посвящение Юлии Мамочевой

Что скажешь ты пережиткам на торжище семиглавом из сотен несоответствий Евангелиям и Эдде
Сдирающим жизнь, как жидкий поток очень кислой лавы, надевшему плащ и берцы быстрее, чем сан поэта?
Для дрязг людских - бездыханный, для разума - неглубокий, для многих - чужой и дикий, до чистой любви - не дожил
Снискавший знакомых в храмах, где служат чужому Богу, но в гнёздах волхвов и викки таких безнадежно больше

Твой город высоких башен слепой для случайных судеб, но слог процарапал сущность, живущую в недрах мозга
В пылу твоих странствий даже есть край, где жестоки судьи, и нет границ для идущих по радужному Бифресту
Так что же терзает тайно, бросая в игру без правил, из города в город гонит песками у побережья?
Пусть длится последний танец, сминая шипы у травли, пусть голос твой жжет огнем и ростки у раздора режет

Мне быть лишь для гор любимым, измерив чащобы ветром, на камне у переправы смотреть на текучий холод
Скрывая осколок бивня ошибок меж ребер-веток, сворачивая кровавый закат в рюкзаке тяжелом
А ты пробиваешь камни своим беззаботным детством, и в лужах творишь каналы, где добрая льется память
Опять соскребая камедь строки безнадежно честной. Кто честью себя ковали - уже ничему не ранить

Я спрячу под мох всю злобу, тоску принесу как требы, ты будешь сражаться насмерть, разя своим словом хлестким
Но там, где дорог изломы, где дальше одно лишь небо, где птиц рисовали Наска - мы встанем на перекрестке
И если пошлем всё в топку, устанем вставать и падать, и мир будет просто брошен в своей безграничной коме
Тогда на заветной тропке нам встретится добрый Дагда. Он спросит "Камо грядеши?", и всех из котла накормит...