Выбор или Парад Любви

Николай Чиж


 

ВЫБОР
или
Парад Любви

 



Роман в стихах


Издание подготовила
В.В. Волина



Харьков
2019



Николай Алексеевич Чиж уроженец г. Первомайска Николаевской области. После поступления в Харьковский национальный университет им. В.Н. Каразина на факультет фундаментальной медицины (1998) проживает в г. Харькове. Прошел интернатуру в Харьковской медицинской академии последипломного образования (2006) по специальности «хирургия». Работает в Институте проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины (г. Харьков). На протяжении двенадцати лет работал по совместительству районным онкологом в поликлиниках г. Харькова.
Имеет ученую степень кандидата медицинских наук и научное звание старшего исследователя.




ПРОЛОГ



 

С начала, детально, и всё по порядку,
Старался подробно я текст излагать.
Открыл перед вами большую тетрадку:
Стихи под мелодию можно читать.
Читатель, в романе писал я картины,
Слова чудодейные красками были.
Высокой поэзии здесь не найти,
Она украшает другие романы.
Писал я, чтоб было мне легче в пути,
Поверьте друзья, что отнюдь не для славы.
В романе – вся жизнь, неприкрыта она,
Сражались здесь ум, красота и судьба.





I
С чего начать, не знаю. Трудно.
Так много хочется сказать!
Но так и быть, свое я судно,
Вперед направлю, а не вспять.
Роман прочесть я предлагаю,
И «Выбор» вам предоставляю.
Сюжет из жизни подсмотрел.
А жизнь богата на рассказы.
Я быстро записать успел
Еще не смолкнувшие фразы.
Итак, роман мой о былом,
Любовь, страданья – всё есть в нем!

II
В степи восточной Украины,
Где для страны заря встает,
Стоит там город. И поныне
Живет в нем, трудится народ.
Град изобильем впечатляет,
Столицей первой называют.
На реках и пяти холмах
Зеленый Харьков расцветает,
И словно твердь, как на китах,
Он величаво восседает.
Красивый город и большой,
К тому же герб имеет свой!

III
Как Питер для святой России
С былой историей своей,
Так город Харьков в Украине
Эпохой стал великих дней!
Три полных с половиной века
Он думает про человека.
А, может быть, – наоборот –
Сам человек о нем печется.
Какой бы ни был поворот,
Жизнь продолжается и льется!
Как много в Харькове людей,
И все они полны идей!

IV
Масштабы града – в километрах,
В нем расстоянья и простор,
Однако, на больших проспектах
Порой случается затор.
И что охватите вы взглядом,
Инфраструктура там. И рядом –
Повсюду фабрика, завод,
И от Рогани* к самой Светлой*
Их, как зубов, здесь полон рот.
Теперь «стоят» с мечтой заветной.
Крутилось что-то и при мне,
Но обороты уж не те!

V
Тогда…, с утра и до утра
Товаров выпускали рать:
Турбины, танки, трактора,
Нельзя руками их объять.
И ширпотреба было много:
От бритв до лобзика ручного!
И это перечень не весь
Тех составных и агрегатов,
Не хватит суток, чтобы счесть,
Что выпускалось в комбинатах.
От изобилья рог пестрил,
И о богатстве говорил.

VI
От самолета и до мыла,
Пожалуйста, любой каприз,
Но вдруг, куда-то всё уплыло,
Был неожиданным сюрприз.
В те «девяностые лихие»,
В них комбинации простые.
Виновных нет и нет вины,
Легко сработала система,
Продуман четко ход игры.
Всё с рук сошло, как с пива пена.
Но двадцать первый на дворе,
Народ – в совсем другой «игре»…

VII
Ну, хватит, отойдем в сторонку,
Ведь град живет и люди – в нем.
Весна бежит босой девчонкой,
О, как красиво белым днем!
Налитые вскрывались почки,
Тянулись к солнышку листочки.
И сад Шевченко,* боже мой,
Стоит приветный, как и прежде.
Он столько радости людской
Вобрал в себя в порывах нежных!
Дома, соборы, и мосты…
И много вечной суеты!

VIII
И площадь с именем Свободы*
Брусчаткой выложена в масть.
Для всех открыты переходы,
Спешит по ней народ и «власть»*.
И по двенадцати гектарам* –
«Сво-бо-да раздается даром!»
Сверкает площадь, как кристалл,
Шестой свечой горит в Европе,*
Госпром* подсвечником ей стал,
Ладони Универа* обе
Свободы пламя берегут –
Ему погаснуть не дадут.

IX
Опять немного с рельсов съехал,
Но возвращаясь к людям вновь,
Хочу понять я Человека,
Пытаюсь написать о Нём.
Народ живет здесь разночинный,
И трезв, и пьян он беспричинно.
И представителей не счесть
Профессий разных и конфессий.
Одним знакомо слово «честь»,
Другим же мир не интересен.
И судьбы всех переплелись,
В клубок один они сплелись!

X
Но вот еще вниманье ваше
На двух деталях задержу,
Затем пойду спокойно дальше
И первую главу начну.
А речь пойдет о молодежи,
Неважно, цвет какой у кожи.
О людях разных соцкультур,
Что сжаты возрастом непрочно,
О тех, что пляшут и поют,
Живут свободой днем и ночью.
О них сейчас я в двух словах,
Скажу на авторских правах.

XI
Мы видим – город очень молод –
Студент повсюду иль курсант.
И на учебу в зной и холод
Бегут они, как на набат,
Из разных стран и континентов.
Ведь Харьков – город для студентов!
Образованье получить –
Таков девиз у «бурсаков»* –
И дарованье проявить
Еще до зрелости годов.
Но часть, по правде говоря,
Штаны здесь протирают зря!

XII
И кратко о другом вопросе –
Он не дает покоя мне –
Словами чистыми, как росы,
Хочу сказать о красоте!
О женской красоте природной,
Невозмутимой, благородной.
Романов столько и стихов
Писали для красивых женщин,
Их сравнивали с божеством
И возносили к поднебесью!
Я знаю точно – не кумир,
А «красота спасет наш мир»*!

XIII
И в продолженье этой темы
Одну деталь вам приведу:
Нет лучше и красивей девы,
Чем в Харькове – я не шучу.
Нет, никого не обижаю,
Со стороны лишь наблюдаю.
Да, Украина вся в цветах,
Но здесь их больше, чем где-либо,
И ярче в солнечных лучах,
Они смущаются игриво!
И в странах, может быть, других
Нам не найти красивей их?

XIV
Но как бы ни была красива
«Богиня города» в цвету,
С ней рядом должен быть мужчина
И на работе, и в быту.
Здесь про любовь сказать удобно.
В романе  напишу подробно.
Прошу, простите за пролог,
За лишний слог – чтоб сделать связку.
Друзья, иначе я не мог –
Не рассказать про город-сказку!
Засим я, завершив канву,
Прошу вас в первую главу.

 




ГЛАВА ПЕРВАЯ
ХИРУРГ



 

Читать мы любим книги с детства.
Добро и зло познать не грех.
И лишь в учебе видим средство,
Чтоб в жизни получить успех.
И в средней школе, и «повыше»,
Когда из знаний строим дом,
Талант, подаренный нам свыше,
Должны мы подкреплять трудом.
Но увлеченные – до боли –
Мы забываем об одном,
Что жизнь – из хрупких категорий,
Нельзя прожить ее потом.





I
В каком году, я уж не помню,
Сия история была.
Дул теплый ветер с Павлополья,*
Весна по Харькову плыла.
И город был большим букетом,
Усыпанный вишневым цветом.
Деревья, птицы, облака
Свободой, легкостью дышали,
На мир смотрели свысока.
Они как будто тайну знали,
А тайной той была Любовь,
И Харьков утонул в ней вновь!

II
А город жил своей судьбою,
Не знал, что будет впереди.
Шумел, высотки быстро строил
И отдыхал, включив огни.
И жизнь текла извечным ходом,
По собственным ее законам.
И вот момент уже настал
С героем главным вас знакомить.
Конечно, он – не идеал,
Не в этом – соль, не будем спорить.
Красивый молодой брюнет,
Ему уже за двадцать лет.

III
Носил он имя Анатолий,
Друзья прозвали Анатоль.
Глаза,  как небо, волос – смоль
И очень крепкая ладонь.
Врачом работал он в больнице.
Хирургом в первой был столице.
Он молод, перспективен, смел,
Всегда с холодной головою,
Привычек вредных не имел,
Работал с радостью, с душою.
Он труд любил и жизнь ценил,
Напрасно слов не говорил.

IV
Он был хирург не знаменитый –
Но скоро будет, а пока –
Он в хирургии «парень битый».
В руках у мастера игла.
Теперь ему «крючки держали»,*
И слушали, и исполняли.
Старался Толя, шел легко,
По жизни был он непечален.
С учителями повезло,
Всегда им будет благодарен.
Он рос, бедняга, без отца,
Коллеги звали «Сын полка».

V
И руки у него на месте,
Как пара белых лебедят,
В гармонии они и вместе
Вперед без мысли не летят.
Узлы вязал он очень быстро,
Как фокусник, работал «чисто».
И вот получен результат:
В руках он скальпель держит смело,
Имеет точный острый взгляд.
Сшивает раны он умело.
И видно сразу – будет толк,
Не зря он тратил ценный шелк!

VI
Вот снова смена поколений.
Теперь не кажется смешным,
Что он хирург, других нет мнений,
Не может место быть пустым.
И он, под стать тому же месту,
Лечил, работал очень честно.
Спасибо тем, кто разглядел,
Хирурга славного задатки.
Он не остался не у дел –
Дорогу дали в жизнь без взятки.
Запомнил навсегда тот день,
Когда сказали, что теперь

VII
«Палатным доктором зачислен».
Сбылась у Толика мечта.
Про это он так долго мыслил.
Свершились в небе чудеса.
От радости забегал быстро,
Светился «зайчиком» лучистым.
Невероятно повезло!
Вести дадут ему палату
И кроме этого еще
Раз в месяц получать зарплату.
Работе рады мы всегда,
Когда в кармане «рубль» иль два.

IX
Взгляните, Толя – ординатор,
В халате белом, в колпаке
Вошел привычно он в палату
С историй пачкой налегке.
Спросил больных про состоянье,
Про жалобы, переживанья.
И каждого пересмотрел:
Кто как лежит, какая рана,
На кожу рук, цвет склер глядел,
Обход он делал очень рано.
Потом планерка и УЗИ*.
Он должен всех больных спасти.

X
Задал сестре объем работы,
И в оперблок* пора идти,
А там другие ждут заботы –
Три операции в пути.
И целый день там – до победы,
Не успевая пообедать.
На операциях простых
Он брал интернов в ассистенты,
А на больших, на полостных,
Иной разок поставят первым.
Затем спешил больных принять,
Журнал, истории писать.

XI
Вот так работал Анатолий
С утра и целый день-деньской,
По графику он планы строил,
По выходным лишь был покой.
И потихоньку, постепенно,
Хирургом Толя стал отменным.
И люди верили ему,
В его талант, в его уменье,
И к молчаливому врачу,
Без страха шли и без волненья.
Талант, терпение и труд,
Поверьте, зря не пропадут.

XII
И с коллективом он сроднился,
Душою Толя не кривил,
С коллегами всегда мирился,
Дорогу не переходил.
Умел уладить он вопросы,
А не пускать их под откос.
На протяжении тех лет,
Как стал он в клинике работать,
Заметно рос авторитет  –
Его бы только не прохлопать.
Он в бога верил, крест носил,
На Пасху в церковь заходил.

XIII
Один вопрос его тревожил –
О благодарностях больных.
Не то, чтоб был он очень «против»,
Ведь тоже жить нельзя без них.
В его уме, еще нестройном,
Всплывал вопрос этот невольно:
«А можно обойтись без них?
Давно в больнице люди платят
И за лекарства, и за бинт,
И зря подолгу время тратят,
В раздумьях – сколько дать врачу?»
Об этом я сказать хочу.

XIV
И до конца нам не понятно –
Жизнь, как игра, как преферанс,
Но, тем не менее, занятна –
Есть консонанс* и диссонанс*.
Чем больше набираешь «взяток»,*
Тем больше в кошельке остаток –
Такой ему представлен путь –
Идти накатанной дорогой.
Но видел он, не в этом суть,
Она ему казалась строгой.
Хотел он в «мизер»* поиграть
Чтоб жизнь не очень усложнять.

XV
«Больной идет пусть через кассу,
По прейскуранту выбьет чек,
Картина ясной станет сразу –
Спокойным будет пациент.
И доктор взяток брать не будет,
А лишь процент к нему прибудет
От операций и больных.
Чем лучше будет врач работать,
И без прогулов холостых,
Тем больше шансов заработать» –
Таков его был «примитив»,
И на него был свой мотив.

XVI
Здесь маленькое уточненье,
Себе он часто говорил:
«А сколько тратить на леченье?
Цена лекарств, бинтов и сил?
Пусть с препаратами понятно,
А остальное всё невнятно –
За труд, тепло и за кровать,
Амортизацию приборов?..
Но счет не стоит подымать,
Не должен быть он приговором.
Доступной медицине – ДА!
А своеволью – НИКОГДА!»

XVII
Он думал также о «страховке»,
И для нее местечко есть,
«Хорошей» только, без уловки…
Раздумий много, их не счесть.
Ведь  знал он точно – в Украине
Всё ж нет бесплатной медицины,
Но верил в то, что выход есть,
Нужна лишь воля для решенья,
И ждал, когда придет момент,
Сигнал – отмашка к выполненью.
Ну, а пока – «вагон» проблем –
Следы всплывают «серых» схем.

XVIII
И Толя сломлен был системой,
И жил, как многие врачи.
Он взятки брал, хоть знал им меру.
Просил у Господа – Прости!
И не уйти, нет избавленья,
Свои стирал он представленья.
Но быстро жизнь порой течет,
Поступки не всегда примерны.
Вот снова новый поворот,
И за вчера нам уж не скверно.
А вот еще один опрос:
Любовный каверзный вопрос.

XIX
Он о любви пока не мыслил,
И настоящей не встречал.
И в голове кристально чистой,
Не представлял свой идеал.
Высоким обладая ростом,
Он о женитьбе думал просто:
«Как доживу до тридцати
(Сейчас жениться очень рано),
Тогда включу свои мозги,
Невест найду еще немало,
Но, чтобы к возрасту Христа
Была любимая жена».

XX
Неоднократно мать звонила,
Про жизнь справлялась, что да как:
«Сынок, скорей тебя женила б!
Спокойней было б мне, а так
Волнуюсь я, переживаю –
Одет? Накормлен? Я не знаю».
Уж два десятка и семь раз
Ему кукушка прокукует,
Но как в коробочке алмаз,
Он до сих пор один ночует.
Но Толя знал, что верен путь,
С дороги жизни не свернуть.

XXI
Он знал, что жизнь сама подскажет,
Как правильно себя вести,
Куда идти, и путь укажет
К любви до самой старости.
Поэтому всегда работал,
Порою до седьмого пота.
И если даже был досуг
Читал он спецлитературу.
Он стал одним из верных слуг
У хирургии, знал натуру.
И это нравилось ему,
Он пользу видел в том свою.

XXII
Когда учился в Универе,
На первом курсе и шестом,
Не прожигал напрасно время,
А думал только об одном:
«Хочу я быть специалистом,
Хирургом, лучшим клиницистом».
Но надо ведь за всё платить,
И мастерство – не исключенье,
Хотел науку покорить?
Придет расплата увлеченью!
Закон никто не отменял –
Прибудет здесь – убудет там!

XXIII
И время шло, а он работал,
Лечил людей, писал статьи.
Трудился Толенька с охотой,
Входил в научные круги.
Он опыт получал не сразу.
Но Толя шел, как по приказу.
И вот теперь доклад писал,
С большим упорством и удачей,
Новейший метод применял,
Решал конкретные задачи
И к конференции спешил,
И часто время торопил.

XXIV
Рисунок взял и график строил,
Испортил несколько листов,
Но презентацию настроил,
Есть результат – доклад готов!
Еще раз всё перепроверил
И данные в таблице сверил.
Потом поехал погулять
В тени прекрасных старых парков
Отвлечься, вольно подышать,
Ведь завтра день – он будет жарким.
Докладываться – самому.
Волненье душу жгло ему.

XXV
А вечер был красивый, чудный,
И безмятежность в небесах,
А вот и наш герой «премудрый»,
Направил вдаль свои глаза.
Он думал, как его воспримут:
«С докладом на смех не поднимут?»
Он шагом мерил старый сад
И вышел к площади Свободы,
В «реторте»* видя тайный знак,
И близость ощущал Природы.
Душою здесь он отдыхал,
И силы в площади черпал.

XXVI
Картину с детства он запомнил:
Пшеницы поле – желтый цвет,
Беспечный дух всю грудь наполнил,
Но не вернуть его уж, нет…
И к площади он возвращался,
Ее энергией питался.
Он помнил мамины слова,
Она по жизни поучала.
Ах, как она была права,
Когда мальчишку наставляла:
«Что жизнь прожить и вдаль уйти –
Не просто поле перейти».

XXVII
Подростком бегал он по полю,
Играл и вглядывался вдаль,
Он на бескрайнем рос просторе,
Где ветер разгонял печаль.
Теперь, как в юности, на воле,
Он городское видел поле,
И люди, словно колоски,
Бегут волной под теплым ветром,
А рядом, словно мотыльки,
Летят машины по проспектам.
«Пусть в поле – новая «трава»,
Но мама, всё-таки, права».

XXVIII
На город вечер опускался,
Повеял легкий ветерок,
Наш Анатолий наслаждался,
Вдыхая воздуха глоток.
Был воздух полон ароматов…
Вот время подошло заката.
«Но как-то, что-то тут не так,
И тишина, как перед бурей.
Да нет, – подумал он, – Пустяк!»,
И полетел в домашний улей.
И где б мы ни были порой,
Всегда нас тянет лишь домой.

XXIX
А ульем было общежитье,
Да, то, что на 602-ом.*
Три свечки зданий, перекрытья –
И были временным «углом».
И после Университета
Он не одно провел здесь лето.
Как жаль, не могут  говорить,
А то сказали б эти стены,
Как люди начинали жить,
Про первые шаги, проблемы.
Здесь люди шли в реальный мир,
Как в поезд входит пассажир!

XXX
Жильцы – интерны и курсанты,
Что прилетали, как грачи.
И были среди них таланты –
Порой известные врачи.
На кухне – сколько разговоров –
От шуток до научных споров!
Вот тут и жил наш Анатоль –
Читал, писал, еду готовил.
Компьютер в комнате был, стол,
Диван и кресло у прохода.
Отправив Толика домой,
Мы подошли к главе второй.

 


ГЛАВА ВТОРАЯ
ГАДАЛКА


Любопытство женщин терзает,
Знать хотят и про то, и про это.
Ну, чего еще им не хватает,
Почему их так манят секреты?





I
Вернуть хочу немного время,
Чтоб легче было вам понять
И снять вопросы не по теме.
И мне так проще излагать!
Четыре года в звездном мире –
Мгновенье в солнечном эфире,
А в нашей жизни – веха, цикл,
Час достижений, избавлений,
Итогов время, цельный стих,
И поиск уж других свершений!
Итак, воротим годы вспять,
Сюда вернемся мы опять!

II
Тогда – уже тепло настало –
Весь город утопал в цветах –
Всё зеленело, распускалось,
И май вступил в права на днях.
И солнце меж домов вставало,
Лучами нежно согревало.
А град безудержно шумел –
Колесный визг и шум трамвая –
Он утром снова песню пел,
Людей к работе собирая.
И по дорогам напрямик
Спешит народ, когда час пик.

III
И площадь утром у вокзала
Людьми забита без границ,
Как будто бы волна сбежала,
С вокзала по ступеням вниз.
Подъехали две электрички,
Рассыпался народ, как спички,
Уже по-летнему одет.
И стар, и млад, увидев транспорт,
Как мотыльки на белый свет,
Спешат в пути своем опасном.
У каждого был свой маршрут –
Кто на учебу, кто на труд.

IV
А вот девчонка с электрички,
С подножки спрыгнув налегке,
Купив бутылочку водички,
Спешила с плеером в руке.
Знакомьтесь – наша героиня,
С прекрасным именем Мария!
Ей на учебу позарез
Успеть на первую бы пару,
И сквозь толпу наперерез,
Бежала, не спуская пара.
Скажу два слова я о ней,
При свете солнечных лучей.

V
Изящный стан, в короткой юбке,
Как небо, ясные глаза,
И в тон, накрашенные губки,
Румянец щек сводил с ума.
Легка была ее походка,
Не шла – плыла, как будто лодка.
Спокойный, добрый человек –
Она пошла стопами бабки –
Продлить бесценный людям век
И по призванью, не для взятки,
Училась Маша на врача,
И выбор был не сгоряча!

VI
Когда была в десятом классе,
Двух человек она спасла,
И случай на окольной трассе
Она запомнила тогда.
…..С утра грибочки собирала
И с бабушкою отдыхала.
И вдруг раздался громкий свист,
Мотора рев на магистрали,
Слетел с седла мотоциклист
И друг его, сидевший сзади.
Живешь, не ведая порой,
Что будет через час с тобой!

VII
Как гол, забитый на пенальти,
Удар, секунда и – темно.
Лежали двое на асфальте,
Крутилось только колесо.
Лежали парни и стонали –
Так признак жизни подавали.
Бабуля вырвалась вперед,
И Маша – вслед, не растерялась,
В таких делах нас час не ждет,
Нить жизни в помощи нуждалась.
Храни вас бог от ДТП*,
На суше, в небе, на воде.

VIII
Людей, в аварию попавших,
Спасли – старались, как могли,
По-настоящему, без фальши,
Свой долг исполнили они.
Бинтами из подола платья,
Парнишек брали, как в объятья…
«Послушай, Маша, здесь «карман»*,
Открытый вижу пневмоторакс*,
А ну, неси-ка целлофан,
Закроем мы грудную полость!»
И знала бабка, что за чем,
Лечить умела без проблем.

IX
Не первый в ее жизни случай,
Аварий много на счету.
И долго чтоб ребят не мучить,
Лечила быстро, на лету!
Хирургом ведь была бабуля,
В амбулатории, как пуля,
Летала от стола к столу.
Там резала, а тут писала,
Слова бросала на ходу.
Ругалась, всюду успевала.
Она была дитя войны*,
Закалки крепкой «старины»!

X
Едва Машуля поспевала
За ней, старалась, как могла,
Да, опыта ей не хватало,
Но искорка лечить была.
И вот наложены повязки,
Ребята уж открыли глазки.
Доставлены попуткой в срок,
Без промедленья в «неотложку»*.
Для Маши был большой урок
Спасать людей непонарошку.
Брала бабуленьку в пример
И думала про Универ.

XI
Мечта свершилась, поступила
На медицинский факультет.
Какой она была счастливой,
Что сразу – в Университет!
Прошла сквозь радости и муки…
Хоть твердым был гранит науки,
На ум надеясь, смелость рук,
И как на лодке превосходной,
В широком море меднаук,
Плыла уверенно, свободно…
Vivat membrum quodlibet!*
Vivant membra quaelibet!*

XII
Шли годы, время торопилось,
И наша Маша подросла.
Голубкой белой оперилась,
Она училась на врача
И хорошо училась вроде,
И пятый курс уж на исходе.
И вспоминался ей порой
Тот случай страшный, те тревоги,
Когда она своей рукой
Людей спасала на дороге.
При мыслях этих всё сильней
Она училась быть мудрей.

XIII
И каждый день на электричке
С собою в сумочку брала
Конспектов пару и три книжки –
В окрестностях она жила.
Приехав в град, она спешила –
Свой Маша Универ любила,
Хотела к лекции успеть.
В метро бежала по ступенькам,
Прошла сквозь турникетов сеть,
К платформе, к желтеньким скамейкам…
Теперь её электровоз
Доставит тотчас – не вопрос.

XIV
На лекции успела Маша.
И день так быстро пробежал.
Подруги Даша и Наташа
Её с собой позвали……..
Они спешили в общежитье
Отпраздновать одно событье.
Маевку-праздник обсудить,
Кто как отметил выходные,
С подругами поговорить
И вспомнить случаи чудные.
В общаге можно отдохнуть,
И выпить там чего-нибудь.

XV
А вот и улица родная,
Да, Отакара* по сей день,
Легко, совсем не принуждая,
Студентов лепит из детей.
Кто жил в общаге, знает точно –
Нельзя студентом быть заочно!
Типичный городской пейзаж
Пятиэтажками усыпан.
Да, не Пассаж*, но есть кураж,
Им даже воздух здесь пропитан!
Здесь жизнь неистово кипит,
И каждый очень жить спешит.

XVI
Ну вот, пришли: подъезд, скамейка,
Стальные двери, окна, вход.
А на вахтерше телогрейка,
Забитый семечками рот.
И турникетом управляя,
Она сидела не мигая.
Девчонки весело прошли,
Оставив документ при входе,
На пятом этаже жила
Здесь только Дарья, на пороге –
Написано так: «Welcome please» *,
Таков был девичий девиз!

XVII
Ключ повернули, дверь открыли
И в комнату вошли втроем,
И увлеченно говорили,
Ну, словно пели соловьем.
И вот студенческая «келья»,
Очаг бурсацкого веселья!
Кровати, книги, стулья, стол,
А на столе – компьютер-гений,
Ковром укрыт был серый пол,
А в окна запах плыл сирени.
Красив общаговский приют,
Где каждый создавал уют.

XVIII
Девчонки быстренько сварили
К обеду легкую еду,
И на троих «сообразили»:
Что пить – решили на ходу!
И слабый алкоголь купили
И по бутылке осушили.
Про новости вчерашних дней
Перетрещали, как сороки.
И в свете солнечных лучей,
Светились розовые щеки.
Порой так мило наблюдать
За тем, кто любит поболтать.

XIX
В беседах тело разомлело,
Подружки начали зевать,
И говорить уж надоело,
Тянула их к себе кровать.
А сон хорош после обеда,
Когда окончена беседа.
Но тут Наташа как-то вдруг,
Вторая Машина подруга,
Залепетала тихо вслух,
На тему жизни и супруга,
И как узнать свою судьбу?
Когда придет? В каком году?

XX
Подружки сразу оживились,
Сонливость быстренько прошла,
Немного даже всполошились:
«Какие ёмкие слова!»
Ну, а Наташа продолжала
И обстановку нагнетала:
– Я знать хочу, когда придет
Моя любовь и половина,
И как узнать мне наперед,
Когда случится это диво?
И громкий страстный разговор
На весь был слышен коридор.

XXI
Сначала успокоить Нату
Пытались обе, как могли,
Ей говорили, что не надо.
Всему есть время, чтоб прийти.
Она была неумолима
И по характеру строптива.
Ей уговоры нипочем,
И аргументы отклоняла,
Она стояла на своем,
Душа ее огнем пылала.
Хоть искра малою была,
Но раскалялась добела.

XXII
Часы пробили уж четыре,
А разговор не утихал,
И нет важнее темы в мире,
Накал страстей всё нарастал.
«Когда же встретится любимый?»
Вопрос до боли нестерпимый.
А волновать такой вопрос
Не только начал лишь Наташу,
Троих схватил один психоз.
Не расхлебать им эту кашу.
Сплоченный женский коллектив,
Но нелегко бывает с ним.

XXIII
Потом сидели, обсуждали,
Проблему как сию решить,
Подходы с планами искали,
Как этот «узел» разрубить.
Сто вариантов рассмотрели,
Но приближались ближе к цели.
Вердикт поставлен был такой:
Насколько им позволил разум,
Довольно смелый и простой –
Пойти к гадалке, и пусть сразу,
Расскажет им вещун-пророк,
Какой по жизни ждет их рок.

XXIV
И без минуты промедленья
Собрались девушки в метро,
На Конный*, там искать спасенья,
И откровенья заодно.
Вперед толкало их познанье,
Они не знали наказанья.
А Конный рынок был тогда,
Пристанищем людей различных.
 «Братки»*, цыгане там всегда,
Но много и людей приличных.
«Здесь был и рынок, и вокзал» –
Писатель так бы написал.

XXV
И девушки с большой опаской
Шли к парку, где судьбы причал.
Их лица, словно белой краской,
Художник злой разрисовал.
И вот центральная аллея,
Шли тихо, в сердце сожалея.
Но нет у них пути назад,
Вперед пошли неторопливо,
Печальным выглядел парад.
И тут, цыганочка, как дива:
– Красавицы, прошу ко мне,
Судьбу скажу вам по руке!

XXVI
Гадалка выглядела смелой,
Стройна, красива, высока,
В цыганских жилах кровь кипела.
Была она так молода.
А звали ее нежно – Аза,
Красивою была зараза.
Вся в золоте и серебре,
Как манекен из магазина,
С улыбкой хитрой на лице,
Она была неотразима!
И говорила много слов,
Собрать побольше чтоб «улов»!

XXVII
И подключив всё обаянье –
Движенье рук и серый глаз –
Она им спутала сознанье,
У девушек запал погас.
Гадалка их обворожила,
В опасном танце закружила.
Попали рыбки на гипноз,
Хотя до этого храбрились.
Втроем гадалкой без угроз
В растенья быстро превратились.
Есть сила в сказанных словах
Огромная в своих правах.

XXVIII
Мальчишка рядышком был рослый,
Цыганки он – родной сынок.
Себя считал Артурчик взрослым,
Тринадцатый уж шел годок.
Смотрел на них, как наблюдатель,
Внимательный. Он – не мечтатель,
Он жесты мамины ловил,
И от восторга улыбался.
И знания в себе копил,
Но каждый раз ей удивлялся,
С какою легкостью она,
Могла людей лишать ума.

XXIX
А Аза хваткой ловкой кошки
Взяла решительной рукой
От страха бледные ладошки
У девушек. Забыв покой,
Глазами быстро пробежала,
Авторитетно им сказала:
– По линиям, жизнь так длинна,
Полна дорога приключений,
И, как кипучая волна,
Накроет вас для дум, решений.
И будет счастие у всех –
У каждой будет свой успех.

XXX
– Вот о любви есть к Вам вопросы:
Когда печалиться, о ком?
Так Даша, поправляя косы,
Спросила тихим голоском.
Гадалка нежно улыбнулась,
И в талии слегка прогнулась.
– Так я об этом и твержу,
Любовь большая ожидает,
А время я вам не скажу.
Да, девушки и так бывает.
Всё это будет и притом –
СЕБЯ НАЙДЕТЕ ВЫ В ОДНОМ!

XXXI
И, наконец, еще взглянула
На руки девичьи тайком,
Как будто смерть ей вдруг кивнула,
Ее обдали кипятком.
Опять в ладони посмотрела,
Внимательнее разглядела.
Потом взяла ладонь свою,
И взглядом пристально впивалась,
Ей непонятно почему,
Такой картинка рисовалась.
Но не сказала никому,
Какую видела беду.

XXXII
А девушки переглянулись,
Не очень ясен был ответ.
Вот с откровением столкнулись,
А хорошо оно иль нет?
– Визит к вам сколько денег стоит?
Двадцаточка вас не устроит?
– Сегодня денег не беру,
Ответила печальным тоном.
– Еще одну вам вещь скажу:
С душой живите, по законам.
Авэн састэ у бахтале*,
Я с вами встречусь на одре.

XXXIII
Девчонки поблагодарили
И поспешили на метро.
А Азу словно подменили,
Смотрела вслед им, как в кино.
– А что Вы мама увидали,
Себя, девчонок распугали? –
Не мог угомониться сын.
– Да ничего, ты не волнуйся,
А у самой в глазах лишь дым,
И знаки смерти – полюбуйся.
«Как страшно свою дату знать,
Когда мир бренный покидать».

XXXIV
Темнело. Сумерки сгущались.
Гадалка с отпрыском пошли,
И вдруг они так испугались:
«О Боже! Срочно! Помоги!»
Летел на них, как на торпеде,
Парнишка на велосипеде.
И времени подумать нет,
Как от удара увернуться,
Старалась Аза, но юнец,
Успел-таки к ней «прикоснуться».
Удар пришелся прямо в грудь,
Вечерний преграждая путь.

XXXV
Парнишка не остановился,
Ударив Азу локотком,
Аллеей дальше покатился
Он так же быстро, с ветерком.
У Азы очень грудь болела,
Но в том признаться не хотела,
До крови прикусив язык,
Она сквозь зубы свет ругала
И слышала сыночка крик:
« Я разберусь сейчас с ним, мама!»
« Сынок, не надо. Нет! Не смей!
Послушай, милый, будь мудрей».

XXXVI
Не нарушай вещей порядок,
Пусть будет так, как всё идет,
Я знаю, будет путь несладок,
Но время быстро промелькнёт».
Ладонью левой грудь прикрыла,
И вдоль аллей засеменила.
А рядом шел ее сынок,
Свою любил он очень маму,
Не знал, какой отведен срок
Ходить аллеей с мамой парой.
Живем, планируем, спешим,
Но, видно, всё не мы решим.

XXXVII
Все по домам порасходились.
У Даши Маша на ночлег
На эту ночь остановилась,
В бурсацкий вновь вошла «ковчег».
И до утра проговорили,
Поход на Конный обсудили.
Ответ нашли на тот вопрос,
С которым шли они к гадалке,
Не нужен больше соцопрос:
«Как быть?», и хватит делать ставки,
На рок, иллюзии, судьбу,
Они должны творить мечту!

XXXVIII
И снова время побежало:
За новым годом новый год.
Народ, как в поезде, качало,
Когда он набирает ход.
Девчонки наши повзрослели,
Врачами стать уже успели.
Ни разу девушки втроем
Про случай тот не вспоминали,
Черту мы этим подведем,
Разгоним мысли и печали.
Я дописал лишь до черты,
А мы у третей уж главы.

 





ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КОНФЕРЕНЦИЯ



 
 «Что день грядущий нам готовит?»* –
Глубокий классика вопрос.
Кого теряем, что находим? –
Замысловатый парадокс.
Кого мы помним, что забудем? –
Придет всему своя пора.
И с кем по жизни дальше будем?
Узнаем завтра лишь с утра.


I
Вернемся к нашему герою.
Наутро нового уж дня
Проснулся милый Анатолий,
И голова его светла.
Он полон сил, готов трудиться
На конференции, в больнице.
Он принял душ, съел завтрак свой
И быстренько стал собираться.
Надел костюм по моде той –
Любил красиво одеваться.
Рубашка, туфли, он – the best*,
Во всём-то лоск и всюду блеск.

II
И, как в халате он прекрасен,
Так и в костюме – comme il faut*:
И галстук в тон был очень кстати.
Смотрелся Толя хорошо.
И вот он в зале заседанья,
Проводит время в ожиданье.
И вдруг его испепелил,
Красивый взгляд, как ночь, брюнетки,
Когда он слушал, мысль ловил
И делал записи, заметки.
Поймал еще раз жгучий взгляд –
Седьмое место, пятый ряд.

III
Глаза брюнетка опустила
Рукой поправила подол.
«Чертовка, как же ты красива», –
Подумал он про женский пол.
Еще два раза встреча взглядов,
«А может сесть мне с нею рядом?»
Но конференции вперед,
Бежало время понемножку.
И вот пришел его черед,
И вышел Толя на дорожку.
И чтоб чертовки взгляд привлечь,
Повел научную он речь.

IV
А голос был хорош, в накале
И убедительный, как сталь,
И все внимательными стали:
Те, кто не слушал и кто спал.
А он с проектором сливался,
И каждый так им восхищался.
Вещал он лихо – не проймешь,
Введенье, цели и задачи…
А тело сильно била дрожь,
Вот он – счастливый миг удачи!
Он от себя не ожидал,
Что есть внутри такой запал.

V
Свои закончив рассужденья,
На выводах притормозил.
Сегодня день его везенья,
Старался он что было сил.
«Благодарю вас за вниманье!», –
Закончил так повествованье.
И председатель объявил:
« Пожалуйста, прошу вопросы».
Плутовке слово он вручил.
Она, свои поправив косы
Приятным голосом, как свет
Просила Толю дать ответ:

VI
– Скажите, сколько персонала,
В проблеме было целый год?
Исследовали вы немало,
Чтоб подвести такой итог.
– Спасибо, а ответ извольте,
Подробно изложу, позвольте.
Да, персонала целый полк,
Работало над этой темой
И в этом, видите, есть толк,
Решили данную проблему.
Я в операциях простых,
Один работал за двоих.

VII
Интерны были в ассистентах,
Когда мы делали прорыв.
И зал гудел в аплодисментах,
Как сильный дождь летел в обрыв.
Затем еще пошли доклады,
Но это нам уже не надо.
Потом объявлен перерыв,
Ведь время подошло обеда,
Раздали всем аперитив,
Фуршетный стол, икорку с хлебом.
Так спонсор потчевал врачей,
Чтоб назначали «яд» быстрей.

VIII
Герой стоял, достал визитки
И ел казенные харчи.
И подошла к нему с улыбкой
Брюнетка наша – Натали.
– О, это Вы? – Не ожидали?
– Я удивлен, но не в печали!
От Вас не скрыться, не уйти,
Весь день пронизывали взглядом,
И мимо Вас нельзя пройти,
Потом вопросы водопадом.
Как Ваше имя? – Он спросил.
– Наташа, можно Натали.

IX
– У Лепса* песня есть такая,
Он «за живое» в ней задел,
Не знаю, кто Вы и какая.
Про Вас, наверно, песню спел?
– А Ваше имя – Анатолий?
– Но чаще называют Толей.
А Вы, смотрю я, в курсе дел,
Хорошее у Вас занятье:
Что как идет, и кто за кем.
Вы просто Штирлиц* в красном платье.
– Спасибо, Вам за комплимент,
Знакомству подошел момент.

X
Да нет, я врач стационара,
Пришла послушать ваш доклад,
В программке имя прочитала.
– Вы извините, виноват,
Меня простите за пижонство.
– Ну что Вы, выпьем за знакомство!
Вино разлили «Инкерман»
Бутылку – сразу в два бокала,
Хмельное для мужчин и дам…
Лишь музыки здесь не хватало.
И снова этот смелый взгляд,
Но встрече этой Толя рад.

XI
И будто молния пронзила,
Сердца забились под стрелой.
И вот Любовь их поразила,
И ветер дул под тетивой.
Раскаты грома с опозданьем
Рассыпались. И со страданьем
Упала наземь пелена,
Как покрывало растелилась,
Укрыла их. Закрыв глаза,
Во сне им словно это снилось.
– Ну, за знакомство и до дна,
– За Ваш успех, Гип-Гип, Ура!

XII
Летел, как вихрь, по организму,
Всё сокрушающий огонь,
Освобождал от пессимизма
Тепло дарящий алкоголь.
До дна бокалы осушили,
И время вдаль не торопили,
Икрой хотели закусить,
Но стол пустой, нет даже фруктов,
И некого уже винить,
Что не досталось им продуктов.
– Не всё так плохо – выход есть,
Конфетку, вы не против съесть?

XIII
Конфетку с сумочки достала
И разделила пополам,
Им этого вполне хватало,
И привкус мяты на губах.
– Быть может, это неприлично?
– Ну что Вы, очень романтично!
И рассмеялись от души,
Друг другу снова улыбнулись,
Ах, как минуты хороши,
Когда вдруг души встрепенулись!
И виден чувств уже разбег,
Придется сделать им пробег.

XIV
Затем собрав свои вещички,
На два доклада в зал пошли,
Сидели рядом, как синички,
И думали, когда б уйти?
Зачем зашли? Была ошибка,
Но не расстраивались шибко.
Потом, покинув тихо зал,
Они сбежали – нет уж сил.
И этот день, как Карнавал,
Из них никто не позабыл.
Бежать. Гулять. Опять бежать  –
Умом влюбленных не понять!

XV
Владенья Белки* посетили,
Хирург частенько здесь бывал.
Когда аллеей семенили,
Он ей на ухо ворковал:
«Как хорошо здесь, как прекрасно!»
И акварелью ярких красок
Им парк неистово сверкал.
Аттракционами, лужайкой.
Гостей к себе он зазывал.
А день был солнечный и жаркий.
Затем, на чудо-колесе
Поднялись ввысь: рука в руке.

XVI
И Харьков, как цветок в бутоне,
Раскрылся, распахнул «камзол»,
Лежал внизу, как на ладонях,
Даря невиданный простор.
«Какой же, Харьков, ты красивый!»
Потом, вдвоем неторопливо
Пошли у озера гулять.
А на воде две белых птицы…
И Ната, я могу сказать,
Смогла в Царь-Лебедь превратиться
И Толю так очаровать –
Пером не просто описать.

XVII
В кабинке травяного цвета
Спешили дальше – в Саржин Яр*.
Неслась «зеленая карета»
Канаткой, как когда-то встарь.
В Яру водою обливались,
Потом по городу слонялись.
Земли не чуя под собой,
Они друг другу улыбались,
Затем бежали по Сумской*,
«Струей Зеркальной»* любовались.
Фонтаны пели о любви,
И Толя пел ей: «На-та-ли …».

XVIII
Везде прошли, где только можно,
Покоя не было сердцам.
Опять же – сад, каскад и площадь –
Свой след оставили и там.
И он держал ее за руку,
И места не было для скуки.
А говорили обо всём:
О книгах, музыке, работе,
И вспоминали о былом…
Им жизнь раскрылась в развороте.
И перед ним был мир иной –
И непонятный, и другой.

XIX
И Толя сам не понимая,
Из молчаливого врача,
С красоткой в парке отдыхая,
Вдруг превратился в трепача.
Нет, выражался он прилично,
Но как-то странно, необычно.
Герой расцвел, как розы куст,
Влюбленный был, снята преграда,
А из ее прекрасных уст
Слова лились, как водопадом.
Но в жизни всё идет к концу,
И Нату он привел к крыльцу.

XX
– Ну, Толя, будем мы прощаться.
(Они уже сошлись на «ты»)
– Так не хочу я расставаться,
– Но ждут дела, как жаль. Увы!
– Такого дня я не припомню,
Надолго я его запомню!
Он пробежал так быстро – вмиг,
И словно не было прогулки,
Но в памяти оставил блик,
Как тот фонарь, что в переулке…
Она не знала, что сказать,
Ком в горле заставлял молчать.

XXI
– Ты мне понравилась, Наташа,
Тебе одно скажу сейчас:
Хочу, чтоб эта встреча наша,
Последней не была у нас.
И было здесь рукопожатье,
Он не сжимал ее в объятьях,
Руки пожатие – как просто!
Ладонь к ладони прикоснулась,
На самом деле – нет, непросто,
Она ему ведь улыбнулась!
Энергетический поток.
И сквозь ладони лился ТОК!

XXII
И лишь два сердца застучали
Так бешено, как молотки.
Он и она – в тиши молчали.
Потом сказал он: «Натали».
И долго бы еще стояли…
Вдруг из окна ее позвали.
– Ну что ж, пойду я, позвони.
Их разлучила мирно ночка.
– Пока, красотка Натали!
Так день прошел, но здесь не точка.
И Толя шел к себе домой,
Сегодня был он сам не свой.

XXIII
Их встреча выдалась красивой,
Как майский луг после дождя.
Сегодня Толя был счастливый.
«День прожит мною был не зря!»
«Она прекрасна», – думал Толик,
«И, видно, тоже – трудоголик.
Глаза, а губы и вообще»…
Он основательно влюбился:
«И парой может быть вполне».
Подумал, и остановился:
«Да нет, ну рано «бить в набат»,
Ведь я еще не «кандидат»*.

XXIV
 «Шесть лет ведь есть еще в запасе –
И жизни холостой привет!
Отсюда следует и значит,
Что рано мне давать обет.
Но слишком крепко зацепила,
Как будто бы волной накрыло,
И к берегу мне не доплыть,
И на воде я без жилета,
Что надо сделать, как тут быть?
Пока не знаю я ответа.
Что быть должно – не миновать,
Не буду зря себя терзать!»

XXV
Ну, а Наташа –  тоже в мыслях
О человеке молодом,
О том, что день прошел так быстро,
О настоящем и былом: 
«Такого дня я не встречала,
Чтоб с самого утра – с начала,
Мне парня смелого дарил.
Как в вальсе школьном закружило,
И Толя лучше всех, кто был».
Ее сильнее заводило.
Запал он в душу глубоко,
На сердце стало нелегко.

XXVI
 «А кстати, я ведь не курила,
Ну, и не буду начинать,
И целый день так проходила,
Вот Толя – может повлиять.
Нет, однозначно, я решилась,
Сама с собой договорилась,
И я все силы приложу.
Плевать мне, сколько это стоит,
И целиком его возьму,
Меня он, думаю, достоин».
Была решительна она,
И знала, как вести себя.

XXVII
Вот так закончив рассужденья,
Наташа попила чайку
И погрузилась в сновиденья,
Припав на левую щеку.
Пускай же спят герои наши,
А новый день пусть будет краше.
Красивых им и сладких снов,
И ничего пусть не боятся.
Событий много было днем,
Но в них нельзя нам оставаться.
Устали наши молодцы,
И спали, словно сорванцы.

XXVIII
Пусть сняться им поля, просторы
И вдаль ушедший горизонт,
Сады, луга и реки, горы
И соловьиный перезвон.
Пусть небо будет ясным, чистым,
А солнце – нежным и лучистым!
И мысли пусть уходят прочь –
За день их накопилось много –
Пускай их забирает ночь
И мозг очистит для иного.
Пока отвел я их ко сну,
Пройдем в четвертую главу.

 





ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
МЕТРО



 

Что ждет героев, мы узнаем,
День предыдущий был не зря.
Посмотрим… Кажется, с трамваем
Уж поднимается заря.





I
Весенний день пришел желанный,
В окне – зеленая трава.
День ясный был и не туманный,
На труд спешил народ с утра.
Врача больные поджидали
И ценных указаний ждали.
А вот и он. Шел через вход
Своим привычным мерным шагом –
Попасть скорее на обход
И осмотреть всех беглым взглядом.
«Пришел, увидел, победил»* –
Обход он быстро совершил.

II
Раздал с утра он назначенья
И перевязки – как всегда,
Взял чашку кофе в подкрепленье,
И в оперблок идти пора.
Вчерашний день припоминая,
Он улыбался чуть вздыхая,
Но до обеда занят был
И нет минуты на мечтанья.
Работал, выбился из сил,
Поспать – одно было желанье.
Затем истории писал,
Хотел домой – так он устал.

III
А тут профессор вдруг заходит:
– А ну-ка, Толя, погоди,
Все напряглись и глаз не сводят,
– Я задержу тебя, прости,
Вчера ты выступал прекрасно,
Всё четко, я сказал бы «классно».
Тебя хвалю, тобой горжусь,
В пример могу тебя поставить,
Так и держать мне, и не трусь.
– Спасибо, Вам я благодарен.
– Но не сидел ты до конца,
Весна сманила молодца?

IV
Да видел я, как вы сбежали:
Держась за стеночку, бочком,
Излишний шум не поднимали,
Хотели так уйти тайком?
Вот за отсутствие терпенья –
Пошлю тебя я с порученьем.
Поедешь Толя в Институт*,
Возьмешь две папки и бумаги.
Я позвонил, тебя там ждут –
Удачи, и крути педали.
А завтра жду я у себя,
Придешь – доложишь, как дела.

V
И Толя наскоро оделся,
С маршруткой очень повезло,
Приехал, вышел, огляделся –
Ах, как на улице тепло.
Он сладил быстро в Институте:
Забрал две папки за минуту.
В метро спустился в пять часов
И ощутил, как там приятно
В прохладе встречных поездов.
– Поеду я домой обратно.
И позвонить бы Натали,
Как там она, скучала ли?

VI
Скучала. Видно. В телефоне
Пропущенные есть звонки.
Смотрел он, стоя на перроне
И слышал поезда гудки.
Наташа шанс не упускала,
На думы время не давала.
«Ну, дорогая, занят был.
Поди, я целый день работал,
И в оперблоке чай не пил
И я устал сегодня что-то.
Домой приеду – позвоню.
Я, кажется, ее люблю».

VII
Подземка* – как она прекрасна,
Хотя – не место для забав.
Здесь с толком всё, предельно ясно,
Вот – станция, а вот – состав.
Людей здесь тысячи проходит,
Здесь жизни часть они проводят.
Метро – подземный светлый мир,
Потусторонняя реальность.
Мы отвлекаемся на миг
И сокращаем к цели дальность.
И каждый день, спеша в метро,
Душою с ним мы заодно!

VIII
И так с конечной до конечной,
Мы мчим, заняв свои места,
И, как в пути по небу млечному,
Прикрыв под шум колес глаза.
И в поезде, как на ракете,
При желтом или белом свете.
Метро – огромный город-крот,
Творение цивилизации,
Оно растет из года в год,
Под натиском урбанизации.
И мы как муравьи, спешим,
Подземке danke* говорим.

IX
Подъехал поезд, дверь открылась.
В пустой вагон зашли толпой
И по местам распределились,
Стуча ногами тихо в пол.
Прошел и Толя вдоль вагона.
Со всеми он сошел с перрона.
Стоял угрюм он и молчал,
Как видно, не хватило места,
В одной руке портфель держал,
Другой – за поручень у кресла.
И тронулся вагон легко,
А дальше началось кино.

X
И поезд скорость набирал,
А у людей свои дела:
Кто под гитару напевал,
Кто…, тут произошла беда.
И поезд вдруг остановился,
От тормозов он накренился.
Тем, кто стоял – не повезло,
Но, слава богу, не печально:
Без страшных травм произошло.
Тем, кто сидел, тем всё нормально.
Бывает разное в пути,
И от судьбы нам не уйти.

XI
А Толя наш стоял спокойно,
Когда качнуло весь вагон,
И вел себя вполне достойно.
В глазах мелькнул большой кулон –
Чуть дальше девушка стояла
И равновесие теряла,
И силы не было в руках,
Хоть как бедняжка не старалась.
И на высоких каблуках,
Как на коньках, она качалась,
За поручень держась легко.
Ее сносило далеко.

XII
Но наш герой не растерялся,
Успел за талию обнять.
Сильней за поручень он взялся.
Сумел девчонку удержать.
Картина – просто загляденье,
Она в полете – приземленье,
А он – высокий кипарис,
Вдвоем так «танго» танцевали,
Смотреть красиво сверху вниз,
Экспрессия была в финале,
Всё обошлось, паденья нет,
Окончен так в метро балет.

XIII
Партнершу Толя не обидел,
Поставил на ноги легко,
Такое редко кто мог видеть:
На съемках, может быть, в кино.
Смотреть нельзя без восхищенья,
У пассажиров – изумленье.
Затем, как выполнили трюк,
Свою одежду поправляли,
И говорили громко вслух:
«Как хорошо, что не упали!».
И вдруг негромкий слышен звук:
Опять беда – отпал каблук.

XIV
Неловким было положенье,
Летела вновь к нему на грудь,
Но обошлось здесь без паденья,
Тяжелым выдался им путь.
Не слышно паники в вагоне,
Иные, правда, не довольны –
Не всех устраивал финал.
Но молодые не скучали,
Ведь их никто нигде не ждал,
И время даром не теряли.
И завязался разговор,
Ведь повод был и был задор.

XV
– Прошу вас, вы меня простите, –
Сказала Дашенька с мольбой.
– Вы настоящий мой спаситель,
И в первый раз, и во второй.
– Да прекратите, это слишком,
Скажите, не болит лодыжка?
– Слегка болит, нельзя согнуть,
– Сейчас бы холода немного,
– Да боль пройдет, еще чуть-чуть,
И думаю без перелома.
А главное – я на ногах
И позади безумный страх.

XVI
Теперь прошу вас, мой спаситель,
Скажите: как вас величать?
Еще раз вы меня простите,
Хочу я ваше имя знать.
– Да можно просто Анатолий,
Как вам удобно, или Толей.
А вас как можно называть?
Меня вопрос интересует,
Хотелось мне бы тоже знать,
Про барышню, что так «танцует».
И тут взглянул он на нее
И вновь туман накрыл его.

XVII
Блондинка с серыми глазами,
И от нее плыл French* парфюм,
Не описать ее словами,
Ничто не шло ему на ум.
В коротком легком черном платье…
Да тут какое-то заклятье.
– Я Дарья, можно просто Даша, –
Сказала девушка спокойно.
 «Она красива как Наташа,
Наташа! Боже, как мне больно».
И сердце екнуло в груди,
Тонул он в красоте, в любви.

XVIII
В минуту был он очарован,
– Приятно очень, – начал так,
И снова будто околдован.
– Знакомству нашему я рад.
Произошло так быстро очень
И интересно, между прочим.
Жаль вашего мне каблука,
Ремонт возможно еще сделать.
– Да ладно, шут с ним, ерунда,
Теперь я буду тише бегать.
– Вы врач наверно, угадал? –
С улыбкой Толя ей сказал.

XIX
– По логотипу и пакету,
Который я с собой ношу,
Узнали Вы про тайну эту?
В фармфирме точно я служу.
Закончила интернатуру
И не пошла в аспирантуру.
Да, по профессии я врач,
Ну, а сейчас – фармпредставитель.
Теперь и жнец, теперь и ткач,
Сама работник и водитель.
Сегодня так не повезло –
Погнули в пробке мне крыло.

XX
Сдала в ремонт свою машину
И на метро решилась. – Зря,
И вот попала я в «трясину»,
Такие, сударь, чудеса.
Вы тоже в медицинской сфере
Или успех в другой карьере?
– Я врач-хирург – ответил Толя,
Я у Асклепия* при деле,
Порой и ночью нет покоя.
– А я – подруга Панацеи*.
– Вы очень взрослая, скажу,
Такой вас, Даша, нахожу.

XXI
– Сначала было всё иначе
И я была совсем другой.
Но, жизнь меняет нас и значит,
Забыла я про свой покой.
И много у меня амбиций,
Но, не сходила я с позиций.
Работаю и без семьи –
Практически одна осталась.
Со школьной помнится скамьи,
Всего сама я добивалась…
Уж год, послала как письмо,
Анкету положив в него.

XXII
Теперь – в фармфирме, не жалею,
Что перешла сюда на труд.
Да, тяжело, но платят деньги,
Зарплату в срок мне отдают.
И фирма, вроде, процветает
И про меня не забывает.
Тут прозвучали два гудка,
Другой подъехал сзади поезд,
Прошла стыковка и – «ура!»,
Тревожиться уже не стоит.
Состав поехал не спеша,
И жизнь вновь стала хороша.

XXIII
Ну, наконец, без приключений:
«Вокзал Південий»* – выходить,
Не обошлось без огорчений,
Такое с каждым может быть.
А про каблук совсем забыла,
У Толика в руках застыла,
Ведь резко двинулась вперед,
Но с обувью была промашка,
Так к дому точно не дойдет,
И что же делать ей бедняжке?
– Под руку можно я возьму,
И вас до дома доведу.

XXIV
Но на носок Вы опирайтесь,
– Да, я услышала, okay*,
– И не спешите, постарайтесь,
– Играю словно я в хоккей.
Я вас сегодня приглашаю
К себе домой на чашку чая.
И вас хочу благодарить
За то, что вы меня спасали
И чем-то вкусным угостить,
Пирожным с очень крепким чаем.
– Не я спасал, а ваш кулон,
Ему спасибо и поклон.

XXV
Тогда я думал про работу,
А он в глазах моих мелькнул,
Кулон, летящий по проходу
Меня на подвиг натолкнул.
Потом… стояли на маршрутку,
Вскочили в маркет на минутку,
Купили торт и «Хванчкару»*
И всю дорогу говорили,
Я разговор их пропущу.
Уж семь часов часы пробили.
Влюбленным время – ерунда,
Забыли все свои дела.

XXVI
Потом у Даши на квартире,
Когда был столик уж накрыт,
Как будто бы в прямом эфире,
Про жизнь болтали и про быт.
Они друг друга дополняли,
Стирались между ними грани.
И было им вдвоем легко,
Словно знакомы они вечность,
Хоть время к полночи пришло,
Их увлекала бесконечность…
– Как было хорошо вдвоем!
– Ну что ж, спасибо за прием!

XXVII
– Как быстро время пролетело,
И будто не было его,
Я оглянуться не успела,
А на дворе уже темно.
– Пора бежать, вставать мне рано,
– Тебя я встретить была рада.
Как хорошо с тобою, Толик,
И только быть самой собою,
И этот вечер, этот столик,
Нет, я волнения не скрою
И не забуду никогда!
А за окном шумит весна.

XXVIII
Ни с кем я так не говорила,
Как было мне с тобой легко,
И первый раз я не юлила,
Ну, будь здоров, иди, темно.
Он Дашу обнял очень нежно,
Как покрывалом легким снежным,
И с уст сорвался поцелуй.
Они стояли и молчали,
И только свет от лунных струй
Немного лица освещал им.
Потом поехал он домой
Опять беседовать с собой.

XXIX
А Даша думала: «О боже,
И как такое я смогла?
Влюбилась… И в кого? – Прохожий.
Ой, разболелась голова.
Со мною что-то происходит,
И сердце места не находит.
Хоть и прохожий, но не прост,
Узнаю кто он, что за птица,
Он врач, хирург, подам запрос,
Заставил он меня влюбиться!»
Потом тихонько спать пошла,
Работа у нее с утра.

XXX
Охвачен Толя был смятеньем,
«Да как же? Нет, не может быть!
Опять то чувство и волненье,
Что заставляют так любить!
Ну, хорошо. А как Наташа?
Пока о ней не знает Даша,
Но может, что угодно быть,
Не скроешь правды ты надолго,
Что делать с ней, как поступить?
Но мыслю как-то я без толку».
И плохо спал он эту ночь,
И здесь никто не мог помочь.

XXXI
Он успокоился под утро,
Пропали мысли, нет помех.
И сладким сном, порою чутким,
Уснул герой, забыв о всех.
И снова день. Каким он будет?
И что найдется, что убудет?
К чему готовиться, как жить?
На что надеяться и верить?
Или тихонько пережить?
Иль жизнь на крепость нам проверить?
Но здесь не нужен нам совет.
Здесь каждый ищет свой ответ!

XXXII
А, может, надо жить, как прежде
И быть таким, как есть, всегда,
Чтоб был в натуре крепкий стержень?
И улыбнется вам судьба!
Жить так, чтоб не было обидно,
Перед душой своей не стыдно
За эти прожитые дни.
Но в нашем мире жить так сложно,
И честным быть перед людьми
Порою, даже невозможно.
Хотя б приличным надо быть,
Чтоб жизнь достойную прожить!

XXXIII
А жизнь, как день, порой, как схватка.
Но мы идем своим путем.
Он не всегда бывает гладким,
Поймем, как только проживем.
И взгляд бывает однобокий.
И жаль, не все читаем строки,
И не умеем – между строк.
А жизнь подносит нам уроки,
И вновь мы злой ругаем рок,
Что не увидели истоки.
Себя немного придержу,
И в пятую главу вхожу.

 






ГЛАВА ПЯТАЯ
УРГЕНТ

 

Неотложные дела,
Ради них мы всё бросаем.
А случается беда –
Мы друг другу помогаем.

I
Дало герою время фору,
Не знал он, как же поступить,
Не наломавши веток гору,
Дилемму правильно решить.
Пришел с утра он на работу,
Больных чтоб окружить заботой.
Портфель профессору отдал,
Тот взял с волнением бумаги:
– Не сильно, Толя, ты устал?
Болели ноги у бедняги?
Запнулся Толя: «Вроде нет».
Он спать хотел, зевал в ответ.

II
– Чертовка не дает проходу?
Не спал, наверно, эту ночь?
Так я улажу это сходу,
Плохие мысли выбью прочь!
Иль видишь в ней ты половину?
Но тот лишь молча брови сдвинул.
– Так что же, Толя? Да иль нет?
Ну, ладно, время всё расставит.
И тишина была в ответ.
В покое Толю он оставил.
Профессор вспомнил, как сквозь дым –
Ведь он был тоже молодым!

III
Когда он был таким, как Толя,
Тогда с зари и до темна
Лечил людей, спасал от горя,
А в ночь – любовь была одна.
И вдохновляла на работу,
И в будний день или в субботу.
Профессор вздрогнул: «One moment!»*
С порога Толика окликнул:
– Сегодня в клинике ургент*.
Удачи! – вслед ему прикрикнул.
И Толя двинулся к постам, –
«Сегодня будет не до дам!»

IV
Ургент объявлен был в больнице –
Ряд клиник вышло на ремонт.
Писать тут можно на страницу,
Не перечислишь всех хлопот.
И за день много операций,
Не обошлось без ампутаций.
Флебит*, колит*, аппендицит* –
Денечек несказанно жаркий, –
А время, как стрела, летит
И высоки всегда здесь ставки.
Здоровью дан приоритет
И права на ошибку нет.

V
И коллектив – опять за дело,
И муравейник зашумел,
Лечили быстро и умело,
Никто здесь не был не у дел.
Прописаны передвиженья –
Минут здесь нет на промедленья!
А ближе к вечеру – покой,
Надолго ли пришло затишье?
И рано было бить отбой,
Ведь сутки до конца не вышли.
Но как бывает в дни войны,
Здесь есть минуты тишины.

VI
И в ординаторской хирурги
На стулья сели и диван,
Устали, как с большой прогулки,
Кто кофе пил, кто крепкий чай.
Устали, но держаться надо.
Подбадривал их «старший» взглядом:
– Ну, вот и день почти прошел,
И ночь еще нам продержаться.
Он говорил не много слов,
Шутить с коллегами пытался.
Но телефон вдруг зазвучал,
И «старший смены» трубку взял:

VII
– Да, слушаю, больница номер,
А говорит дежурный врач,
…. Район тот очень нам знакомый,
Завод стоит вдали от дач.
Найдем для Вас специалиста,
Но приезжайте очень быстро.
Сейчас ребятам я скажу,
Да, до свиданья, до свиданья.
Набор сложить я прикажу.
– Мы ждем, – сказал он на прощанье.
Хирурги сразу напряглись:
«Что за «подарок» дарит жизнь?»

VIII
– Звонили из райисполкома,
Просили помощь оказать –
Там травма, но пока без комы,
И невозможно отказать.
Туда поедет …Анатолий
С реаниматором Володей,
Сейчас машину подадут,
Водитель скоро к нам прибудет,
Ты как проедешь старый пруд,
Правей возьми, завод там будет.
Ну что ж езжай, звони чуть что,
На связи буду. Хорошо?!

IX
Ты инструмент возьми и шины,
А вот уже сирены вой,
Давай быстрей иди к машине
И не флиртуй там с медсестрой!
Минута – и команда в креслах,
Приемник пел им тихо песни,
Еще секунда – и в пути.
Автомобиль мигал огнями,
Летел стрелою по степи,
Лишь пыль стояла над полями.
А что случилось – тайны нет,
ЧП – вот краткий вам ответ.

X
А было, словно в сновиденье –
Рабочий день бежал к концу,
Завцехом обходил владенья
И подошел к ученику:
–Андрюша, милый, как ты точишь?
Себе ты голову морочишь.
А ну-ка стань сюда, к углу,
И будь внимательным, парнишка,
Тебе сейчас я покажу:
Учись, пример не будет лишним.
Резьба, как песня, лечь должна,
А у тебя что за херня?

XI
Начальник свой станок настроил,
Резец, болванку закрепил.
Расчет провел, как царь, спокоен,
Очки надел, уверен был.
Шестиразрядник он столичный,
И «спец», как водится, отличный.
Такой он был Василь Кузьмич,
Его «батяней» называли,
И скажет только, кинет клич –
Все слушали и исполняли.
Но видно, день был не его –
«Прогнулся мир»* не под него.

XII
И вместо песни карнавальной
Чуть траурный не грянул марш.
Удар был просто колоссальный,
Бедро разбито прямо в фарш.
Его, как пулей, подкосило
Волной невероятной силы.
Болванка вылетела вдруг.
И токарю попала в ногу.
Школяр стоял, схватил испуг,
Но вызвал вовремя подмогу:
– Ну, кто-нибудь, сюда скорей,
На помощь! Тысячу чертей!

XIII
А Маша рядом проходила,
По коридору в свой медпункт.
Услышав крик, вмиг поспешила
К станкам, где очень Машу ждут.
– Кому на помощь? Крик откуда?
–Беги сюда скорей, подруга!
Василь Кузьмич меня учил,
Как правильно резьбу нарезать,
И вдруг в беду он угодил –
Болванкой, как ножом, был срезан.
Не показал он мастер-класс,
Не вышел фокус напоказ.

XIV
Болванка полетела в ногу,
Секунда, может даже миг,
Я не хотел, клянусь, ей богу!
Меня простите вы за крик.
А у станка Кузьмич был бледный,
Лежал, стонал от боли, бедный.
Держась за ногу, сник лицом,
А кровь текла и расплывалась,
Багряным по полу пятном.
Минут подумать не осталось.
И надо быстренько решать,
Нельзя секунды здесь терять.

XV
В мгновенье ока оценила
Физсостоянье Кузьмича.
Здесь Маша громко говорила –
Трудяги слушали врача,
Ее приказы, наставленья,
На все готовы – для спасенья.
– Всем быстро выключить станки!
Не стойте близко вы к проходу,
А ты, Андрей, быстрей беги
На проходную к телефону,
На «скорую» давай звони,
Начальству тоже сообщи!

XVI
– Прошу сюда направить лампы,
Мне нужен яркий чистый свет,
И уберите эти штампы.
– Сейчас! – услышала в ответ.
– Кузьмич, Вы как? Задело сильно?
– Эх, милая, пока терпимо.
– Сергей, в медпункт за медсестрой
Скорей беги и без оглядки,
Скажи ей, чтоб взяла с собой
Белье, зажимы и перчатки.
Еще водички захвати
И обязательно бинты.

XVII
Пока командовала всеми,
Халата вырвала подол,
Скрутила лентою и – к цели,
Связала ногу, как жгутом.
«Массивное кровотеченье,
Но справлюсь, приложу уменье».
Тут подоспела медсестра,
В руках наборы инструментов.
И Маша ножницы взяла –
Штанину резать по-сегментно.
– Систему, Света, заряжай,
Стерильный столик накрывай,

XVIII
И всё, что есть, мы будем капать…
А время? – Около шести.
Секунды золотом здесь платят,
И про себя «Дай бог спасти!»
Работала она без спешки,
Но быстро – ведь нельзя здесь мешкать.
Сосуд один лишь волновал,
Он кровоточил, даже очень,
Покоя Маше не давал,
Перевязать его бы – нечем.
А не решалась на зажим,
Там нерв был рядом, не один.

XIX
Накрыв тампонами всю рану,
Забинтовала Маша край,
А медсестра в две вены сразу
Лила растворы, словно чай.
Давление стабильным стало,
Но было очень – очень малым.
Кузьмич слегка повеселел,
Хоть бледным был, белей бумаги,
Болело сильно, но терпел,
Ведь было много в нем отваги.
– Кузьмич, всё будет хорошо,
Плохое позади, ушло!

XX
Кузьмич терпел, как мог, старался,
За руку Машу стал трясти,
– Хотел бы с внуком повидаться,
Тебя прошу меня спасти!
В знак обещания кивнула,
Сама чуть было не всплакнула.
– Сейчас в медпункт его несем,
И там положим на кушетку,
Носилки! Документ при нем?
И не заденьте этажерку.
Она сегодня – командир,
И самый главный бригадир.

XXI
Как слуги, ей повиновались
Рабочие и слесаря,
Беспрекословно подчиняясь
Любым приказам их врача.
Порой себя не узнавала,
Но действия осознавала.
Она над всеми – капитан.
В стихии этой безудержной.
Крутила правильно штурвал
И обходила айсберг смерти.
И верным шла она путём,
И управляла кораблём.

XXII
Повязка быстро промокала,
А время шло, Кузьмич лежал,
К себе вниманье привлекая.
В медпункт рабочий забежал.
– Звонил директор с исполкома,
Сказал, что едет к нам подмога,
Что в город он запрос послал
На «скорую» и по больницам,
Короче, он еще сказал –
Хирург здесь должен появиться.
«Ну, слава богу, повезло,
Жить будет всем смертям назло.

XXIII
А то, я уж переживаю,
Что рана до сих пор кровит,
Что делать дальше, я не знаю,
Пусть к нам хирург уж поспешит».
Так думала в смятенье Маша:
«Тяжелая медслужба наша.
Смотри, лечи, пилюлю дай,
Спасай, накладывай повязки,
Потом сиди, переживай,
Как Айболит из детской сказки.
А всё-таки, ведь я не трус,
И я профессией горжусь».

XXIV
Шлагбаум у ворот поднялся,
И «скорая» уж у ворот.
Народ у входа собирался,
Врачам, освободив проход.
Их поджидали с нетерпеньем,
И было радостным мгновенье,
Когда приехали врачи –
Уверенность у всех возникла,
Ее бы им не омрачить,
Душою к делу их прониклись.
За них держали кулаки
С надеждой, а не от тоски.

XXV
Ждала и Маша. Вышел Толик,
Реаниматор семенил,
Сестра взяла накрытый столик
И поспешила вместе с ним.
Стояла «на плацу» бригада –
Заслон болезням и преграда.
Хирург спросил: «А где больной?»
Как будто чем-то недовольный,
Рабочий указал рукой:
– В медпункте наш начальник добрый.
Прошу, пожалуйста, сюда,
Вот здесь случилась с ним беда.

XXVI
И тройка быстро зашагала
По направлению к нему.
Невольно Маша засмущалась,
И непонятно почему?
Уже стучали по ступенькам
Их каблуки, как звон копеек.
Вошел хирург, немного злой.
Усталым был и недовольным,
Что потащился на район,
И в мыслях был он не свободным.
Не отдохнул. Он сам не свой,
Зашел с поникшей головой.

XXVII
Ну а работа – есть работа,
Хоть ты с больною головой
И хочешь спать, совсем измотан –
На смене планов ты не строй.
И не пеняй на настроенье,
А Толя потерял терпенье.
– Мужчина? Взрослый? Сколько лет?  –
Смотря на Машу, быстро бросил.
А Маша вслед ему в ответ:
– Завцехом наш, товарищ Прошин.
Любимец наш – Василь Кузьмич.
Ее прервал он резко спич:

XXVIII
– Я вас спросил, и буду строже,
Начальнику уж сколько лет?
А вы мне про одно и то же,
Вы слышите? Прошу ответ!
Кругом у вас бардак устроен,
Я очень вами недоволен.
Как гром ударил с высоты –
В открытые был слышен двери,
Рабочий крикнул из толпы,
И голос очень был уверен:
– Эй, парень, лучше помолчи,
На Машу шибко не кричи!

XXIX
И не твое, парнишка, дело,
Порядок сами наведем,
Иначе я отвечу смело –
Зажму тебя в дверной проем…
И снова крик был из народа,
Но ближе слышно от прохода:
– Да Петя, ты не петушись,
Тебе тут слова не давали,
И тише будь, угомонись,
Мы после смены все устали.
А Петр бубнил себе под нос:
– Отправлю на врача донос.

XXX
«Да как же так, ведь я старалась»
И мысли вскачь ее неслись.
«Ах, как судьба поиздевалась
Ну, хоть, сквозь землю провались».
Легко разбиты были грезы,
А по щекам катились слезы.
А Толя тоже духом пал,
Конечно, перегнул он палку,
«Зачем я на нее напал?
Зачем вступил я в перепалку?
Эх, кто же дернул за язык,
Так говорить я не привык.

XXXI
Ну а вообще народ суровый –
Умеют здесь за горло брать.
И если человек ты новый,
Людей обязан уважать.
Но а девчушку, видно, любят,
Ее лелеют и голубят,
И за нее стоят горой,
Одну в обиде не оставят,
Как этот Петенька-герой,
«Мозги» на место сразу вправят.
Немало наломал я дров,
Но лишь бы был больной здоров».

XXXII
– Как состояние? – Стабильно, –
Володя быстро доложил,
– Кровотечение массивно? –
У Маши Толя наш спросил.
– Крови потеряно до литра,
Симптомов целая палитра,
Quadriceps* у него разбит,
Сосуд кровит, а рядом нервы,
И я не знала, как тут быть,
Но сделала одно из первых –
Промыла и свела края,
Забинтовала туго я.

XXXIII
Потом каким-то странным взглядом
Он посмотрел вдруг на нее.
Она стояла с Толей рядом
И грусть прочла в глазах его.
И чтоб она его простила,
Что он устал невыносимо,
Что накричал он не со зла,
И что всему есть оправданье,
Про всё сказали ей глаза,
Полны они переживанья.
И Маша верила глазам,
Как вдаль бегущим парусам.

XXXIV
Она была под впечатленьем,
Ей накануне снился сон:
Природа, солнце, люди, тени,
Красивый, красочный был сон.
В нем парень – молодой задорный,
Как ветер средь степных раздолий,
Хотя, без четкого лица,
Но имя точно Анатолий,
Как небо, ясные глаза.
И песню пел в краю магнолий.
Но сон есть сон, а это – явь,
Тут слушайся и исполняй.

XXXV
А Толя подошел к больному
И взглядом сразу оценил,
Что состояние плохое,
Перчатки быстро попросил.
Руками, как у пианиста,
Пальпировал* он очень быстро,
Потом еще раз посмотрел.
И принято одно решенье:
– В больницу ехать надо всем –
И без минуты промедленья.
Нам в город срочно и на стол,
Впиши, Володя, в протокол.

XXXVI
Володя, друг, ты как считаешь?
Скажи одну конкретно суть,
Ты положенье понимаешь,
Так что, даешь «добро» нам в путь?
Реаниматор выдал сходу:
– Конечно, Толя, срочно ходу.
– Ну что же, так тому и быть.
Алена, принеси носилки,
Товарищей могу просить? –
Спросил у Маши без ухмылки.
Кивнула Машенька в ответ, –
Да, да, конечно, спору нет.

XXXVII
Сейчас мы быстро вам поможем.
Сергей, Андрей – на этот край!
Иван Степанович, Вы тоже,
Беритесь. Сеня, поправляй.
Во двор уже переместились,
Халаты с робами сроднились.
Уж задняя закрыта дверь,
И люди тяжело вздыхали,
Неясно было, что теперь?
На лицах темных – след печали.
– Кузьмич, держись, ведь мы с тобой,
Здоровым ждем тебя домой!

XXXVIII
Дрожал слегка рабочих голос,
И не уверен был, не тверд,
И в головах сплошной был хаос.
Живой Кузьмич, придет, иль мертв?
Надеждою одной дышали,
Про тяжесть положенья знали.
Конечно, каждый мог «попасть»,
И не уйти от ситуаций,
Когда вдруг свалится напасть
И стал ты жертвой обстоятельств.
Молились богу, про себя,
И думали про Кузьмича.

XXXIX
Теперь стояли все поникши –
Дала судьба им злой урок.
Происходящим все прониклись,
И случай сей пошел им впрок.
В сердцах у всех рабочих – рана
И сразу вспомнилась охрана*,
Их очень сложного труда.
Приказ, инструкции, журналы
Кто что включает и когда?
Где всё расписано в деталях.
« Небезопасен тяжкий труд,
Внимательным всегда ты будь!»

XL
Шли сборы тихо и недолго,
Водитель повернул ключом,
Сирена заревела громко,
Моторчик зажурчал ручьем.
Была получена отмашка,
И дверь в машину – нараспашку.
– Посадка быстренько в салон, –
Командовал реаниматор.
Бежала Маша на поклон,
Стараясь быть невиноватой.
Бежала быстро, в чем была,
А мысль лишь в голове одна.

XLI
«Ничто не сможет успокоить,
Не выдержу я здесь сидеть,
Пока начальник не пристроен,
Мне от волненья – умереть».
Глаза у Маши заискрились,
Еще быстрей заторопилась.
И стала Толика просить,
Поехать чтобы вместе с ними,
Что будет за больным следить,
Просила страстно и в порыве:
– Поймите, я должна помочь,
Меня вы не гоните прочь!

XLII
Так две секунды пролетели,
Но Машу слушал эскулап,
И беглым взглядом посмотрел
На порванный ее халат.
«Да, внешний вид ее не очень», –
Сказал себе он между прочим.
«Но может пригодиться нам,
Когда приедем мы в больницу.
И посидит с ним до утра,
Не знаю, как оно случится?»
Кивнул он, молча дверь открыл.
Он этим Машу вдохновил.

XLIII
И Маша с сумкой, с телефоном,
Мгновенно юркнула в салон,
Закрылись двери с тяжким звоном,
Машина мчалась меж колон.
И набирала обороты,
Входя в крутые повороты.
Потом свернула на шоссе,
Кузьмич лежит, он без сознанья,
А на часах седьмой уже,
Критическое состоянье.
Машина мчит, бензин горит,
Больной лежит, как будто спит.

XLIV
И Толя нервничал, бранился,
Он торопил свой телефон
И номер набирал больницы,
Гудки бежали марафон.
Судьба играет вновь в рулетку,
Какую выкинет монетку?
– Алло, Михалыч, наконец!
К Вам дозвониться очень сложно,
Спешу назад, наперерез,
Скажу два слова, если можно?
Вы где? На месте, на посту?
А я с «тяжелым» на борту.

XLV
Больной теряет уж сознанье,
Бедро задето до сапог.
Мы прилагаем все старанья,
Готовьте кровь и оперблок,
И это надо срочно очень!
– Не выходи из полномочий!!!
Мы тоже ведь не хлеб жуем,
Три «скорые» уже на месте,
Под перекрестным злым огнем,
И не поем больным тут песни.
Сейчас «берем» перитонит,
В наркозе уж больной лежит.

XLVI
Мы третью* для тебя накроем
Одно лишь Толя здесь не в такт,
С материалом я устрою,
Не хватит рук нам – это факт.
Ну ладно, Толя, будь, до встречи,
– Пока, пока. Arrivederci*!
«С руками я вопрос решу», –
И быстро посмотрел на Машу,
Девчонку эту попрошу –
И расхлебаем с ней мы кашу.
Не зря ее я взял с собой».
Кивнул ей быстро головой.

XLVII
– На операциях стояла?
Смогла бы ты крючки держать?
– На грыжах три-четыре раза,
Умею это выполнять.
«Как хорошо, что взял подмогу,
Поможет сшить больному ногу».
– Давай водитель, побыстрей,
Сдержать не мог себя здесь Толя,
– Сейчас бензина не жалей,
Не плакать чтоб потом от горя.
Гашетку газа в пол топи,
Да аккуратнее, смотри!

XLVIII
Затем он осмотрел больного,
Спросил про пульс и про давленье,
А время побежало скоро –
Рукой нельзя поймать мгновенье.
По циферблату стрелка кружит,
Слугой пружины она служит.
«Ну а девчушка молодец,
Одна с больным ведь оставалась,
Посмотрим, что за удалец,
В работе чтоб не растерялась.
Как дальше мне с ней поступать,
Что должен буду объяснять?».

XLIX
Огни виднелись Горизонта*,
Они водили хоровод,
Машина мчала без эскорта,
Спеша до «Харьковских ворот»*.
И ближе подъезжали к граду,
Переходя от ряда к ряду.
Поток авто плотней бежал,
Давили словно крепким прессом,
Водитель скорость не снижал,
Но уступали быстро место.
Давно для «скорых» снят запрет –
На желтый и на красный свет.

L
Видна больница на маршруте,
И санитарный пропускник.
Прошли тяжелые минуты
И вой сирены быстро стих.
А из приемного покоя:
– Больной откуда, слышишь, Толя?
Скажи-ка паспортную часть.
– Да подожди, писать успеешь,
Ты лучше помоги поднять,
И шире открывай нам двери.
Вези на лифте в оперблок,
Историю заполнишь в срок.

LI
Взялись все дружно за каталку,
Минута – и на этаже,
Где оперблок сияет ярко –
Там дверь открыта им уже.
Снята с больного вся одежда,
И тело голое с надеждой
Доставлено на чистый стол.
Осталось только помолиться,
Чтоб выдержал больной укол,
Хирург чтоб в ране не ошибся.
Здесь от событий отойду,
Про оперблок чуть-чуть скажу.

LII
Святое место у больницы,
Вершатся судьбы здесь людей,
За красной полосой – граница,
Проверка мастерства врачей.
Тест духа, мужества, вниманья,
К тому же самообладанья.
Волненья в душах и умах.
И за закрытыми дверями,
Творится таинство в стенах,
Как за златыми алтарями.
А в операционной – тишь,
Здесь тишиной не удивишь.

LIII
За дверью, что же там такого?
Какая тайна, иль пустяк,
Что кровь волнует так любого,
Скрывает что дверной косяк?
Халаты белые и окна,
Затемнены немного стекла,
На стенах кафель – в потолок,
И стол стоит для операций,
Перед дверьми – бахил* лоток.
Приборы для манипуляций.
И аппарат для ИВЛ*,
«Отсос» * немного устарел.

LIV
А над столом всё освещая,
Что в фокусе ее границ,
Висит совсем бестеневая
На ножке лампа в виде птицы.
У изголовья, как соколик,
Инструментальный белый столик.
Коагулятора* педаль,
Как мышка, под столом лежала,
На профиле ее печаль –
Нажатий сколько отстреляла!
Два дополнительных стола –
В той зоне ходит медсестра.

LV
Вокруг столов, как барабаны,
Стояли биксы* на ноге,
Храня в себе материалы,
Они, как стражи в котелке.
Ну вот и вся «картина маслом».
Ее писал я не напрасно.
В расположении вещей,
Порядок был здесь очевиден.
В решении простых идей
Рациональный смысл был виден.
И в третью из таких светлиц,
Кузьмич заехал – бледнолиц.

LVI
Двух женщин я забыл представить
Хочу им сделать комплимент.
Нельзя рассказ без них оставить,
Прошу терпенья на момент.
Не вертятся без них колеса,
И не решаются вопросы.
Татьяна – опермедсестра*,
Брюнетка с точеной фигурой,
Шустра девчушка, непроста,
И в жизни сложная натура
И виртуозна. На ходу
Заправит ниточку в иглу.

LVII
И тетя Клава – санитарка –
В работе знала, что за чем.
А жизнь ее была несладкой.
Немало выпало проблем.
Здоровье отдала больнице,
Но не умела мелочиться.
Была как воин с кумачом.
«На место» ставила любого:
Ни ранг, ни возраст, нипочем,
За это уважали хором.
С достоинством свой долг несла,
Жила, трудилась, как могла.

LVIII
Реаниматоры спустились,
И осмотрели Кузьмича.
И «подключичку» подключили
Больному быстрых два врача.
И ворковали, лили дозы,
Улучшить чтоб ему прогнозы.
И подготовлен пациент,
«Хирурги могут замываться»,
Реаниматоры в момент
Умеют быстренько справляться.
– Ваш выход, шейте, Анатоль,
А мы оценим Ваш покрой!

LIX
По трубам шла вода из крана,
И Толя начал руки мыть
Со щеткой, с мылом, так, как надо,
Душой не будем мы кривить.
– Ты, что стоишь? – кивнул он Маше,
А ну-ка быстро, мой сейчас же!
Не дал он Маше отдохнуть.
Она пред зеркалом застыла,
Лицо испачкано всё – жуть.
Следы от крови быстро смыла
И бросила халат в утиль.
Костюм ей дали «белый штиль».

LX
И вот стоит уже бригада –
Стоит надежный, крепкий строй:
Хирурги, медсестра и Клава,
Они принять готовы бой.
А из хирургов – один Толя,
И Маша – ассистент от горя.
Эх! Что такое коллектив,
Когда сплоченная команда!?
И с песней на простой мотив
Звучит работа, не стихая.
И каждый знает, кто есть кто,
И по глазам читать легко.

LXI
И кто как дышит, чем страдает,
Не надо много объяснять.
И с полуслова понимают,
Что унести и что подать.
И Маша здесь не затерялась,
И, как могла, она старалась,
Играла четко эту роль
Она работала охотно,
Испарина на лбу и соль,
Учебник вспомнила по «ОХТА»*
Крючки держала хорошо,
Порой хоть было нелегко.

LXII
И тихо! Таинство природы,
Тут операция идет,
Неважно, травма или роды,
Любая мелочь здесь под счет.
На людях «белые одежды»,
Они работали прилежно,
Они творили чудеса,
(Блестели только инструменты),
Спасали слабые тела,
Им не нужны аплодисменты.
Хирургам – громкие слова,
Но здесь звучат они не зря.

LXIII
С цирюлен, с бывших брадобреев
Вы превратились в целый класс,
Умножив мастерство, уменье,
«На палец, ухо и свой глаз».
Сейчас вам легче и сложнее,
Диагноз ставить побыстрее.
Но, несмотря на НТР*,
Всё ж думать вам не запретили,
А у компьютеров предел –
Им чувства, опыт не под силу.
И Маша в связке непростой,
Старалась быть сама собой.

LXIV
Лишь глядя изредка на Толю
И позабыв про риск и страх,
Знакомое до слез, до боли,
Увидела в его глазах.
И словно в море окунулась,
И к неге сладкой прикоснулась.
«А ведь глаза как у отца», –
Себя на мысли вдруг поймала, –
Душевность в них и теплота.
Как долго их она искала.
И что-то ёкнуло в груди,
И жар вдруг запылал внутри.

LXV
И сердце чаще биться стало,
Но не свернуть уже с пути.
Любовь ее не миновала,
Но неизвестность впереди.
А сердцу, друг мой, не прикажешь –
Влюбилась Маша. Что тут скажешь?
И перед ней – уже другой,
Совсем не злобный, черствый Толик,
А близкий сердцу, дорогой,
Надежный человек и стоик.
Теперь казалось всё другим,
Когда стояла рядом с ним.

LXVI
В насыщенных и ярких красках
Ей радужным казался мир,
Хоть были оба в белых масках
И праздновала ночь свой пир.
Охвачена была искусно
Неведомым доселе чувством.
Как факел вспыхнул вдруг в груди,
И разгорелось быстро пламя,
Была на гребне той волны,
Что к берегу летит, играя.
Она не знала, как ей быть,
Чем чувство жара загасить.

LXVII
Татьяна ловко подмечала,
Как Маша смотрит на него.
И «крыса-ревность» заедала:
«Я не отдам ей своего!»
Однако знала ведь Татьяна –
Не будет Толя Тане парой.
Ну а по вредности своей,
Для собственного утешенья,
Напакостить хотела ей,
Не знала Таня пораженья.
И то иголочкой кольнет,
А то, перчаточку порвет.

LXVIII
Играла, как неспециально –
Инстинкт работал за нее,
Творила пакость машинально,
Гордилась, если повезло.
Но на пути стоит застава,
Ведь главный наблюдатель – Клава.
Она везде, как третий глаз.
И тетю Клаву не обманешь:
Поймает взгляд, обрывки фраз.
Что не виновен, не докажешь.
Шепнула Танечке меж дел,
Чтоб прекратила беспредел.

LXIX
И Таня больше не мешала,
И подавала инструмент,
Спокойно Толе отвечала,
Прошел каприза  злой момент.
А Толя занят рукодельем,
Ему, pardon*, не до веселья.
Сосуды, мышцы он сшивал
И восстанавливал конечность.
Один за всех ответ держал,
Рассчитывался за беспечность.
И помогала Маша, факт,
И в первый, и в последний акт.

LXX
Михалыч заходил два раза.
– Ну как ты, Толя, молодцом?
Помощник кто? – была здесь фраза, –
Кто маской скрыл свое лицо?
И очень даже удивился,
Когда прекрасный голос лился,
Из Машиных красивых уст.
– Ты время, Толя, зря не тратил,
Тебя забрось хоть в розы куст,
Всегда ты с пользой, всё ты кстати,
И помощь, вижу, не нужна,
Ну, ладно, шейте без меня.

LXXI
Ты присмотри за ними, Клава,
А я пойду, меня там ждут,
Тебе я очень доверяю,
А коли что, «на шею жгут».
И он пошел своей дорогой,
Шутник был «старший», но и строгий.
А операция меж тем,
К финалу быстро приближалась,
Кровотеченье без проблем
Остановили, постарались.
Наложены на кожу швы,
Скрывая след большой беды.

LXXII
И Толя обработал рану,
Повязку лично наложил,
А Маше, Клаве и Татьяне,
Кивнул – он так благодарил.
– Врачам и сестрам – всем спасибо.
Снял маску с головы игриво.
Лицо он вытер рукавом.
Видна была усталость сразу,
Но был доволен он трудом.
Сказал присутствующим фразу:
– Успели вовремя зашить,
Больной наш будет долго жить!

LXXIII
Виват хирургам Украины,
России, мира целиком.
Всем тем, кто не жалея силы,
Спасают жизнь – большой поклон!
За смелость, знания и руки,
Спасибо людям меднауки.
Не вымогателям пою,
А добрым людям, сердцем честным,
Что до конца стоят в строю,
Не за «рублем» и «хлебным местом».
Я знаю, – добрые здесь есть,
И радуюсь, что их не счесть.

LXXIV
Перчатки сняв после работы,
В открытую он крикнул дверь:
– Теть Клава, прояви заботу –
Палату гостье и постель.
– Конечно, Толя, не волнуйся,
В мои владенья ты не суйся.
Ответь мне лучше на вопрос,
И шепотом: «Подруг здесь мало?
Так из района ты привёз.
Красавиц только не хватало.
А девка влюблена в тебя,
Поверь, я говорю не зря».

LXXV
– Да что Вы, Клавдия Петровна,
Да как подумать Вы могли?
Поверьте, я здесь не виновный,
А просто руки нам нужны.
Она сама просилась, кстати,
И я решил: «Ее захватим».
– А я тебе про что твержу,
Я по глазам читать умею
С тобой сейчас я не шучу,
Тебя, дурашку, лишь жалею.
Иди, дружочек милый,  спать,
Сегодня хватит «воевать».

LXXVI
И он усталою походкой
Так к ординаторской поплёл,
И на кушетке рядом с мойкой
Себе пристанище нашел.
И до утра в больнице тихо,
Фонарь светил в окне безлико.
Спокойно Толенька лежал,
Никто его не беспокоил,
Никто уж больше не мешал,
Лишь ветер песню пел запоем.
Не снилось Толе ничего –
Устало тело у него.

LXXVII
А Клава Машу проводила
И показала, где кровать,
Постельку чистую сложила,
Сама же снова – убирать.
А Маша в мыслях утонула,
Глаза той ночью не сомкнула.
Мешали мысли Маше спать,
И голова тяжеловата,
И некого ей в том ругать,
Любовь была здесь виновата.
Накрыло чувство с головой,
Хоть песню пой, хоть волком вой.

LXXVIII
Любовь, а что это такое?
Не просто слово или звук,
Что людям не дает покоя
И учащает сердца стук?
И чем она к себе так манит,
С душой людскою, так лукавит?
И вызывает в сердце боль,
Неукротимое желанье.
Об этом умолчу, позволь,
Как много здесь переживанья…
Творит красиво чудеса,
И перед нею все – «князья».

LXXIX
Себе не находила места,
И голова, как «котелок»
Боролась Машенька с протестом,
Глаза уставив в потолок.
Свой странный сон припоминала,
Еще раз день переживала.
И только Толя на уме:
«Какой приятный, славный парень».
Шептали губы в тишине:
«Покой забрал, Любовь оставил».
И, как минута, ночь прошла,
Кружилась только голова.

LXXX
А на дворе уже светало,
Пора пришла подъем давать.
Была для Маши ночка малой,
Но надоела ей кровать.
Искала быстро тетю Клаву,
Благодарить, как в детстве маму,
И за ночлег среди палат,
За слово доброе, что лечит,
И попросить её – халат,
Накинуть чтоб себе на плечи.
Проведать друга Кузьмича
Успеть хотела до врача.

LXXXI
– Спасибо Вам за беспокойство,
За теплый кров и за ночлег.
– Ну что ты, милая, ну брось ты,
Сказала Клава ей в ответ.
– Я на добро всегда отвечу
Добром при каждой нашей встрече.
А в Толика ты влюблена,
К нему совсем не равнодушна,
Не обижай и будь честна,
Хороший парень, простодушный.
А впрочем, не мои дела,
Распорядится здесь судьба.

LXXXII
Халатом «наградила» Клава,
И Маша побрела в ремзал*,
Дорогой думала, не знала,
Товарищ старший что сказал.
Что кроется здесь за судьбою,
Вздыхала Машенька порою.
А вот и койка Кузьмича,
Она взяла его за руку,
Бледна, но теплой та была –
«Он перенес такую муку».
– Спасибо, Маша, за твой труд,
Небось, тебя родные ждут.

LXXXIII
«Сегодня памятная дата,
Сама собой опять горжусь,
Ну что ж, пойду теперь в палату,
Накрашу губы, причешусь».
А в ординаторской побудка,
Ведь скоро здесь пятиминутка.
Михалыч Толю разбудил:
– Подъем, дружок, вставать уж надо.
А Толя сразу же спросил:
–Как мой больной? – Okay! Порядок!
И пулей Толя полетел,
Он убедиться сам хотел.

LXXXIV
И разминулись по дороге,
Наш Толя с Машей в полчаса,
Теперь стоял он на пороге,
Больничной койки Кузьмича.
– Ну как Вы, как у Вас дела?
Не кружится ли голова?
– Да хорошо, немного есть,
– Ну а повязка – вижу сухо.
Анализы успел прочесть,
Еще добавил тихо, глухо:
– Отлично, я ведь так и знал.
И на планерку ускакал.

LXXXV
Прошла по-быстрому планерка,
И в оперблок пора бежать,
Но он не знал, что за уловка
Его здесь может поджидать.
По коридору торопился
И резко вдруг остановился –
Навстречу королева шла:
На каблуках, в халате белом,
В руке платок она несла,
Как нарисованная мелом.
«Да это Маша! Точно! Так!»
Тут Толя наш совсем обмяк.

LXXXVI
«Ах, как на мать мою похожа!
Вот это да! Одно лицо».
И взгляд его так растревожил:
«Теперь не вижу ничего.
В ее глазах я просто таю,
В горячке сильной замерзаю,
О нет, опять, не может быть,
Я снова, кажется, влюбляюсь,
И чашу вновь Любви испить,
Придется! Не сопротивляюсь».
Пронзила Толю красота
Ее спокойного лица.

LXXXVII
Слегка за голову он взялся,
Небрежно правою рукой,
Он тер виски и восхищался,
Пред красотой простой, земной.
«И как же сразу не увидел,
Ее сначала я обидел,
Работать сильно заставлял,
Она молчала и терпела,
Когда ее я наставлял,
И возразить мне не посмела.
Надежней в жизни не встречал,
Она – оплот, она – причал».

LXXXVIII
И Толя нежно молвил: «Маша,
Прошу вас, не держите зла,
Нам очень кстати помощь ваша».
А Маше, – как бальзам слова.
Лицо в улыбке озарилось,
Она слегка раскрепостилась:
– Я не обиделась ничуть,
И рада, что вам помогала,
И что проделала я путь,
Ведь я начальника спасала.
Спасибо вам за Кузьмича,
В беду попал он сгоряча.

LXXXIX
А Толя Машей любовался,
Не мог глаза он отвести,
Секундой каждой наслаждался,
Смотрел до непристойности.
Потом опомнился: «Простите,
Прошу, меня вы извините.
Позвольте пригласить в кафе.
С обеда завтра я свободный,
И с Вами чашечку латте*
Хотел бы выпить. Вам удобно?
Согласны? Вижу по глазам,
Тогда до встречи! По рукам!

XС
И разошлись по коридору,
Два белых чистых корабля,
Он – к оперблоку по проходу,
Она – к лифтам, и уходя,
Почти синхронно оглянулись,
Друг другу нежно улыбнулись.
– Auf wiedersehen*! – Ей сказал,
В ответ «Goodbye»* ее услышал.
Как будто это был вокзал
И двери хлопнули. Затишье!
И каждый снова по себе,
Лишь ego* с ним наедине.

XСI
У каждого кружились мысли,
И всё без толка, словно хлам,
Им жизнь казалась ясной, чистой,
Но это был самообман.
Они как будто были в грезах,
И далеки в своих прогнозах.
Он от красот с ума сходил,
И близок был к шизофрении,
Она молилась, что есть сил,
Равноапостольной Марии.
Любовь безжалостной была –
Двоих с ума она свела.

XСII
В бегах Мария позабыла,
Что надо позвонить домой,
Как там живут ее родные,
Не беспокоятся о том,
Куда пропала или скрылась,
Девчонка их, запропастилась?
Вчера в машине на ходу,
Уже в окно, слегка отъехав,
Она сказала, как сквозь мглу,
Рабочему того же цеха,
Чтоб новость бабке рассказал,
В деталях случай передал.

XСIII
«И позвонить бы надо срочно»,
Она открыла телефон
И прочитала быстро, точно,
Пришло семь писем, вызовов.
Благодаря телефонии,
Мы ловим связь на длинной миле.
Взяла последний номерок,
Решила к бабке дозвониться,
Нажала быстренько звонок,
Чтоб радостью с ней поделиться,
И в трубке слышится одно –
То долгожданное «Алло»!

XСIV
– Куда, звезда моя рассвета,
Ты подевалась, расскажи.
Ни сообщенья, ни привета,
Мне, будь добра, ты разъясни.
– А разве Вам не рассказали?
На «скорой» мы вчера умчали.
Завцехом травму получил,
И я, конечно же, спасала,
Потом приехали врачи,
И «скорая» с собой забрала.
– Да рассказали, но потом,
Как ты? Спала? А ела днем?

XСV
– Да так, немного попостилась,
И, к счастью, выжил мой больной,
Бабуля, слышишь – я… влюбилась.
– Вот это номер, нет, постой,
Когда ж успела ты девица,
Так быстро в городе влюбиться!
– Да врач, который приезжал,
Красивый, молодой, высокий,
Он в сердце очень мне запал,
Он добрый, но бывает строгий.
И бабка словно завелась,
А поругать умела всласть!

XСVI
– Ох, эти жулики в халатах!
Видала много я таких,
Еще, наверно, из женатых?
Подальше будь, прошу, от них.
Закружат голову дурёхе,
Дела видать совсем уж плохи.
Ты вот что, слушай-ка меня,
Что, не приедешь? Послезавтра?
Тогда пеняй лишь на себя,
И будет битой твоя карта.
А ты мне больше не перечь,
Твоя любовь не стоит свеч!

XСVII
– Да подожди, бабуль, послушай,
Ведь замуж я не выхожу,
Да это в жизни первый случай,
Когда лечу, а не иду.
Да он и сам того не знает,
Что кто-то по нему страдает.
– А я-то вижу, он не глуп,
Он, как паук, плетет засаду,
Какой подлец и баламут,
Я раскусила его сразу.
Я вот еще отцу скажу,
Пускай прижмет тебя к ногтю.

XСVIII
«С ней разговор не получился», –
Поддержки Маша так ждала.
И абонент вдруг отключился –
Нажала кнопочку сама.
Порою ждем мы состраданья
И хоть немного пониманья.
Взамен вас доведут до слез
Чужие или же родные,
Бывает даже до угроз,
Так было раньше, так и ныне.
Как жаль, не поняла родня,
События второго дня.

XСIX
«Сейчас я позвоню подругам,
Был где-то Даши телефон,
За круглым столиком покушав,
Затеем тихий разговор».
– Алло, привет, как поживаешь?
Подруга, как ты, не скучаешь?
Тебя не видела давно,
Ну, а я в городе, в больнице,
Да нет, со мной всё хорошо,
Лишь в голове есть небылицы…
Давай мы встретимся с тобой!».
Но встреча их – в главе шестой.






ГЛАВА ШЕСТАЯ
ВСТРЕЧА
 

Порой встречаются подруги –
Им есть о чем потолковать,
И рвутся нервы, словно струны,
Когда хотят побушевать.
Бывают в жизни огорченья,
Парней делить – для них беда,
И не хватает им терпенья,
Когда решается судьба.





I
За два часа до разговора
Про назначенье рандеву
У Даши в трубке телефона
Гудки гудели, как в дуду.
И разговаривала Даша –
На связи с ней была Наташа.
Промежду прочим, между дел
Наташа попросила встречи,
И чтоб спокойно, без проблем
Поговорить, ведь слово лечит.
Она была слегка больна,
Как шар, кружилась голова.

II
– Ну, а подробности – при встрече –
Сказать тебе есть кое-что.
Давай сейчас, а не на вечер,
И чтоб не слышал нас никто.
– Наташа, слушай, час мне надо,
И буду я твоей отрадой.
Мы, как всегда, у «Арки»* – стол,
И легкий завтрак за «Мартини»?
– Еще посмотрим мы футбол!
– Ты неизменна и строптива.
Я красоту лишь наведу
И сразу же к тебе приду.

III
И начались у Даши сборы:
Косметикой уставлен стол,
Прическу делала, проборы,
Под имидж и душевный фон.
Открыты снова тушь и краски,
Когда подкрашивала глазки.
Румяной щечки подвела,
Припудрила немного носик
И в отраженье – красота.
Салфетку мокрую отбросив,
Помадой по губам прошлась
И в центр, как птица, понеслась.

IV
А через час уже сидели
Под «Аркой» за своим столом,
Неторопливо пиццу ели
И наслаждались там вином.
– Как жизнь, подруга? Как больные?
– Лечу, стараюсь, чтобы жили,
Как фармация, торг идет?
– Я расширяю рынок сбыта
И ускоряю оборот.
– Ах, вот чем голова забита!
Но не за тем я позвала –
В куски разорвана душа.

V
Послушай, что со мной случилось –
Тихонько Ната начала –
– На днях я, кажется, влюбилась,
Больна я, но не горяча.
Три дня болею, как при гриппе,
Но нет лекарства, не ищите.
Поклонник, как воздушный флот,
Красивый, молодой, высокий,
Из головы мне не идет –
Хирург толковый, синеокий.
– А как зовут его, позволь,
– Красиво очень – Анатоль!

VI
Явление из «Ревизора»*
Здесь разыгралось за столом,
Немую сцену без поклона,
Сыграла Даша через боль –
И получилось натурально,
Ведь сказано не специально.
Сменилась Дашенька в лице,
Вдруг побледнела, поперхнулась,
Кинжала словно острие,
Ей грудь проткнуло. Встрепенулась.
– Что ты сказала? Повтори,
Я отвлеклась тут, извини.

VII
– Ну не понятно тебе, что ли?
Я очень внятно говорю.
Зовут хирурга Анатолий!
Тебя  я что-то не пойму…
Краснела Даша и бледнела,
И видно, что внутри кипела.
– А где работает, живет? –
Полюбопытничала Даша, –
Какой у парня оборот?
И закипела тут Наташа:
– Тебе бы только капитал –
Наличных счет знать и безнал.

VIII
А у любви – другие снасти,
Тебе про чувства говорю,
Сгораю я от нежной страсти,
А ты бесчувственна, смотрю.
Работает он там-то, там-то,
Не обделен большим талантом.
Веселый, любит пошутить,
Внимателен, всегда отзывчив,
И вижу, в меру может пить,
Я думаю – и предприимчив, –
Разрисовала эталон, –
Перед  глазами – только он.

IX
– А, собственно, скажи на милость,
Не веришь ты моим словам?
Ты почему так прицепилась?
Смеяться повода не дам.
Уж не ревнуешь ли, подруга?
Завидно, что нашла я друга?
– Обидела тебя, прости,
Послушай, честно, не хотела,
Еще прошу раз, извини,
– Да ладно, и закрыта тема.
Я заболела пареньком,
И мысли только лишь о нем.

X
И чтобы не быть голословной,
Ей протянула телефон,
– Вот, на, взгляни, в красе он полной.
А на экране – точно он!
Тот удивительный мужчина,
С которым Даша проходила.
Полдня, как будто целый год.
Она ждала его, любила…
Теперь стонала: «O mein Gott!»*
– Не может быть, невыносимо!
Да в этого же парня я
Уже два дня, как влюблена!

XI
Теперь и Нате на минутку
Вдруг стало тут не по себе.
Сыграла с ними злую шутку
Судьба, даря кота в мешке.
И за секунду обе спелись,
Подруги вместе разревелись.
Обнявшись словно две сестры,
Полны их лица сожалений,
Ну а в глазах горят костры.
Над счастьем, горем и потерей.
В жилетку плакали вдвоем,
Как на прощанье с кораблем.

XII
И были дальше разговоры
О встрече с Толей. Как? Когда?
Открыть же «ящичек Пандоры*»
Придется девушкам. Пора!
И ничего здесь не исправить.
Они готовы в «бой без правил».
И наступила тишина,
А на «войне» пусть лучше пушки,
Палят картечью в три ряда,
Чем «спич» молчания подружки.
И неизбежен был здесь бой –
У каждой план зрел роковой.

XIII
Но не судьба раздаться грому.
И перепалке храбрых слов.
Вдруг телефон сыграл «Hello»*,
И был отложен «бой быков».
И подняла Дашуля трубку:
– Приветик, Маша-незабудка!
Да мы здесь битый час сидим,
А ты в больнице? Ты в порядке?
…Давай быстрей, поговорим.
Мы, как всегда, сидим под «Аркой».
Охотно встретимся с тобой!
Нажала Даша на отбой.

XIV
– Продолжим позже мы беседу.
Сейчас же break* и по углам,
Не будем здесь мы делать сцену,
Подруга Маша мчится к нам.
И не прошло и получаса,
Прошла Машуля через кассу:
– Привет девчонки! Как всегда,
Мы снова вместе. Как я рада!
Втроем мы встретились не зря,
От жизни, девочки, отстала.
Давно уж не была в кафе,
Я закажу себе латте.

XV
А вы смотрю, мной не довольны
И насмехаетесь тайком ?
– Да не волнуйся, мы спокойны,
Мы пиццу съели целиком.
Теперь страдаем, как две утки,
От несварения в желудке.
Ты как? Рассказывай, делись,
Что в жизни молодой случилось?
Не сильно только торопись.
– Девчонки, я кажись, влюбилась.
– А как зовут «богатыря»?
Быть может Толик, Маша, а?

XVI
Так лихо пошутила Даша,
Взглянув в Наташины глаза,
И удивилась очень Маша:
«Скрыть от подруг ничто нельзя».
– Откуда, Даша, ты узнала?
Ведь я об имени молчала.
– Я расскажу тебе, позволь,
Мы с Натой экстрасенсы-стервы,
Бои без правил, счет ноль-ноль.
Ведем игру в сезоне первом.
– Наташа! Дай мне телефон!
Взгляни-ка, Маша, это он?

XVII
И снова встретились глазами
Наташа с Дашей vis a vis*.
Друг друга насквозь прожигали,
Испепеляя изнутри.
– Да, это Толя, мой любимый,
Откуда? Господи, помилуй!
В словах ломала Маша строй:
– Подруги стали детективы?
Один лишь день он был со мной,
И здесь меня вы уследили.
Наташа в слезы, Дарья в смех,
Какой здесь совершён был грех?

XVIII
– Послушай, Маша, успокойся,
И нас ругать ты не спеши,
Машуня, нас, прошу, не бойся,
И выводы не торопи.
Мы жертвами невинно стали –
В «дверях Любви» втроем застряли.
В красавца-парня, в одного,
В три дня, как дуры, повлюблялись.
Нельзя здесь сделать ничего –
В «проеме счастья» мы остались.
Согнулась Маша от тоски,
Ломила истина виски.

XIX
– Подруги, помните учебу,
Как пятый курс бежал к концу,
И неудавшуюся пробу
Предугадать свою судьбу?
Тогда цыганка нам сказала –
И правду ведь она вещала,
Теперь я знаю, почему
И что слова ее таили…
Она предвидела судьбу,
Но это мы не уловили.
Я помню фразу с холодком
«СЕБЯ НАЙДЕТЕ ВЫ В ОДНОМ».

XX
– А точно, Маша, было дело,
На рынок вместе мы пошли.
Как время быстро пролетело, –
С тоской сказала Натали.
– Искать теперь должны решенье,
Найти от муки избавленье.
И как извольте поступать,
Чтоб всё закончилось быстрее?
Куда идти, куда бежать?
–В метро, на «Конный» поскорее.
Один лишь путь у нас – вперед,
Пора идти, труба зовет!

XXI
Девчонки быстро расплатились,
Собрали сумки и – в поход.
В метро бегом они спустились,
На электричку. Переход,
А вот и станция желанья,
Опять на «Площади Восстанья»*.
А на дворе была весна,
И воздух пьяный от сирени,
Земля прекрасна и нежна,
И травка ярко зеленела.
Пошли девчонки по весне,
Как ветерок по целине.

XXII
Пересекли они аллею,
Уже не быстро, не спеша,
«А как же встретимся мы с нею?»
Вопрос их мучил. Вот беда.
Куда они не кинут взглядом,
Не видно их цыганки рядом.
И вдруг, как будто из кустов,
Возник парнишка – быстрый малый.
Курчавый, нет еще усов,
Цыганской крови, очень славный.
И видно долго поджидал,
Вопрос им сходу он задал:

XXIII
– Вы Даша, Маша и Наташа?
С одной любовью на троих?
– Как знаешь имена ты наши?
– Да дело ведь сейчас не в них.
Я к вам пришел от мамы Азы, –
Сказал парнишка кареглазый.
– Она уж третий день вас ждет,
И умереть никак не может.
Пусть смерть Господь ей ниспошлет,
И дальше жить нам всем поможет.
Прошу вас следовать за мной,
Пойдемте вместе к нам домой.

XXIV
И вот он неказистый домик,
К нему так долго шли они,
И сквозь набитый хламом дворик
Просунуться едва смогли.
Так вот она цыган обитель,
Где проживает их спаситель.
Со скрипом отворили дверь,
Прошли во мраке коридором,
Задели столик и ступень
Над старым деревянным полом.
И снова перед ними дверь,
И жутко стало перед ней.

XXV
А дальше – комната большая –
В свечах, коврах и серебре,
Но резкий запах, выедая,
Всё портил в этой полутьме.
Белковое пошло гниенье,
Не даст здесь хлорка избавленья.
На смертном, видимо, одре,
В кровати женщина лежала –
Одна, сама и в тишине,
В мученьях тяжких пребывала
Она на финишном пути –
Часы её уж сочтены.

XXVI
В постели женщина стонала,
Совсем не та, какой была –
Худая, из-под одеяла
Выглядывала, чуть дыша.
Четыре года подводили
Красавицу к сырой могиле.
Всю жизнь она была, как сталь,
«Больничных» сроду не видала,
Теперь же серой, как эмаль,
От боли скорчившись, лежала.
Произошел метаморфоз
Не понарошку, а всерьёз.

XXVII
Как Аза травму получила,
Тогда и начался отсчет
Болезни той неизлечимой.
В больницу не пошла – Просчет!
Когда пришла, уж было поздно,
Рак поедал ее серьезно.
И не спасет «волшебный луч»*,
Для «химии»* прошло уж время,
«И организм уже не мучь!»,
Нести решила дальше бремя.
И чтоб покинуть путь земной,
Пошла бедняжечка домой.

XXVIII
Как снежный ком, болезнь летела –
Метастатический плеврит.
И жить она уж не хотела,
И днем и ночью всё болит!
Оставив вместо Азы мощи,
Рак мышцы пожирал и кости.
Девчонки, прикрывая нос,
Поближе подошли к кровати,
Забыли даже про вопрос,
Ведь здесь он очень был некстати.
Не знали, как себя вести,
Чтоб не наделать глупости.

XXIX
Гадалка приоткрыла очи.
И голос властный в тишине
Был слабо слышен, очень, очень
Сквозь маску смерти на лице.
– Ну вот, пришло и мне спасенье,
Теперь могу уйти в забвенье
И распрощаться навсегда,
Оставив слабость, боль и скуку,
И убежит моя беда,
Конец моим бессчетным мукам.
Но, а пока еще в плену,
Из вас избрать должна одну.

XXX
Но вы и сами так поймете,
Без лишней бренной суеты.
К развязке сами вы придете,
Ну, а невестой будешь – Ты!
Цыганка резко вдруг вздохнула,
Руками как платком взмахнула,
По телу дрожь, в глазах испуг,
Еще сильнее побледнела,
И тотчас испустила дух –
Устало молодое тело.
Ну вот – конец, и жизни – нет!
И где теперь искать ответ?

XXXI
Девчонки вновь переглянулись
И поспешили уходить.
По тротуарам светлых улиц
Они бежали во всю прыть.
Опять они втроем остались,
И нет ответа для красавиц.
Ведь в спешке, в доме непростом
Внимания не обратили,
Кого же всё-таки перстом
Гадалка в муках окрестила.
И снова площадь, тьма людей,
Сюда спешили поскорей.

XXXII
– И что же дальше будем делать?
Но, главное, тут не спешить!
Как выбор правильный нам сделать,
Чтоб можно было мирно жить?
– Без боя, знайте, я не сдамся,
И Толя мне в любви признался! –
Была Наташа вне себя.
– И хватит нам ходить по кругу,
Я первая, и я права!
И шанс свой упускать не буду!
«Ну, это – слишком, перебор» –
Тут Дашенька вступила в спор.

XXXIII
– Наташа, ты не распаляйся
И перед нами не блефуй.
Ты нас хотя бы постесняйся,
Угомонись и не балуй!
Подруженьки, поступим честно:
Пусть сам он выберет невесту!
Пусть он решит, как дальше жить.
Претензий нет. Проголосуем!
Машунь, ты как? Идее быть?
– Не спорю, все втроем рискуем.
И обратилась Даша вновь:
– Наташа, слушай, и не спорь!

XXXIV
Ты как, уже остепенилась,
Согласна, чтоб он сам решал?
– Я сильно, девочки, влюбилась,
И чувства льются через край.
Но в знак согласия кивнула.
– Сама себя я обманула.
И разрыдалась тут навзрыд,
Стекали слезы ей на руки,
И макияж совсем размыт,
Плечами сдвинули подруги.
Они ее не осуждали,
Прекрасно горе понимали.

XXXV
А Машенька – дитя природы,
Была немного в стороне.
Смотрела, молча на невзгоды,
Слезу пустила по щеке.
Чему равна по нашей жизни
Слеза девичья – дешевизне?
И через что должна пройти
Девчонка в этом злом турнире?
Какие страсти на пути,
Ждут Машу в необъятном мире?
Не знала, как пойдет судьба,
Так больно было ей тогда.

XXXVI
Лишь только Даша вдаль смотрела,
Уставив взор свой в небосвод,
По жизни знала, что хотела,
Но вот с любовью – перебор.
Жизнь хороша, в любви нет счастья.
И разрывается на части
От дум нелепых голова.
Два дня они ее терзают,
Влюбилась так, как никогда:
То в холод бедную бросает,
То в раскаленный чувством жар,
Душевный крик – Любви пожар.

XXXVII
Судьба их горько одарила
Одной любовью на троих,
Чтоб поняли, что в чувствах – сила
И что нельзя прожить без них.
О чувствах говорят с запалом,
Их не опишешь интегралом.
Как обуздать? Как примирить?
Они совсем нам не подвластны,
По жизни как их сохранить? –
Вопросы для Большого Счастья.
А наши девушки в слезах,
Лишь привкус соли на губах.

XXXVIII
И всё же горюшко-герои
Промыв слезами вновь глаза,
Не проливать решили крови,
Сидели мирно, чуть дыша.
– Я позвоню, пускай приедет,
У нас иначе «крыша съедет».
Пусть точку ставит навсегда!
А коль дадим еще отсрочку,
Мы по добру или со зла,
Не проживем спокойно ночку.
Иль со щитом, иль на щите,
Дань отдадим своей судьбе.

XXXIX
Но так и быть, – сказала Ната,
Достав из сумки телефон.
– Подруги, мы близки к расплате,
Ну, Толя, жди свой приговор!
И не подозревал наш Толя,
Что здесь его решают долю.
Он мирно долг свой исполнял:
Лечил, накладывал повязки,
Порою резко он икал
И думал, кто плетет там «сказки»?
И не предполагал масштаб,
Что обсуждает «женский штаб».

XL
Когда свободная минутка,
Как солнце, брезжила вдали,
Он расцветал, как незабудка,
И мысли – только о Любви.
Девицы пред глазами плыли,
Они кружили, уводили,
С собою в мыслях далеко,
Лишая всякого покоя.
И становилось нелегко,
Страдало сердце молодое.
В страданьях чувствовал надрыв,
И этим Толя только жив.

XLI
Обед прошел. Звонок. Наташа:
«Привет,… да что там говорить.
Ты позабыл про встречу нашу?
Хотела б снова повторить.
Сегодня праздник – отдыхаю,
Сижу и о тебе мечтаю.
Сейчас скорее приезжай,
Конечно, если ты свободен.
Под «Аркой». Жду тебя. Давай!
Кафе, что рядом со Свободой!»
– Сейчас приедет, будем ждать,
И будь, что будет! Наплевать!

XLII
А что гадать? Увидим дальше,
Куда судьба нас заведет.
Не так уж плохо было раньше,
Авось, гляди, и пронесет, –
Так подытожила Наташа,
– Да будет лучше, или краше!
Сейчас бы выпила коктейль
Гоген, а может быть Шар Бочи.
Забыться бы и лечь в постель
И проваляться там до ночи.
Подружки взяли кофейку,
И так сидели начеку.

XLIII
Пока они чай-кофе пили
В беседе тяжкой, непростой.
Наш Толя без больших усилий
Легко шагал по мостовой.
Он шел на радостях, светился,
С плохими мыслями простился.
Весна поёт, тепло, трава,
А вот кафе с названьем «Арка».
Попалась сразу на глаза.
Кругом в горшках цветут фиалки.
Налево, повернув к углу,
Он ближе подошел к столу.

XLIV
Он рот открыл, согнул колени,
И медленно на стул присел.
От этой неприятной сцены,
Наш Анатоль оторопел.
Не ожидал такой он встречи,
Упали руки, сникли плечи.
– Мы видим – встрече нашей рад?
Да не стесняйся, будь как дома!
Какао, пиво, лимонад?
Мы для тебя на всё готовы!
– Спасибо, сыт и жажды нет,
Таков был Толика ответ.

XLV
– Ну, если, Толя, ты откушал,
И в норме щелочной баланс,
Тогда, дружочек, нас послушай,
Используй свой последний шанс.
Не будем говорить мы долго –
В речах больших не много толка.
Случилось так, пришел нам срок
Найти другую половину.
Но злой был уготован рок,
В тебя влюбились – вот причина.
Как дальше нам с тобою быть?
Ведь без тебя не можем жить.

XLVI
Тебя позвали совещаться:
Что можешь нам ты предложить,
И с кем хотел бы ты остаться,
Проблему как нам разрешить?
Не можем сами мы решиться,
Кому остаться, с кем проститься?
Вопрос застал его врасплох.
Не ожидал такой напасти,
«Так вот какой трех дней итог!
Вот наказанье, вот несчастье.
И как я мог? Легко так влип,
Как к ложке меда я прилип».

XLVII
– Я не готов сейчас ответить –
Уж больно сложный здесь вопрос.
Обдумать нужно всё и взвесить,
Ведь я не метеопрогноз.
– Не шибко долго, Толя, думай,
Над нами подшутить не вздумай!
Реши, кто больше сердцу мил,
Три дня тебе на размышленья.
Поставить точки все над «і».
И ни минуты промедленья!
Мы повторяем: срок три дня,
И снова здесь мы ждем тебя.

XLVIII
Он тихо слушал эти речи,
Покой был полный на лице,
Потом сказал: «До скорой встречи!
И удалился из кафе.
Он шел в раздумьях, спотыкаясь
И на себя порой ругаясь:
«Невероятно, как же так?
Была б одна – другое дело,
А так, попал я вдруг впросак».
От мыслей тело холодело…
Так думал Толя про себя,
Шел, низко голову склоня.

XLIX
Поставлен Толя перед фактом,
Остался выбор лишь за ним:
В конце концов, – мужик иль тряпка?
Пускай решит, кто сердцу мил.
А выбор как тут угадаешь,
Ведь в будущее не заглянешь.
И на ошибку права нет,
Под руку с кем идти по жизни,
Любовь делить с кем и Совет?
Летели мысли, словно брызги.
В тяжелых думах шел домой,
А выбор был в главе седьмой.




ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВЫБОР



«Мы выбираем, нас выбирают,
Как это часто не совпадает!..»

                М.И. Танич




I
Шел наш герой домой уставший,
Как после выплат банкомат,
А дома в окна плыл манящий
Сирени свежий аромат.
Но мысль покоя не давала
И даже больше – угнетала.
Ни пить, ни есть он не хотел.
Он бледным стал, как лист бумаги.
Одно лишь в голове вертел –
Принять решенье – нет отваги.
Потом упал, закрыл глаза
И долго думал, чуть дыша:
II
«Наверно мать перетрудилась,
В молитвах о моей судьбе.
Старалась бедная, молилась,
Господь чтоб добрым был ко мне.
Чтоб охватил меня любовью,
Но я другой страдаю болью –
Любви избытком окружен.
Теперь в раздумьях утопаю.
Любовью трех я поражен
И выбор свой не представляю.
Но выход точно должен быть,
Задачу должен я решить!

III
Для счастья много ведь не надо:
Жилье, работа, «домино*»,
Жена надёжная чтоб рядом
И было время на кино,
И чтобы грел очаг семейный,
И рос бюджет всегда линейно…
Потом, быть может, и авто,
Детишек двое на коленях…
О нет, я что-то не про то.
С ума сойду в закрытых стенах –
Меня мой выбор просто съест!
Кому мне написать «протест»?

IV
Хотел поспать, да вот не спится.
Никто не думал, не гадал,
Что может в жизни так случится,
Вот это да! Совсем пропал!»
Не находил себе он места:
То падал на диван, то в кресло.
Страдал наш Толя – весь в себе,
А что бедняге оставалось?
В невыносимой кутерьме
Душа на части разрывалась.
A жизнь ведь тем и хороша,
Что иногда болит душа.

V
И погрузившись в эти мысли,
Он изнутри себя съедал
И думал, кто помог бы быстро?
И вдруг негромко прошептал:
– А позвоню-ка я Олегу,
Пусть скажет, плыть к какому брегу?
Решил – и другу позвонил,
Чтоб тот развеял грусть, сомненья,
А, может, до конца добил
Его порывы и стремленья!
Ведь за советом и «рублем»
К друзьям бежим мы скрутным днем!

VI
Дружок его – забавный малый,
По жизни был он весельчак,
И весом обладал немалым,
И головою не простак!
Любил компьютеры безумно,
И в граде жил он в том же шумном.
А на людей смотрел легко –
Свободно и без принужденья,
Ну, как на хроники в кино,
Порой смешно, без сожаленья.
И жизнь реально проживал,
Чудес он в ней не наблюдал.

VII
– Алло, привет! Как поживаешь?
Что нового к Великодню*?
– А ты, дружок, по ком страдаешь?
Твой голос слышу – не к добру.
Опять идею мировую
Втемяшил в голову пустую?
Что, по работе или нет?
– Да нет Олег, серьезней будет.
– Ну, говори, я жду ответ.
– Пускай судьба меня рассудит.
Олег, влюбился я в троих
И не могу я жить без них.

VIII
– Вопрос конечно интересный,
Но, брат, ты сильный промах дал!
И даже я, небезызвестно,
Таких вещей не позволял.
Тут Толя рассказал в деталях,
Как жизнь его идет в печалях.
– Ну ладно две, но чтобы три,
Выходит это за границы.
Нет, друг, меня ты извини,
Так можно просто износиться.
Ну что вцепился ты в троих?
Сейчас найду тебе других.

IX
Смотри-ка в чате* здесь двенадцать,
Как пуговки на пиджаке,
А к вечеру – все восемнадцать,
Держать их буду в кулаке.
И выбирай себе по нраву,
Ведь я не жадный на «отраву».
Но, брат, тебе ж не угодишь:
То ростом, то умом не вышла,
И красотой не удивишь.
Договорись с собой, братишка.
– Не то Олег, совсем не так,
И в голове моей бардак.

X
– Дружище, слушай, я придумал,
По ходу мысль нашлась одна,
И что бы ты там ни придумал,
Она, наверное, верна.
Я объявленье дам в ИНЕТе*,
Забросим в мировые сети,
Пойдем ловить мы на живца,
Напишем – есть «крутой» парнишка,
Еще красивых два словца,
Но разбавлять не будем слишком,
С большим характером, умом –
Попрут, как рыбки, косяком!

XI
– Послушай, ты меня не понял.
Олег, не надо мне других,
Других знакомств не надо строить,
Понять бы только мне своих.
Тебе о чувствах повторяю,
А ты мне – извини – не знаю.
Влюбился сразу я в троих,
Судьба, видать, распорядилась.
А выбирать – одну из них,
И как тут поступить красиво?
Запутался. И не могу
Я эту обойти беду.

XII
– Давай я запущу в соцсети,
Вопрос, как лучше поступить,
И варианты, чтоб ответить.
Задачу надо упростить.
А кто пошире изъяснится,
Душой захочет расстелиться,
Пускай на почту – в ukr.net'е*
Напишет, что ему угодно.
Потом я соберу ответы
И расскажу тебе подробно.
Мы разорвем весь Интернет,
На слово «ДА» и слово «НЕТ»!

XIII
– Олег, спасибо за уроки,
Но это время – и не час,
А мне поставлены уж сроки,
Иначе разбегутся – «Да-с».
– А что тебя так угнетает?
Да всё на место скоро встанет.
Какой же дать тебе совет
И сильно чтобы не обидеть.
Мне кажется – в тебе ответ.
Могу такое я предвидеть.
Да не горюй, веселым будь,
Переключись на что-нибудь.

XIV
– Ну что же, и на том спасибо,
Пока, большой мой человек,
Свяжусь с тобой. Тебе счастливо!
– И Вам здоровия навек!
И Толя вновь один остался,
Сперва немного растерялся.
«Быть может, прав Олег иль нет?
Сейчас уже не понимаю,
Какой быть должен мой ответ?
Намаялся, увы, не знаю.
Эх, где тут финиш? Где тут старт?
Возьму-ка я колоду карт».

XV
Он карт игральных взял колоду,
Три дамы выбрал наугад,
Потасовал он их и сходу
Вытягивать стал невпопад.
«А впрочем, что я так волнуюсь?
Я никому не повинуюсь.
А может мне Va-bank* сыграть
(Играть никто не запрещает)
И сразу многоженцем стать?
Да нет, идея не прельщает.
Лежат три карты ровно в ряд
С укором на меня глядят.

XVI
Но надо взять одну на выбор –
Не разорву я их альянс
И не смогу я без ошибок,
Как не раскладывай пасьянс.
«Эх, знал бы прикуп, жил бы в Сочи»*…
И так, я мучаюсь три ночи,
Спокойно, Толя, время есть –
Не убегут мои девчонки.
Но надо взвесить и учесть
Все «за» и «против» очень тонко.
Устал – ложиться буду спать,
Ведь завтра надо врачевать!».

XVII
А Маша толком и не знала,
Как надо было поступать.
И после встречи опоздала,
На электричку – ровно в «пять».
И думала она, гадала,
Чего так в жизни счастья мало?
Хотелось с кем-то говорить,
Кому-нибудь «всплакнуть в жилетку».
Решила маме позвонить,
Полезла в сумочку кокетка.
Но телефон опередил,
Он сам звонил что было сил.

XVIII
Сестра звонила – дочка дяди,
Что по отцовской стороне:
– Алло, привет. Ты очень кстати.
И говорить могу вполне.
Из трубки было слышно: – Маша!
Куда девалась, солнце наше?
Ты в городе? Езжай ко мне,
Я с бабкой проведу беседу,
Поговорим мы в тишине.
– Сестренка, я уже к вам еду!
Мне тоже есть о чем сказать
И мнение твое узнать.

XIX
Решила Маша ехать к Юле,
И через час была в гостях.
И сидя в кухоньке на стуле,
Рассказ вела о новостях.
Сестра ее была постарше,
И видела немножко дальше…
– Вот это да! Ну и дела!
Ты, Маша, кушай, ешь свекольник.
Прям заболела голова –
Любовный тут прямоугольник! –
Так Юля подвела итог,
В стакан налив вишневый сок.

XX
Два слова я скажу о Юле:
Три года замужем она,
Сыночка родила в июле,
В семье счастливою была.
Сидела в отпуске декретном,
Как на задании секретном
(Таков удел мам молодых).
Ей не хватало информации,
И новостей совсем простых.
Поговорить бы, потрепаться,
А тут – пеленок полный таз,
Малой кричит – он спать не даст.

XXI
Но, а, как маме, нет ей равных –
За дитятко она горой.
Кто хоть мизинцем, безымянным
Притронется, то будет бой!
И будет драться, как волчица,
Хоть с виду – хрупкая девица.
Любила стряпать разносолы,
С работы мужа поджидала.
Жизнь разделилась полосой –
Как чувство матери познала.
Теперь рос маленький сынок,
И скоро уж ему годок.

XXII
Опять вернемся мы на кухню,
Где разговоры – напролет,
И «восемь» скоро, а не тихнут,
Лишь устремляются вперед.
И почва тут для рассужденья –
От плача с приступом веселья
До аргументов деловых.
Все тонкости переиграли,
Как обойти соперниц их,
Но тщетно, и уже устали.
А в дверь звонок – вернулся муж,
Уставшим был он неуклюж.

XXIII
– Привет! У нас сегодня гости.
Я пригласила Машу к нам.
– Кому перемывали кости?
– Да как ты можешь, Николай!?
– Привет коллегам! Как ты, Маша?
– Да жизнь, чем дальше, тем всё краше.
–Сегодня испустила дух
Больная «длительной печали»*.
–Ну, пусть земля ей будет пух
И Царство в Небесах подали.
– Мне положить тебе еду?
– Одну минуту, отдохну.

XXIV
И Николай переоделся,
Присел тихонько на диван.
Невольно в потолок всмотрелся –
Сегодня сильно он устал.
Он в поликлинике трудился –
И с онкологией сроднился.
И каждый день, идя к больным,
Себя, как на соревнованьях
Нацеливал на позитив,
Не утонуть чтоб в состраданьях.
Достался сложный контингент –
С ним важен каждый элемент.

XXV
Больного как встречал вначале
В халате белом эскулап?
Как выписки читал, бумаги,
И был ли трезвым его взгляд?
Как врач смотрел больному в рану,
Пальпировал, иль может сразу
Лечение быстро назначал?
До самой фразы «До свиданья»
Больной ловил, всё подмечал.
Врач должен приложить старанья,
Чтоб пациент стал доверять
И назначения выполнять.

XXVI
И только опыт через годы
Помог онкологу понять,
Как правильно вести приемы,
Себя, больных не возмущать.
Кому сказать диагноз можно,
Чтоб без последствий, осторожно,
Кому, наоборот – и скрыть,
И психику не растревожить,
Всю правду – нет, не говорить,
Чтоб жизни нить не уничтожить.
Психологом здесь надо быть,
Чтоб чувство такта сохранить.

XXVII
А поначалу он учился,
Бывало больно иногда.
С больным-ровесником сдружился,
А через год пришла беда:
Парнишка слег от метастазов,
По телу расползлась зараза.
Потом и умер – не жилец,
А Николай запомнил случай,
Сказал себе «На том – конец!
Себя не буду больше мучить!»
И расстоянье стал держать,
Чтоб не попасть в беду опять.

XXVIII
Но и теперь порой бывает,
Когда заходит в кабинет
Больной – вопросом убивает,
И не ответить «Да» иль «Нет».
«Я, доктор, чувствую усталость,
Скажите, сколько мне осталось?»
Сегодня тоже был вопрос
(Он чувствовал себя неловко)
И выглядел он, как допрос.
И Коля врал – как тут не горько.
В больном старался не убить
Надежду больше срока жить.

XXIX
И с болями людей немало –
Тогда наркотик назначал.
А если дозы не хватало,
Ходил всегда и добавлял.
По той же тягостной причине,
Однажды он пришел к мужчине.
По меланоме на учет
Мужчина был поставлен сразу.
Боролся с нею почти год,
Но выросли уж метастазы.
И только доктор на порог,
А там предсмертный монолог.

XXX
«С утра Вас доктор ожидаю.
Спасибо, что ко мне пришли.
На Вас надежды возлагаю,
Рецепт с лекарством принесли?
На днях мне стало очень худо
Наверно, уж не будет чуда.
Скажите сколько еще мне:
Декада, месяцы, недели,
На грешной пребывать земле?
Мне дни и ночи надоели.
Хотя я знаю наперед,
Меня ответ Ваш не спасет.

XXXI
Но если чахнуть в страшных муках,
От боли корчась день и ночь,
Порой и морфий убаюкать
Не может – горю не помочь.
Ни жизнь, ни смерть – одни страданья.
И здесь бессильно врачеванье.
Тогда уж лучше умереть,
В покое всех родных оставить,
И ни о ком уж не жалеть,
И ничего уж не исправить.
Тяжелая моя судьба,
Так дальше, доктор, жить НЕЛЬЗЯ!

XXXII
Кричит измученное тело,
Наружу просится душа!
Давайте врач окончим дело.
Введите яд мне из шприца.
Не тороплюсь я «в гости к Богу»,
Но боль сковала сильно ногу.
Нет силы больше крест нести!
Позвольте мне своей рукою
Все счеты с жизнью вмиг свести!
И я навеки успокоюсь.
Ведь в жизни мог я выбирать,
Так дайте право мне опять!

XXXIII
Постойте доктор, а быть может
Еще есть шанс меня спасти?
Найти лекарство, что поможет,
Дожить до самой старости.
Ах, как хочу весну я встретить,
При этом боли не заметить.
Увидеть яркую листву,
Услышать птичек песнопенье
И босиком топтать траву,
Но нет, весной уйду в забвенье.
Я только жизнь стал понимать,
А мне пора уж умирать.

XXXIV
Но умирать я буду стоя
На этом старом костыле,
Простите, что кричу я с горя,
Теперь – оставьте в тишине,
На глубине моей печали,
Где боль с недугом повенчались…».
А через время врач узнал,
Что нет в живых его больного.
Онколог ночью той не спал.
Раздумий было очень много.
И Николай перестрадал,
Но часто случай вспоминал.

XXXV
И новый день – он не похожий,
Что не анамнез, то сюжет.
С ума сошел бы тут прохожий,
А избавления здесь нет.
Идут сплошным потоком люди,
Но лечатся не от простуды,
За десять крохотных минут,
(Утверждена такая норма)
Их надо опросить, взглянуть,
Документацию оформить.
На каждого здесь нужен час,
Чтоб выслушать его рассказ.

XXXVI
И чтоб не умереть, страдая,
Себе лекарство прописал:
Когда стоял и ждал трамвая,
Стихи про жизнь он сочинял.
И так онкологом работал,
Ведь это должен делать кто-то!
Устраивала жизнь его,
Вопрос квартирный лишь замучил,
Но говорил он: «Ничего!
Представится счастливый случай».
Ну ладно, он пришел домой,
И мысль из головы – долой!

XXXVII
Пришел на кухню: – Что случилось?
И что-то вы не веселы?
– Да просто  руки опустились,
От этой Машиной беды.
От мужа Юля не скрывала –
За ужином и рассказала
Про хронику недавних дней.
И Маше стало интересно
Мужское мнение о ней
И будет, может быть, полезным,
И нужным в завтрашнем ей дне,
А, может, дальше и в судьбе.

XXXVIII
А Коля, не перебивая
Рассказ с начала до конца
Всё слушал, голосу внимая.
Ел ужин, думал про себя.
Потом без мимики и жестов
Компот заел он пресным тестом,
Взглянул внутрь чашки свысока
В ней словно будущее видел,
И начал так, издалека.
Своим их словом не обидел:
– Вы сложный задали вопрос –
Ответ не может быть тут прост.

XXXIX
И правильно вы поступили –
Решенье примет Толя сам.
Вы ничего не пропустили?
Гадалка что сказала вам?
И Маша вспомнила, как было:
(По коже холодок поплыл)
– Из всех, я ближе к ней была,
Когда сказала о любимом,
Меня слегка ее рука
Коснулась еле уловимо…
Но разве здесь был этот знак?
Потом вдруг поняла, что так.

XL
Продолжил Коля речь негромко:
– Наверно, так уж суждено,
Но подкрепить судьбу чтоб с толком,
Как Таня*, пишет пусть письмо!
– Какая Таня? Их немало!
– Татьяна Ларина – в романе,
Поэта Пушкина А.С.,
Но шансов больше здесь – я знаю.
Скажи-ка, Маша, нам, как есть:
Ты сильно любишь и страдаешь?
У Маши потекла слеза.
– Вопрос задал, наверно, зря.

XLI
– Послушай, Коля, он ведь знает,
Что Маша тоже влюблена.
К чему сейчас ее признанье,
Иль что-то я не поняла?
– Ты знаешь, Юля, так бывает,
Что в корне жизнь нас вдруг меняет.
Пускай расскажет до конца,
И чувства перед ним раскроет,
В словах пусть будет  глубина
И это надо сделать. Стоит.
Ведь Толя должен четко знать,
Кого он может потерять.

XLII
Прошу, пиши, не плачь, бедняга –
Слезами горю не помочь,
Пиши и не жалей бумаги,
Пускай тебе поможет ночь!
Но главное запомни! Слышишь?
Как ты эпистолу* напишешь,
Так в жизни и произойдет.
Словами главными наполни.
Я думаю, что он поймет,
Тебя оценит и одобрит.
Не дрогнет пусть твоя рука,
Ведь в ней сейчас твоя судьба!

XLIII
Из кухни Коля удалился,
Оставив чашку на столе.
Сказал «Спасибо», извинился:
Устал он, и пошел к себе.
А Юля, перемыв посуду,
Так успокоила подругу:
– Наверно, всё-таки он прав.
Пиши письмо, сестренка Маша.
И быстро со стола убрав,
Поставила с печеньем чашу.
Бумагу, ручку принесла.
– Я постелила, – и ушла.

XLIV
Теперь одна осталась Маша.
На улице уже темно,
И воздух, ароматом скрашен,
Влетал в открытое окно.
И не было печальней девы –
Она сирены под напевы
Увлечь хотела моряка
Не видом, а письмом открытым.
Но не писалось ей пока,
Слова все были позабыты.
Что ни напишет – зачеркнет,
Напишет – снова лист порвет.

XLV
Измучилась, слезу пустила,
Потом расплакалась навзрыд:
«Зачем же я так допустила,
Что сердце колет и болит?
И как ему в любви признаться?
Уж лучше б в цехе мне остаться –
Спокойней было б на душе,
Не знала бы сердечной боли.
А так – устала я уже
От приступов душевной хвори.
Теперь – без выхода ответ,
И слов хороших, нужных – нет».

XLVI
Уж время за полночь свернуло,
А перед нею – чистый лист.
Так до утра и протянула,
В «четыре» он еще был чист.
Тут Маша услыхала пенье –
Пел соловей – звучали трели…
Он пел, что скоро новый день,
И что влюблен, зовет подругу,
Он так старался, чтоб пропеть –
Его пусть любит, а не друга.
И Маше стало вдруг легко,
Смотрела в небо высоко.

XLVII
Потом взглянув на лист бумаги,
Вдруг начала писать письмо.
Легко ложился текст миляги,
Так, видно, было суждено.
Простыми главными словами
Писала в строчке, за полями
Про то, что было на душе:
И про любовь, и про страданья.
Но виден вот конец уже,
Не пропадет ее старанье.
В конверт вложила листик свой
И написала «ТОЛЬКО МОЙ».

XLVIII
Сама собой была довольна,
Что ноты к музыке нашла.
Легко дышалось ей, привольно.
И с легким сердцем спать пошла.
Уснула быстро, снился Толик –
Ее возлюбленный соколик.
Во сне счастливою была:
Она летала и мечтала,
И рядом с ним она плыла,
Пространства мало – не хватало.
А Толя тоже мирно спал,
В главу восьмую он попал.

 



ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПРИЗНАНИЕ



 

Пришел черед героев наших
На крепость волю испытать,
Кто в цель метнет, а кто промажет,
Не будем наспех мы гадать.







I
Герой наш целый день работал,
День первый, что был дан ему,
И мозг его совсем измотан,
Себе кричал он: «Не могу!»
Устал, и сердце на пределе,
И волосы уж поседели.
Он поскорей бежал домой,
Хотел наш Толя отоспаться
И окунуться с головой
В безвременность – и там остаться.
Он в пять часов уж дома был,
Наш Толя обо всех забыл.

II
Закат в окне лучом струился,
Листал журналы ветерок.
А Толя быстро спать ложился,
Переступив ногой порог.
И девушки ему приснились,
Как ангелы, они явились.
Мария, Даша, Натали,
В красивых бальных были платьях,
Светились лица, как огни,
И Толя в женских был объятьях.
Все песни пели о Любви,
Собравшись на краю Земли.

III
Под голубыми небесами,
В далекой дивной стороне
Везде украшено цветами
Для бала поле на Земле.
Живая музыка играла
И композиция звучала –
Кларнеты, трубы, скрипок рой
Гармонию всю раскрывали,
А за роялем сам Крутой*…
Картины Толю впечатляли.
И танцевали, час, другой,
Уж ног не чуя под собой.

IV
Потом он их кружил по кругу
И пристально смотрел в глаза:
«Так тяжело найти подругу,
Нужны здесь только чудеса!»
Тут Маша подошла с поклоном
И говорила тихим тоном:
«Навеки будешь ТОЛЬКО МОЙ!»
И вдаль пошла под небесами,
Коснувшись губ его с тоской
Своими нежными устами.
И вдруг будильник зазвенел –
Сон вмиг исчезнув, улетел.

V
Он встал, а сон уж и не вспомнить,
Забыт был сон – в душе покой.
Сумел, однако, он запомнить
Два этих слова: «ТОЛЬКО МОЙ».
«А может, девушек забуду
И больше вспоминать не буду.
Олег, наверное, был прав:
Нужна разрядка, чтоб отвлечься.
Уйду в работу, ей отдам
Себя, чтоб больше не обжечься!»
Схватил портфель, а из него,
Рассыпались, как домино:

VI
Три папки, книжка по науке
Да вот еще одно письмо.
«Письмо? Откуда?» Взял он в руки,
Но было странное оно:
– Без адреса и без печати,
Могло оно что означать бы?»
Он быстро вскрыл его рукой,
Но надпись встретил на конверте.
Она гласила: «ТОЛЬКО МОЙ».
Он словно был под страхом смерти.
И разорвав конверт в клочки,
Читал он. Друг, и ты прочти!

ПИСЬМО МАШИ

Пишу тебе я, Анатолий,
При встрече – не могу сказать.
По ходу жизненных историй
Пришлось, что я должна писать.
Писать по-русски – слов не хватит,
Письмо, как груз, устала я,
По-украински мыслю, значит…
Надеюсь, что поймешь меня.

……………………………….

Мені так легше, й не забуду,
Писати речі про життя.
І далі мовою я буду
Всі виливати почуття.
Тоді, коли тебе зустріла,
Порожнє серденько моє,
Як з вітром листя, затремтіло
І заспівало – в гай несе!
Коли боролись з спільним лихом,
Ти приїздив до нас у цех,
Тоді ще було в серці тихо,
А в місті – сталося усе.
На операції опівніч,
Коли стояли супротив,
Ти поглядом своїм віч-на-віч,
Мене навічно засмутив.
І загорілось, запалало,
І запекло, немов вогонь.
Вогонь кохання бив без жалю,
І закипіла моя кров.
Куди, не знала і подіти,
Себе я посеред ночей:
Думки цвіли, немов ті квіти,
І не зімкнула я очей.
Про тебе думала, гадала,
Що ти єдиний, хто так зміг
Мене заставити кохати.
Люблю тебе, мені повір!
А потім те розчарування,
Що не одна я у біді.
Але пишу тобі признання,
Від всього серця і душі.
Прошу, мій милий Анатолій,
Повір, пишу тобі я щиро.
І це не вигадка історій.
Тебе кохаю! Що за диво!
Я подруг дуже поважаю,
Зростала з ними я разом,
Але тебе я так кохаю –
Боюсь лишитись «з гарбузом»*.
Мені ти снивсь напередодні,
А уві сні – степи, сади.
Правдоподібний, як сьогодні,
Ти був пастух у череди.
Пішов по стежці, долиною,
Там де росла густа трава.
Біжу я слідом за тобою,
В руці були їда, вода.
Кричу тобі: «Мій милий, Толю,
Тобі я їстоньки несу!»
І ти почув – став під тополю
І ждав, аж поки принесу.
Тебе швиденько наздогнала,
І далі вже пішли удвох.
З тобою йшла і розмовляла,
І цвів кругом чортополох.
А та місцевість мальовнича,
Куди з тобою ми прийшли,
Художника до себе кличе –
Степи навколо і лани.
Гадюкою крутилась річка,
І не широка, не вузька,
Вона була, як синя стрічка,
І, як сльоза, була вода.
Позаростала очеретом,
Росла місцями осока,
Вірші читала нам сонетом,
Як вітер хвилю підійма.
Припнуті каюки* як коні,
Що притулились до води,
Їх вітер колихав поволі,
Порожніми були вони.
А під високою вербою,
Праворуч, там стояв один
Вже сотню років під водою
Геть повністю розбитий млин.
Каміння, мов хребет, стирчало,
І стало хаткою для раків.
І тихо джерело журчало,
За декілька від річки кроків.
І чути, як в воді купались
(На тому березі – село),
То дітлахи здіймали галас –
Сюди їх сонце привело.
А ти приємним був і милим!
Нудьгу рукою розганяв.
Неначе голуб сизокрилий,
Мене ти ніжно обіймав.
Зробив сопілку з очерету,
На ній мені ти вигравав
Мелодію на всю планету –
Мене любов’ю зігрівав.
В Природі теж любов літала –
Кругом була така краса!
І пісенькою загравали
І посміхались небеса.
І ми присіли під калину,
У тінь під чималим кущем,
І так сиділи ми годину,
Аж поки не пішла дощем
Та в небі хмарка невелика,
До нитки промочила – вкрай,
А нам так було любо, тихо…
Моєму сну прийшов тут край.
Багато слів я написала,
Але писала недарма,
Тебе зустріла і впізнала,
Повірила, що ти судьба.
Повір і ти мені, благаю,
Тебе кохаю і люблю,
І тільки сльози витираю,
І серце сповнене жалю.
…………………………..

А если даже не поверишь
В мои ты девичьи слова,
Другую выберешь иль встретишь,
То знай, что я люблю тебя.
Тебя я буду долго помнить,
Ты будешь приходить во снах,
Досадно будет мне и больно,
И долго буду я в слезах.
Прошу, и ты меня запомни,
Такой, как встретил, навсегда.
И, может быть, когда-то вспомнишь –
Навеки буду я твоя!»

VII
Он прочитал письмо еще раз,
Бежал по строчкам невпопад,
Он будто слышал женский голос,
И лился пот, как водопад…
Он не читал таких признаний –
Письмо полно переживаний.
И к горлу подкатился ком,
И, словно в небе били грозы,
Затрепетал он над письмом,
А по щекам бежали слезы.
О, как растрогало его
Без адреса судьбы письмо!

VIII
И сразу вспомнил он в деталях
Тот странный, очень дивный сон:
Как он кружил на этом бале
И солнечной любви поклон.
Всё стало в голове на место –
Он понял, кто его невеста.
Ее узнает с сотни лиц.
Из-под земли ее достанет.
И нет преград, и нет границ,
Никто ему не помешает!
Так, ВЫБОР сделан, и теперь –
Бежал в открытую он дверь!

IX
Ни адреса, ни телефона,
Дружочек наш не записал.
И от бессилия со стоном
Письмо в руке сильней сжимал…
«Но выход есть – Кузьмич в больнице!
Пойду, сейчас всё прояснится».
Решил и быстро побежал,
И очень скоро был в палате,
Из документов всё списал,
Записан номер был там кстати.
Он пулей выскочил во двор –
По трубке начал разговор:

X
– Алло, ты где? Уже я знаю!
Твое письмо я прочитал.
Тебя я очень понимаю,
Хочу увидеть – час настал.
Конечно, к площади Свободы,
И пусть развеются невзгоды.
Минуту! Скоро буду там.
Не говорю я «До свиданья»,
Прошу, дождись, я тоже сам
Устал. Конец переживаньям.
«Такси! На площадь, побыстрей!
И не жалейте вы «коней»!

XI
Вот Анатолий подъезжает,
На всех парах спешит он к ней,
От нетерпения сгорает,
На встречу с Машенькой своей.
А площадь вечером встречает,
Брусчаткой скатерть простилает.
И по дороге сквозь века
Бежит по площади наш Толя.
Над ним лишь только облака
И ветер майский, словно с моря.
– А где ты, Ма-а-а-ша, отзови-и-ись!
Моя Любовь, моя ты – жи-и-изнь!

XII
И Маша к центру подбежала,
Где ярче светят фонари,
Напротив памятника* встала.
Вот там и встретились они,
Друг друга заключив в объятья.
Снято для них уже заклятье.
И победила вновь Любовь.
Два сердца сильно трепетали,
И разыгралась в жилах кровь.
Они Любви своей дождались.
Так, площадь, ты у них прими –
Прими ПАРАД БОЛЬШОЙ ЛЮБВИ!!!

XIII
И майский дождик опустился,
Сверкнула молния тотчас.
И на басах гром порезвился,
Благословляя в Добрый Час!
Они стояли, целовались,
Потом друг другу улыбались.
Ее за руку нежно взял,
Припав на правое колено.
Наш Анатолий понимал,
Что это делает он смело.
И под мелодию дождя,
Сказал ей: «Я люблю тебя!»

XIV
Она немножечко смутилась:
«Тебя я тоже, так люблю,
От сна я словно пробудилась,
Теперь одним тобой живу!»
И снова здесь прилив эмоций,
И в такт друг другу сердце бьется.
Затем по площади пустой
Они пошли, держась руками,
По направлению к Сумской,
Друг друга радуя словами.
Он руку нежно ей сжимал
Любовь свою не отпускал.

XV
Назавжди вдвох вони зостались,
Закохані на все життя.
Рука з рукою обійнялись –
Були в них щирі почуття.
І площа їх «перехрестила»
І на життя благословила.
І далі вдвох вони пішли,
Обоє в злагоді, любові –
Щасливими вони були.
Зустрілись в Харкові дві долі:
Він і вона – і почуття
Для них одне на все життя!!!

XVI
І можна заздрити їм щиро.
Знайшлися в полі колоски,
Що можуть вдвох – яке це диво,
Вінок кохання заплести!
Ще ні, не вмерла Україна,
Квітуча, мила та країна
Від синіх гір і до степів.
Вона ще буде в світі жити,
Лунати буде чистий спів,
Якщо в ній вміють так любити!
Живи країно! Процвітай!
Любов хай ллється через край!

 


ЭПИЛОГ



 

Как хочется желание
Представить за действительность,
Найти свое призвание,
Способность, выразительность.






I
Уже я на последних строчках,
Заканчиваю свой роман.
И можно ставить многоточье,
Но это будет мой обман.
Ведь сильно вас интересует,
Вопросы очень уж волнуют –
Героев где таких я взял?
И что же было с ними дальше?
Почти я всех придумал сам,
Я это вам скажу без фальши.
Но настоящий есть герой,
Его касался я порой.

II
Вот – площадь с именем «Свобода»,
Я не придумал. Так и есть!
Она людьми здесь хороводит,
В ней есть и свет, в ней есть и честь.
Одна – парады принимает,
На труд, на подвиг вдохновляет,
Одна лишь может устоять,
Ей незнакомо слово «слабость»
И ей дана большая власть
Дарить живущим людям радость.
И город с площадью своей
Построит счастье для людей!

III
А я был только наблюдатель
(Внимательно смотрел на жизнь)
И приключений не искатель,
Труда не надо, чтоб нашлись.
Они, как тени, рядом ходят,
Для роли быстро жертв находят.
И я собрал большой театр
Простых людей, а не артистов –
Красивых дев – из ореад*,
Парней – из юношей плечистых.
И сыгран ими был спектакль,
Как в средние века – миракль*.

IV
Откуда взял я прототипы,
Что про их жизнь так точно знал?
Нет тайны в том, меня простите,
А разве я не написал?
А ими были сами люди:
Мои друзья, друзей подруги
Сегодняшних, вчерашних дней.
Коллеги были по работе.
Хотел понять я суть людей,
И стих сложил в своем я роде.
Характеры им раскроил,
Чернилами покрепче сшил.

V
Сюжет я в транспорте придумал,
Под самый Старый Новый Год!
Тогда я даже не подумал
Что вдруг вот так произойдет.
По телевизору реклама –
Она покоя не давала,
Про «Nescafe»*, что три в одном,
Ее я даже ненавидел.
И понял я уже потом,
Но до конца не мог предвидеть,
Что напишу я свой роман.
Не знаю, нравится ль он вам?

VI
Мечтал придумать я новеллу,
По крайней мере, стих большой,
Чтоб показать, что есть проблема,
И написать о ней с тоской.
Чем дальше углублялся в тему,
Тем ближе был, друзья, к поэме:
«Чем дальше в лес, тем больше дров».
В азарте я не видел точки –
И мне всё малым был улов
И я бежал от первой строчки:
«СЕБЯ НАЙДЕТЕ ВЫ В ОДНОМ»!
Масштаб я понял лишь потом.

VII
А всё закончилось романом.
Никто не думал, не гадал,
Четыре года с самым малым
Его я в транспорте писал.
В метро, троллейбусах, маршрутках,
Когда свободная минутка
Мне улыбалась. На ходу
Писал свои двенадцать строчек
И в дождь, и в холод, и в жару.
Когда бумаги лишь кусочек,
Тогда пускал я в ход рецепт –
Такой порою был концепт.

VIII
Моя строфа – двенадцать строчек,
И не случайным был размер.
Ведь я хотел иметь свой почерк
Не повторять чужой пример.
Не «Энеида»*, не «Онегин»*
Пускал роман свои побеги.
Строфа моя – весы судьбы.
Я наполнял их очень точно.
Шесть – против остальных шести.
И перевес был междустрочный.
И каждой строчки выбор был.
И выбор каждый я любил.

IX
Когда роман уж был написан,
То я не чувствовал покой,
Раскрыть хотел тогда кулисы
И показать спектакль свой.
Но дан совет: «Пусть отлежится.
И, как коньяк, он настоится».
И понял я – роман «сырой».
И долго я его не правил
Романом не был я больной.
Сию затею я отставил.
Ушел в работу я тогда,
Но знал – придет ему пора.

X
Семь лет он пролежал на полке.
Я изредка, стирая пыль,
Себя допрашивал: «Ну, сколько,
Лежать он будет, как бобыль?»
А осенью пришла расплата,
Когда деревья были в злате.
Поймал в себе я тот настрой,
Что выбивал меня из правил
И начал править строчек строй.
Чуть сократил, чуть-чуть добавил.
Когда устал я поправлять,
Поэтам дал его читать.

XI
Роман мне не казался постным,
Но забирал немало сил.
И жить не мог я дальше просто
Меня он очень тяготил.
Бывало днем, бывало ночью
Всплывали строчки, между прочим,
Из разных строф, из разных глав
Они покой мой нарушали
И снова их я рифмовал,
Взамен другие прибывали.
Роман я очень полюбил,
Но с чистым сердцем отпустил.

XII
Вы скажите: «Воды здесь много»
И «надо сократить роман».
И, может, выглядит «убого»,
Но, как я видел, так писал!
Одно лишь жаль – мои стремленья:
Мне надо было без сомненья
Писать родным всё языком,
И душу вывернуть наружу,
По струнам бить легко смычком,
Чтоб согревал теплом вас в стужу
Свободный Украинский стих,
Но этого я не достиг.

XIII
На этом – истекает время,
К финалу подошел роман.
И я с себя снимаю бремя,
Стихов рассеялся туман.
Спасибо тем, кто был со мною –
Я радости своей не скрою.
Друзья, надеюсь, что не зря
Прочли мое произведенье.
В романе есть и часть меня,
Мои порывы и стремленья.
Переживанья, дни тоски,
Ведь сердцем я писал стихи.

XIV
Не помню, как писать я начал
И не столь важно мне уже.
Я с пользой молодость потратил.
Теперь стою на рубеже.
Слегка по жизни я осекся,
Версификацией* увлекся.
В поэзии мой мир идей.
В неё, как в воду окунаюсь,
И в ней от всех земных страстей
Найти гармонию пытаюсь.
И в мире слов я стиль искал –
Ловцом я рифм по жизни стал.

XV
Слова – теперь моя колода,
Я их тасую, как хочу.
И так в любое время года
Стихом я «пулю распишу» *.
Бывает даже, что «вистую»*,
Я вызов строчек зарифмую.
Пройду, стараясь, сквозь игру,
Мне повезет когда-то очень:
Хороший прикуп подберу
И я увижу город Сочи.
Когда туда я попаду,
Стишок про Сочи сочиню.

XVI
Но не всегда так было гладко,
Чтоб лился стих, как водопад.
И временами, ох, несладко,
То поперек, то невпопад.
И не было хорошей мысли,
В прямом и переносном смысле.
Ведь стих не просто сочинять,
Слова в стихах не просто груда
И здесь скажу, не буду врать.
Не обойтись в трудах без чуда.
Я словно в сказке пребывал,
Я сам себя заколдовал.

XVII
Не знаю, как сливались слоги,
Поэтом мог я и не быть.
Меня как будто по дороге,
Вела неведомая нить.
А путь мой был не самый легкий.
Порою не хватало легких,
Чтоб грудью полною вздохнуть.
От чувств мое щемило сердце.
Томили думы – не уснуть,
Пока держала Муза дверцу,
Чтоб я не мог впустить на лист,
Строку под мелодичный свист.

XVIII
Так продолжалось дни и годы,
Но я старался, стих писал.
Из четырех времен у года
Весну я больше обожал.
Она дает надежду, веру,
И чувства сильные без меры.
Любви неистовый поток
Дает ответы на вопросы
Какой быть должен смысл и толк
У жизни всей разноголосой.
И вновь капель стекает с крыш…
Пока друзья!
Ваш – доктор Чиж.

 





POST SCRIPTUM*

ИСПОВЕДЬ ВРАЧА-ОНКОЛОГА

Как прекрасны все годы студенчества,
Когда жизнь не спешит – беззаботная,
Но проходит эпоха младенчества
И лежит полоса – уже взлетная.

Быть хирургом хотел в этой местности
В зной искал я места, и по холоду,
Но и в граде их нет, ни в окрестности.
Предложили – районным онкологом.

Вот закончил я курсы онкологов,
И посажен за стол в поликлинике.
Мне судьба позвонила, как в колокол,
Проза жизни была ярче лирики.

Пусть лечить я умел, но как действовать?
Как профессию эту осваивать?
И не мог мне никто посодействовать:
Как приемы вести, разговаривать.

Начинал понимать только с опытом,
И вести диалог преднамеренно.
Были тяжкими ранние хлопоты,
Приводили меня к исступлению.

Я с годами ещё стал психологом,
Чтоб себя вразумить, и доверчиво
Убедить пациента, и с солодом
По лечению путь весь очерчивать.


После «знойных лучей»* или «химии»
Назначал препарат для лечения.
И старался спасать от погибели
Веря светлым мечтам исцеления.

Но не каждый мог выдержать вредности,
И побочных эффектов лечения.
Удивлялся порою я смелости
Пациентов своих, их терпению.

Как дождем засыпали вопросами:
«О прогнозах. На что им надеяться?
Будут лысыми или же с косами?
И какой им дорожка постелиться?»

Здесь старался всегда быть я взвешенным,
И неважно, с каким больной «тумором»*.
Чтобы голосом тихим утешенным
Не убить никого необдуманно.

И писал в дневниках и на карточках,
Красной пастой, секретными шифрами*
Все диагнозы – там где «галочки»
Только буквами, только цифрами.

Всех с больничным листом на «Комиссию»*
Выводил на ступень инвалидности
Рецидив был тогда иль ремиссия,
Здесь важна была цифра стадийности.

Составляли отчеты квартальные
Медсестра помогала прилежная,
И всегда буду ей благодарен я,
Человек она – с совестью, нежная.

Недоволен был только статистикой,
Хоть за рамки цифирь* не выскакивал.
Подчинялась она страшной мистике –
И от чисел таких люди плакали.

На учет, сколько было поставлено,
А еще пострашней – сколько выбыло
Эти графы в таблицах проставлены
Мне хотелось, чтоб их просто не было.

А в отчет мне не вставить страдания,
И тем более вопль человеческий
Ведь простые людские желания –
Быть здоровым и жить, хоть пролеченным.

Не хватало мне сил и усердия
Выгорал я, как свечка на столике,
Капли воска ручьем милосердия,
Растекались по судьбам и по полу.

Я в одном проявлял малодушие,
И боялся его пуще прежнего,
Что стечет со свечи равнодушие,
И исчезнут во мне чувства нежные.

Но проблему решал не скрываемо
Помогли остановки трамвайные,
Меж работами, и между трамваями,
Уходил я в миры виртуальные.

Я в стихах находил утешения,
Чтоб не слышать людские страдания,
«Уходил с головой» кратковременно –
В путешествия и мечтания!
 
Так я годы отсчитывал вёснами,
А в делах – годовыми отчетами,
Вот взмахнул я двенадцать раз вёслами,
Вспоминая успехи с просчетами.

Не жалею, что так всё случилося,
Воля Божья на эти деяния.
Я хотел лишь к себе доброй милости
А душа одного – покаяния.

CASUS IMPROVISUS

Конечно, мы проблем не ищем –
Проблемы сами ищут нас.
И в этом мире странных истин,
Не все получишь под заказ.

Работать надо и стараться,
Чтоб что-то в жизни изменить,
И планы строить, не сдаваться,
По векселям своим платить.

Но нападет, как будто вирус,
Расставив сети, маяки
Коварный Casus Improvisus*
И от него нам не уйти.

И все же случай – не случайность
(Паденье в лужу или грязь).
Везде своя необходимость,
Причинно-следственная связь.

Хоть человек судьбу сам строит,
Но и судьба ведет его,
И без нее он грош лишь стоит,
А, может, даже ничего.

ВЫБОР

Когда приходят дни, минуты,
Для выбора своей судьбы
Стоим мы словно на распутье,
И задаем вопрос себе:

«Каким путем пойти нам, прямо?
А может в сторону свернуть?
Что ждет: позор большой иль слава,
И будет ли тернистым путь? »

Насколько правильно решили,
Узнаем, как пройдем версту,
А может год неторопливый,
Поможет подвести черту.

Какой бы выбор ни был сделан,
Он будет правильный – да, да,
А если на пути вдруг стены,
Судьба подскажет нам всегда.

Одно лишь только огорченье,
Когда мы ищем путь на свет, –
Во времени ограниченье –
Торопит жизнь нас дать ответ.

Есть люди – принимают быстро
Свое решение навек.
Другие мучаются в мыслях…
Бывает разным человек.

По-разному на мир все смотрят
И видят разные цвета:
Кто в розовом себя находит,
Кому зеленый бьет в глаза.

А кто-то видит в черном цвете
Всю жизнь с начала до конца:
И пребывание на свете,
И час последнего суда.

А жизнь в реальности пестрее,
Какие хочешь, есть цвета.
И даже выглядят сочнее,
В ней черно-белые тона.

ПРОЩАНИЕ С ОСЕНЬЮ

Как сладко и горько смотреть на листву.
В осеннем огне запылала природа.
Лишь осенью видим такую красу,
Она как Любовь, она женского рода!

Какой же неистово яркий конец,
Какие мазки, желто-красные краски!
И осень из листьев сплетает венец
Прощаясь идет, как принцесса из сказки.

Без осени нам не увидеть весны.
Какой не была бы тяжелой утрата,
Не надо жалеть нам опавшей листвы,
Она вся исчезнет с лучами заката.

И звуки дождя будут снова слышны,
А дальше поземка, снега и сугробы.
Нам надо пройти через зимние сны,
Чтоб снова увидеть радость природы.



КОММЕНТАРИИ АВТОРА

Стр. 9. От Рогани – Рогань   посёлок городского типа, Харьковский район, Харьковская область.
К самой Светлой – улица в г. Харькове, Салтовский жилой массив, Московский район.
Стр. 10. Сад Шевченко – городской парк им. Т.Г. Шевченко в центре Харькова. Расположен в Нагорном историческом районе.
Площадь с именем Свободы – центральная площадь Харькова. Площадь имеет форму колбы, обращённой горлышком к Сумской улице.
«власть» – городские чиновники.
И по двенадцати гектарам – размер площади Свободы — 11,9 гектаров.
Стр. 11. Шестой свечой горит в Европе – в энциклопедиях пишут, что харьковская площадь Свободы является 6-й по величине в Европе.
Госпром – (Дом Государственной промышленности). Уникальный памятник советского конструктивизма, построен в 1926–1928 годах.
Ладони Универа – с одной стороны от Госпрома – Харьковский национальный университет имени В.Н. Каразина, а с другой – Северный корпус университета, бывшая Академия имени Говорова.
Стр. 12. Бурсак   cтудент или семинарист, проживающий в бурсе. Здесь – в значении студент, учащийся.
«красота спасет наш мир» – перифраз знаменитого высказывания Ф.М. Достоевского из романа «Идиот».
Стр. 15. Павлополье – Павлово Поле – жилой массив и исторический район города Харькова, отделенный от центральной части города Саржиным яром.
Стр. 16. «крючки держали» – ассистировали.
Стр. 18. УЗИ – ультразвуковое исследование.
оперблок – операционный блок.
Стр. 19. Консонанс – созвучие, согласное звучание, гармония.
Диссонанс – неблагозвучие, нестройное звучание.
Чем больше набираешь «взяток» – правила преферанса. Префера;нс (фр. Pr;f;rence – предпочтение, преимущество) – карточная игра со взятками. Получила распространение в России в середине ХІХ века.
Стр. 20. В «мизер» поиграть – вариант игры в преферанс, заключающийся в отсутствии взяток.
Стр. 24. В «реторте» видя тайный знак – площадь Свободы имеет форму колбы, или реторты.
Стр. 25. То, что на 602-ом – общежитие для медработников (интернов и курсантов, приезжающих на курсы по переподготовке в ХМАПО), расположенное в 602-м микрорайоне Салтовского жилой массива г. Харькова.
ХМАПО – Харьковская медицинская академия последипломного образования.
Стр. 30. ДТП – дорожно-транспортное происшествие.
«карман» – повреждение мягких тканей (проникающее или непроникающее в полости).
Пневмоторакс – присутствие воздуха в плевральной полости, куда он попадает вследствие повреждения легкого или стенки грудной клетки.
Стр. 31. «дитя войны» – под категорию «дети войны» подпадают все те, кто родился до сентября 1945 года или к тому времени не достиг совершеннолетия.
«неотложка» – больница скорой неотложной помощи.
Vivat membrum quodlibet! – Да здравствует каждый студент!
Vivant membra quaelibet! – Да здравствуют все студенты! Строки из «Гаудеа;мус» или «Гаудеа;мус и;гитур» (лат. gaudeamus igitur — возрадуемся; будем веселиться) — всемирного гимна студентов на латинском языке.
Стр. 33. Отакара – улица Отакара Яроша в Дзержинском районе Харькова, где находятся студенческие общежития.
Пассаж – Старый Пассаж – в числе утраченных достопримечательностей старого Харькова.
Welcome please» – добро пожаловать (англ.)
Стр. 36. Конный – Конный рынок имеет такое название по той причине, что на этом месте и правда продавали лошадей, но в далеком 1816 году.
Стр. 37. «Братки» – выходцы из криминальной среды, члены преступной группировки.
Стр. 40. Авэн састэ у бахтале – Будьте здоровы и счастливы (цыган.)
Стр. 43. «Что день грядущий нам готовит?» – Строка из романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» (Глава VI).
Тhe best – самый лучший (англ.).
Стр. 44. Сomme il faut – должным образом, прилично (франц.).
Стр. 46. Лепс – Григо;рий Ви;кторович Лепс — советский и российский певец, композитор, продюсер, член Международного союза деятелей эстрадного искусства. Заслуженный артист Республики Ингушетия, Заслуженный артист Российской Федерации, Народный артист Карачаево-Черкесии.
Стр. 47. Штирлиц – Макс О;тто фон Шти;рлиц — литературный персонаж, герой многих произведений советского писателя Юлиана Семёнова, штандартенфюрер СС, советский разведчик-нелегал, работавший в интересах СССР в нацистской Германии и некоторых других странах.
Стр. 49. «Владенья» Белки – парк им. А.М. Горького, где на главной аллее гостей встречает огромная скульптура белки.
Стр. 50. Саржин Яр – балка (яр) длиной более 12 км с пологими склонами в городе Харькове. Саржин Яр – или, как его называют некоторые старожилы, "Шатиловский источник" расположен в двух шагах от центра города.
По Сумской – улица Сумская — главная улица города Харькова соединяет площадь Конституции с парком им. Максима Горького и Лесопарком, в Лесопарке переходя в Белгородское шоссе, а далее — в трассу M20 до границы с Белгородской областью. К улице Сумской прилегает площадь Свободы.
Зеркальная струя – беседка и фонтан в г. Харькове, один из символов города. Фонтан «Зеркальная струя» построен в 1947 году в честь победы в Великой Отечественной войне.
Стр. 52. Я еще не «кандидат» – имеется в виду кандидат наук.
Стр. 57. «Пришел, увидел, победил» – Veni, vidi, vici (с лат. — «Пришёл, увидел, победил») — крылатое латинское выражение, слова, которыми, как сообщает Плутарх в своих «Изречениях царей и полководцев», Юлий Цезарь в августе 47 года до н. э. уведомил своего друга Гая Матия в Риме о победе, быстро одержанной им при Зеле над Фарнаком –царем Боспорского царства.
Стр. 59. Институт – Институт проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины
Стр. 60. Подземка – разг. метрополитен, метро; подземная железная дорога.
Danke – спасибо (нем.).
Стр. 64 French – магазин косметики и парфюмерии в Харькове.
Стр. 65. Асклепий – (др.-греч. ;;;;;;;;;), или Эскулап (лат. Aesculapius), – в древнегреческой и древнеримской мифологиях бог медицины и врачевания.
Панацея – мифическое универсальное средство от всех болезней. Поиском панацеи занимались алхимики. Название происходит от имени греческой богини Панакеи (всё излечивающей), дочери Асклепия — бога медицины и врачевания в древнегреческой мифологии.
Стр. 66. «Вокзал Південий» – станция метро в Харькове.
Okay – американское общеупотребительное выражение, ставшее международным, означающее согласие; «ладно»; «да»; «всё в порядке; хорошо; правильно».
Стр. 67. «Хванчкара» – природно-полусладкое грузинское красное вино, производимое виноделами Грузии из винограда.
Стр. 72. One moment – Один момент! Одну минуту! (англ.).
Ургент – (urgent – англ. – срочный). Урге;нтные (или неотло;жные) состоя;ния — группа заболеваний, требующих срочного врачебного вмешательства (нередко — хирургического), невыполнение которого грозит серьёзными осложнениями или летальным исходом для данного больного.
Флебит, колит, аппендицит – воспаление стенки вены; воспалительное заболевание слизистой оболочки толстой кишки; воспаление червеобразного отростка слепой кишки (аппендикса).
Стр. 75. «Прогнулся мир» не под него – «Одна;жды мир прогнётся под нас» – песня российской рок-группы «Машина времени».
Стр. 84. Quadriceps   четырехглавая мышца.
Стр. 85. Пальпировать – прощупать (прощупывать) пальцами какой- нибудь больной орган с целью исследования.
Стр. 86. Вспомнилась охрана – охрана труда.
Стр. 89. Мы третью для тебя накроем – операционная №3.
Arrivederci – (итал.) до свидания, прощай.
Стр. 90. Горизонт – микрорайон, жилой массив, расположенный в Индустриальном районе в восточной части Харькова, на окружной дороге. Входит в исторический район Рогань.
Харьковские ворота – Пилоны, построенные в 1954 г. к 300-летию со дня основания Харькова. На 4 стороны света. Северные ворота, Белгородское шоссе, выезд из города. Въезд в Харьков через восточные ворота со стороны Донецка. Въезд в Харьков через западные ворота со стороны Киева. И южные ворота. Симферопольское шоссе. Их, к сожалению, нет. Или снесли, или не достроили.
Стр. 92. Бахилы   чехлы или защитные чулки, надеваемые поверху на обувь. Применяются преимущественно в гигиенических целях, для сохранения чистоты помещений от уличной грязи. Используются в медицинских учреждениях, в помещениях особо чистых производств, в музеях и др. Бывают разных конструкций, материалов и цветов.
ИВЛ   аппарат для искусственной вентиляции легких.
«Отсос» – отсасыватель хирургический.
Коагулятор – аппарат для коагуляции (свертывания, сгущения) тканей, применяемый при хирургических операциях.
Стр. 93. Биксы – металлические коробки для стерилизации материалов и инструментов медицинского назначения в паровых стерилизаторах (автоклавах) и хранения их в операционных и перевязочных.
Опермедсестра – операционная медсестра.
Стр. 95. ОХТА – оперативная хирургия и топографическая анатомия.
Стр. 96. НТР – научно-техническая революция.
Стр. 98. Рardon – простите (фр.).
Стр. 103. Ремзал – реанимационный зал.
Стр. 106. Латте – сокращенный вариант от итал. kaffe;latte — «кофе с молоком».
Стр. 107. Auf wiedersehen – до свидания (нем.).
Goodbye – прощай, до свидания (англ.).
Еgo – согласно психоаналитической теории, та часть человеческой личности, которая осознается как «Я» и находится в контакте с окружающим миром посредством восприятия.
Стр. 112. «Арка» – кафе «Арка» (бывшее «Харьков») в старом корпусе гостиницы «Харьков», что выходит на площадь Свободы.
Стр. 113. Явление из «Ревизора» – «Ревизор» – комедия Н.В. Гоголя, действие которой завершается немой сценой, во время которой актеры застывают в определенных позах и находятся в таком положении достаточно длительное время.
Стр. 115. O mein Gott – о Боже мой, Господи (нем.).
Ящик Пандоры – Пандо;ра, в древнегреческой мифологии — первая женщина, создана по велению Зевса в наказание людям за похищение для них Прометеем огня. Любопытная, она открыла полученный от Зевса сосуд, из которого тут же по миру разлетелись все несчастья и бедствия, а на дне, под захлопнутой крышкой, осталась одна лишь надежда. В Новое время стала крылатой фраза «открыть ларец (ящик) Пандоры», что означает совершить действие с необратимыми последствиями (обычно негативными).
Стр. 116. Hello – Здравствуйте! Привет! Алло! (англ.).
break – перерыв, пауза (англ.).
Стр. 117. vis-a-vis – «лицом к лицу», напротив, друг против друга; тот, кто находится напротив, стоит или сидит лицом к лицу к кому-нибудь (фр.).
Стр. 119. Площадь Восстанья – одна из станций харьковского метрополитена недавно переименована в «Защитников Украины». Вообще площадь Восстания до 1925 года носила название Конная площадь – рядом располагался Конный рынок. На рынке уже давно не продают лошадей, но название осталось.
Стр. 122. «волшебный луч» – рентгеновские лучи, рентгеновское излучение, рентгенотерапия, один из методов лучевой терапии, при котором с лечебной целью применяют рентгеновские лучи.
«химия» – химиотерапия – лечение какого-либо инфекционного, паразитарного заболевания либо злокачественной опухоли с помощью таких химиопрепаратов как яд или токсин, губительно воздействующих на возбудитель заболевания, или на клетки злокачественных опухолей при сравнительно меньшем отрицательном воздействии на организм больного.
Стр. 132. «Домино» – имеются в виду – «развлечения».
Стр. 134. Великдень – Па;сха, Воскресе;ние Христо;во — древнейший и самый важный христианский праздник. Установлен в честь Воскресения Иисуса Христа, которое является центром всей библейской истории и основой всего христианского учения.
Чат – виртуальное место встречи в Интернете. Средство обмена сообщениями по компьютерной сети в режиме реального времени, а также программное обеспечение, позволяющее организовывать такое общение.
Стр. 135. Инет – разг. то же, что Интернет.
Стр. 136. ukr.net – электронная почта Украины.
Стр. 137. Va-bank – В карточных играх: на все деньги, находящиеся в банке. Играть ва-банк.
«Эх, знал бы прикуп, жил бы в Сочи» – Наверняка, каждый хоть раз слышал это выражение, но далеко не все, даже не каждый житель упомянутого города, знают смысл и происхождение фразы. На самом деле всё проще, чем кажется, – это выражение появилось во времена СССР, имея широкое распространение в криминальной среде, где его, в основном, применяли любители подпольных азартных игр на деньги.
Стр. 140. Больная «длительной печали» – так называют онкологических больных из-за длительного переживания ими сильных негативных эмоций и ощущений.
Стр. 147. Как Таня, пишет пусть письмо! – имеется в виду роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин», в котором Татьяна писала письмо Онегину.
Стр. 148. Эпистола – послание в стихах.
Стр. 153. Крутой – И;горь Я;ковлевич Круто;й – советский, украинский и российский композитор, пианист, певец, продюсер.
Стр. 155. Лишитись «з гарбузом» – получить гарбуза – это значит получить отказ на предложение руки и сердца.
Стр. 156. Каюк – под словом каюк (или каик ) в конце ХІХ – начале ХХ века в Российской империи подразумевалось, речное грузовое деревянное килевое судно весьма распространенного в России типа, вроде полубарки.
Стр. 160. Памятник – памятник В.И. Ленину на площади Свободы. Открыт 5 ноября 1963 года. После революции достоинства снесен 29 сентября 2014 года.
Стр. 164. Ореады – горные нимфы.
Миракль – средневековые мистерии, сюжетом которых было чудо или житие святого. Латинские миракли большей частью сочинялись и разыгрывались студентами и молодыми клириками накануне праздника святому.
Стр. 165. Про «Nescafe», что три в одном – реклама крупнейшей в мире торговой марки растворимого кофе компании Nestl;.
Стр. 166. Не «Энеида», не «Онегин» – романы в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и И.П. Котляревского «Энеида».
Стр. 168. Версификация – 1. общие приемы и правила стихосложения, а также вообще сочинение, писание стихов; 2. Сочинение малохудожественных стихотворных произведений, стихоплётство; 3. само такое произведение.
Стр. 169. «пулю распишу» – в преферансе для записи результатов игры, то есть очков, используется специальным образом размеченный лист бумаги – пуля. По этой причине вместо выражения «сыграть в преферанс» часто используется выражение «расписа;ть пу;лю».
«вистую» – вистовать – значит играть, а не пасовать против объявившего игру (в висте, бостоне или преферансе).
Стр. 171. Post scriptum – (лат. – после написанного) – приписка к законченному и подписанному посланию. Обозначается сокращением «P.S.».
Стр. 172. «знойные лучи» – имеется в виду рентгеновское излучение при рентгенотерапии, один из методов лучевой терапии.
Тумор – опухоль (лат.) (синонимы – новообразование, неоплазия, неоплазма) — патологический процесс, представленный новообразованной тканью, в которой изменения генетического аппарата клеток приводят к нарушению регуляции их роста и дифференцировки.
Красной пастой, секретными шифрами – в онкологии диагнозы шифруются на карточках и в историях болезни.
Всех с больничным листом на «Комиссию» – имеется в виду МСЭК – медико-социальная экспертная комиссия по присвоению группы инвалидности.
Стр. 173. цифирь – показатель чего-либо, выраженный в числах
Стр. 174. Casus Improvisus – непредвиденный случай (лат.).


 


















СОДЕРЖАНИЕ

ПРОЛОГ……………………………………………......….. 7
Глава I       ХИРУРГ…………………………………… 14
Глава II      ГАДАЛКА…………………...…………….. 27
Глава III    КОНФЕРЕНЦИЯ…………………………. 43
Глава IV    МЕТРО…………………………………..… 55
Глава V      УРГЕНТ………………..………………….. 69
Глава VI     ВСТРЕЧА…………………………………. 109
Глава VII    ВЫБОР……………………………………. 129
Глава VIII   ПРИЗНАНИЕ…………….…………….... 149
ЭПИЛОГ………………………………………….......……. 161
POST SCRIPTUM……………………………….....……… 169
Исповедь врача-онколога…………………………. 169
Саsus improvisus……………………………...……… 172
Выбор……………………………………….........……… 173
Прощание с осенью…………………...……………. 174
КОММЕНТАРИИ АВТОРА…………………..…….…. 175