22 апреля

Меня с детства учили, что взрослые никогда не врут,
Но прежде, чем что-то отдать за свободу,
Нужно знать, сколько у тебя заберут,
Ведь любую кровь можно оправдать во благо народа,
Но когда понадобится затянуть на кровоточащей ране жгут
Его ненароком можно обернуть вокруг шеи,
Ведь кому не дано быть распятым - того сожгут
Рассовав по траншеям, чтоб искупить череду прегрешений.
Столыпинский галстук...носи..., как всегда по размеру,
Так смыкают истории петлю, воздавая мерой за меру,
Цвет настроения красный и вроде по моде,
Но так страшно смотреть за портьеру,
Что там можно увидеть в окне, когда время уже на исходе?
Ведь заметив что-то не то, мы рискуем утратить веру,
И кутаясь дальше в пальто, вдруг понять, что уже застегнули шинели
В унисон затянули, запели, вроде в такт,
А на самом деле, подытожив свершившийся факт,
Что можно родиться пророком,а можно просто им стать,
Сцена кончена, прячем бинокли, и теперь наступает антракт,
Когда рукоплескания смолкли, больше не за что умирать.
И как поезд "Ульяновск-Владимир" ехать трепетно в новый мир,
Ведь разруха, она не в клозетах, как пишут в газетах, а в застенках хрущёвских квартир,
Сочинив отрицание Бога, как его бы теперь помянуть,
Бронепоезд придётся поставить на забытый запасный путь,
А пути-то неисповедимы, даже если не видишь суть,
И когда станционный смотритель вертит стрелку, не под откос, но вспять,
Я, повторяя классика, желая спокойного сна, тем, кто ложится спать,
На краю просаленного матрасика, и зубами прижавшись к стене,
Что-то может присниться сегодня, только, Господи, можно не мне?
Мне бы просто взять и забыться, в день, когда был заложен первый кирпич Бастиона,
Нужно верить, лежа у подножия трона, в то, что час мой ещё не пришёл,
И пока не заплачут иконы, есть надежда услышать снова, на развалинах стоя: "Здесь танцуют, и всё хорошо!"