Обыкновенный ад

Родным местам, от души.



Дымят днем и ночью трубы,
Под ними цеха гудят,
И хлеб и работа будут,
И полон надеждой взгляд.

И жизнь – от работы к дому,
И в садик успеть детей,
И мысленно – «слава богу,
Чтоб худших не ведать дней».

Течет как вода, проходит,
В заботах сгорает в дым,
А в душах – ни что не бродит,
А ум – словно смотрит фильм.

На смену. Поспать. Помыться.
С семьею смотреть кино
Под вечер, а днем – на рынок.
Подгузники. Сельдь. Вино.

Привычны заботы, тонет
Налажено жизнь в них.
О смерти никто не вспомнит.
От жизни в уме рябит.

Бывает – повеет смертью,
Ведь к ней все несется вскачь.
Опять не закрыли двери.
Ребенок проснулся – в плач.

Умрет если кто-то рядом –
Бывает такое, что ж –
Под ночи безмолвным взглядом
Возьмет да и кинет в дрожь.

Но утро развеет мысли.
На смену. Потом поспать.
Чего еще ждать от жизни?
Чего еще нужно ждать?

Бывает ли жизнь другою?
Да нет, такова у всех.
Покажется вдруг пустою –
Поднимут тебя на смех.

И так проживать. А после?
Об этом не думать, нет.
Несется к обрыву поезд.
И не оставляет след.

Как будто во мглу уходит,
Чтоб сгинуть в последней мгле.
В уме ничего не бродит.
И ум, и душа – во сне.

И серая жизнь длится,
Все так же, из года в год.
Невмоготу, забыться?
Стакан опрокинь – пройдет.

Совсем уж не стало силы?
Запойно придется пить.
Когда жизнь – не жизнь, могила,
На трезвую трудно жить.

Когда пустота разлита
От труб и до стен домов,
Когда жизнь течет, забыта
Как будто бы тень из снов –

Живи, коротай же долю,
Пока еще жизнь есть,
И водкой лечись от боли,
Иначе ее не снесть.

А если зайдется сердце,
И «завязать чуток» –
Родится из муки трезвой
Вопросов глухих клубок.

На эту судьбу пустую
Скажите – кто нас обрек?
Кто жизнь такой придумал,
Похожей на долгий срок,

Который не к воле «тянут» –
К забвению в вечной мгле,
И чтобы не сбросить лямку –
Ты пей и живи во сне.

Лишь пей, и как можно больше,
От мыслей вовсю беги,
Иначе, вполне возможно,
Что не избежишь петли.

Ведь вынести эту муку
Чье сердце способно, чье?
И жить чтобы – хлещешь водку,
Лишь ложью живешь ее.

Ведь правда – увы – ужасна,
Погубит и в прах сотрет,
Что вся эта жизнь напрасна
Покажет – и тем убьет.

Загадочно – разум губит.
Чудовищно – разум «зло».
И если вдруг что «пробудит»,
И жизни взглянешь в лицо –

Погибнешь от муки этой,
И значит спасенье – ложь.
И благом ее согретый
Живешь и во мглу идешь.

А может, проста загадка:
Обычная жизнь – ад,
Власть смерти и значит – разум
Не так уж и «виноват»?

Проклятие, боль и мука?
Похоже. Но не «вина».
Он лишь раскрывает жутко
Какие царят дела.

Так может, дела дурные?
И может быть «все не так»?
И может быть мы привычно
За свет принимаем мрак?

И жизнь, в которой ложью
Лишь сможешь свое прожить,
Совсем может быть не «божья»,
Не людская, может быть?

И мир тот, в котором разум –
Проклятие, мука, «зло» –
Какой-то сражен заразой,
Проказою изъязвлен?

Быть может, что «идеалы»
По адски, бесстыдно лгут,
И может совсем не святы
«Домашний очаг» и «труд»,

Привычные «блага», «польза»
Для всех и во всем, всегда,
«Квартира с машиной» вовсе –
Химера из «сна ума»?

Быть может – не так должно быть,
Как кажется всё «должно»,
И жить по другому можно,
И «должно», и «хорошо»?

Не в быта сгорать заботах,
Не смерти покорно ждать,
Не рынок-семья-работа-
На смену-помыться-спать,

А жить каждый миг навечно,
Рождая, творя, любя,
Сражаясь со ждущей смертью,
Душой и умом горя,

Себя не щадить, страдая,
И смерти в лицо глядя,
И может быть – побеждая,
А может быть – пропадя?

Чтоб после, придя к порогу,
Где кончено будет всё,
Увидеть свою дорогу,
И этим – сберечь лицо.

Дорогу свою увидев,
Что в поисках и борьбе,
В рожденном навек застыла,
А не исчезла в мгле –

В последнем мгновеньи этом
Суметь сохранить покой.
Ведь если спокоен в смерти –
Похоже, что был собой.

Быть может – имеем право
Рукой садануть об стол,
Сказать – если так жить надо,
И так жизнь прожить дано,

То значит, не стоит вовсе
Нам жить, ибо в жизни – зло.
Сказать, садануть, а после –
Не сигануть в окно,

Не яду глотнуть в лихую
(Попробуй его найди) –
Потребовать жизнь другую,
К другому пойти пути.

В протесте познав свободу,
«Качая свои права»,
И плюнув на дом-работу-
Покупки-детсад-дела,

И жизни постылой этой,
Прощальный пославши «фак»,
Рискнувши увидеть где-то
Иного удела знак,

Потребовать жизнь другую
Себя чтоб суметь спасти,
И цену платить любую,
И может быть – обрести…

Быть может, что та свобода,
Что ставит всегда на край,
Разбудит протест и ропот,
И в ад поведет, не в рай,

Сквозь бури и неизвестность
С тобою семь бед пройдет –
Раскроет тебе надежду
И свет на судьбу прольет…

…

О боже, я снова вижу,
Знакомый давно мне ад,
Где домны до солнца брезжут,
Где трубы во всю дымят,

Где «труд и семья» в почете,
Где водкой зальют мозги,
Где в буднях, бегах, заботе
Не видят вокруг ни зги.

Где счастливы, если живы
И есть заплатить за свет.
Где ищут всегда наживы,
А смысла – не ищут, нет,

Где жизнь – семья-работа-
Покупки-бабло-кабак,
Где если и ждут чего-то –
Чтоб всё это было так.

Где жизнь уходит к смерти
Бесследно, в ума потьмах,
Где смерть этой жизнью вертит
В привычных, напрасных днях,

Где жизнь до слез напрасна,
Глядеть если всем умом,
Где ум потому безгласен,
Задушен забвеньем, сном.

Где душат тиски забвенья
Порывы, мечты, любовь.
Оставлены все сомненья –
Я всё это вижу вновь.

Судьба так опять сложилась.
Судьбой не обласкан я.
Опять об нее разбилась,
Петляя, моя стезя.

Гляжу – но не это вижу,
Как будто бы в сладком сне,
Я вижу туман Парижа,
И будто он шепчет мне,

Глаза видят Рим и Вену,
Флоренцию и Милан,
Глядят в Ватикана стены,
По пражским скользят холмам.

Гляжу в Караваджо – светел,
Глубок, умудрен судьбой…
Гляжу в наважденья эти,
И так остаюсь собой.

И верю – собой останусь
Во всех испытаньях я…
В ноябрьском дремля тумане,
Ночная молчит земля…

3 ноября 2017 года.