Он был божественно красив, как сновидение

Он был божественно красив, как сновидение.
И так умен, что мог перечить мудрецам.
Он был желанен, как соблазн, как искушение.
И с силой, коей нет ни края, ни конца.

Ему пророчили судьбу в сияньи славы,
Путь, полный подвигов великих и побед.
Все дамы бегали за ним, забыв про нравы,
А меж парней он приобрел  авторитет.

Его жилище никогда не пустовало.
Но несмотря на изобилие гостей,
Душе чего-то чрезвычайно не хватало.
Он был безмерно одинок среди людей.

Его черты воссоздавали в изваяньях,
И каждый думал, он не ведает проблем.
А он тонул в благих свершаемых деяньях
И в свете их, как личность, вскоре стал никем.

О пристрастиях его, об увлечениях
Никто не знал. По правде, знать и не хотел.
Он был "удобным" другом для общения,
Готовым встать за мир спиною под обстрел.

В беседе с ним считалось нормой лицемерить
И приглашать с корыстной целью на обед.
Он так боялся в этой лжи кому-то верить,
Что просто скрылся ото всех на много лет.

Решил: уж лучше до скончанья своих дней
Жить невидимкой, покидать дом вечерами.
И он действительно бы смог. До встречи с ней,
Её встревоженными карими глазами.

Он предпочел богатству, славе, почитанию
Непримечательный семейный тихий быт.
И оттого народ её существование
Возненавидел, будто б то ему вредит.

Она была и не умна, и не красива,
Как сотни тысяч девушек других.
Но для него страшней казалось негатива
Не ощущать в своей руке её руки.

Люд восклицал: "Ради такой менять пророчество!".
А он упорно продолжал в ответ хрипеть:
"Она одна души больное одиночество
Смогла под блеском маски разглядеть".