалится, ей стыдно за того,
Кто сник из-за превратностей её.
Испей под лютни этой чаши озерко,
Пока о камень не разбилось бытиё.

086
Когда на мой помин друзья сойдутся кругом,
И кравчий обнесёт их зельем магов,
Возрадуйтесь красоте друг друга,
И помяните вы меня беднягу.

087
Мольба Тебе в трущобах — живей и настоящей.
Чем ритуал молитв в Михрабе без Тебя.
Всё сущее рождает взгляд Твой зрящий.
Убей иль обласкай, любой вердикт приму любя.

088
Кувшин с вином, разбит тобой о Боже,
Зачем ты запер наслаждения врата.
А землю поливать вином негоже.
Ты пьян Господь? И жизнь моя Тобою проклята?

089
Гончар, слепивший миллиарды черепов,
Своё искусство применил небесталанно.
Ткань бытия покрылась чашами голов,
Наполненных лишь горечью обмана.

090
Ты милосерден — я молчу о чепухе,
Дал блага — путь мой лёгок, без печали.
Ты воскресишь меня безгрешным во грехе,
Коль не внесёшь во книгу тьмы мои скрижали.


091
Без того, что б, не сорвать её, и бросить в прах,
Небосводу розу недосуг взрастить.
Небо, долго собирая розы в облаках,
Кровь красавиц в жертву стало приносить.

092
Вино мой путь и воспитанье и отрада,
Несокрушим он. Кто меня с дороги сбросит?
И в пляс пойдёт гора от сока винограда.
И лишь глупец вино в безумии поносит.

093
Любимая, наполни пиалу от всех невзгод,
Кружись по лугу у ручья и льни к теплу.
Пока сей лживый и свирепый Небосвод,
Не превратил тебя в кувшин и пиалу.

094
Вчера о камень обливной кувшин,
Разбил я, так как пьяный был и злой.
И вдруг услышал в сумрачной тиши.
— Я был как ты — ты скоро станешь мной.

095
О Ты, чьей сущности мне не уразуметь!
И не к чему Тебе моя покорность или дерзость.
Пьян от грехов, от упований начинаю я трезветь.
На милосердие и любовь твои надеясь.

096
Смерть винам всем — вино! Сознания лишила,
Дав обитателям могил надежду вновь ожить.
Но судный день пока, что Небо не свершило,
Во прах и пыль им обращённым быть.

097
Рассудок мой пирует, но бред лжецов отравой,
Затмить желает глас Небес жужжаньем комара.
Глупцам лгать на Всевышнего, Шайтан дарует право,
Но сам Господь изрёк Веселье—Майсара.

098
Коль сможешь ты, твой вопль пусть добудет,   
Гарантий от небесной высоты.    
Душа возлюбленной, свободная пусть будет,
От бремени увядшей красоты.

099
Уж утро на тебе свой ставит отпечаток,
Встань юноша, в хрустальный кубок правда налита.
В приюте бренном, миг единый очень краток,
Промедлишь — больше не познаешь никогда.

100
Вино — рубин  прозрачный, а кувшин — родник.
А в теле пиалы, вином живёт слеза.
В хрустальной чаше на столе мой взор постиг,
Как тело — душу, в нём сокрыла кровь лоза.


101
В основе благочестья твоего — враньё,
Из лицемерия стена меж телом и душою.
В моей же голове — кувшин, налитый до краёв.
Вино — река меж смертью и Тобою.

102
Пусть долгой будет жизнь, как и моя печаль,
У той, что в похищенье сердца моего виновна.
Она, то непреклонная в своих речах,
То вдруг взглянула как то очень благосклонно.

103
Не пьянствую — ты это мне не ставь в вину.
Я в чаше зрю источник чистоты.
Цель поклоненья моего вину:
— Чтобы не кланяться себе как Ты.

104
О чьи рубиновые губы дарят цвет вину?
О кто вдыхает в эту влагу рок мой и судьбу?
Кого поток печали не утянет под волну,
Живёт в ковчеге Ноя как в гробу.

105
В гончарной мастерской, две тысячи кувшинов,
Вели свой спор кто сын из них, а кто отец.
И закричало вдруг изделие из глины:
— «Где покупатель? Где гончар? Где продавец?»

106
Всё продаю сегодня я за звуки флейты,
Касабскую чалму, короны ханов и венцы царей.
Посланцев войска лжи продам, вина налей ты!
За чётки их, мне в пиалу вина налей!

107
Я пьяным встретил старика. Всегдашний обитатель,
Хмельного погребка, забыл Творца давным-давно.
— О ели б не был милостив Создатель,
То разве мы смогли бы пить вино?

108
Честь не роняй лозы святой и новобрачной!
Смрад нечестивых богомольцев порицай,
Гнилую кровь всех лицемеров мрачных,
Пролей на землю, но глотка вина не проливай.

109
Отсутствие путей — завесы тайн хранит,
Когда ж душа  прозреет в путь — отбудет кротко.
А сердце тёмное земли, прах поглотит.
Ты пей вино, все эти сказки так длинны, так не коротки.

110
Моя возлюбленная для меня — вино,               
Без меры льётся внутрь, живительная влага.
И каждый встретивший меня воскликнет лишь одно:
— «Эй, жбан вина, откуда путь твой бедолага»?


111
Позорно быть, прославленным добрейшим нравом.
Терзаясь ныть из-за насилий небосвода.
Я пью, и этим славен Я! Я не юлю лукаво!
И это лучше, чем аскетство сумасброда.

112
Мне говорят: «Поменьше пей вина»!
Ты почему себе запрет вина не ставишь?
А виновата в том любимая одна,
Причина веская, иного не прибавишь.

113
Всё будет в дозволенье, коль усерден ты,
Вино красавицы, наряд из шелка.
Разумен будь, не попадись на удочку тщеты.
Ты платишь жизнью за них, а ведь она не долга.

114
Я знаю все пути в небытии и в бытии,
Что за вершинами и про подземные движенья.
И прозреваю стыд за знания свои.
Негоже знать чего-то кроме опьяненья.

115
Вот эту чашу с зельем восхваляет разум,
И от любви стократ её целует в лоб.
А вот гончар судьбы сначала созидает чашу,
А после бьёт её о землю остолоп.

116
Но ты не золото глупец, что б в землю лечь,
С надеждою на то, что будешь вновь отрыт.
Но до того как вечный твой покой начнут стеречь,
Вином пусть будет кубок до краёв всегда налит.

117
О кравчий, словно трубный зов вопит моя печаль,
И опьянение седой главы превысило все меры.
Но всё ж не разуверился я в радостных ночах,
Хоть голова моя стара — она в весну уверит.

118
На изнурённом теле нашем Небосвод — лишь поясок,
Святое озеро Джейхун — след влаги глаз уставших.
И Ад наш мал — вздох, искра, котелок, дымок.
Рай — лишь покой мгновеньем кратким ставший.

119
Художник Вечный наши судьбы написал,
На огненных скрижалях бытия.
Нам Ад за прегрешенья суфий предрекал.
Вам Рай и гурий! В чём предвечная вина моя?

120
Кого ж нам расспросить, про этот длинный путь,
Из тех, кто полновесной заплатил монетой.
На перепутье алчности, нужды, постиг я суть:
— «Здесь ничего не оставляй, в наш мир возврата нету».


121
Твоё тело, лишь жилы, сосуды и кости,
Помни это и следуй веленью судьбы.
И хотя Бог и Дьявол нас ждут не погосте.
Знай, что, мы, не тому, не тому, не рабы.

122
О кумир мой — я буду хуже шакала,
Ожидая у нивы, вина в полумраке.
Все слова мои грех — если тело взалкало,
Если вспомню о Рае — я хуже собаки.

123
Отбрось отчаянье, Творец наш милосерден!
Напился вдребезги? Твой пьяный разум спит?
Малы, иль велики грехи — ты не бессмертен.
Лишь твои тлеющие кости Он простит.

124
Ты избегай всего — но не вина,
Из рук хмельных кумиров пиала,
От знака Рыб и до Луны — она одна,
В твоём беспутстве, в путь галактик истекла.

125
Травинка каждая на берегу ручья,
Была наверно волоском у ангелоподобной.
Не мни траву, возможно, что тюльпаноликая твоя,
Травою стала прах презрев загробный.

126
Где наслаждение моё, когда я трезв?
Где разум мой, когда я пьян без меры?
Меж опьянением земли и трезвостью небес,
Посередине я — всё прочее химеры.

127
Я с жадностью устами, к устью кувшина прильнул,
В нём долголетие, бальзамы и для бед забвенье.
И губы приложив к моим губам — кувшин шепнул,
Я был таким как ты, побудь со мной мгновенье.

128
От локона возлюбленной в руке сильней хмелеет.
Коловращение небес забыв, у луга на краю.
Рубиновое пьёт вино, от счастья пьянеет,
С вином в руке, возносит до небес хвалу свою.

129
Зачем нам Небеса — они лишь сеют горе,
О если б знать заранее все выходки Небес.
Рождают одного, что бы убить другого.
Зачем мы здесь и в чём наш интерес?

130
Блажен кто вольно жил с рожденья и до тризны.
И Господа благодарил, за данные блага;.
Кто просто пил вино и миг единый жизни,
Изжил до грани, до изъятья, донага.


131
И сердце сжалось от беспомощности снова.
Зуннар отныне моё главное убранство.
Живу в невежестве, во тьме и бестолково,
Стыжусь своих грехов, и мусульманства.

132
О как с любовью обратится мне к другой?
Как новую любовь начать, забыв былую?
Мой каждый миг наполнен болью и тоской.
И слёзы, взгляд мешают бросить на другую.

133
Вновь покушается небесный свод на наши души,
От светлого, что есть у нас, Он не оставит  ничего.
Сядь нынче на траву, испей вина, и песни слушай,
Ведь завтра вырастет трава из праха моего и твоего.

134
В том благородство их, и их наивный стыд,
Славны; они тем, что никто, не ведает их мук.
У лилии есть десять языков — она молчит,
А кипарис бездействует, имея двести рук.

135
Всё безразлично сладость — горечь, если жизнь проходит.
Нет разницы Нишапур или Балх — когда налита чаша.
Без счёта полнолунья — новолунья чередой уходят.
Ты пей вино, пока ты жив — такая доля наша!

136
Где близкий друг, я б рассказал ему былину,
Что с человеком было ранее и будет вскоре.
Рождённый в тяготах, из горя и из глины,
Он вновь рассыплется на глину и на горе.

137
С утра, когда похмелье, что-нибудь сыграй,
И принеси вина мне, отрок безбородый.
Нам врут — сто тысяч царей переселились в Рай.
Я ж вижу новый прах, с приходом лета и зимы уходом.

138
Когда исхожен этот мир ногами не чужими,
В стремлении познать два мира, и тайны все Его.
Хоть, что-то стало для тебя понятнее и зримей?
Познал ли более чем мы, иль так же ничего?

139
Суди иль не суди о дыме из кумирен.
Возьмись болтать про Ад и Рай, про вечность и про тлен.
В скрижалях у Судьбы ты предопределён и смирен.
Сам Мастер начертал твой путь, не жажди перемен.

140
Есть то вино, что жизни даст иной, прекрасный облик,
Пусть даже хлопотно тебе, наполни кубок до краёв.
Дай в руки мне его скорей, я буду в нём утоплен,
Чем я владею в этот миг — через минуту не моё.


141
Небесный круг, владеет нашим и приходом и уходом,
Неведомы его начало и конец его.
И тысячи прозревших старцев, общаясь с Небосводом,
Откуда мы, куда идём — не выяснили ничего.

142
Как ранняя весна из туч, омоет лик тюльпана,
Тот час же встань и обратись, конечно, к чаше,
Ты смотришь нынче на траву, но эта явь туманна,
Трава питаться завтра будет прахом нашим.

143
Зачем все силы класть на исправленье своей доли?
В нас вечность предначертанность вдыхает.
Судьба твоя, в какой положено юдоли.
Не меньше и не больше — ровно вот такая.

144
Покуда тайны все тебе уже известны изначально,
Зачем горюешь понапрасну и о чём ты слёзы льёшь?
Дела вершатся не по воле по твоей, к чему печали?
Доволен будь то краткое мгновенье — что живёшь.

145
Небесный свод, не посвятит тебя, в свои лихие тайны.
Коварно убивает он и грешных и святых.
Ты пей вино пока, что жив, всех ждёт исход фатальный,
Возврат ушедших стережется сонмом часовых.

146
Твердят Рай, гурии ждут тех, кто горечь знал страданий.               
А я при жизни приобщился к святости лозы.               
Беру наличность, откажусь от не наличных упований,
Дай мне прожить моё. Греховный список после огласи.

147
Будь весел, ведь невзгоды будут длиться бесконечно.
И звёзды будут восходить извечно в небесах.
Лишь кирпичи из праха твоего, крепки и долговечны,
Для стен домов, где люди будут превращаться в прах.

148
Раз положение наше, в вечном мире, так непрочно,
Жить без любимой и вина — есть величайший грех.
Тебе твердить о святости, о вечном — правомочно?
Нам скоро будет всё равно мир вечен или нет?

149
О рок! Осёл ли ты, иль выжил из ума?
Насилье сеешь, произвол и угнетенье,
Ты даришь блага тем, кому нужна тюрьма.
А благородным горести, разлуку и смятенье.
 
150
Что делать мне? Борюсь с собою каждое мгновенье.
Страдаю от своих поступков. Что же делать мне?
Допустим, Ты меня простишь, но стыд мой не отменишь.
Ты видел, я погряз в неверье, в похоти, в вине.


151
Мы купим нового и старого вина,
Ты спросишь: «А куда пойдёшь ты после смерти?»
Весь мир продам за горсть ячменного зерна.
Подай вина, и пусть потом за мной, приходят Черти!

152
О сердце! Раз в этом мире истина — аллегорична,
Зачем в лихой нужде иллюзий столько у тебя?
Ты с неизбежным примирись и покорись судьбе наличной,
То, что начертано каламом, как ты изменишь для себя?

153
О Господь! Меня губит горе разлуки.
Неотстанно Твой след я ищу на земле.
Гибнут наши сердца в печали и муке,
Если ты не вернёшься — души сгинут во мгле.

154
Тайны надо скрывать всегда от людей,
Тайны надо скрывать от подлецов.
Божьи твари всегда под градом камней,
Как ведёт себя Бог — так и люд твой таков.

155
Счастливо; сердце каждое плененное любимой,
И голова, что станет пылью — счастлива теперь.
Всё что, исходит от тебя — тем, я и осчастливлен.
Я не веду подсчёт обид, Я не веду подсчёт потерь.

156
Освободясь от бытия, мы поклоняемся вину,
И во Всевышнего дворец — нам хмель проложит путь.
Мы влюблены, восхищены, мы грезим во—пьяну;.
Познав вино, мы в нём находим Бога, веру, суть.

157
Жизнь бесполезно протекла — мне очень, очень жаль.
Не в дозволенье стал мне хлеб и скверной дышит грудь.
Твои веленья, я отверг — то мой позор, моя печаль.
Я к сожалею не прошел, Тобой предложенный мне путь.

158
Покорности жемчужину, я верой не сверлил,
И пыль греха, я не смывал с себя стыдливо.
Но на престол великодушья твоего — свои надежды лил,
Так как всю жизнь не врал, не изворотничал блудливо.

159
Нам врут, что будут гурии и будет Рай,
Нам врут, про светлое вино и чистый мёд.
К чему ж при жизни пить страданья через край?
Пусть здесь и там всё это к нам придёт.

160
О если мне удастся раздобыть лепёшку хлеба,
Баранью ножку и вина два манна,
И на развалинах с возлюбленной глядеть на небо.
— Моё блаженство явно, не для каждого султана.


161
Когда чистые души покинут тела, и твоё и моё,
Прах ушедших давно — пойдёт на наши могилы.
В кирпичах отливочных форм станет сырьём,
Прах недавно ушедших во тьму старожилов.

162
Кто был воздержан, и в любви и во хмелю,
Воскреснут теми, же какими и умрут.
Я в воздержании красавицу люблю,
Я буду пьян, пока не призовут.

163
Все разрушенья из-за злобы Небосвода,
Несправедливость — твой обычай и повадки.
И если твердь земли рассечь, алмазов там без счёта,
И сгинувших красавиц там в достатке.

164
Ад — говорят, для любящих и пьющих,            
Но это—ложь, прогноз их безрассуден.
Коль всем нам в Ад, кому дары блага дающих?
Рай будет пуст, безрадостен, безлюден.
 
165
Изысканную чашу, инкрустированную алмазом,
Разбил и бросил наших душ Заимодавец.
Ты не ступай по ней безжалостно, творя намазы.
Ведь сделана она из чаш голов красавиц.

166
Доить быка, и голос разума хвалить,
Одно и то же, с этим цели не достигнуть.
И в одеянье глупости, под глупый стих молитв,
Что с разумом, что без, мне истин не постигнуть.

167
Хайам! Зачем так горевать из-за греха?
Нет пользы малой и большой в тоске насущной.
Нам без греха — прощенье не снискать, пока,
Пока не нагрешим в любви безгрешной—простодушной.

168
Настало утро. О изнеженный проснись,
Играй на лютне, потихоньку пей вино.
О вечности не стоит бредить в копоти молитв.          
Не сбережешь то, что на миг одолжено.

169
Когда растоптан буду я стопою смерти,
Ощиплет дланью смерти словно птицу, Сатана,
Из праха моего лишь кувшины лепите Черти,
И я тогда очнусь от духа чистого вина.

170
Из кувшина меня усопшего омойте,
В последний раз вина, грешно меня лишать.
В день воскресения, мне манн вина удвойте,
Дух погребка хмельного — вот моя душа!


171
Мне говорят: «Не пей вина, и не окажешься в беде,
И в день возмездия не истлеешь ты в огне».
Но оба мира — звук пустой, пустой в сравненье с тем,
С тем мигом, когда пьян вином, когда вино во мне.

172
Ковёр раскинув бытия, картёжник — Небосвод,
Из пыток, казней и страданий — нам рубище соткал.
Спектакль для кукол, отыграл Предвечный Кукловод,
И вновь в сундук небытия, нас всех упаковал.

173
Увидел птицу я, на стенах града Туса,
Сидевшую и клокотавшую сварливо. 
Она спросила череп Кай-Кавуса:
Где гром литавр, где колокольчиков разливы?»

174
Вина два манна раздобыв — ты сразу пей.
В любом сообществе, в любом собранье, где угодно.
Нужды нет, ни в усах твоих, не в бороде моей.   
Тому, кто сотворил наш мир беспечно, недобротно.

175
О Небосвод! Ты огорчаешь моё сердце,
Рубашку счастья моего, рвёшь о ковыль.
Ты ветер превращаешь в пламя смерти.
И воду из ручья во рту, Ты превращаешь в пыль.

176
Зачем тужить и горевать о благах мира?
Кто вечно жил? Кто избежал великой тьмы?
И вздохи нищего и богача сапфиры,
Всё, что дано не собственность — а данное взаймы.

177
Одна на Коране рука, другая — на чаше,
Мы миг в благочестии, миг нечестивы.
Под сводом из бирюзы, мы не ваши, ни наши,
Не мусульмане мы, и ни кафиры.

178
До нас вращалось небо чередом беспечным,
И до тебя и до меня летели ночи—дни.
Земля усеяна зрачками гурий безупречных.
Ты с осторожность и бережно ступай по ним.

179
Из кувшина с вином, в котором нет вреда,
Ты выпей чашу, а другую мне налей,
Уж ждёт гончар когда закатится твоя звезда. 
Он знает, тем прочней кувшин — чем пламя злей.

180
Рукой по лютне проведи красавица моя.
Я коврик для молитв продам за пиалу вина.
Давай уроним имя доброе и ты, и я.
Позор и слава есть в бутыли, выпитой до дна.


181
Сокрушенья о мире — поставь под запрет,               
Он для нас был всегда сшит трухлявою нитью.
То, что было в былом, а грядущего нет,
Быль и небыль весельем из чаш окропите.

182
Поскольку месяц стал худым и бледным,
Невольно он избавится от всех своих невзгод.
Настанет месяц праздничный, за мглою исповедной,
Он будет месяц милости и радостных хлопот.

183
В своей любви к тебе я не стыжусь упрёков,
С невеждами о том, я споров не веду.
В любовном питие, достойный муж, не зрит пороков,
Лишь подкаблучникам любви напиток принесёт беду.

184
Слава Аллаху, во всём, куда ни взгляну,
Всё так и пусто и мелко, никчемно-суетно.
Вижу несчастий значенья, размер, глубину.
Под покрывалом гнетущей тоски, неприметной.

185
Чтоб наступить ногой на голову печали,
Мы до утра вином похмелье студим.
Ибо настанет день — а нас поймали…
Рассвет — а мы дышать уже не будем.

186
Коль славен ты — людскою злобой будешь мечен,
Уединишься в келье — в подозрения впадёшь.
Коль мир не знает о тебе — ты будешь безупречен,      
Не будешь знать сей мир — тебя не тронет ложь.

187
Ты взялся для чего людишек создавать?
Зачем в них столько намешал изъянов—свинства?
Твои творенья хороши — зачем их разбивать?
В чём сотворённого вина — в нём лишь Твои бесчинства.

188
Удел и жизнь нельзя не увеличить,  не уменьшить,
Пусть важными не кажутся не жизнь и не дела.
На этой данности смысл бытия замешан,
И не податлива она как воск иль как смола.

189
Мгновенья радости и череда невзгод,
Дурное—доброе, всё от судьбы и рока.
Умнее будь и не вини в несчастьях Небосвод,
Ведь он несчастнее тебя, его винить нет прока.

190
Под опрокинутым, всесильным небосводом.
Терпеть насилие мудрейшим не впервой.
А вот бутыль и чаша дружат без заботы,
Хотя меж их губами кровь лозы святой.


191
О сердце! Собери в себя красоты все мирские,      
Сад наслажденья своего, поярче распиши.            
И на лужайке бытия, стань как роса отныне,
Садись ночами, а вставай лишь в утренней тиши.

192
Дела Вселенной не суди, будь, сирым, молчаливым.
В свой ум не принимай от старцев чепухи.
Пока язык, глаза и уши, есть у мира,
Тебе придётся быть немым, слепым, глухим.

193
Коль пьяницам всем в Ад, кто ж Рай тогда увидит?
И лицемерие святош, что стоят в этой жизни?
Красавицами и вином пусть жизнь меня насытит,
Я никогда не стану упражняться в аскетизме.

194
Будь пьяным вдребезги от чистого вина,
Среди развалин мира, среди снов его.               
Красавиц позови, испей кувшин до дна,
В дни младости, тебе желать ещё чего?

195
За безобразными не бегай и красавиц не тревожь.
В плену румян и благовоний не теряй рассудок.
И отыскав живой воды — бессмертие не обретёшь.         
Пока не скрылся под землей, любвеобилен будь и чу;ток.

196
Конечно, стоит ста сердец и ста религий,
Китайских царств — всего один вина глоток.
Запрет вина конечно, хитрецов интриги,               
Единственная ценность на земле — вина поток.

197
Покрылись росой тюльпаны как истомой,
Фиалок лики на лугу склонились долу.
Мне ж более всего по нраву те бутоны,
Что при ходьбе, своих нарядов подбирают полы.

198
О древо старости! Подпорки бытия,
Пришли в негодность — вот он жизненный итог.
Ослабли корни и листва уж не моя,
Закралась синева в мои гранаты щёк.

199
Забудь о дне, который уж прошёл, отбрось все споры.
И о не наступившем дне — ты сердце не трави.
В прошедшем и грядущем — нет тебе опоры.
Есть миг, в котором ты сейчас — им и живи.    
          
200
Пока живу, я не был трезвым и мгновенье,
Уста в уста я с чашею, грудь на груди у жбана.
Пьян даже в Ночь святейших предопределений.
С рукой – на шее кувшина, встречаю утро пьяным.


201
Не мучь упрёками того, кто пьёт вино,
Ведь ты творишь дела стократ похуже.
Источник не ума, а разума оно,
— Твой ум увяз и в хитрости и в криводушье.

202
Ты пей вино, оно даст шанс тебе забыться.
А на врага нагонит страх, лишит гордыни.
И лишь лжецам полезность трезвости примнится,
Изранит трезвость сердце, мыслью о кончине.

203
Избранник мой друзей старинных и беспутных,
Ты не страшись непостоянства Неба.
Сиди в дали, в тиши, от перекрёстков и распутий.
И наблюдай игру судьбы с краюхой хлеба.

204
Аскета рубищем заткнули горло жбана,
Землёй трущоб мы омовение совершили.
Лишь в погребках жизнь ищем неустанно,
Поскольку там её мы некогда забыли.

205
В моей главе опасные есть тайны мира!
В том виде, как изложены в моих скрижалях.
Из мудрецов — кто примет разума сапфиры?
Кто не заблудится в души моей печалях?

206
Сойду с любовью я к тебе в любую землю,
И поднимусь я из земли к тебе с любовью.
И если ты способен сокровенной тайне внемлить
Услышишь в полночь ты её у изголовья.

207
Ты алчность укроти, довольством будь хранимый,
С добром и злом судьбы, не будь беспечным.
Держи руками крепкое вино и локоны любимой,
Мгновенья эти, так всегда недолговечны.

208
Тебе подобные приходят и уходят к сожаленью,
А кажется, что для тебя весь этот мир создали.
Похить, то, что положено тебе с рожденья,
Пока тебя совсем из мира не украли.

209
Всё не по нашему желанью, а кого нам упрекнуть?
Все помыслы, старанья в лапах шкуродёра.
Печаль нам раскрывает истину одну,
Что поздно мы пришли и уходить нам скоро.

210
Прекрасный день, не холодно, не душит суховей,
Пыль с ликов радостных цветов омоют облака,
На языке вселенских тайн — пел розе соловей:
«Пей роза желтая вино — ты не осыпалась пока».


211
Скажи, кто в мире этом не грешил?
Где среди нас безгрешный расскажи.
Кто был первопричиной зла — кто зло в ответ вершил,       
Нет разницы меж нами, все различья — миражи.

212
Пресытился я, Господи, своим существованием,
Невзгодами своими нищенством и пьянством!
Творишь Ты из небытия нелепые создания.
Так надели меня своим извечным постоянством!

213
О, мой Творец, Ты сотворил меня таким,
В вино влюблённым, и в любовные напевы.             
Теперь меня Ты гонишь в пламя огненной реки,
Я жил — как Ты велел — так чем же Ты разгневан?

214
Сядь, проведи сей миг в весёлом окаянстве,
В переходящем мире — хоть на, что-то ты сгодился.
И не вини весь этот мир в непостоянстве,
Будь он иным — так ты б и не родился.

215
Нечестный небосвод и сеял нас и жал,    
Затея бесполезная тужить и мелочится.
Вложи мне кубок в руку, чтоб уходя, я понимал,
Случится всё, что и должно случится.

216
О ежели великодушен, милосерден мой Господь.
То почему Тобой я изгнан из садов Ирема?
Простить покорного, да разве в том Твоя святая иноходь?
Прости за то, что я смутьян, что бунтовал всё время!

217
Как хочешь посчитай, семь есть небес иль восемь,
Они вращаются, не по твоим желаньям мудрым.
Ты будешь съеден муравьём, иль волком пёсьим,         
Без разницы — твои желания мертвы грядущим утром.

218
О саки! Моё сердце истлело от бед,                Словно я уже умер вином не хранимый.
Я в раскаянье слёзы лил множество лет,
Но причислен ко грешникам неисправимым.

219
Ты если хочешь укрепить основу жизни,
И сердцем в мире жить танцующим, весёлым.
Бока у бурдюка покрепче стисни,
Налей вино и наслаждение вкуси с бокалом полным.

220
Тревоги все мирские — это страшный яд.                Противоядием вино, от всех мирских тревог,
Из пития вина — твори святой обряд,
Пока трава не проросла из праха твоего.

221
Будь твёрдым, избегай обрядов веры и вино неси.
Всем, что дано тебе, без жалости — делись с другими.
В подлунном мире брать чужое Боже упаси,
А в мире вечном станут все грехи твои — моими.

222
Ночь каждую, делами мира потрясён мой ум.               
Ночь каждую, как жемчуг слёзы падают на грудь.               
И чаша головы, вином не полнится от дум,
Из чаши перевёрнутой нельзя вина глотнуть.

223
Ты злобою наполнен и веришь в миражи,
Зовёшь меня еретиком, безбожником отпетым.
Но справедливым будь и, не лукавя расскажи,
Достоин ты ли говорить всё это?

224
Из праведного мира был сегодня гость,
Не осквернённый прахом Дух, святая тень.
Я подкреплял его вином и вот он молвил тост:
—  «Да сделает Аллах благим твой каждый новый день».

225
Рыдает туча над лужком дождём ненастным,
Я без пурпурного вина жить не посмел.
Травинки лицезрим, из праха ста прекрасных,
А кто же станет лицезреть траву из наших тел?

226
О человек, зачем горюешь, о грядущем,
И тщетным размышленьем ранишь сердце, душу?
Живи в веселье, радости, не думай о насущном.
Ведь, изначально кто спросил нас, кто послушал?               

227
Когда б я властвовал Творцом над всей Вселенной,
Я навсегда низверг бы это небо в Ад.
Создал такое — под которым всё нетленно,
А мысли благородных исполненью подлежат.

228
Взгляни на мальчика, о старец, пробудившись утром,
Что просыпает пыль меж пальцев сухощавых.
С ним поделись советом осторожным, мудрым,
Поведай — это прах голов и глаз ста величавых.

229
Без жажды к чистому вину нет дня ни одного.
Под флейту и рубаб — я весь пропьюсь, до нитки.
Кувшин, что будет сотворён из праха моего,
Всегда пусть полнится рубином крепким, жидким.

230
Раз в наше время пользы нет от разума и истин,
Плоды судьбы пожнёт, лишь только бестолковый.
Отверзи очи, укажи, кто разум мой измыслил,
И как же снять с судьбы, железные оковы.


231
Я роза и уста мои, оправленные в злато яхонт,
Я на лугу, Египетский правитель Йусуф.
По окровавленной рубашке ты узришь тень падишаха,
Уже сегодня дань последнюю, я лепестками принесу.

232
В углу трущобы, я с любимой и вином.
Свободны мы от страха перед муками и тленом.
Одежду, душу, тело заложили за одно,
Вино лишает нас оков, земли и воздуха, огня, воды, вселенной.

233
Всё зримое тобой — лишь то чем Бог наш грезил,         
Семь пядей нет на лбу, у тех, кто знает путь сомнений.
Расслабься, выпей чашу — будешь весел,
Освободись от всех бесплодных размышлений.         

234
Мир этот — отражение, отливка бытия,
Поступки наши — понуждения Господни.
Вчера в Небесном тигле Ты отлил меня,
Ужели лучше не могу я стать сегодня?

235
Один глоток старинного вина конечно краше,
Презренных царств. Ты избегай испитого стакана.
Стократ дороже царства Фаридуна чаша,
Венец Кай-Хусрау, сменяю на осколок жбана.

236
Ты знаешь почему петух устало,
Ежеминутно стонет на рассвете?
Ему вновь утреннее зеркало сказало:
— «Ночь канула в пустую, в вечности и лете».

237
Два-три невежды, вновь воображая,
Себя назвали мудрецами мира.
А общество ослиное, мычит и утверждает:
— «Кто не осёл — тот стал опаснее кафира».

238
Этот кувшин, как и я, был несчастным влюблённым,
Был он в плену завитков и кудрей, неотразимой.
Видишь рука, на бутыли лежит запылённой?
Это она обнимала шею любимой.

239
К подобным розе ликам в желаниях стремлюсь.
Длань тяготеет к чаше и вину.
И в радостях избытых, я до чертей напьюсь.
Пока во прах я не сойду, пока навеки не усну.

240
Хайам! Ты пьян вином — так будь доволен.
Сидишь с кумиром миг — доволен будь Хайам!
Представь, что нет тебя, небытиём ты приневолен.
Доволен будь, неблагодарность — не халяль — она харам!


241
Коль можешь, не тужи об этом мире,
Грядущим-прошлым, сердце не отягощай.
В недолгом круге, пребывай в хорошем пире.
Ты всё оставишь здесь, ты ни к чему не привыкай.

242
Престол веселья оседлав, держись за чашу,
В круговороте всех времён, судьбу свою урви.
Нет Вечному нужды, в повиновении нашем,
Бунт безразличен, потому — ты счастье лови.

243
Я видел сон. В нём мне сказал мудрец какой-то:
— «Не расцветают розы радости во сне.
Твои дела и лень, равны посмертному покою.
Встань, ибо спать придётся вечно, в вечной тьме».

244
Доколь тебе тужить о том, что есть, и нет чего?
О том, как проведёшь ты жизнь, в печалях или без?
Наполни кубок, ибо ты не знаешь, ничего.
И выдохнешь ли этот вдох, в неволе у Небес.

245
Господь, открой мне дверь, ко всем хлебам насущным,
Без одолжений подлецов, дай всё, что в закромах.
Позволь мне пьяным быть в своём великом благодушье,
Чтоб от беспамятства не знал хлопот, не думал о делах.

246
О, где бы ни росли и розы и тюльпаны,
Где б ни росла фиалка в вотчине твоей.
Фиалка — это родинка на облике желанной,
А розы и тюльпаны — кровь государе;й.

247
В тот миг, когда наступит голубое утро,
В руке всегда держи прозрачное вино.
Все говорят, вино горчит — а ты рассудишь мудро:
— «Любая истина горька, вот и горчит оно».

248
Печали метой сердце доброе не меть,
И познавай, не прекращая книгу наслажденья.
Грань жизни не видна, а надо бы успеть,
Познать вино в Раю сердечных вожделений.

249
Меч рока остр, ты будь предельно осторожен,
Судьба коварна, и щедра лишь на посулы,
Когда халву она тебе предложит,
То будь уверен, с нею яд подсунет.

250
Что обрести в обители о двух дверях желал?
С рожденья кровь, в конце с душой прощанье.
Блажен, кто в этом бытие не проживал,
Кто не рождён, кто не обрёл существованье.


251
Рука от сердца тянется за пиалой,
Многострадальна клеть моей груди.
Влекут в трущобы ноги остов мой,
Ты смилуйся над ними Господи!

252
Речь примирившихся с судьбой, непутеводна.
Ищи прозрачного вина, красавиц наряжё;нных.
Кто прибывает в этот мир — уйдут поочерёдно,
Нет возвратившихся сюда из дней сочтённых.

253
О пребывающий во власти у семи планет,
У элементов четырёх — всю жизнь пылаешь жаром.
Путь алчности едва изведаешь — и вот тебя уж нет,
И не заплачет по тебе, ни лютня, ни кифара.

254
А некогда была челом Зухры,
Частица каждая из круга мирозданья.
Пыль осторожно с лика нежного сотри,
Она из локонов Божественных созданий.

255
Кувшин, из коего подёнщик пьёт нектар,
Из глаза шаха сделан, сердце в нём Дастура.
Хмельной гуляка чашу чти как высший дар.
Она из уст красавицы, в ней стыд ланит гяура.

256
Согласно своему желанию — живём мы только миг,      
Возрадуйся, ведь их насилие не стоит ничего.
Общаясь с мудрецами ты уже постиг,
Пыль — ветер — искра — капля — основы тела твоего.

257
Жизнь так мрачна, дела пусты, кто даст совет,
Как тяготы уменьшить, а покой прибавить?
Одна хвала Творцу, что наш источник бед,
Неограничен и ни как не иссекает.

258
Дела гонимого по горбылям кручин,
Кто навязал ему без спроса — вот загадка?
Предложит нынче быть счастливым без причин,
А завтра всё с него возьмёт, всё без остатка.

259
Не выйдет ничего — коль путь бродяги не пройдёшь,
И не омоешь щёки кровью сердца своего.
Пока, влюблённым, Ад разлуки не найдёшь,
Не отречёшься от себя — не выйдет ничего.

260
Вели, кумир, чтобы вина давали в меру,
Лишь розы ранние появятся на свет.
Дворцы и гурии — всё это лишь химеры,
И Ад и Рай — лишь сказки для невежд.


261
Любая тайна в сердце мудреца,
Должна сокрытой быть до времени и срока.
Она живёт жемчужиной под створками ларца,
Пока не вырастет — не обретёт величье Бога.

262
Я до семидесяти двух ушедших лет,
Познал немало тайн — невежества чуждаясь.
И вдруг в конце пути, постиг, что тайн нет,
А так же то, что ничего о них не знаю.               

263
Не прорастёт зерно надежды без меня,
Сад с домом без меня враги захватят.
Трать серебро и злато, вплоть до ячменя,
С друзьями трать, лишь на друзей добра с избытком хватит.

264
Твердил, что я философ враг мой и глупец,
Узрев, что я хожу при бороде и босым.
Раз я пришёл в обитель горя, и обманутых сердец,
То не мудрейший я и не философ.

265
Я не свободен миг единый от мирских оков,
Единый миг не рад существованью.
Судьбы уроки не спасли от внутренних замков,
На мир в делах, наш мир не возлагает упованье.

266
Цветами солнце мне не скрыть,
Мне не раскрыть судьбы все тайны.
И разума жемчужину не просверлить,
Которую извлёк я из страданий.

267
Веселия основа и горестей родник,
Насилья сущность и справедливости скрижали.       
Нижайший и высокий, святой и ерети;к,
Джамшида чаша мы, и зеркало, что ржаво.

268
Не из-за бедности не пью теперь вина,
Не из боязни вечным пьяницей прослыть.
Ради веселья пил — но снизошла Она!
Когда Ты в сердце у меня, зачем мне пить?

269
Ты копишь злато, серебро — дела идут на лад,
Кричишь в гордыне: — «это  Я» — под крики воронья.
Но лишь едва ты стал чванлив, известен и богат,
Смерть из засады позовёт: «Привет — а — вот и Я»!

270
Ни радуйся ты смерти, ни моей, ни, чьей.
Поскольку сам её не избежишь, конечно.
Но как мы огорчим безумных палачей?
Несправедливость поменяв на бесконечность.


271
И просьбы и желания твои предвосхитили,
Ещё вчера — тебя конечно не спросив.
Ещё вчера — дела на завтра предрешили,
Твой выбор, за тебя провозгласив.

272
Кувшин у гончара был на продажу,
О всяких тайнах говорил он мне:
«Я шахом был. В руке моей была златая чаша,
Теперь кувшин для пьяниц я, по небольшой цене».

273
Устал я на ветвях надежды, плоды прозренья ждать,         
И нить своей судьбы — найти мне не удастся.
В темнице тесной бытия, мне дверь не отыскать,
К небытию, что б в нём навек остаться.

274
Коль были бы приемлемы порядки небосвода,
И были судьбы; справедливостью вершимы.
То нагота души людей столь благородных,
Зиять не смела бы как снежные вершины.

275
Постигнуть не дано всем нам, загадок бытия,
Людей разумных мысли, будут впредь непостижимы.
Создай сейчас свой рай, из луга и хмельного пития,
Быть может, что и Рай для нас недостижимый.

276
Нет тех, кто ведает все тайны, моря бытия,
Из сокровенности какой оно возникло.
Корысти ради, в сердце ложь поглубже затая;,
Лжецы наврут о том, что в суть вещей проникли.

277
Восстань кумир, сердцам даруй прозренье,
А мы уже кувшин вина в объятья заключили.
И красотой ума, реши ты наше затрудненье,
Пока из праха нашего кувши;ны не слепили.

278
Едва приходит в мир один, другой уже похищен,
Считают, что извод судьбы, нам познавать не стоит.
И знания багаж для, нас совсем уже излишен.
За исключением того, что нам вино откроет.

279
В то время как горюю и страдаю я давно,
Гордишься наслажденьем ты и радостью отныне.
Гордится, наслаждаться ли — безумию равно,
Поскольку Небосвод богат на чудеса лихие.

280
Перенеся страдания, становишься свободным.
Песчинка в заключении — жемчужиною стала.
Богатства избегая — их обретёшь бессчётно.
Пустая чаша — пустоты не достигала.


281
От праха черного я избежал обузы,
Зенит Сатурна, я сумел понять.
Я проницательностью развязал тугие узы,
И только узел смерти мне не развязать.

282
Из корня счастья — вечности росток не прорастёт,
Жизнь телу — тесною одеждой на мгновенье.
Тень от шатра больного тела — имеет недочёт,
Четыре колышка слабы, не выдержат и дуновенья.

283
Мне в спину, по пятам летят судьбы плевки,
Судьбой был принуждён творить дела дурные.
И крылья нынче у души особенно легки,
Дом тела разрушается, подпорки все гнилые.

284
Ты тот, кому не нужны; были сон, еда и кров.
Тебя заставили нуждаться в них отчаянно.
И если кто то, что-то дал тебе — отнимет это вновь,
Ты будешь нищ и гол, как был им изначально.

285
От сущего всего, в руках лишь будет ветер,
И Небо кровь сосущее, нас приведёт к распаду.
Существенного нету, ничего на этом свете,
Несущий сущее, вновь понесёт расплату.

286
Ты от еды всё время сыт не будешь на земле,
Своею немощной рукой, не свергнешь Небосвод.
Кичишься тем, что ты не съеден, не размят в золе,
Окстись, враг человеческий презнатный кукловод.

287
Творец велик, творит лицо и оборот изнанки,
Дела врага устроит так, что не возникнешь.
Я флягой сотворён из тыковки—горлянки,
А как же звать того, кто день за днём творит лишь тыквы?

288
Коль даст лепёшку раз в два дня Господь или лукавый,
Воды холодной из ручья, ответ мой непреложен.
Служить подобному себе я не имею нрава,
Тому, кто ниже подчинятся, я не должен!

289
Зри каждый лик прекрасный во ртах у муравьёв,
Коль ты не слеп — зри пред собой всегда могилу.
Вельможи, шахи, в ней нашли пристанище своё,
Сердец прекрасных много в ней навек остыло.

290
Нижайшим и подлейшим стоит ли служить?
Как муха над навозом кружа и выгибаясь.
Не будь обязан никому, свободным будь всю жизнь,
Кровь сердца своего испей — чужой похлёбкой не питаясь.

291
Довольным костью быть одною, как стервятник,
Верней чем у презренных слыть за подъедалу.
Есть свой ячменный хлеб воистину приятней,
Чем пачкаться о низкий люд, наевшись до отвалу.

292
Один постиг путь веры и сильно задаётся.
Другой на истинном пути всем суры раздаёт.
Ну а в конце с Небес, всегда глас трубный раздаётся:
— «Путь веры истинной не этот и не тот»!