мне 31 год, 435 слов

Мне 31 год. Я кандидат наук. У меня в рюкзаке за плечами уже несколько агитпоходов с агитбригадой Института химической физики по СССР. Меня выпускали на сцену после Гришки Никифорова, который читал стихи "О советском паспорте", и на мне народ раскалывался. А тут, после несчастной любви (или до нее, я уже не помню) я сговорился с художником Климом Сапегиным, что я с ним поеду на три месяца на Охотское море. Оба – рабочими геопартии из четырех человек, всех вместе. Клим меня честно предупредил, что он, два года до этого, взял с собой одного, и тот погиб как-то трагически, поскользнулся на леднике каком-то. Меня это как-то никак. На полуостров Тохареу мы прилетели из Благовещенска (написал– Николаевска-на-Амуре, но правильно засомневался – там был с агитбригадой) на вертолете, закупив за три дня в городе сухари, крупу и еще не помню что. Это было в 1968 году. Прилетели. Все вокруг оранжевое, апельсинового цвета – тайга горит. Я тогда курил по-черному (всего 5 лет в жизни) – "Приму", "Дукат" (по 2-3 пачки в день, без фильтра, если кто тут читает, помоложе) и махорку. Первое незабываемое – курить пришлось в ладошку, потому что малейшая искорка – и побежал ручеек огня, только затаптывай. Ну, за один раз всего не расскажешь. Мы с Климом по 25 км в день с 25 кг рюкзаками в сапогах по песку по берегу, я еще таскал рацию, по которой мы слышали от других геологов: "Пожар в 100 м от нас. Уходим завтра по реке". Если бы я знал тогда про активные точки, наследственность и бинтование ног, то не почувствовал бы по возвращении в Москву, что у меня ноги налились слоновой тяжестью, а потом – на всю жизнь с варикозом, с несколькими операциями. Там было много чего, ели медвежатину, оленя съели, гусей – Клим охотился - бах, бабах! – потом ощипывай до октаэдра чувств пух из утиной кожи!  А днем в переходах, когда присаживались отдохнуть, и я прутиком водил по ручью, он говорил: "Зачем ты природу портишь?!". Еще он любил говорить: "Холодный чай – это моча", - на что я научился ему отвечать "А горячая моча – это чай?". Еще у него был любимый стих, его собственной модификации, конечно:
"Колокольчики мои, цветики степные,
что глядите на меня, словно псы цепные?".
   Орали в конце по дням, когда уже ждали вертолет: "Сухарям ****ец!", "Гречке ****ец!" – снег уже выпал, гуся доели и грибов не стало. А на фото Клим меня стрижет. Климат был континентальный. Днем 30, а при заходе солнца из распадков начинал дуть ледяной ветер, и мы, все четверо, бегом наверх к палаткам, чтобы в телогрейки. А на другом фото экслибрисы, которые Клим Сапегин вырезал когда-то на линолеуме и напечатал мне на толстой бумаге, много-много, так что их и сейчас толстая пачка.