Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа Венок сонетов

      КЛАДБИЩЕ СЕНТ ЖЕНЕВЬЕВ–ДЕ-БУА


                Вернулся к этой теме уже в форме венка
                сонетов, сидя на карантине коронвируса



             Венок  сонетов

     Старый блокнот. Полустёрты страницы.
     Стал обветшалым  сафьян-переплёт.
     Подвигов ратных вели пересчёт,
     Видно, в страницах таких летопсцы
     Правой рукой лже-пророк Солженицын
     Щедро вводил от властей антидот.
     Перекормил от своих он щедрот
     Всех россиян, да и всех за границей.
     Старый блокнот... Он судья и свидетель.
     Незаменим он и в нашем сонете,
     В этих страничках, как колокола,
     Будит, гудит, сердце комом сжимает,
     Забытые прошлые напоминает
     Даты, фамилии, сроки, дела.


     Даты, фамилии, сроки, дела...
     Память хранит только то, что ей дали,
     То что надёжно в блокнот записали,
     То, что с тобою прошло сквозь года.
     Долго в себе ковыряюсь капризно,
     На свалке памяти много храню.
     Добрых друзей привечаю по жизни,
     Недругов мысленно я хороню.
     Россыпь листков пролистнул торопливо...
     Словно ударом нагайки –хлыста
     В лицо, как от сказочного огнива,
     Рябины огнём полыхнуло с куста.
     Время пришло самому огрочиться:
     Сердце кольнуло — парижские лица...


     Сердце кольнуло... Парижские лица...
     Вот они все предо мною в блокноте.
     Мысли одна за другой, как убийцы,
     Это ведь память о целом народе!
     Как же я мог позабыть в круговерти
     Это парижское потрясение:
     Судьбы и жизни, величья и смерти,
     И у кого–же просить мне прощения?!
     Может у юнкеров и кадетов?
     Или у Вики, княжны Оболенской?
     Или быть может от злобных наветов
     Мне защищаться любовью вселенской?
     В Храме Успенья (Альберт Бенуа)
     Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
               

     Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа...
     Всё потрясает здесь: тишь и природа.
     Горестным комом вязнут уста.
     Помнится – не баловала погода.
     Вас не посмеет никто упрекнуть
     Перед лицом очистительной смерти-
     Каждому выпал свой собственный путь
     В этой свирепой и злой круговерти.
     Это цена бесплщадной борьбы
     Старого с новым.захлёстнутых бойней.
     Эти могилы , простые гробы...
     Здесь на  чужбине, увы, вам спокойней.
     А предо мною здесь лиц вереница...
     Белая церковь. Берёзы, Звонница.


     Белая церковь. Берёзы. Звонница.
     Чёткие контуры скорбных аллей.
     Сразу понятно, что здесь заграница –
     Наши погосты намного тесней.
     Это не только кресты и скульптуры,
     Прелесть часовен, которых не счесть.
     Это – молчащий учебник культуры,
     Напоминанье про совесть и честь!
     Горем здесь жгучим изранены души
     У саркофагов и каменных плит,
     Сердце здесь бьётся тревожней и глуше,
     Сопереживает и тупо болит.
     Словно история здесь ожила...
     Крест, Голубые под ним купола.


     Крест. Голубые под ним купола,
     Плотно забиты мольбами и плачем,
     Верой, надеждой , а как же иначе?
     Это в грядущее нам факела.
     Ну, а спустившись с божественных высей,
     Стоя на грешной французской земле,
     Я обратил свои грешные мысли
     К тем, кто внизу. И чуть-чуть о себе.
     Был я дитём своего поколения,
     Твёрдо усвоил заученный бред...
     Для искупленья своих заблуждений
     Чувствую, что оправданья мне нет.
     Искренне каяьсь, готов извиниться...
     Ёлочки. Русских могил вереницы.


     Ёлочки. Русских могил вереницы,
     Птиц здесь осевших негромкий напев...
     Книги с названием: «Сент-Женевьев»
     Строчки могил, словно строчки страницы.
     Топтот коней из кубанской станицы
     Слышу реально, на миг обомлев.
     Чувствую нервов своих перегрев,
     Битвы Гражданской сверкают зарницы.
     Песен печальных звучала мелодия,
     Лу'ка тугого рвалась тетива.
     Слава забылась. Пропала и Родина...
     С детства знакомы из книжек слова:
     «Ваши сиятельства», «Их благородия»...
     Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.


     Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа...
     Белая Гвардия, где твоя слава?
     Сохнут с годами забвения травы...
     Сто слишним лет, а как-будто вчера!
     Но пробиваясь сквозь ложь и запреты,
     Как ни старались бы смерти виновники
     Будут укрыты шипами терновника
     Все юнкера и мальчишки – кадеты.
     Судьям истории множество лет.
     Знать бы кто праведник, кто лицемеры.
     Альтернативы им вобщем-то нет:
     Жертвы жестокости, в том же примеры -
     Каждый по своему в песнях воспет:
     Светлости, многих наград кавалеры.


     Светлости, многих наград кавалеры-
     От генералов до нижних чинов,
     Павшие в битвах сторонники веры
     Рядом лежат под охраной крестов.
     Габрро,порфир, диабаз и базальт,
     Мрамор, бетон или  крест деревянный,
     Бархат травы и обычный асфальт
     Все вопиют: «Этот век окаянный!».
     Были  сейчас бы вы наши прадеды,
     Если б не жуткое это торнадо.
     Это цена большевистской победы...
     Видимо это кому-нибудь надо.
     Платят мещане, бомонд, буржуа,
     Вдовы и люди любых амплуа.
    
               
     Вдовы и люди любых амплуа:
     Люд благордный, богатый, не очень,
     Кто оказался в толпе между прочим,
     Те, кто влачил свои жизни едва.
     Вот иностранные легионеры,
     Все истоптавшие джунгли и тропы,
     Эти невольные миссионеры,
     Нашли упокой на задворках Европы.
     Кто шоферами в берлинах, парижах,
     Кто-то гарсоном в чужих кабаках,
     Кто на ристалищах в качестве «рыжих»,
     Кто глашатай в тараканьих бегах.
     Там же заложники звёздной карьеры:
     Барды, поэты, кадеты, эсеры.


     Барды, поэты, кадеты, эсеры...
     Всех поимённо назвать не смогу.
     Только лишь блики, мгновенья, примеры,
     Тех, чьи заслуги у всех на виду.
     Горькие сны и тоска на чужбине
     БУНИНА гордость сломить не смогли.
     Гордость и слава его и поныне:
     «Тёмных аллей» «Окаянные дни».
     К этим могилам подходим на нервах-
     ЛИФАРЬ, НУРЕЕВ, МАТИЛЬДА КШЕСИНСКАЯ,
     А под защитой богини Минервы-
     КОСТЯ КОРОВИН, МСТИСЛАВ ДОБУЖИНСКИЙ.
     Пламя души догорело до тла.
     Спим мы на Сент-Женевьев-де-Буа.


     Спим мы на Сент-Женевьев-де-Буа...
     ПЕШКОВ ЗИНОВИЙ – родной брат Свердлова,
     Явь и проклятье отцовского зова,
     Власти Советской порвал удила.
     Д. МЕРЕЖКОВСКИЙ, искавший Грааль,
     ТЭФФИ, взбалмошеной славы дурёха,
     ГИППИУС – символ прошедшей эпохи,
     ГЕОРГИЙ  ИВА'НОВ – разбитый хрусталь.
     Изгнанных подло советских плеяда:
     ГАЛИЧ – талант титанической силы,
     Ну, а с НЕКРАСОВЫМ не было сладу.
     ТАРКОВСКИЙ АНДРЕЙ! Что тут скажешь? Дебилы!
     «Сталкер», «Рублёв»...Эх, сплошная досада!
     Вехой истории эти могилы.

               
     Вехой истории эти могилы,
     Где целый нард на чужбине лежит.
     Как наше время всё переменило?!
     Это воистину сложный кульбит.
     Сколь ни смотри – всё французские нивы,
     Старые замки и красочный мир.
     Листья едва шевелятся лениво,
     Воздух как-будто прозрачный зефир.
     Что уношу, покидая ограду?
     Сердце в печали , а память жива.
     Воспринимаю я высшей наградой
     Мне показавшиеся слова.
     Кажется, будто земля возопила:
     « Родина дальняя нас позабыла!»


     Родина дальняя нас позабыла.
     Запад пресыщеный нас презирал.
     Франция в общем то нас не любила,
     Но приютила тех, кто погибал.
     Хуже нет в мире гражданской войны.
     Думаешь, что убиваешь врага ты,
     Дальше живёшь без сознанья вины...
     Выяснилось - ликвидировал брата!
     Что уношу я отсюда с собой?
     Всё ж благодарность французской столице,
     Горечь, что вы проиграли свой бой,
     Воронов крик, а не пение птицы,
     В сердце печаль. Боль и неупокой...
     Страый блокнот, полустёрты страницы.

     Стрый блокнот. Полустёрты страницы.
     Даты, фамилии, сроки, дела.
     Сердце кольнуло. Парижские лица...
     Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
     Белая церковь. Берёзы. Звонница.
     Крест, голубые под ним купола.
     Ёлочки, русских могил вереницы...
     Кладбище Сент-Женавьев-де-Буа.
     Светлости, многих наград кавалеры,
     Вдовы и люди любых амплуа:
     Барды, поэты, кадеты, эсеры-
     Спим мы на Сент-Женевьв-де-Буа.
     Вехой истории эти могилы.
     Родина дальняя нас позабыла!