Звездная пыль

ОТРЫВОК ИЗ ПОВЕСТИ

             Иногда происходят события, которые на долгие годы определяют нашу жизнь. Николая Баркова тогда вызвал к себе начальник политотдела. Человеком он был  солидным, в преклонных летах и с подчиненными общался по-отечески, запросто, не слишком утруждая себя соблюдением требований воинского этикета. Многие большие партийные начальники считали это удобной формой доверительного общения с подчинёнными. Отказать им становилось  труднее, даже если это выходило за рамки устава.
           «Знаешь, Николай, это даже не приказ, а просьба командования. Конечно, ты можешь отказаться, но я бы тебе не советовал. К нам из Москвы едет большая комиссия. В ее составе будет полковник Семёнов, известный военный журналист и писатель.  Ему будет нужно помочь посмотреть космодром, была у него такая просьба. Пропуска для проезда на площадки служба режима вам уже подготовила, штаб выделит машину. Посетите «двойку», он там с людьми поговорит. Их к этой встрече уже готовят. Казарму для показа тоже определили, а музей космонавтики у нас для гостей всегда готов. Потом отвезёшь его к себе на левое крыло. Там вместе 7 июля пуск посмотрите. Понятно? В общем, самый подробный план на все эти дни мы вам сделаем. Юрий Давыдович - человек необычный, у него за плечами командировки на Кубу, в Ливию, Афганистан и в разные горячие точки, о которых мы с тобой даже представления не имеем. Встречался со многими известными людьми.
               Ты книгу его книгу «Скалы в огне» не читал? Впрочем, я тоже… Мне ее сейчас принесут, ты тоже её посмотри. Семёнов собирается писать о космодроме. Понимаешь, как нам сейчас важно, чтобы у него сложилось правильное представление? Тебе нужно установить с ним хороший контакт. В общении он держится просто, человек открытый, располагающий к себе. Смотри, не сболтни там чего-нибудь лишнего! Минёр, как известно, ошибается один раз. Сам понимаешь, кому ещё можно поручить такое деликатное дело? Ты же тоже что-то в журналы пишешь. Вот и поговорите с ним о космодроме, о своих творческих планах. В общем, у тебя будет возможность увидеть настоящего писателя, живьем».
                Барков согласился сразу. Познакомиться с известным журналистом, да еще и писателем, было интересно. Уже сама поездка по космодрому давала возможность заглянуть на другие площадки. Об этом многие испытатели даже не могли мечтать в силу определённой специфики службы. Каждый офицер знал и видел на космодроме только в пределах служебной необходимости.
                Юрий Семёнов оказался крупным мужчиной с пышной курчавой шевелюрой. Поздоровавшись, он всей тяжестью рухнул на стул. В кабинете сразу стало тесно, словно туда втиснули большой шкаф. Стул под маститым писателем предательски заскрипел. Семёнов повернулся широкой спиной к работавшему кондиционеру и на мгновение застыл в блаженной улыбке: «Здорово, что я к вам сейчас подскочил». Потом он спокойно принялся рассказывать, как однажды в Анголе наши военспецы не смогли подобрать ему нужный по размеру бронежилет: «Коротковата кольчужка оказалась».
              Так, в штабе космодрома у Николая Баркова состоялось первое знакомство с Юрием Давыдовичем Семёновым, автором известного тогда афганского романа «Скалы в огне». Через три года он встретил автора этой книги в Москве, ещё одетого в форму полковника Советской Армии. Позднее ему довелось побывать Ростовской области, неподалёку от тех мест, где вырос Юрий Семёнов. Он тогда понял, что источник, питавший его талант, - всё тот же, что у любого настоящего художника – простой народ.
                Работа от зари до зари, голодные зимние месяцы, когда люди радовались краюхе чёрного хлеба, зелёные вёсны и золотые осени, полные напряжённого труда на полях, а по ночам – удивительные миры, открытые книгами, в которых бессмертные образы шолоховских героев уживались с героями Майн Рида – так проходило детство Юрия Семёнова.
                В отрочестве - скитание по разным сельским школам и первые опубликованные строки в районной газете, прерванные громом немецких орудий, пожарами и оккупацией. После войны всё шло как у многих других: военное училище, где на последним курсе он начал писать стихи и прозу. С тех пор судьба Юрия Семёнова определилась окончательно и бесповоротно. Дальше были годы работы корреспондентом газеты «Красная звезда» на Кубе, в Афганистане, Никарагуа, Камбодже, Анголе. Его очерки и рассказы публиковались на страницах журналов «Молодая гвардия», «Наш современник», потом вышли его первые книги: «Знак скорпиона», «Охотник», «Снег и пепел»…
                С первых же минут известный журналист предложил Баркову приятельские отношения. Семёнов заявил, что ему не стоит завидовать своим военным столичным коллегам, «аппаратным работникам с нежным кабинетным загаром». Да, на космодроме много всяких трудностей, жарко. Наверняка кто-то мечтает отсюда поскорее вырваться:
                - Когда это случится, ты поймёшь, что твои лучшие годы прошли на Байконуре. Тут жизнь бьёт ключом, интересная, полная событий. Самые лучшие друзья тоже окажутся здесь. У меня сейчас всё есть: московская квартира, машина, дача на Можайском шоссе. Чего же ещё можно желать? Живи в своё удовольствие, а радости нет. Как тебе такое? Потому что с детства не было тяги к вещам. Человеку для жизни очень мало нужно. Потом, на все эти прелести не остаётся времени. Кстати, по иронии судьбы бывает, что когда можешь себе многое позволить, то выясняешь, что тебе всего этого давно нельзя. Начинаешь узнавать, где у тебя где-то есть сердце, печень и многое другое…
                - Если честно, то я бы сейчас не стал бы сильно отказываться от такой жизни, - усмехнулся Барков. - Чтобы она успела надоесть, её нужно ещё успеть попробовать. Да и печень у меня пока это позволяет.
                Хорошо жить можно было и здесь, на их космодроме. Помня о предупреждении замполита о минёре, он решил, что ему не стоит рассказывать журналисту о местном продовольственном магазине «Тополёк», в котором отоваривалось их начальство. Про этот магазин знали абсолютно все. Разве можно было что-то утаить в гарнизоне, если там жили жёны военнослужащих? С виду самый обычный магазин в «деревянном городке». Зато о его подсобках, забитых дефицитными товарами и «черном ходе» для уважаемых людей, ходили настоящие легенды. Там было всё...
               - Знаешь, по такому «джентльменскому набору» нас теперь нередко оценивают в обществе, - продолжил Семёнов. - Как говорят, «встречают по одёжке», определяют, чего ты можешь стоить. Сейчас у нас сложилась любопытная ситуация, напоминающая классическую мелодраму, в которой постепенно выясняется, что оба супруга имеют связь на стороне. В общем, наша страна тоже ведёт такую странную двойную жизнь, которая когда-нибудь может выйти наружу и разрушить семью. По провозглашенным программным заявлениям и решениям партийных съездов мы продолжаем строить коммунизм, а на самом деле превращаемся в потребительское общество. У людей всегда было стремление жить лучше, они давно этого заслужили. Хуже то, что немалая часть населения сейчас добивается благополучия с помощью нетрудовых доходов, всяких разных «шабашек» и банального воровства. Партийные начальники и хозяйственники давно почувствовали вкус больших денег и хотят жить как на Западе. И что, всем им теперь нужен социализм? Наша система пока всё это ещё придерживает, не даёт развернуться в открытую. Разве честные члены партии всего этого не видят? Размываются границы между плохим и хорошим, нравственным и безнравственным. У нас же раньше такого никогда не было! Тяжелее всего доказывать это некоторым своими друзьям писателям. А что делать? Сейчас такое время, что нам нельзя оставаться в стороне. Голос писателя власть должна слышать...
               В общем, в Москве я теперь почти как транзитный пассажир. А что? Все лучше, чем друг другу головы в редакции отгрызать. Мы и из самоедства скоро новую профессию сделаем. Очень даже будет в нашем русском характере. Есть чувство, что мы стоим на пороге больших перемен.
               В Семёнове чувствовалась хватка опытного журналиста. Он умел терпеливо выслушивать любого собеседника, что уже само по себе, показалось Баркову редким даром. При этом любой разговор у него неизменно направлялся в нужное русло, а блокнот пополнялся информацией. Обладая хорошей памятью, Семёнов никогда не делал записей в присутствии своего собеседника. При встрече с людьми он показывал свою заинтересованность, даже когда ему несли откровенную ахинею. Баркова тогда неожиданно «прорвало». Он непрерывно что-то рассказывал Семёнову, отвечал на его всевозможные вопросы. Юрий Давыдович только одобрительно кивал головой.
              «Знаешь, а ты интересно рассказываешь, - заявил он Баркову после их очередного общения. - Часом, сам книги не пишешь? У тебя цепкий взгляд на окружающее, хорошая память и способность анализировать».
              В ответ Барков только пожал плечами, но на следующий день не удержался и показал ему несколько газетных вырезок со своими публикациями. Семёнов внимательно посмотрел их и даже похвалил, хотя и сразу сделал несколько замечаний.
              - Тебе нужно больше работать над текстом.
              - Времени здесь маловато…
              - Не огорчайся. Пока просто записывай всё, что приходит тебе в голову. Блокнот и ручка всегда должны быть рядом. Мы с тобой оба писатели, и это наше главное оружие. Накапливай самое интересное: наблюдения, записывай фамилии людей, характеристики, меткие выражения, наконец. Мне в этом тоже крепко помогает работа журналиста, успеваешь держать руку на пульсе страны. Когда-нибудь время у тебя появится, и тогда будешь не с пустыми руками. Место службы у тебя интересное, жизнь видишь изнутри. Поверь, у каждого нашего поколения должны быть свои честные летописцы.
                Понимаешь, для многих из вас запуски ракет в космос стали делом привычным, а про работу космонавтов на орбите сейчас читают практически каждый день. Человеку непосвященному трудно представить всю сложность работы огромного количества людей, благодаря которым поднимается в небо ракета, несущая корабль с грузом или космонавтами. Кто расскажет о них лучше тебя? А что видят здесь приезжие журналисты? Они едут на пуски, им нужны заметные эффектные репортажи и заметные люди для первых полос.               
                - А всё остальное – это только звездная пыль, - усмехнулся Браков.
                - Пыль, говоришь? – Семёнов на мгновение застыл с карандашом в руке.
                - Да, я про тех, кого не знают за пределами нашего космодрома. Отблеск победных рапортов космонавтов на них не попадает. О простых испытателях никто никогда не узнает за пределами космодрома. Вот и получается из них галактическая звездная пыль. Вроде, есть где-то там такой загадочный мир, но о котором никто ничего толком не знает. Потому что он находится за пределом земной видимости. Чтобы  все это понять и увидеть, нужно надолго задержаться, а ещё лучше, послужить.
                - Вот, именно! Только не все кто здесь работает, могут о себе написать. Если этих людей хорошенько рассмотреть, то окажется, что это совсем не пыль, а такие же светила. Может быть, даже ярче.
                Была у нас война, самая страшная. Мы теперь о ней больше знаем по фамилиям великих полководцев и героев. Не они же одни принесли эту победу. А чего стоит полководец без своей армии? Потому у нас главный памятник поставлен неизвестному солдату. А ты, Николай, обязательно будешь писать. Поверь, и не теряй сейчас времени зря… 
                Вот, как! Оказывается, он тоже может стать здесь писателем. Конечно, Барков понимал, что ему до этого ещё очень далеко. Особенно после того, как Юрий Давыдович подарил ему журнал «Молодая гвардия» со своим очерком. Вначале он показался ему довольно скучным. О героических буднях своих героев, воинов-афганцев, автор рассказывал спокойно, как о самой обычной работе. Семёнов был скуп на живописные и эмоциональные описания. У него всё получалось деловито, без патетики, с заметным интересом к подробностям военного быта, окрашенного афганским колоритом. Раз за разом текст очерка пробивал жесткий язык войны. Сидя в Москве, такое не напишешь: «Если ты на поле боя и отовсюду стреляют, ты ляг и послушай, откуда стреляют, кто. Если будешь дергаться, побежишь - убьют сразу», «Ошибёшься - умрёшь, но тебе уже будет всё равно». У него в очерке командир своим молодым солдатам так говорил: «Если сразу не убило - значит выживешь»...
               В тексте встречалось немало географических названий. Похоже, что автор вёл дневник и успел за время командировок побывать в разных местах. Постепенно сухая хронологическая запись превращалась у писателя в серьёзную художественную вещь. Повествование в очерке начиналось с мирной жизни его героев, которую позднее сменяла война в Афганистане, ставшая проверкой многих ценностей и их качеств. Семёнов показывал в очерке процесс становления солдата в условиях боевой обстановки. Этому автору хотелось верить, он предлагал думать шире, изложенного им на страницах известного «толстого» журнала, печатного органа ЦК ВЛКСМ.
               Тогда в мае 1988 года начался вывод советских войск из Афганистана, говорили об этом много. В общем, Николая Баркова тоже мучил главный вопрос, зачем всё это было нужно... Он не удержался и спросил об этом Юрия Семёнова.
              «То, что сейчас произошло в ДРА – политическое решение нашего руководства. Там сложилась патовая ситуация. Этот бой нам уже не выиграть, но и выводить оттуда все свои войска тоже не следовало. Это не вытекало из сложившейся военной обстановки. На языке боксёров мы теперь получили сильнейший нокаутирующий удар. Последствия его скоро оценим, - уверенно заявил он. - Афганистан - это же "солнечное сплетение" Евразии с выходом на наши границы, Иран, Пакистан, Индию и Китай. Очень серьёзный район, который теперь отставляем американцам. А ещё в Афганистане у нас велась борьба за ресурсы. Когда мы туда вошли в декабре 1979 года, то уже в мае 1980-го качали оттуда газ, его запасы там огромные. Но самое главное богатство Афганистана - уран - 235. Думаю, что нам, военным людям, такое разъяснять не нужно»...
                Они тогда заехали на знаменитый «Гагаринский старт». Гости Байконура всегда посещали его в первую очередь. Заглянули в музей космонавтики, домики, где провели свою последнюю ночь перед пуском Юрий Гагарин и главный конструктор, Сергей Королев. 12 апреля 1961 года, всего через 16 лет после окончания войны, мир узнал о полете первого человека в космос. Первый раз в мире тогда прозвучали слова «космодром Байконур».
              Юрия Семёнова сильно впечатлил мощный стартовый комплекс, при строительстве которого вынули больше миллиона кубометров грунта, чтобы потом уложить сотни тонн сверхпрочного бетона и установить стартовое оборудование. На нем было запущено уже свыше 470 космических аппаратов, и он полностью сохранял свою высокую надежность.
              Рядом располагался комплекс сооружений универсальной транспортной системы «Буран», растянувшейся вдоль основной дороги на 15 километров. Посетили монтажно-испытательный корпус, где находился «многоразовый челнок» и отдельные блоки ракеты «Энергия».  Техническое сооружение циклопического размера было самым большим на космодроме. Первоначально его создавали еще по лунной программе Н-1. Это была особая веха в развитии космонавтики. Тогда в стране каждый год приходили новые сообщения об успешных посадках космических аппаратов на Луну, Венеру, Марс. Шла большая космическая гонка двух великих сверхдержав. В то время Советский Союз был неизменно первым в освоении космоса. Никакое другое место в этом соревновании кроме первого страну не устраивало. Это было поколение сильных людей, выстоявших страшную войну и прошедших сталинские лагеря, поколение победителей.
              Вечером в клубе состоялась встреча военнослужащих части с писателем Юрием Семёновым. Несмотря на короткое время, там успели подготовить хороший творческий вечер. Вовремя подоспели на космодром экземпляры новой книги писателя.  Было заметно, как он воодушевлённо давал каждому желающему автограф. Семёнов искренне радовался такому искреннему, душевному общению. Таких встреч у него на космодроме получилось ещё две - три, и каждый раз народа на них собиралось полные залы. Говорил он всегда убедительно и откровенно, что нравилось военным, многие разделяли его точку зрения.
              Барков сразу обратил внимание, что эту поездку на космодром не показывали центральные телеканалы и не освещали в газетах. Позднее поползли слухи, что этот талантливый писатель выступил против нового курса ЦК КПСС на демократизацию, не понял духа назревших перемен, его упрекали в сталинизме. В общем, «гласность перестройки» в центральном аппарате понимали по-своему. О несогласных часто старались умалчивать. Вроде, сам творческий человек ещё где-то жил и трудился, но для читателей его уже не было. Вокруг него создавали вакуум, переставали печатать. Тогда в перестройку вдрызг разругались многие литераторы, разошлись по разным лагерям. Кто-то ударился в публицистику, а это известное дело, изрядно губило литературу, отравляло душу и талант…
               На Байконуре тогда отсняли о писателе небольшой фильм, который стал для него настоящим подарком. Вообще Юрий Семёнов выглядел на космодроме скромным и деликатным человеком, стремящимся не создавать своим присутствием лишних хлопот. Имея уже литературную известность, он даже малейшим намёком не показывал какого-нибудь своего превосходства. Барков подметил, как тщательно и ответственно Юрий Семёнов работал с каждым словом. Он даже свои книги подписывал крайне аккуратно и неспешно. Писатель не жалел тратить на это своего времени. Как на камне для потомков высекал свои строчки. Перечитывая потом его автографы, Барков каждый раз поражался их точности и меткости.
              У Юрия Семёнова тогда было много встреч с самыми разными людьми. Они вместе колесили по дорогам космодрома, собирая по крупицам его живую человеческую историю. Однажды писатель встречался с группой специалистов, работавших по подготовке международной экспедиции на орбиту Марса в рамках программы «Фобос». Кто-то из присутствующих тогда военных спросил ученых о шансах на успех этого необычного фантастического предприятия и его целесообразности для народного хозяйства. «А какая выгода может быть от мечты человечества? Наверное, без неё мы бы все ещё не умели летать», - убеждённо заявил молодой ученый. Потом спокойно изложил присутствующим все свои научные аргументы.
              Большое всегда лучше виделось на расстоянии. Барков вспоминал, что писатель Юрий Семёнов оказался для него первым, кто каким-то неведомым шестым чувством уловил в советском обществе первые грозные предвестники будущего развала страны. О том, что перестройка могла «выйти совсем в другую сторону», многие на космодроме не хотели, да и не могли думать. В те дни Барков решил, что обязательно напишет книгу о людях космодрома. Она станет главным делом его жизни. Нужно только научиться собирать историю человеческих жизней.
              С Юрием Семёновым они прощались долго и тепло, расставались близкими друзьями и загадывали свою новую встречу в Москве. Барков не знал, что скоро произойдут события, которые круто изменят жизнь каждого из них. Да что говорить о людях, через три года уже не было великой страны, в которой все они жили…