Приглашение к наваждению

В Первом манифесте сюрреализма Андре Бретон утверждает, что для подлинного открытия Америки Колумбу следовало бы взять с собой в экспедицию команду сумасшедших. Будучи по натуре умным, требовательным и щедрым, он, на наш взгляд, несколько рубит с плеча. Разумеется, «нормальные» – т. е. почитающие себя нормальными – люди не годятся для открытий: в путешествие к неизвестности они попросту не отправятся, а если и отправятся, то не разглядят ничего в морском мареве. Пусть сидят себе по домам, что с них взять?
Однако и не всякий сумасшедший годится нам в спутники, а только умелец, заполучивший в дар особое пророческо-поэтическое безумие. Такого вы вряд ли найдёте в жёлтом доме, где пристань не для капитанов, а для утопающих. Как ни печально, большинство душевнобольных либо нечаянно проваливаются в собственное сознание, как под лёд, либо отчаянно и неумело гребут против волн к берегу. И халаты на них – это не брачные белые одежды, а коконы.
Обыватели, в свою очередь, гуляют по тонкой кромке сознания, боясь открыть трепещущий у них внутри безграничный океан. В итоге, почти никто не идёт на риск. «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков».
Взыскуемый нами высокий сумасшедший отличается как от обывателя, так и от своего заточённого в лечебницу собрата в первую очередь храбростью и умением сладить со стихией. Как писал соратник Бретона по сюрреализму (по-русски «сверхбытию») Поль Элюар:

Давай прикарманим море: бубенцов, погремушек достанем,
Будем лелеять в карманах заливистый звон волны,
Будем в шуме морском купаться, а, может, однажды станем
Разносчиками прозрачной и бессловесной воды?
 
<...>

Есть здесь и гром, и молния, и – если до дна добраться –
Безмолвно грядущий потоп – мы найдём в себе всё на свете,
Исполним мечты, а потом перейдём в волновое пространство.
И будем дышать, как буря, как солёный ужасный ветер...

(перевод наш)

Итак, только смельчак и мудрец знает, как свои омуты из помехи обратить в дружественную силу. Собственные омуты и потаённые потоки он вряд ли покорит – это удавалось лишь горстке религиозных подвижников – но в соработничестве с ними совершит то, что прежде удавалось лишь богам и героям.
При этом ведущая роль в путешествии всё равно будет принадлежать течениям и ветрам навязчивых идей, без коих мы бы не смогли и не захотели бы постигать никаких чистых искусств – ведь против течения даже искусные мореходы далеко не уплывут. Чем образованнее и проницательнее мы станем, тем больше таких идей-течений сможем в себе открыть и тем дальше по ним продвинемся. А случайные встречный, скорее всего, и не заметят наших приключений, ведь признаков страдания и опасности мы подавать не будем
Слава сумасшедшим, отчалившим с суши рассудка в голубую даль! Горе глупцам, потерявшим в этой синеве маршрут или самонадеянно ослушавшихся течения – в лучшем случае их прибьёт к пустынному скучному берегу, а в худшем – закрутит навек, до самой смерти.

Навязчивая идея,
могучая интеррогация
мозги прорезает: эй, где я? –
заставляя весь день ругаться

с солнцем, бредущим по небу,
с сыном, отцом и дедом,
с почвой и кровью – эй, кто-нибудь:
где я и что мне делать?