Родник весны

Чтобы не жала хрустально-полётная обувь
и не в карман за словами, а к облаку сдобному -
за переводом в свой банк, где дефолты
видавшая хвоя,
я загляну, на простуду вдыхая здоровье -
внутрь, как наотмашь, - охапками с нежного свода!

От шоколадной печали, в боках отлежавшейся, 
ноздри пурпурными прутьями верба свербит. 
Время прядёт недогнившим опадышем
ржавым
или прозрачным истериком, как неофит; 
топчется тестом - нагулянной за зиму глиной.

Вязнет подкова, широк от бедра неуют -
ведь по весне напрягаются тайные воды:
из подземелья свиваются в волги, как жгут,
наперекорами кормят сучки, что обглоданы,
и подголоски сминают боярщину нот.
В торбе расплющила сагу сырая погода.
Заново крошки свалялись в простой
анекдот.

В искрах, песчинках...-
из точек источник родится:
будет сокрыт животом
до прозренья поры - 
мамой-полёвкой, и рысью, 
и правдой-волчицей,
чтобы не спутать начало весны
и нарыв.

Небо в глубины свои, голубея, уходит,
и замываются сонные тропы трухлявой зимы,
прячут обиды дубы, и топорщатся крылья и говоры,
растормошённый кряхтуньями-кряквами, ропщет камыш.

Бьёт из-под корки, на время не глядя, родник:
в мышце болотной - толчок чистоты и - избыток -
как серебристый кентавр, отшлифованно-дик...
Так вечный двигатель выстрадан, выточен, выткан!



Фото Елены Фигуриной