Стихия против любви

                Глава  первая

                У родных пенатов

       Солдат, как обычно его называли окружающие, да он и сам  уже с давних пор привычно  себя называл, чуть более года назад получил новое назначение в небольшой городок Геркуланум, расположенный на живописном берегу средиземного моря. Он, прослужив в действующей армии почти двадцать лет,  выслужился из простых солдат до  центуриона и теперь при выходе в отставку мог рассчитывать на спокойную обеспеченную старость. Поскольку по окончании службы  ему полагалась весьма солидное пособие из государственной казны  размером в пять тысяч денариев* в год. Простой  солдат должен был довольствоваться тремя тысячами, но это тоже было совсем даже неплохо. Кроме того он завёл себе личный счёт, на котором скапливались денежные проценты. Пока что он не снимал их, ему вполне хватало жалования, поэтому в будущем ему  не о чём было  особенно беспокоиться.  К этому времени на границах империи стало спокойно; прекратились войны в Британии и в северной Африке. Он получил возможность вернуться  из чужих краёв к себе на родину. Правда некоторые его сослуживцы поступили по-другому, они  предпочли  получить значительные наделы земли  на вновь завоёванных территориях, переженились на местных красавицах и остались на чужбине навсегда. Но солдата совсем не привлекала перспектива взять в жёны чужестранку, которая будет лепетать на его родном языке что-то неразборчивое и нарожает ему кучу сопливых и вечно орущих детишек.

          Когда он прибыл в Рим, ему предложили остаться служить в столице. Многие военнослужащие мечтали о таком счастье. Здесь  возможностей  продвинуться  по службе  было гораздо больше чем в провинциях.Однако он не любил этот шумный город с его почти миллионным населением, вечной сутолокой и суетой. Хотя признавал его величественным и красивым.  Но снимать квартиру там было очень дорого, даже, если какую-то часть из арендной платы компенсировала казна. Ему не нравились многоэтажные дома, именовавшиеся инсулами – кораблями, в которых люди жили друг у друга на головах. Поэтому  квартировать ему всё равно пришлось бы в казармах.  По этой простой причине  он предпочёл отказаться от  столь лестного предложения. Ему надлежало  выбрать из нескольких городов, из них всех он  предпочёл  именно Геркуланум, лежавший неподалёку от Помпеи, прямо у подножия горы Везувий. Там старый центурион вышел в отставку и  солдат мог спокойно занять  освободившееся место.  Направлявший его к месту службы легат* заметил как бы между  прочим, что ему не слишком бы хотелось  там жить. Несмотря  на то что почва там очень плодородная  и земледельцы снимают по четыре урожая в год,  кажется, что там постоянно присутствует какая-то  угроза для жизни. А лет пятнадцать назад три  соседних города в той местности так сильно разрушило землетрясение, что в них практически не осталось ни одного целого здания. Но множество людей привыкает к этому и перестают замечать опасность.  Только солдат не внял этому предостережению , а тот  и  не стал  больше отговаривать его. Человек зачастую , сам того не зная, упорно следует  своей судьбе даже, если в итоге она ведёт его к гибели.

          До этого солдат хотел перебраться поближе к родным местам, но потом передумал, ведь там у него давно уже никого не  осталось.  Зато  перед самым отбытием к новому месту службы  ему вдруг отчётливо припомнились годы его юности  и перед  глазами словно проплывали картины из далёкого и почти  совсем забытого прошлого.При рождении он получил имя Мартин. Он родился в небольшой деревушке  на склонах   Альп с их бескрайними лугами, покрытыми сочной зелёной травой, и заснеженными горными вершинами. Детство его начиналось  спокойно  и благополучно,   всё вокруг в те годы казалось ему  радужным и безмятежным. А какая добрая и заботливая у него была матушка. Как любил он и другие дети в семье по вечерам слушать  удивительные сказки про приключения богов и героев, которые она обычно  рассказывала им перед сном  тихо и размеренно.  Как сладко и легко  и  было засыпать под них, слушая  её убаюкивающий голос! Отец его по местным меркам  считался  очень состоятельным человеком. В деревне  он имел  добротный, просторный дом, несколько сотен актусов* земли,  да в придачу внушительные стада овец, коз  и коров. Мартин с ранних лет помогал пастухам пасти животных,  ухаживал за ними,  доил домашнюю скотину и научился делать из  молока великолепный сыр, секрет изготовления которого хранился в их  семье втайне. Казалось, что его всё устраивало в этой жизни и  он не собирался ничего  в ней менять. Так бы он и встретил в этих постоянных трудах свою старость, не зная ничего ни о больших городах, ни об окружающем его мире и разумеется довольный своим существованием и окружением. Но перемены порой случаются помимо нашей воли  и независимо от нас. Беда,  как обычно бывает, пришла неожиданно. На их деревню, да на все близлежащие сёла  внезапно обрушился мор. Болезнь как  пожар охватила всю округу, она была очень заразной и смертельной. Лишь единицам из заболевших довелось выздороветь, но на их лицах  этот страшный недуг  оставлял безобразные ямки – каверны , превращающие бывших красавиц  в  уродливых дурнушек.  Мужчины тоже не особенно радовались оставшимся у них после тяжкого выздоровления отметинам, ибо это были не те шрамы, которые  их  украшают. Врачей в их  местности разумеется отродясь не было, поэтому все в основном пользовались услугами знахарей, а те  пытались спасать  обратившихся к ним  больных по своему разумению , пользуясь знаниями полученными либо на практике, либо от своих предшественников. Кто-то выживал после такого  лечения,  кто-то нет. Тогда у Мартина умерли все младшие братья и сёстры, а также его мать, которая была ещё молодой, красивой и полной сил женщиной.Болезнь эту люди прозвали чёрной смертью, но, собственно говоря, нельзя было сказать, что она пришла из ниоткуда. Она была всегда и никогда никуда не уходила, то один, то другой человек заболевал ей.Лишь некоторые из лекарей знали, как сохранить лицо больного нетронутым.Они наносили на него мазь, снимающую зуд и  человек не царапал его. Но существовала ещё и мазь, которой замазывали ямки, остававшиеся на лице после перенесённой болезни. Однако в тот год чёрная смерть была особенно свирепой и косила людей без разбора.Поэтому население в округе значительно уменьшилось. Но  Мартина, его отца,всех пастухов,  помогавших юноше управляться с отцовскими стадами,  страшная болезнь  даже слегка не коснулась, словно они были заговорёнными от неё. Приходившая в их дом знахарка как-то раз обронила  странную фразу, но говорила она явно со знанием дела : « Не беспокойся, мальчик, эта чёрная смерть тебе не страшна. Давно уже замечено, что она не пристаёт к тому, кто имеет дело с коровами. Никто не знает  и не может объяснить какая здесь связь, но это так. Если  люди поймут, в чём здесь  дело, то они научатся излечивать всех  от  этой страшной хвори, а может даже и   не заражаться ею вовсе». И её слова действительно сбылись.

         Мартин не знал, радоваться ему или горевать; мор обошёл его стороной, как и предсказывала знахарка, но он потерял всех своих близких, кроме отца. А его отец не слишком долго убивался по умершей  супруге и  где-то через полгода привёл в дом новую молодую жену ,всего лишь шестью – семью годами старше его сына. Мартин знал, что по традициям и общепринятым обычаям траур должен был длиться по меньшей мере год. Но  молодая женщина так вскружила вдовцу голову, что  его ничуть не заботило мнение окружающих. Ради этой женщины он готов был поступиться  всеми общественными устоями.Её звали Тимофеей, она была полной сиротой и воспитывалась в семье у своего дядьки, причём  мать её родила дочку неизвестно от кого, а сама умерла в родах. Брат постоянно и сильно ругался по поводу этого позора, но деваться ему  было  некуда и  он вынужден был  растить этот плод греха своей беспутной сестры. Разумеется, что мачеха была   полной бесприданницей, если не считать простенького колечка, доставшегося ей в наследство от матери,  и до  эпидемии  мало кто  испытывал сильное желание жениться на ней. Но после  того, как по их местности прокатилась чёрная смерть и невест в окружающих деревнях  осталось мало,  отец  Мартина  присмотрел её для себя и внезапно на старости лет воспылал к ней безумной страстью. Тем более, что болезнь пощадила девушку и на её лице не осталось безобразных отметин. Разумеется, что её дядя готов был спихнуть свою племянницу  кому угодно, а тут ещё и подвернулся такой состоятельный жених, которого не волновало отсутствие  у невесты приданого. Они  ударили по рукам и вскоре  на радость всем сыграли свадьбу, на которую была приглашена вся их деревня. Отец Мартина был очень горд тем, что  молодая женщина согласилась выйти за него замуж... При этом, особенно немного подвыпив, он любил хвастаться своим приобретением перед сыном,  глядя  на  мачеху с восхищением и заплетающимся языком утверждая : « Ты только  посмотри, сын, какая красавица мне досталась!» Мартин молчал из вежливости, чтобы не обидеть отца, но и не поддакивал ему, потому что насчёт  так называемой "красоты" новой жены отца он имел своё собственное мнение. На  его взгляд в её внешности было  что-то хищное и отталкивающее. Пусть даже и молодое лицо  этой  женщины казалось ему грубо вытесанным топором, при этом на нём застыло  постоянное выражение то ли детской наивности, то ли непроходимой тупости. А широко распахнутые большие, тёмно- карие  глаза , обрамлённые длинными густыми ресницами, казалось, удивлённо смотрели на окружающий мир. Правда, она была высокого роста, неплохо сложена и имела стройную фигуру , а также  пышные  чёрные кудри, густыми прядями падавшие ей на плечи, в глазах   мужчин всё-таки придававшие ей хоть какую-то  привлекательность. До того  как умерло много девушек и женщин  её шансы на замужество были предельно ничтожны, но  прокатившейся  по окрестным сёлам  мор значительно увеличил их. А ей так хотелось иметь собственный уютный дом, любящего и обожающего её мужа и, разумеется, детей.Хитрая и практичная   «бедная сиротка» очень хорошо усвоила один важный жизненный урок, суть которого состояла в том,  что смерть окружающих может  порой оказаться очень даже выгодной   для неё  и принести ей пользу. Разумеется, что она сразу же  положила глаз на казавшуюся ей довольно внушительной собственность отца Мартина. Она вовсе не была той наивной   дурочкой,  которой ловко прикидывалась, когда ей  нужно было усыпить бдительность окружающих и это требовалось для достижения задуманного и поставленных перед собой целей.  По её  разумению  семья Мартина  обладала  настоящим богатством, о котором прежде она не смела даже мечтать, и коварная женщина  страстно желала любой ценой заполучить этот с её точки зрения лакомый кусок.

         Однажды  он зашёл по делам домой , когда отца не было дома и мачеха, изображая  радостное гостеприимство, накормила его чем-то  очень  вкусным. В поставленных на стол кушаньях не было постороннего привкуса, потому что она, по-видимому, долго обдумывала, как устранить со своей дороги нежеланного наследника, при этом не вызвав лишних  подозрений у окружающих. Она мыслила так – всё наследство гораздо лучше  чем  его половина. Когда Мартин вернулся на место выпаса коров, он почувствовал себя плохо, колени у него тряслись, в глазах рябило и вдобавок его ещё страшно тошнило. Один из старых пастухов сразу понял, в чём тут дело и поскольку его бабка была признанной знахаркой, тоже неплохо разбирался в травах. Он сумел вызвать у парня рвоту, а затем ещё несколько дней отпаивал его отварами,   исцеляющими от действия яда попавшего внутрь . Сильный, молодой организм справился  с  отравлением   практически без каких-либо серьёзных последствий. А при новой встрече с мачехой он напрямую задал ей вопрос, зачем она пыталась  его отравить, да ещё пригрозил рассказать обо всём отцу. На что наглая стерва только криво  усмехнулась и   с глубоким убеждением произнесла : « Да, расскажи всё своему отцу, только знаешь, глупец, он тебе всё равно не поверит. Ведь я скажу, что ты просто ненавидишь меня с первой нашей встречи и только и мечтаешь рассорить нас. А ещё запомни одну мудрость, до которой ты ещё не дорос – ночная кукушка дневную всё равно перекукует!»

           Мартин не совсем понял, про каких кукушек она толкует и какое отношение они вообще имели к делу.  Но она и в самом деле  оказалась права, отец действительно  не поверил, да и не хотел верить словам сына, он как безумец был влюблён в эту подлую, не блиставшую особой красотой, по мнению  Мартина,  негодяйку,  неизвестно чем так его прельстившую. Он даже стал укорять сына в том, что он оговаривает  порядочную, ни в чём неповинную женщину, по-видимому,  преследуя какие-то  свои тайные цели. Отец  упорно  настаивал на том, что  его неразумный сын сам по неосторожности съел что-то несвежее, вот и отравился. А ещё  юноша  предположил,  тот  вероятно думает, что одна из коров, невзлюбив  молодого  пастуха, нарочно  дала   ядовитое молоко.  Тогда солдат понял, что любовь  бывает  слепа и нередко лишает людей разума, поэтому он всю  свою дальнейшую  жизнь  старался избегать её. Он усвоил ещё один урок и узнал, как изворотливы и коварны бывают некоторые из женщин  и стал остерегаться их. Поэтому  оставил  в покое и отца и мачеху, поняв, что отец доверяет только ей и не придаёт ни малейшего значения словам своего собственного сына. У  юноши тогда исчезли все сомнения на тот счёт, кто из них обладает большим влиянием на отца.

         Когда отравление  сорвалось,  мачеха, казалось, на какое-то время  успокоилась и притихла, не предпринимая новых попыток по устранению пасынка со своей дороги. Но  вскорости  в её голове созрел новый коварный план.  В отсутствие отца она стала приставать к юноше.  Он не знал, делала ли она это нарочно, чтобы  внести раздор в отношения отца с сыном , или возможно  было простым стечением  обстоятельств. Мартин,  можно сказать, был красивым парнем, стройным, высоким и широкоплечим.  Вдобавок у него были чёрные вьющиеся волосы и ярко голубые глаза. Многие  девушки и женщины в их округе  заглядывались на него  и не  исключено, что  новой жене отца он тоже пришёлся по вкусу.  И, она, пользуясь тем, что они порой оставались в доме наедине, когда отец уезжал торговать сыром и маслом,  стала самым отвратительным образом домогаться его любви. Но юноша держался стойко и не отвечал ей взаимностью . Во- первых, он в любом случае не мог нанести такого оскорбления своему отцу, а во- вторых, эта женщина совершенно не привлекала его.  Когда  она  начинала недвусмысленно строить ему масляные   глазки и  на её , по его мнению  некрасивом лице появлялось томное, похотливое  выражение, оно казалось юноше ещё более отвратительным. К тому же у неё  откуда то  взялась странная привычка: проскальзывая в доме  как можно ближе к юноше,  она стала словно ненароком прижиматься к  нему пышной, упругой грудью. От таких прикосновений юношу бросало в жар, в голове возникали неведомые ранее чувства и ощущения, и он старался как можно скорее отшатнуться от неё. А ту это по-видимому забавляло. Естественно, он ничего не рассказывал отцу об этих  навязчивых играх  и поползновениях, чтобы не  огорчать того. Но назойливая женщина,  каждый раз обманываясь в своих ожиданиях,  злилась всё сильнее и сильнее и, наконец, всей душой возненавидела своего упрямого пасынка. Ещё бы, ведь он посмел отказаться от её прелестей, которые она ему  так искренне предлагала. Мачеха чувствовала себя  униженной и оскорблённой в своих  лучших чувствах и побуждениях .Отвергнуть её! Причём  так грубо и недвусмысленно. Да как этот негодный  мальчишка смеет вести себя с ней подобным образом! По-видимому о своих женских достоинствах  она была гораздо более высокого мнения нежели  несговорчивый  и неопытный  в любви юноша.  Она  быстро сообразила, как можно ему отомстить. Правда у неё не хватило выдержки и хладнокровия, чтобы нанести удар неожиданно, поэтому она угрожающим голосом прошипела ему в лицо: «Я  скажу твоему отцу, что ты домогался моей любви и пытался взять меня силой, и он, наверняка, поверит мне, а не тебе, а затем выгонит тебя из дома и ты лишишься  наследства. Ты тогда вообще пожалеешь о том, что на свет родился!».
 
        В гневе ему хотелось придушить эту дрянь,  но  он с большим трудом сдерживался, потому что не хотел пачкать об неё руки.   Однако он действительно теперь  даже не предполагал,что ещё можно ожидать от неё и  как ему  следует поступить, ведь она,  разумеется, не зря ему угрожала. У него  часто возникало такое чувство, что коварный враг дышит ему  в спину. И он не знал, как повергнуть его, по той простой причине, что это была всего лишь слабая женщина. А  в том, чьим словам  отец доверяет больше, он уже имел возможность убедиться. Притом он прекрасно сознавал, что так называемое богатство отца  принесла ему  мать Мартина, потому что  она была девушкой с хорошим приданым. А  сейчас  на это имущество зарилась  новая хозяйка, для достижения своих  целей готовая идти  по головам и даже по трупам.  Когда он начинал размышлять об этом, то просто выходил из себя, но ничего не мог  поделать, потому что отец всегда принимал сторону этой  наглой женщины без чести, без совести.  Но, по-видимому, стареющий муж полагал, что молодая жена в них не слишком  нуждается. А к собственному сыну после смерти матери  он стал относиться  довольно  прохладно, может быть надеялся, что  мачеха  сможет нарожать ему новых детей и они станут его опорой и утешением в старости. А однажды произошло то, чего наивный деревенский парень так надеялся избежать; мачеха напоила его хорошим, домашним вином, по-видимому,  подмешав туда какое-то дурманящее зелье, и  он, словно чувствуя какой-то подвох, пытался отказаться от её угощения. Но она звонко захохотала и воскликнула : « Ах, наш мальчик боится пить  вино, а сам  воображает себя героем и зрелым мужем,  может быть принести тебе немного воды, а лучше молока как ребёнку! Ха, ха, ха. Как же всё это смешно…»  Мартина задели её слова и  насмешки и он грубо вырвал чашу с вином у неё из рук и залпом осушил её.
 
       Потом у него всё поплыло перед глазами, а утром он  неожиданно для себя проснулся в одной постели с ней. Юноша  пришёл в  ужас от   содеянного и  двусмысленности своего положения и, прекрасно осознавая, что помимо своей воли, нанёс страшное оскорбление своему собственному отцу. Голова его гудела и он  сначала совершенно не помнил подробностей той бурной ночи любви, которую он, по утверждению мачехи, якобы провёл в её объятиях.  Где-то в глубине его души закрадывалось множество сомнений на этот счёт. Да и произошло ли  всё  на самом деле, либо существовало только в бурном воображении второй жены его отца.  Он лихорадочно обдумывал всё услышанное от неё и не верил своим собственным  ушам.   Он не знал , можно ли вообще  доверять ей, а коварная женщина победоносно взглянула на него своими бесстыдными  глазами, всем своим надменным и гордым видом давая понять, что никакой мужчина не сможет устоять перед её женскими чарами. При этом она сладко  потянулась как кошка и сбросила с себя простыню, а затем поднялась и выпрямилась  во  весь свой рост. В это мгновение  взгляд  Мартина невольно скользнул  по её обнажённому телу и от неожиданности  юноша зажмурился. Но, когда вновь открыл глаза, с них словно пелена упала, он с удивлением понял, что женщина вовсе не была столь безобразной, какой до этого рисовали её его ненависть и воображение. Она слегка отвернула лицо и перед ним возник точёный римский профиль, подобный которому скульпторы и резчики,  а также ювелиры так любили изображать на камеях. На слегка полноватых губах играла загадочная и победоносная улыбка.Грациозная лебединая шея, высокая грудь, а  также длинные, стройные ноги довершали  этот образ  всемогущей соблазнительницы. Он понял, почему его отец так безумно влюблён в неё и что теперь противостоять её напору и внезапно вспыхнувшей страсти ему будет гораздо труднее. Вдобавок он  невольно  вспоминал, какой гладкой и шелковистой была её кожа, когда его руки  прикасались ночью к её телу. Всё это не ускользнуло от   хищных глаз мачехи и она  залилась звонким смехом :  "Ой,  вы поглядите на него, наш мальчик боится на меня смотреть, а как страстно ты вчера целовал и ласкал  меня, наверно давно уже мечтал о ночи бурной любви в моих объятиях! Ха- ха ха,  а теперь  пытаешься изобразить  саму невинность!Наш парень вчера нашкодил, а сегодня испугался последствий! Действительно, папочка может рассердиться. Мужчинам почему-то не нравится, когда кто-то другой осмеливается любить их женщин! Как же это всё меня забавляет... "  Мартин, нащупав рукой простыню, швырнул ею в  мачеху и   выпалил:  «Прикройся, не подобает  замужней женщине  разгуливать перед посторонним мужчиной в таком виде!» Но она продолжала  потешаться над ним, а  о верности , чести и порядочности, по-видимому, не имела ни малейшего  понятия.  Поэтому неискушённый в жизненных вопросах парень  сознавал, что этой  хитрой и бессовестной  женщине  может  прийти в голову  всё что  угодно. Нужно было искать какой-то  приемлемый для всех выход, ему хотелось  уберечь отца от чувства уязвлённой гордости и, да и вообще юноша не желал причинять ему боль…Он быстро собрался и ушёл из дома, не удостоив мачеху ни единым взглядом и не сказав ей ни слова на прощание. Правда, переступая порог родного дома, он услышал  брошенные мачехой  ему вслед слова проклятия:  «Ненавижу тебя, чтобы ты никогда в своей жизни не встретил настоящей любви и не познал её!» Но он не придал им никакого значения. Мало ли что человек может сказать в гневе…
Примечания
* денарий-название римской серебряной монеты
*легат -командир двух и более легионов
актус(большой)- квадрат со стороной в 12 децемпед, равнялся 1,264 кв. метра

                Глава вторая

                Новый путь

             Пока отец ещё не вернулся домой, юноша отправился на пастбище, чтобы посоветоваться со старым пастухом. Он очень доверял ему и не зря, старик действительно был  умным и рассудительным человеком, да и не с кем юноше больше было поделиться своей бедой.  Внимательно  выслушав   парня,  пастух на какое-то время задумался, с пониманием покачал головой, а затем сказал : « Знаешь, Мартин, уходи из дома, брось всё; имущество, даже деньги можно  добыть или заработать снова, а вот жизнь у тебя только одна. А   эта подлая  женщина, поверь мне, постарается сделать всё, чтобы извести тебя.  Основываясь на моём жизненном опыте, я полагаю, что  неправедно добытое богатство не принесёт ей счастья, а боги покарают её.   А ты лучше ступай в Рим, там , говорят, набирают и обучают солдат. Ты сильный и ловкий и вполне возможно выживешь в боевых схватках. На полях сражений врага ты, по крайней мере, будешь знать  в  лицо и сражаться  с ним в открытом бою. А вот тайного недруга, всегда готового в любой момент вонзить тебе нож в спину, одолеть порой гораздо сложнее. А  когда закончится твоя служба, государство щедро  вознаградит   тебя и ты  не будешь  в старости знать нужды. Ну, а, если сложишь где-то голову, тебе  незачем будет беспокоиться о  жизни в преклонные годы. Да и мир ты сможешь увидеть, ведь я, например, всю жизнь провёл здесь на альпийских лугах и пастбищах, скоро уже умру, а так нигде и не был…»

    Мартин  раздумывал недолго, этот выход казался ему наиболее  разумным и приемлемым. Кроме того он полагал, что когда-нибудь он ещё вернётся в родные края и местным жителям будет   казаться  настоящим героем.  Они со старым пастухом собрали ему внушительную котомку с едой  сделали из какой-то подходящей палки дорожный посох, чтобы легче было идти, потому что знали, что путь юноше предстоит  неблизкий и нелёгкий.  На следующий день, ранним утром , лёгкой походкой он отправился  по дороге, которая по мнению всех местных жителей вела в сторону Рима,да так оно действительно и было, чтобы полностью изменить свою жизнь, предварительно взяв с пастуха обещание, что тот предупредит  отца и расскажет  ему  намерении сына наняться  в солдаты. Вскоре его деревня исчезла  из вида, но юноша не  тосковал по ней. Он решил, что в ближайшее время не вернётся сюда и долго не увидит  родных мест…

              Мартин уже несколько дней шёл  по  неширокой просёлочной дороге, она была не слишком хорошей, но он и не подозревал этого.Главное он знал, что выбрал правильное направление. Его опаляло солнце и ветер дул ему в лицо, но он сознавал, что ничто уже не сможет его остановить на пути к намеченной цели. Дней за десять он  бодрым шагом преодолел примерно  двести пятьдесят – триста  миллариев,  еда  у него  почти закончилась, ни денег, ни каких-либо ценностей , которые можно было бы продать при необходимости, он также при себе не имел. Ночевать ему   приходилось  где попало; то в стогах сена,  то под раскидистыми кронами  могучих деревьев. Он начинал уставать, а до Рима, как он понимал, было ещё довольно далеко. Необходимо было где-то раздобыть еды, для этого можно было наняться  батрачить к какому-нибудь  состоятельному крестьянину, но  ему не хотелось попусту растрачивать своё время и силы.  Под вечер одиннадцатого дня ему,  можно сказать, повезло; в обозримой дали он  заметил на его взгляд необычное строение, окружённое массивной каменной стеной со сторожевыми башнями оснащёнными бойницами. На некоторых из них стояли вооружённые люди – часовые. Он по своей наивности предположил, что это один из лежавших на его пути городов. Ведь никогда до этого ему не приходилось  не то что видеть крепостей, но даже и слышать о них. Подойдя поближе, он попросил их впустить его внутрь или позвать кого-нибудь из старших. Те, взглянув на явно деревенского парня, решили, что он не слишком важная персона и для такого как он вполне достаточно декана – командира десяти солдат.  Тот, выйдя к нему навстречу и впустив в ворота, поинтересовался у  вошедшего, чего тот хочет. За годы службы он видел немало таких молодых мужчин, желавших служить в армии  и , оценив его взглядом, понял, что скорее всего этот юноша намерен сделать тоже самое.  Мартин подтвердил его догадку и сказал, что  хотел бы  дойти до столицы и там поступить в солдаты. Услышав эти слова,  опытные воины   начали хохотать и один из них, самый насмешливый спросил юношу, уж не собирается ли он охранять самого императора , там его конечно ждут с нетерпением и непременно зачислят в императорскую гвардию. Смех стал громче, старые солдаты определённо потешались над претендентом в новобранцы и им,по-видимому,было очень весело, потому что развлечений в этой глуши им явно  не хватало . Но декан прикрикнул на них и они стали вести себя потише, а затем прямо спросил юношу :  "А знаешь ли ты, что  за некоторые провинности солдатам полагаются телесные наказания, а за проигранное сражение или за бегство с поля боя часто казнят каждого десятого? Принимаешь ли ты подобные условия?»  Но  Мартину всё равно некуда было деваться, он надеялся, что  не будет совершать провинности  и бегать  от врагов, поэтому он ответил согласием.  Хорошо, - сказал командир контурбернии*, -  отведите его  в столовую,  для начала накормите, пусть он попробует нашей солдатской еды, а  потом проводим его в казарму. Завтра утром приступим к обучению и посмотрим, на что ты способен. А потом я, возможно,  расскажу тебе о преимуществах воинской службы. Правда в столицу ты вряд ли скоро попадёшь. Но служить Риму можно начинать и в нашей крепости! Да, забыл спросить, а сколько тебе лет?» Мартин немного помедлил, а затем  уверенно соврал, прибавив себе один год: « Недавно семнадцать исполнилось". Он боялся, что если скажет правду, то его скорее всего не возьмут в армию.  «Вообще-то маловато, - подытожил командир, -Это значит, что ты ещё не  набрал полную мужскую силу, но, если тебе повезёт и ты выживешь в первых сражениях, что не так-то легко, то возможно станешь хорошим солдатом, а может  даже сумеешь дослужиться и до командира. Ну, а зовут тебя как?» Мартин  назвал своё имя. «  Пожалуй, оставайся! А   с завтрашнего дня приступим к твоему обучению! И имя у тебя самое подходящее для солдата, - заметил командир, - наверно твои родители хотели посвятить тебя Марсу. И ты действительно послужишь ему, пусть и не в храме, зато своим мечом. И наверно так исполнишь своё предназначение». Юноша счёл это предложение большой удачей и принял его с неподдельной радостью, полагая, что ему здорово повезло. Он ведь не имел ни малейшего понятия о том, что римской армии в любом случае требовались новые рекруты…

          Уже на следующее  утро началась его  армейская  жизнь. Центурион, возглавлявший воинское подразделение крепости, взглянул на  новобранца  с неподдельным интересом, подозвал одного из опытных солдат и  скомандовал:"Авитус, научишь этого   деревенского простофилю  для начала, как следует обращаться с копьём!»Затем он дал юноше в  руки лубочную дощечку, на которой краской был написан какой-то текст. По-видимому  такие вещи заготавливались заранее, тут центурион сказал : " Ты должен это подписать,знаешь, что здесь написано -я, такой-то, вступаю в ряды римской армии, отрекаюсь от римского права и поступаю в подчинение командиру, он вправе судить меня за мои поступки и распоряжаться моей жизнью! Ну как, согласен? Писать ты, как я понимаю пока не  умеешь, придется тебя ещё и этому учить.А пока окуни палец в краску и приложи его к документу!" У деревенского парня, прошедшего такой долгий путь, всё равно не было другого выбора и он сделал то, что ему велели.Тогда центурион скомандовал:  "А теперь займитесь делом, я через несколько дней проверю, как у вас обстоят дела..."   Мартин  впервые  неуверенно взял  в руки  весьма грозное в умелых руках оружие  и его  учителю показалось, что парень делает это  неуклюже  и  неловко.  Он  бросил фразу : « Что же ты держись копьё как палку или  посох, так ты   сможешь  продержаться в бою всего несколько мгновений  и враг будет очень рад такому противнику!» При этом он заржал. Но центурион одёрнул его грозным окликом : « Авитус, я ведь велел тебе  обучать новенького, а не насмехаться над ним.  Вспомни себя и  и первые дни своей службы. Кроме этого, от того, как ты его научишь  во время сражения  будет зависеть не только его, но и твоя жизнь, поскольку в одном строю с тобой должен стоять умелый и  ловкий  воин, а   не недоученный  юнец. Поэтому я не нахожу здесь причин для веселья и требую отнестись к моему поручению со всей серьёзностью!»
 
    Опытному вояке пришлось подчиниться  центуриону и чётко следовать его распоряжениям. Как позже понял Мартин, тот оказался вовсе неплохим учителем и смог передать своему подопечному немало полезных воинских навыков и умений. Мартин же  стал  старательным и понятливым учеником. Попозже он освоил и стрельбу из лука, и приёмы владения мечом. В общем, деревенский наивный парень постепенно превращался в  хорошо обученного солдата, владеющего многими боевыми умениями и  техникой боя. Ему довелось выжить в первом сражении, хотя в глубине души он побаивался, что  враг окажется  более искусным и стремительным в бою. Но всё обошлось  и постепенно он стал привыкать  к военной службе и сражениям. Первое время его немного тяготила железная дисциплина, царившая в армии, но вскорости он и к ней привык. Ему пришлось побывать и в далёкой Британии,  куда его соотечественники  принесли  достижения своей культуры и плоды цивилизации. Там они возводили  пусть и небольшие, но подобные римским города, строили термы и театры,  которые Мартину нравилось    посещать  и он понимал, что,  если вернётся в родную деревню, ему будет их не хватать и теперь он вряд ли сможет без них обходиться.  Побеждать противников в открытом бою лицом к лицу ему тоже стало нравиться, а после побед он никогда не брал  пленниц  и вражеских женщин  силой, потому что  такую страсть или любовь он не понимал . Поэтому предпочитал пользоваться услугами продажных женщин , поскольку по его мнению  они добровольно соглашались   отдаваться ему.  Возмужав и повзрослев, Мартин считал это  вполне  естественным и подходящим для себя. Он стал считать  себя  достаточно зрелым и умудрённым опытом человеком и полагал, что довольно  хорошо знает женщин. Затем  он служил  в  Германии, а также в северной Африке,  и наконец  в Иудее под командованием Веспасиана, когда тот ещё не был императором, а занимал пост главнокомандующего. Он помнил, как осторожен и терпелив был этот мудрый человек, старавшийся выиграть любое сражение с наименьшими потерями.   Хитрый и осторожный  Нерон никогда не видел в нём соперника своей власти и могуществу, так как тот был  слишком низкого происхождения, чтобы  составить соперничество высокородному   императору. Но именно в Иудее  некий Иосиф Флавий , во время восстания примкнувший к сикариям*, просто потому что  не мог оставаться в стороне, а затем сдавшийся в плен на милость Веспасиана, сделал  странное предсказание. Он заявил, что полководцу суждено однажды стать императором  великой римской империи. Может он  заявил это просто, чтобы угодить и сделать приятное старому, опытному главнокомандующему, но дело было в том, что среди иудеев этот человек слыл пророком.  Эти  слова очень быстро  разлетелись по всей   солдатской среде и дошли даже до  самого Рима, правда, к счастью не до ушей подозрительного и ревнивого Нерона, иначе за жизнь опытного полководца нельзя было  бы  дать и самой мелкой медной монеты . Сам  Веспасиан не  способствовал их распространению, однако и не препятствовал этим странным слухам. После гибели  Нерона один из последующих императоров был убит, а второй покончил с собой. В Риме тоже начались распри и междоусобица. Но затем действительно пришедший к власти в шестидесятилетнем возрасте Веспасиан  сумел хорошо укрепить границы государства, да и в самом Риме   наконец навёл порядок и в стране  воцарилось  столь  желанное   спокойствие, о котором давно мечтали все добропорядочные граждане империи. И, разумеется,  мало кого теперь интересовало его низкое происхождение. Жить в стране при его правлении стало безопасно.  Мартин между тем, побывав в далёких чужих краях, напрочь позабыл о своём родном доме,да его и действительно  больше ничего с ним не связывало. Он прекрасно понимал, что  начинал служить не так уж и далеко от  своей родной деревни и при желании  отец мог бы разыскать  его, да только не было у того по-видимому этого желания. Солдат понимал, что и для отца и для родного дома он был теперь что отрезанный ломоть. Но его это не слишком огорчало: у него были боевые друзья, совершенно другая жизнь, возможность  продвинуться по службе  и  в итоге заслужить  спокойную, хорошо обеспеченную старость.

Пр Примечания    :
  *милларий -зд. мера длины в древнем Риме равная 1000 двойных шагов
к *контурберния -подразделение римской армии из 8-10 солдат
с  *сикарии-буквально "кинжальщики", боевая еврейская группировка, действовавшая в Иудее в 1-м веке н.э.


                Глава третья

                Встреча  в  театре

              Однако лет десять назад Мартин, приехав в Рим по делам, неожиданно  встретил своего односельчанина. От того он узнал, что его мачеха умерла в родах, но её ребёнок выжил, это была девочка. Отец его хоть и постарел, но был ещё достаточно бодр и хорошо справлялся с хозяйством. Высчитав срок рождения своей так называемой сестры, солдат пришёл к выводу, что она вполне может быть и его дочерью. Он   попросил   своего старого знакомого передать отцу довольно значительную сумму денег, из тех которые  успел скопить , откладывая часть своего жалования. К тому времени он был уже деканом и  командовал десятком воинов. Тут же на рынке он купил в лавке церу*  и написал отцу письмо, надеясь, что  всё  будет  доставлено в целости и сохранности. Когда  его назначили одним  из младших командиров, то тут же  в армии его сразу  научили кое-какой грамоте. По крайней мере, теперь он умел читать и писать, а также освоил счёт. А вот в их деревне читать не мог   практически  никто и было мало надежды на то, что отец сможет хоть что-то узнать из его послания. Но, может  быть, при большом желании, он всё- таки  найдёт грамотного человека, если  его ещё хоть немного интересует жизнь его старшего сына, много лет назад тайком покинувшего родной дом… Больше  ему так и не удалось ничего узнать ни о судьбе своего письма, ни о судьбе отца.

             На этот раз Мартин никого не встретил в Риме из жителей родной деревни. Возможно  ни у кого из них не нашлось никаких важных дел в столице, а может  они и не узнали бы сейчас друг друга, потому что не виделись  почти  двадцать лет. Он не знал, жив ли ещё его старый отец, потому что вести из их глуши не доходили до него. И он также полагал, что его младшая сестра, а возможно даже и дочь давно превратилась во взрослую женщину, вышла замуж,  родила мужу нескольких  детей и  наверняка  счастлива в браке.  С одной стороны ему хотелось бы на неё взглянуть, но с другой; для чего было травить душу? Пусть тайны остаются тайнами и он никогда не вернётся на свою  далёкую родину. Получив  назначение, он покинул слишком шумный и густонаселённый город, и отбыл к новому месту своей службы. Там его ждали новые впечатления, ласковое и тёплое Тиренское  море, мерный плеск морских волн, одна за одной набегающих на песчаный берег и возможность продвинуться по службе,  получив новый более высокий воинский чин триерарха*. Он полагал, что ради этих радостей ему следует  прослужить в  армии ещё некоторое время. А там можно будет заняться и личными делами; купить пусть и небольшой, но добротный домик, окружённый цветущим, благоухающим садом, взять в жёны красивую и добропорядочную девушку, а может и вдову постарше, пусть даже с ребёнком, лишь бы любила его  и смогла создать домашний уют. А если это будет угодно богам, у них появятся ещё и свои дети. И наверно он поселится на берегу моря, у него будет  немало свободного времени и он сможет частенько   прогуливаться  по живописному морскому побережью. Но пока следовало набраться терпения и   продолжить военную службу, хотя к ней ему было уже не привыкать.

            Отбыв из столицы он отправился  к месту своего нового назначения. У него оставалось ещё несколько дней отпуска, который  оплачивался   из  государственной казны и это было великолепно.  Он хотел воспользоваться возможностью  прекрасно отдохнуть, не беспокоясь о том, на что тебе жить дальше. Поэтому по дороге он решил посетить жемчужину на берегу Тирренского моря – великолепный Неаполис , который был излюбленным местом отдыха  римских толстосумов.  Там же  плескались ласковые морские волны и били  целебные источники,оказывавшие благотворное влияние на здоровье. Мартин хоть и не был богачом, но всё же считал себя человеком не бедным, способным доставить себе это небольшое  удовольствие. Город , хоть и был не слишком большим, тем более в сравнении с Римом,  но отличался красотой и архитектурной вычурностью   зданий  и великолепно смотрелся на фоне  лазурного тёплого моря.  Солдат снял на  на  неделю  просторную комнату в небольшом домике на берегу  за  умеренную   для столь популярного места отдыха плату ,вдобавок хозяйка пообещала  готовить ему еду. Вполне  довольный собой он отправился бродить по побережью и по самому городу, в котором было много различных достопримечательностей, а  также роскошных вилл, напоминавших сказочные дворцы. Он знал, что у него никогда не будет ничего подобного, но это не огорчало его и не мешало ему любоваться со стороны их красотой.Так он дошёл до центра, где был  необычайно  внушительных размеров для небольшого курортного городка форум* , а рядом высились два  соперничающих между собой в оригинальном архитектурном решении храма, один посвященный богине  домашнего очага Весте , а другой  был возведён в честь самого Юпитера – главы всего божественного пантеона.  Там же он заметил добротное, ничуть не уступающее  столичным здание местного театра. Его фасад и стены были украшены лепкой из масок различных мифических персонажей,  а у входа рядом с высокими стройными колоннами высилось несколько статуй, изображавших героев  известных трагедий и комедий. В разгар сезона отдыха представления давались практически каждый день. Вход в театр был бесплатным и доступным для всех желающих, правда внутри стояли  урны для пожертвования средств на искусство и богатые зрители  бросали в них  значительные суммы, которые шли на  оплату работы актёров, а также на постановку новых спектаклей и поддержание порядка. Мартину очень захотелось взглянуть  на   этот воистину храм искусства изнутри, да и немного развлечься   и он решил непременно вернуться сюда вечером к началу представления. Один из местных жителей, сначала показавшийся  неискушенному  в городской жизни, простодушному солдату  праздным зевакой, предложил ему за скромное вознаграждение   рассказать о местных достопримечательностях и легендах. Таким занятием,  оказывается, промышляло немало  жителей Неаполиса, если они были достаточно красноречивы и неплохо знали историю своего города. Поскольку приезжих и любопытных в здесь  всегда хватало, такая  деятельность  была вполне доходной.

          Из рассказа своего  проводника Мартин узнал, что именно в этом  театре рискнул  впервые выступить перед публикой сам хорошо известный император Нерон, страстно мечтавший стать  кифаретом. Надо сказать, что  играл  на кифаре  этот цезарь  совсем даже  неплохо, потому что серьёзно занимался музыкой и  брал уроки у известных музыкантов. Он вообще тяготел к искусствам и писал   стихи не хуже и не лучше других поэтов  своего  времени. Учился Нерон и вокалу, надеясь  изнурительными занятиями  поставить себе голос. Но природа словно воспротивилась его заветным мечтам и  наделила его  совсем небольшим, слабым и вдобавок сиплым голосом. Но и эта маленькая неприятность его не остановила, он продолжал упорствовать в своём несбыточном желании - стать великим певцом, не имея для этого никаких  особых данных и оснований. Но на его  первое выступление естественно собралась вся местная знать, да и кто бы осмелился поступить иначе? Зал был переполнен, зрители стояли между рядами, а само здание театра окружила любопытная толпа из  желавших послушать пение  самого императора, а остальные, кому  не хватило мест,  просто стояли на улице.  Но поскольку у театра отсутствовала крыша,  там тоже  неплохо было слышно всё, что происходит внутри. Но во время представления, когда Нерон начал петь свою партию, сцена под ним внезапно зашаталась, однако у того и бровь не шевельнулась, а  на лице не дрогнул ни один мускул и он не прервал своего выступления. О, как  зрителям, находившимся внутри здания, хотелось бросить всё и бежать, сломя голову, куда глаза глядят. Но никто не осмелился сделать этого, боясь навлечь на себя гнев могущественного властителя  всей римской империи.  Такую  наглую выходку мог позволить себе разве что нынешний император Веспасиан, грубый и неотёсанный солдафон, что он впоследствии и делал неоднократно, чем навлёк на себя недовольство Нерона, обижавшегося на  талантливого, но вышедшего из простонародья полководца, разумеется,  не блиставшего хорошими манерами и столь пренебрежительно  относившегося к его творчеству.Иногда он даже засыпал во время выступлений императора.  Но Нерону приходилось  терпеть и его, и  даже его оскорбительное поведение, потому что он нуждался и в нём, и в его услугах. И когда потребовалось назначить главнокомандующего для усмирения восстания в Иудее, выбор императора, несмотря на все обиды пал именно на  Веспасиана. Мартин знал, что это  чистая правда, поскольку и сам участвовал в подавлении этих волнений.  Но, что касается остальных, сидевших  в театре, то они хоть и боялись последствий землетрясения, но гнева  артистичного  императора  они  опасались гораздо больше, поэтому никто даже не шелохнулся. Толпа за стенами театра   была теперь в гораздо более выгодном положении. Но зато какой шквал аплодисментов обрушился на Нерона, когда он, наконец,  закончил петь и взял последний аккорд на кифаре. Теперь  все были  свободны и могли наконец покинуть  театр,  и какое это было  радостное мгновение! А Нерон, услышав, как оглушительно  и бурно ему аплодируют, с тех пор уверовал в свой данный ему богами талант певца и артиста. Рассказывали, что едва он  вышел на улицу, обрушилось не то полностью здание театра, не то сцена и задняя стена. Но вскоре всё было восстановлено, поскольку император в память о своём первом выступлении  и доброжелательном приёме его зрителями выделил  для этого из казны  очень даже внушительную сумму. А история о его первом выступлении впоследствии  превратилась в одну из городских легенд, которую с удовольствием и большим любопытством выслушивали многочисленные приезжие. Ведь интерес к великим мира сего никогда не угасает, а Нерон, кем бы он ни был ещё, всё таки, являлся одним из них…

            Когда солнце стало клониться  к закату, центурион с удовольствием поужинал в одной из местных  попин (  закусочных), которых было немало в центре города  и отправился на представление. По каменным ступеням  высокой, узкой лестницы, идущей прямо от сцены, он поднялся как можно выше и занял место на одном из верхних рядов. Эти  каменные ряды располагались полукругом, их номера не проставлялись, потому что в этом не было надобности. За   прямоугольником  сцены достаточно  внушительных размеров, находилась прямая стена, за ней ещё одна, а между ними   палатка, в которой  актёры хранили свой инвентарь: костюмы и декорации. Вместо крыши над сценой и над местами для зрителей  высоко вверху  были развешаны не соединявшиеся между собой матерчатые тенты.  Нижние места в основном занимала знать, а он знал, что не принадлежал к ней и не желал смешиваться с её представителями. Но наверху обзор и слышимость  тоже были неплохими. Ему пришлось ждать довольно долго, поскольку  он пришёл рановато. Места постепенно заполнялись  разнообразной публикой и рядом с ним стало рассаживаться какое-то семейство, состоявшее по-видимому из бывшего военного , что было заметно  по его выправке, его жены – миловидной   и молодо выглядевшей женщины,  а также  трёх их дочерей, ещё не сформировавшихся толком подростков, поэтому  нельзя было ещё толком понять, станет ли хоть какая-нибудь из них красавицей, когда превратится в невесту.  Присмотревшись к  главе семьи, Мартин внезапно  узнал в нём одного из своих старых сослуживцев. Они не виделись более пятнадцати лет, с тех пор как Виталис , получив  повышение по службе, отбыл в Неаполис. Они  радостно поприветствовали друг друга, их  действительно интересовало,  какие изменения произошли в их судьбах за эти годы. Узнав, что Мартин до сих пор не женат, его старший товарищ не преминул заметить, что ему бы уже пора бы присмотреть себе женщину или девушку, чтобы на старости лет наслаждаться семейным счастьем. Сам он полагал, что ему сильно повезло; он  взял в жёны вдову  с хорошим приданым из сословия всадников. В это приданое даже входило крошечное подобие виллы, чем-то напоминавшее громадные и роскошные  дворцы богачей.  Он возможно  в шутку, а может и всерьёз пообещал  выдать за Мартина одну из своих дочерей, когда она подрастёт, а он выйдет в отставку. А может его и правда уже начинало заботить будущее его детей, ведь в любом случае недалёк тот день, когда придётся подыскивать им подходящих женихов. И разумеется, ему бы не хотелось, чтобы его дочь вскорости превратилась во вдову, потеряв мужа где-то на полях сражений. Они  ещё много о чём поговорили, вспомнили времена своей совместной службы, когда Мартин был ещё простым солдатом, а  Виталис  уже деканом, обучавшим его всем премудростям воинского искусства, а также и о своих  товарищах,  служивших с ними в одной манипуле*.

               Наконец  заиграла музыка, поднялся занавес и зал затих в ожидании  чудесных перевоплощений и талантливой игры артистов, которые вышли на сцену, чтобы начать развлекать публику своим искусством. В тот вечер в театре как раз давали  «Ипполита»  Эврипида. Как же поразил простодушного Мартина сам сюжет, внезапно возвративший его к воспоминаниям о далёких днях своей юности, о которых он уже практически забыл. С каким неподдельным интересом следил он за развитием событий, как сочувствовал главному герою трагедии, к которому  со своей любовью приставала навязчивая и словно одержимая им мачеха. Но солдат думал, что   царскому сыну  было невообразимо труднее устоять перед этой необыкновенно прекрасной женщиной, лишь немногими годами постарше его по возрасту. А когда
 федра, так и не добившись своего, оболгала пасынка и отец поверил  её гнусной клевете и, даже не  пожелав выслушать ни оправданий, ни объяснений своего вроде любимого отпрыска от первой жены, просто напросто проклял его и изгнал из дома! Как же  Мартин сопереживал этому юноше и понимал его чувства и ещё он думал, как хорошо, что он сам по совету старого пастуха покинул родные места. Иначе  бы мачеха, пусть и не такая ослепительно красивая и привлекательная как жена царя довела бы их с отцом до беды и смертельной ненависти.  Правда, он не погиб ни в кораблекрушении, ни в сражениях из-за козней коварной мачехи после отцовского проклятия подобно  Ипполиту, а остался жив вопреки всему, хотя запросто мог потерять жизнь в во время многочисленных боевых действий, в которых ему приходилось принимать участие.Наверно его отец не проклял его за то, что он тайно покинул их дом, как бы то ни было, но Мартин для него всё равно оставался родным сыном и он не желал ему зла.Но разворачивавшиеся на сцене перед его глазами драматические события сильно захватили воображение Мартина. Одним словом спектакль произвёл на него громадное впечатление и навеял множество  мыслей о его собственной судьбе. « Как же хорошо этот древний автор знает женщин и как  глубоко   разбирается в причинах их поступков, словно читая их мысли!» - поделился Мартин своими впечатлениями со  старым другом. Но тот не согласился с ним в этом вопросе и заметил :"Да, нет, Мартин, женщины, они все разные и нельзя по одной, двум судить обо всех. Но, по-видимому, в юности у тебя были неприятности с какой-нибудь красоткой и поэтому, совершенно ничего о них не зная, ты боишься и остерегаешься их. Поверь мне, женатому человеку, они вовсе не все такие, среди них много прекрасных жён и матерей. А трагедии они затем и существуют , чтобы рассказывать о чём-то из ряда вон выходящем. А, если хочешь узнать побольше о своей судьбе, то  посети оракул мёртвых, что  у озера возле храма Меркурия на окраине Неаполиса. Там есть грот, где пророчествует   Сивилла,туда ходит  немало народа, потому что  плата, которую следует пожертвовать богам весьма скромная не то что в  неподалеку отсюда в Байи.  За удовольствие  услышать предсказание оракула в Байи в состоянии заплатить разве что цари, да богатейшие из патрициев.  Но ты вполне можешь удовольствоваться  местным  оракулом мёртвых и местной прорицательницей. Я бы сходил туда даже просто ради интереса, ведь это одна из самых  знаменитых достопримечательностей нашего города. И ему наверняка больше тысячи лет, ведь он существует с тех древних времён, когда побережье ещё было заселено греками. Говорят, что в нём побывали сам Улисс и Крёз!» « Ну, раз эти цари там побывали, то и мне наверно стоит его посетить!» - шутливо пообещал Мартин. Они  тепло распрощались друг с другом и Виталис пригласил своего бывшего сослуживца на следующий день отобедать   у него  дома. Мартин не без удовольствия согласился.

   На следующий день Мартин проснулся очень рано, когда заря ещё только занималась на начинающем светлеть небе. Но он решил некоторое время просто поваляться в постели, не часто он мог себе это позволить. Он слышал, как хозяйка  домика, у которой он снимал  комнату поднялась и  засеменила на кухню, стараясь не шуметь, чтобы не беспокоить своего постояльца. Она привычно начала готовить завтрак и вскоре  центурион почувствовал дразнящий  запах  пищи. Когда она закончила свою возню, он встал и оправился завтракать в крохотную столовую, примыкавшую к кухне. Старушка подала  еду на стол, а он предупредил её, что не будет сегодня обедать, а возможно и ужинать  в её доме и чтобы она не утруждала себя вознёй с приготовлением еды. Та понимающе кивнула ему в ответ...

         До обеда у Мартина  времени было более чем достаточно, он решил прогуляться  по городу, а также найти храм Меркурия у озера , на его окраине.Как ему объясняли, именно там  находился оракул мёртвых, к которому обращалось большинство простых римских граждан, не отягощённых огромным богатством. Центурион, как ему казалось, долго искал это знаменитое место, ему даже несколько раз пришлось спрашивать дорогу у прохожих, но величественное здание храма он заметил ещё издали. Когда он вошёл внутрь, то сразу же обратил внимание на громадную статую божества.  На скамье под ней сидел седовласый жрец , к нему один за другим подходили люди, он выслушивал их, о чём-то с ними договаривался  и  острой палочкой записывал их имена на цере , лежавшей  у него на коленях. Подойдя поближе, Мартин понял, что речь шла как раз о посещении грота Сивиллы. Он открыто изъявил своё желание побывать там. Оказалось, что для начала нужно было внести небольшое пожертвование на храм, но оно было совсем  скромным, кроме того при себе  следовало иметь несколько монет, чтобы было чем заплатить перевозчику. Жрец внёс его имя в списки и велел прийти на третий день, в полдень.   «Только не опаздывай , - сказал он, - Туда ведёт тайная тропа и, если отстанешь, то один ты не найдёшь туда дорогу. А ещё подумай, действительно ли ты хочешь знать своё будущее, оно может оказаться совсем не таким, как ты его себе  представляешь!» Но  бывалого солдата, принимавшего участие во многих сражениях и не раз рисковавшего своей жизнью этим туманным предупреждением трудно было напугать.  Он решил, что раз уж судьба привела его в этот город, значит так ей было угодно и он непременно пойдёт и узнает, что ждёт его в будущем…

          Время пролетело незаметно, пора было идти в гости к давнему другу и сослуживцу.  Для этого Мартину пришлось дойти до здания театра, ведь Виталис объяснял  ему, как найти дорогу к его дому именно оттуда . По дороге он купил немного сладостей и небольшую амфору вина, не мог же он пойти в гости с пустыми руками. Он не знал, как следует поступать в этом случае в городе, но таковы были обычаи в его родной деревне.  Надо сказать, что Мартин нашёл дом друга не без труда. Сначала он вышел на  узкую, бесконечно  длинную улочку,  на которой в ряд стояли небольшие, но красивые и добротные домики, утопавшие в пышной зелени,    окружавших их  богато  плодоносивших садов.  Дом Виталиса был где-то посередине. Мартин уже чуть не прошёл мимо, но голос Виталиса окликнул его из глубины сада : « А мы тебя уже поджидаем, обед уже готов , пойду скажу жене , чтобы она  накрыла  нам стол на веранде. Сидеть там приятнее, потому что с моря дует лёгкий ветерок!» С этими словами хозяин распахнул  литую калитку, ведущую во двор. Весь забор, окружавший дом тоже был литым, что свидетельствовало  о благосостоянии его владельцев. Да и сам домик, каменный, красивый   казался крошечным подобием громадных вилл и дворцов богачей.  Он выглядел очень даже  уютным гнёздышком  и Мартин поймал себя на мысли, что и сам не отказался бы от такого , когда выйдет в отставку.  Дорожки сада были местами выложены булыжником, местами  керамической плиткой,а часть просто посыпана песком, но это  ничуть не портило общего впечатления.  На веранде стоял массивный деревянный стол, накрытый белоснежной, по краям расшитой яркими цветами скатертью. Виталис  не преминул похвастаться, что жена и дочери сами их вышивали.  Мартин похвалил их мастерство, при этом он не кривил душой, цветы были почти как настоящие и они ему в самом деле понравились.  У  стола стояли длинные лавки, на которых разумеется нельзя было возлежать как на пиру у богатых патрициев, но сидеть  на них было  удобно. Виталис сделал жест рукой, приглашая Мартина к столу, женщины между тем уже начали подавать угощение. Гость обратил внимание, что в центре стола стоит  старинная серебряная солонка, такие  ещё  с полвека назад передавались по наследству от деда отцу, а от отца сыну. Мартин вспомнил, что у них  дома в хозяйстве тоже  было нечто подобное. Но ложки в доме у Виталиса  также были серебряными, причём ручки их с обратной стороны заканчивались острыми концами, чтобы в случае необходимости можно было накалывать на них кусочки  кушаний. Хозяйка между тем принесла  жареное на решётке мясо, к нему она подала небольшие свиные колбаски. В  самом центре  стола появилось большая глиняная миска с рыбой, тушёной со специями. Одна из  трёх хозяйских дочек поставила рядом   красивую, расписанную диковинными цветами глиняную миску, наполненную кусочками теста поджаренными  в оливковом масле. Это считалось одним из особых лакомств. Вся посуда в доме  Виталиса в основном была керамической, но очень ярко и изысканно расписанной. Подали  листья нарезанного салата смешанные с луком и морковкой и обильно политые соусом сделанным из смеси оливкового масла, яиц и виноградного уксуса. В  довершение  к угощению  вскоре   на столе появился высокий медный кувшин с крышкой округлой формы и носиком, в который было налито разведённое горячей водой вино с небольшим добавлением мёда. Неизбалованному  подобными изысками  Мартину всё это угощение показалось настоящим пиршеством. За столом вместе со взрослыми сидели и  их дочери.  Они с большим интересом слушали воспоминания своего отца и его боевого товарища о прошлых временах. А   вышедший недавно в отставку в чине триерарха  Виталис  рассказал, что получив назначение служить в Неаполисе, он прямо в театре встретил свою будущую жену. Тогда она была, если и не богатой, но хорошо обеспеченной вдовой  с  небольшим, но чудесным домиком. Виталис уже давно хотел завести семью и поэтому не раздумывая женился на ней. Теперь они были  счастливы в браке. Он даже  спросил  Мартина,  не надумал ли он в самом деле взять  в жёны одну из его дочерей, когда они немного подрастут.  Так они смогут даже породниться друг с другом .Сейчас войны в северной Африке прекратились, восстание в Иудее подавлено, так что служба в армии вряд ли будет в тягость. Да и Геркуланум не так далеко от Неаполиса, в любом  случае, можно будет временами навещать друг друга. Он был  в состоянии дать  дочерям неплохое приданое. Гость, однако, обратил всё сказанное в шутку, он не собирался жениться сейчас, наверно потому что в глубине души верил, что однажды непременно встретит единственную и неповторимую, прекраснейшую из женщин, предназначенную  ему судьбой.  Хотя  в его возрасте было наверно наивно полагать, что это когда-нибудь может случиться и такая женщина вообще существует на свете, ведь он был уже далеко не  юношей. За весёлой, занимательной беседой время пролетело незаметно и Мартин отправился к себе, когда уже стало смеркаться. Радушный хозяин проводил его до самого здания театра, потому что полагал,  что тот не слишком хорошо ориентируется в  мало знакомом ему городе. Но оттуда  он без особого труда нашёл дорогу к дому, в котором снимал комнату у местной старушки. Он, не раздеваясь, бросился на топчан, служивший ему постелью и стал размышлять о своей жизни. А может ему и правда пора жениться, завести семью и возможно даже породниться с Виталисом. Он начинал уставать от одиночества, ни родных, ни близких у него здесь не было. Но, взвесив все «за» и « против», он понял, что сердце его молчало и он уже достаточно привык к своему образу жизни. Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы заставить его   её что-то в ней менять…
 Примечания:

 *цера, покрытая воском дощечка, на которой можно было писать заострённой палочкой
 *триерарх- древнеримский чин в армии, приблизительно соответствующий современному майору
 *форум- площадь в древнем Риме
*манипула - одно из подразделений легиона в римской пехоте


                Глава четвёртая

                Грот Сивиллы

          Следующие два дня  Мартин провёл на  песчаном морском пляже вместе с другими купальщиками.  Мелкий песок и ласковое тёплое Тиренское море, мерный плеск волн, одна за другой бежавших на берег, монотонный, успокаивающий душу и сердце шум прибоя! «Что ещё нужно  для счастья? – размышлял он, - Как хорошо порой  просто наслаждаться  беззаботным отдыхом и сегодняшним днём". Но вот, наконец, наступил назначенный ему жрецом день. К храму  Меркурия он  пришёл раньше всех остальных, потому что боялся опоздать. До  полудня было ещё далеко, поэтому он  некоторое время  просто бесцельно бродил по храмовой площади и разглядывал   пришедших сюда людей. Кто-то из них наверняка отправится вместе с ним в грот Сивиллы. Известно, что мало кто из его соотечественников отваживался начать новое дело или принять судьбоносное решение, не посоветовавшись с  предсказаниями. Иногда ему казалось, что лучше не знать заранее своего  будущего,  он хотел уже уйти, но  человеческое любопытство  пересилило все доводы и опасения. Да и ему ли, опытному и отважному воину, побывавшему во многих сражениях и не раз смотревшему в глаза смерти, бояться какого-то пророчества! Наконец у входа в храм появился жрец с церой в руках, он прочёл имена собравшихся  идти с ним. Когда он огласил список, Мартин насчитал  двенадцать человек. Он числился предпоследним.  При этом солдат подумал , что ждать своей очереди ему придётся довольно долго.

          Между тем храмовый слуга принёс несколько факелов и  раздал их тем, кто собирался спуститься под землю. Жрец, убедившись, что собрались  все  внесённые в его список, привычно  повёл их с сторону гор. Сначала дорога была хорошей и широкой, но постепенно она перешла в узкую едва заметную тропинку, приведшую их к закрытому массивной деревянной дверью входу в пещеру. Жрец привычно вставил в замочную скважину внушительных размеров ключ  и несколько раз повернул его в замке. Затем он толкнул дверь, она была очень тяжёлой и не сразу поддалась ему. Но того это не смутило, он приналёг на нее плечом и она открылась. Вниз  вела длинная, узкая лестница , вырубленная прямо в скале с подобием  ступеней. Идти по ней вслед за жрецом можно было только гуськом и чем ниже они спускались, тем горячее становился воздух и тем труднее было им дышать. Постоянно слышался какой-то гул и неясные  шумы. В этой местности было множество  мелких вулканов. Но в самом низу на них дохнуло  прохладой, там  проходило русло  подземной реки, именовавшейся местными жрецами Стиксом. Вскоре к  ним приблизилась лодка, на вёслах сидел крупный мужчина  не слишком приятной наружности. Жрец называл его  Хароном. Прибывшие дали ему за труды по мелкой монете. Лодка отчалила от берега   и поплыла против течения, вверх по реке. Ещё издали был виден грот, ярко освещённый  несколькими, горевшими там кострами. Лодка остановилась и лодочник крепко привязал её  к вбитому прямо в горную породу колышку.  Грот Сивиллы находился  несколько выше берега, поэтому  человек, вопрошающей о своей судьбе должен был подняться  на несколько  ступеней, а остальные пока оставались внизу ждать  своей очереди , сидя в  лодке на берегу. Кто-то был доволен предсказанием, другие возвращались подавленными и удручёнными, потому что пророчица, по-видимому, сказала совсем не то, что им хотелось бы от неё услышать. Прошло изрядное количество времени и, наконец ,наступил черёд  Мартина. С замиранием  сердца поднялся он наверх по старинным каменным ступеням и тут увидел саму Сивиллу.  Это была красивая молодая женщина , сидевшая на полу,с распущенными  тёмными волосами  и одетая в одежду из тончайшей, струящейся ткани. При этом казалось, что у неё был отрешённый и совершенно безучастный вид, а взор её тёмных  глаз словно был устремлён сквозь пространство куда-то вдаль.Но, если она смотрела в глаза жаждавшему узнать своё будущее, её тяжёлый взгляд очень трудно было выдержать, поэтому большинство людей поспешно отводили от него глаза. Мартин  на краткий миг застыл, он не знал, что он должен делать. Но откуда-то сверху раздался голос жреца : « Задавай свой вопрос, солдат! Сивилла ждёт тебя!» Мартин словно очнулся и прямо задал неожиданный даже для самого себя вопрос : 
 "Что ждёт меня в будущем  и встречу ли я ещё  настоящую любовь?" Сивилла  некоторое время продолжала сидеть на полу, словно не замечала ни  самого вопрошающего, ни окружающей их обстановки и не слышала его голоса. Но вот она медленно поднялась  и направилась вглубь грота. От костров шёл дурманящий аромат благовоний.  Яркий свет языков пламени постоянно  выхватывал  из относительной темноты её стройную фигуру. Она начала метаться по всему пространству от одного костра к другому, при этом тело её  то извивалось, то билось в конвульсиях. Тончайшие одежды из лёгких тканей  колыхались и повторяли  каждое движение  жрицы. Пряди длинных, распущенных волос  как  у мифической богини  разлетались во все стороны и  рассыпались по плечам . Считалось, что  в эти  мгновения в  пророчицу вселяется божество или даже она сама  становится божеством. Для этого  жрицы нередко  принимают  настои  трав, позволяющих им  снять завесу со своих глаз и увидеть то, что не дано знать простым смертным. При этом она  внезапно выкрикивала что-то . Но вскоре  тонкий слух Мартина смог уловить некоторые слова и он даже смог разобрать, что говорила Сивилла. « Тот, кому суждено сгореть, не утонет, - повторяла она снова и снова, а затем произнесла , - Огонь, везде огонь, он быстрее самой быстрой колесницы. Исполин может предупредить  и спасти тебя, а твоя любовь рядом с исполином!» Жутко звучало это предсказание, сделанное глубоко под землёй.  Но Сивилла выдохлась и вновь в изнеможении опустилась на землю. Но сверху снова раздался голос жреца, который истолковывал  слова пророчицы : «Бойся мчащегося быстрее вихря огня.  Но, если вовремя поймёшь предупреждение исполина, то сможешь избежать смерти.  Скоро ты встретишь свою любовь, она ждёт тебя рядом с исполином и она будет взаимной, но и ей следует бояться огня. У вас одна судьба на двоих!»Жутковато  прозвучало это предсказание, хоть оно и обещало взаимную любовь, но рука об руку с любовью шла смерть от  какого-то  непонятного и загадочного пламени. Что это вообще за огонь такой, который мчится намного быстрее колесницы. Мартину никогда прежде не доводилось ни видеть ничего подобного, ни слышать о нём. С тяжёлым сердцем он отправился обратно.  Погружённый в свои невесёлые мысли даже не заметил , как лодка стремительно понеслась   к старинной , каменной лестнице, машинально  сунул монету в руку гребца и вздохнул с облегчением только, когда оказался на поверхности земли и смог глотнуть свежего воздуха.

       Уже вечерело и ему не хотелось возвращаться в домик своей квартирной хозяйки,  потому что в этот вечер ему трудно было оставаться  оставаться одному.А старушка вряд ли захочет его выслушать, а тем более дать какой-нибудь дельный совет. Поэтому он направился в один из близлежащих термополиев*  и заказал себе большую кружку вина и немного закуски. Он хотел поскорее забыть   о  загадочном предсказании, но пока не мог не думать о нём. Ему вспомнилось, что  когда он был в походе, в Иберии, он спас из стремительного горного потока упавшего туда местного   мальчишку. Не слишком много было смельчаков, которые осмелились бы прыгнуть  в бурную, холодную реку,да и мало кто из солдат и местных жителей вообще умел плавать, а он научился этому в крепости, рядом с которой протекала широкая, полноводная река, поэтому все восхищались его смелостью, а ему тогда, оказывается, ничего и не угрожало. Он не мог утонуть, потому что  судьбой ему предназначена совсем иная смерть.  Мать ребёнка со слезами на глазах благодарила смельчака и сказала: « Я ненавидела вас, римлян, как завоевателей и врагов своего народа, но оказывается, всё в руках богов и они привели тебя в наши края, чтобы ты мог спасти моего сына!» Но Мартин наверно и не смог бы поступить иначе, в глубине души он оставался всё тем же простым деревенским парнем с добрым сердцем  и открытой душою. Но предсказание давало  хоть и слабую, но все-таки какую-то надежду. Нужно было только найти исполина. Но где его искать? Этого он не знал. В этот  вечер ему было не слишком весело оставаться наедине со своими мыслями. Но он недолго просидел один за пустовавшим до его прихода столиком , потому что вскоре к нему подсел старик, лицо которого  недвусмысленно отражало, что  он был большим любителем выпивки и почитателем Бахуса.* Но по-видимому, прожив длинную и полную разнообразными событиями жизнь, очень хорошо разбирался в людях. Поэтому  быстро  и  безошибочно оценив настроение центуриона предложил тому купить ему немного еды и вина, чтобы он составил ему  компанию и и внимательно его выслушал,это ведь здорово, когда есть с кем поговорить и кому можно излить душу. По-видимому старичок был беден и постоянно промышлял подобным занятием,но хозяин заведения никогда не прогонял его, потому что,угощая старика,  его клиенты оставляли в его заведении гораздо больше денег. В тот вечер Мартин изрядно выпил и решил, что может поделиться своими размышлениями о событиях минувшего дня  с этим неизвестно откуда взявшемся собеседником, понимая, что они вряд ли ещё когда-нибудь встретятся. Старик немного подумал ,а затем, ввернул слово, заметив, что у Мартина всё-таки будет шанс спастись, если он поймёт предостережение  исполина. Значит ему просто необходимо было отыскать этого самого  исполина и  прислушаться к нему. А вот, что касается огня бегущего быстрее колесницы, то хоть он и прожил немало лет, ему не приходилось видеть ничего подобного. Но к словам Мартина оказывается прислушивался не только он, но и лупа*, скучавшая за соседним столиком в ожидании клиентов, которые в этот вечер почему-то не  спешили заходить в термополий. Она заметила : « А я видела огонь бегущий по крышам домов во время пожара в Риме, тогда погибло очень много людей, в том числе и мои родители, наш дом и всё имущество тоже сгорело. А жар от пламени шёл такой, что близко находившиеся к нему люди и животные просто испарялись в раскалённом воздухе. Я до сих пор вспоминаю весь тот ужас с дрожью в сердце.  Мне тогда было тринадцать лет, но я очень хорошо всё это помню. Бегущий огонь это очень страшно. С  тех пор мне приходится зарабатывать своим телом и ничего нельзя вернуть назад. Может было  лучше если бы этот огненный вихрь поглотил и меня вместе с моими родными". Мартину стало жаль эту девушку и он пригласил к своему столу и её, заказав ещё еды и вина, хотя совсем не имел намерения покупать этой ночью её ласки. Они втроём просто сидели и беседовали  до тех пор, пока за окнами трактира не стал заниматься рассвет. В  домик старушки он вернулся  не то  слишком поздно, не то рано; в утренний час. Он изрядно набрался этой ночью , поэтому  старался не шуметь, чтобы не разбудить хозяйку, да ему и не хотелось попадаться ей на глаза в таком виде, ведь она не знала, что подвигло его на подобный поступок, а он никому ничего не хотел  объяснять. Завтра он отправится  к месту своего назначения, потому что его отпуск скоро заканчивается и постарается забыть и о гроте Сивиллы и о странном  предсказании. Может быть, жрица ошиблась и всё обойдётся. А вдруг он подобно Крёзу неправильно её понял!
_________________________

  Примечания:
 * термополий -древнеримский трактир
 *Бахус -римский бог растительности, виноградарства и виноделия
 * лупа-продажная женщина.               
 
                Глава пятая

                К месту назначения               
       
         На следующий день Мартин тепло попрощался со своей квартирной хозяйкой и отправился в порт, там он вместе с другими пассажирами,  которые   как и он направлялись  в Помпеи, сел на торговое судно.  Корабль быстро доставил его туда, ведь Помпеи лежали совсем недалеко от Неаполиса , поэтому и путешествие по морю было совсем недолгим. Там находилась ставка  триерарха, к которому Мартин поступал в распоряжение и ему необходимо было доложить тому о своём прибытии к месту службы. Раньше он никогда не бывал в этих местах  и с любопытством изучал  незнакомый город. Сразу бросалось в глаза, что он был портовым и, скорее всего, рабочим.  У причала стояло  множество судов, торговых и военных. Центурион разглядел среди них немало чужеземных. Он прошёл через форум, оказалось, что их было несколько и сразу наткнулся на несколько термополиев и попин*.  Он сразу обратил внимание на то, что на дорогах  местами  лежали уложенные в ряд плоские булыжники. Из этого он сделал вывод, что во время ливней дороги превращаются в ручьи или маленькие речки. А   по  этим камням можно было легко перейти с одной стороны улицы  на другую. Правда  по ним приходилось либо перепрыгивать  с одного булыжника на другой, либо делать широкие  шаги , ибо они были уложены  на значительном расстоянии друг от друга. Мартин  подумал : " А почему  бы не сделать  для этой цели  сточные канавы?" Камни, лежавшие прямо на дороге, во-первых,  не слишком хорошо смотрелись, а во-вторых,  по мнению  военного могли   служить препятствием для  движения армии и проезда колесниц, ведь за них можно было зацепиться колесом. Но, по-видимому, такой была прихоть  горожан. Недалеко  от берега   можно было заметить   несколько лупанариев*, четыре или пять. Возле них и днём и ночью постоянно горели красные фонари. У сошедших на землю моряков все эти заведения  пользовались  изрядным спросом и посетителей  в  них всегда хватало. На пороге часто стояли  женщины  в ярких цветных одеждах и сандалиях на ногах. Они не произносили ни слова, но  прекрасно одним лишь красноречиво говорящим взглядом могли дать прохожему понять, чего они от него хотят.  Другие, более успешные, занимавшиеся таким же родом деятельности  с важным видом  возлежали в паланкинах. Их несли рослые и стройные темнокожие рабы. На них была одежда из дорогих и тончайших тканей, на шее, пальцах и в ушах   сверкали драгоценные камни и шёл  дурманящий аромат   восточных благовоний. Всё это служило предметом зависти для молодых девушек и добропорядочных матрон. Они   начинали сознавать, что любовь при подходящем случае можно продать очень даже дорого,а главное - в покупателях никогда не бывает недостатка. Но Мартин не стал заострять на них внимание, в данный момент они его не интересовали, хотя  при других обстоятельствах он, возможно, тоже не отказался бы от их услуг. Далее он наткнулся на школу гладиаторов, куда ланиста* как раз  привёз  несколько новичков.  Дела  его, по-видимому, шли совсем даже неплохо; среди  них  центурион разглядел двух женщин, у одной из них на плече был вытатуирован кельтский знак  «великий воин». Он видел такие в  Британии , правда в основном у мужчин. Он также знал, как опасны и стремительны бывают эти воительницы в бою и , едва их опытный глаз замечает малейшую ошибку своего противника, они тут же наносят  удар, который может оказаться смертельным. Их не так-то легко взять в плен, поэтому на рынке рабов они стоили баснословно дорого. Но этот ланиста смог позволить  себе подобную роскошь и сделать такое ценное приобретение. Другая женщина  по внешнему виду скорее всего была римлянкой и стать гладиатором решила добровольно. Только вот зачем? Может, надеялась, что, если выживет на арене, то заработает много денег. Или  ей нужно выплачивать огромные долги, единственное наследство, оставленное ей незадачливыми родственниками. Схватки  между  женщинами- воинами  нравились толпе и сражались  они в основном при свете факелов, потому что всё самое интересное и занимательное обычно  оставляли под самый конец представлений. Многие  мужчины, среди них известные политики и писатели протестовали против  подобных занятий для женщин, надевающих на себя доспехи и мужскую одежду  слишком  уж открывавшуюю  их тело. Но никто ничего с этим не мог поделать, поскольку любителей этого  развлечения было намного больше. Вдали  Мартин заметил  добротный амфитеатр и спросил у ланисты, когда  назначены ближайшие гладиаторские бои. Тот, усмехнувшись сказал :" Приходи примерно лет через десять, поскольку правительство запретило  гладиаторские игры в Помпеях на двадцать лет. А всё из-за того нелепого случая, когда  сюда взглянуть на зрелище приехали  жители  из одного из соседних городов. Но  ни гостям, ни хозяевам не понравились решения судей и после игр, выйдя на улицу, они передрались между собой и сражались   друг с другом гораздо более свирепо  чем гладиаторы на арене. Многие получили увечья, а то и были убиты. Такое поведение очень не понравилось императору. Вот и нам приходится ездить на выступления в другие города . Хотя школа гладиаторов здесь осталась…» Честно говоря, Мартин не слишком огорчился по этому поводу, он решил, что сможет найти себе  другое развлечение, сходит, к примеру,  в  лупанарий или термополий, неважно куда, и он отправился  дальше. Неподалёку   находился один из рынков, где можно было приобрести всякую всячину, а за ним внушительных размеров термы*. Причём невооружённым взглядом было заметно, что мужское отделение   было намного больше и гораздо более богато отделано нежели  женское. Оказалось, что в этом небольшом  городе, насчитывающем всего около двадцати тысяч жителей  имелся и свой собственный театр ничуть не уступавший ни по размерам, ни по  красоте тому зданию,  в котором он побывал в  Неаполисе. Солдат надеялся, что  спектакли  никто не запретил и на какой-нибудь  из них можно будет попасть.  Приезжих  в Помпеях  тоже насчитывалось немало, почти столько же сколько местного населения. Большинство  из них были моряками  с  прибывших в порт судов,  но встречались также многочисленные купцы, мелкие торговцы, крестьяне, привозившие на городские рынки свой урожай, а также рыбаки с окрестных деревень.  Казармы  находились на одной из окраин города , поэтому   Мартину пришлось миновать несколько форумов , по краям которых стояли величественные статуи императоров и богов. Дорога шла мимо роскошных вилл богачей, там били прохладные струи фонтанов, на клумбах цвели   яркие цветы ,источая вокруг себя приятный аромат, вода в  прудах и бассейнах зеркалом сверкала на солнце. Одна из вилл была  самой большой, но казалась  заброшенной,  хозяева явно  давно позабыли о ней, там суетилось только  несколько человек прислуги, поглощённой своим занятием и старавшейся придать ей надлежащий вид. Позднее он узнал, что когда-то она принадлежала никому иному как самому императору   Октавиану Августу. Сами виллы и дорогу вдоль них украшало множество мраморных скульптур, их можно было хорошо разглядеть за коваными оградами.  Наконец он достиг казармы, где отдал триерарху лубочную дощечку, на которой было  нацарапано   распоряжение о его назначении центурионом в Геркуланум. Тот вежливо поприветствовал своего нового  подчинённого и в свою очередь тоже вручил ему такую же дощечку , содержавшую в себе  обязанности нового командира. В них входило  поддержание порядка в городе,  его дневное и ночное патрулирование, а также в случае необходимости тушение случайно возникающих пожаров и очагов возгорания, поскольку специальной пожарной команды в маленьком городке не имелось. От этой части текста неприятный холодок   пробежал у Мартина по спине. Он невольно вспомнил   странное предсказание Сивиллы, а также рассказ  девушки из трактира. Поэтому перспектива тушения пожаров его не особенно прельщала и радовала, но Мартин надеялся, что они случаются в Геркулануме не так уж и часто. Ведь наверняка  его жители дорожат своим имуществом и  соблюдают необходимые меры предосторожности…

         Ему пора было отправляться к месту службы : до конца отпуска у него оставалось всего два дня. Но ему повезло,  он быстро нанял   небольшую парусную лодку, хозяин которой согласился  за умеренную плату доставить его в  Геркуланум. Благо тот находился недалеко, примерно в двенадцати миллариях от Помпеи. Лодка легко скользила  по волнам, освежающий морской бриз дул  в сторону берега. А   опытный лодочник, промышлявший   перевозками пассажиров, умело и ловко использовал его силу. Наконец нос  маленького судёнышка   ударился о берег и тут Мартин впервые увидел место своей новой службы. Это был хоть и маленький, но также портовый город. На причале  стояло  несколько кораблей и  крепко   привязанных к берегу за колышки лодок. Среди   жителей было немало моряков и рыбаков. Солдат сразу отметил это, но рыбой он пока что не интересовался, для начала он решил разыскать  казармы, а потом уже можно будет и осмотреть улицы, чтобы не путаться при назначении нарядов. Какой-то прохожий сказал ему, что они находятся на окраине города, в противоположной стороне от  богатых вилл, которых в Геркулануме было великое множество.Это было совсем недалеко от порта и  Мартин быстро  их  нашёл.  Они  оказались основательным  строением  с каменными зданиями, окружёнными массивной стеной со сторожевыми башнями. По своему виду они сильно напоминали крепость и ,по-видимому, их строили основательно и на века… Его радостно встретил подавший в отставку старый центурион и тут же ввёл в курс дела. Заодно он показал   Мартину всё расположение воинской части;  плац  для боевых учений , спальные помещения для солдат и деканов , просторную столовую  с незатейливыми, но добротными  деревянными столами и скамейками. Для самого центуриона была предназначена большая комната на втором этаже  с раздвигающимися деревянными перегородками, с их  помощью можно было легко изменить её размеры, превратив заднюю часть жилья в уютную спальню.  Всю  стену  напротив входа украшала  яркая мозаика с изображением  одного из победоносных сражений римских войск.  Мартин подумал, что её скорее делали не профессиональные  мастера ,а  сами военнослужащие; некоторые из них обладали и художественными способностями, и необходимыми  для такой работы умениями. Мебель была казённой и незатейливой ; у дальней стены виднелась неширокая деревянная кровать с тремя высокими спинками, на ней лежали матрац и две перовых подушки, рядом с ней стоял  круглый грубо сколоченный  стол, а под ним три  табурета. В  сундуке, на котором тоже можно было сидеть, а то и спать в случае необходимости, он обнаружил кое-какие спальные принадлежности. У входа располагалась каменная раковина и медный кран, вода поступала сюда из водопровода.Это было редкостью, поскольку обычно вода подавалась только на первые этажи зданий. Мартин нашёл  это жилище вполне сносным и решил, что у него нет необходимости снимать  комнату в городе,  в военных походах он привык довольствоваться малым, ему нередко приходилось спать на голой земле,просто подложив под голову свой вещевой мешок, а здесь  командиру центурии даже предоставлялись   некоторые удобства. Центурион спустился вниз , чтобы получше осмотреться на месте и  прошёл в просторную общую комнату, в углу которой  стоял мраморный ларарий - импровизированный алтарь  в виде храма с закрывающимися дверцами. Распахнув их, он увидел множество фигурок различных божеств. К ним можно было в случае необходимости обращаться с различными просьбами. Он  стоял на столике  застеленном красивой шелковой тканью, при этом любой из военнослужащих мог поставить  сюда  любую приглянувшуюся ему статуэтку. Мартин подумал, а почему бы и ему не сделать то же самое и  не обрести себе могущественного покровителя.  Скорее всего, размышлял он, ему как  военному человеку   наиболее  будет полезен никто иной как сам могущественный бог войны - Марс.

          Но перед тем как приступить к своим обязанностям, Мартину  нужно было ещё ознакомиться с городом и расположением улиц. Он решил не откладывать это на потом и , выйдя за ворота крепости, направился прямо к его центру.  От его глаз не ускользнуло, что выложенная булыжником неширокая дорога была хорошей и добротной. Улицы начинались сразу от казармы, причём характерной их особенностью было то, что они представляли  из себя сплошные торговые ряды. На первых этажах располагались многочисленные лавки, магазинчики, мастерские, потому что их хозяева занимались  различными ремёслами  и торговлей, а  вторые этажи служили жилищем для   всего семейства. На ночь окна закрывались деревянными ставнями. Один из домов стоял немного на отшибе и, подойдя поближе, Мартин понял причину этого. Там находилась  мастерская красильщика: он заметил, что в ней трудилось несколько   мужчин,возможно рабов, которым некуда было деваться, а самое главное, от красильни шёл отвратительный запах. Раньше ему приходилось слышать, что  красильщики, чтобы придать тканям  некоторые  оттенки и цвета, добавляют в краску человеческую  мочу. Если  до сей поры  он в этом  и сомневался, то сейчас все его сомнения развеялись как дым. Центурион  просто решил  обходить красильню стороной…  Город был маленьким и чтобы  пройти по всем его улицам  требовалось не слишком много времени.   В нём, разумеется, имелись  термы и рынок, куда крестьяне из окрестных  сёл и деревень  могли  привозить  свои продукты, но амфитеатра он обнаружил. Зато здание театра, отделанного плитами из хорошо отшлифованного мрамора поразило его своей грандиозностью  и великолепием. Вокруг него высилось множество мраморных статуй драматических и комедийных героев. Внутри их тоже хватало, а вместить  местный театр мог две с половиной тысячи зрителей. И его представления, нередко начинавшиеся в полдень и заканчивавшиеся поздним вечером имели грандиозный успех у зрителей. "Да, неплохо для небольшого города,- подумал Мартин, - Надо будет наведаться сюда с легионерами".  Разумеется, что в портовом городе имелись пирс и причал, а также   хороший пляж.  У береговой полосы  располагалось также несколько термополиев и лупанариев.  У одного из них, самого большого, со стороны моря  была пристроена    просторная веранда, нависавшая прямо над водой, с которой  открывался  красивый вид  на морскую пучину. Мартин , занятый изучением  незнакомого  пока для него города или местности, как он выражался, где ему предстояло ещё несколько лет  нести дальнейшую службу, не заметил, как  добрёл  до самого главного центрального городского форума. Кроме него в Геркулануме было ещё три небольших площади. Хотя   центуриону казалось, что вряд ли их можно было  на полном серьёзе так называть. Они, по его мнению, явно не дотягивали до своих громких названий. Но главный форум был настоящим и ничуть не уступал по своим размерам и другим признакам   площадям других, более крупных городов. Вдоль него тянулся длинный ряд разнообразных скульптур, многие из которых были выполнены довольно-таки мастерски. То были мраморные изображения различных богов и императоров.  На их постаментах можно было увидеть медные таблички, с написанными на них именами бывших могучих римских правителей.Правда буквы на некоторых из них стёрлись от времени и прочесть первоначальный текст было довольно проблематично. Одна из скульптур  привлекла внимание Мартина, потому что она чем-то выбивалась из этого общего ряда и сделанная из раскрашенного мрамора и показалась солдату необыкновенно красивой. Это была статуя амазонки, разумеется, высотой превосходившая человеческий рост. Всё во внешности этой грозной воительницы, державшей в руке  короткий меч, который в бою мог разить врагов налево и направо и сеял вокруг себя ужас и смерть, было очень привлекательным ; и  утончённые черты лица, и  золотистые, слегка вьющиеся волосы, и голубые глаза, смотревшие на окружающий мир с некоторой долей детской наивности и одновременно безжалостности к своим врагам, а также в  них отражалось глубокое понимание окружающего мира. Но это была юная девушка, прекрасно сознававшая, что не только меч, но и её красота была грозным оружием. Солдат  подумал, что вряд ли можно в реальном мире встретить подобную женщину и удивился богатому воображению  мастера, изваявшего это чудо из  холодного мрамора и в то же время сумевшем сделать её столь живой. Он пересёк форум, прямо за ним находился  рынок, где местные крестьяне, а также приезжие купцы  могли  продавать свой товар. Чего там только не было. У  одной из торговок он купил  внушительного размера керамическую кружку козьего молока и с  удовольствием  выпил её содержимое. У  неё же он взял ещё и головку сыра, которым собирался поужинать в казарме. Он переходил от прилавка к прилавку, интересовался ценами, но к разочарованию торговцев не собирался ничего у них покупать. Вдруг он заметил лавку с надписью  "Керамические  и каменные предметы искусства» Название лавчонки было слишком уж громким и ему захотелось взглянуть, чем же там на самом деле торговали. Поэтому, недолго раздумывая, Мартин вошёл внутрь. После яркого солнечного света  он не сразу смог рассмотреть содержимое лавки, потому что там царил полумрак и ему пришлось подождать некоторое время, прежде его глаза привыкли к подобному освещению. Но  это того стоило! Чего там только не было: и ярко раскрашенная керамическая посуда, чашки и тарелки, а также  большие каменные блюда, которые хозяйки обычно любят ставить в центр стола, чтобы подчеркнуть   достаток  дома и свой утончённый вкус. От множества украшений из полудрагоценных и драгоценных камней просто разбегались глаза и Мартин сразу представил себе, какое громадное впечатление вся эта роскошь  могла производить на женщин, если уж и его, бывалого солдата, не оставила  равнодушным.

       В одном из самом дальних  углов , на прилавке,  стояло  множество миниатюрных скульптур  различных божеств. Центурион тут же вспомнил про ларарий в казарме и подумал, а почему бы и ему не выбрать, кого-нибудь из них прямо сейчас, чтобы в дальнейшем они ему покровительствовали и можно было бы в случае необходимости обращаться к ним с  просьбами. Если они  и не удосужатся их исполнять, то пускай стоят себе просто так , для красоты. Можно оставить их и у себя в комнате. Внимание его привлекли статуэтка грозного бога войны Марса,  потому что едва ли  кто-нибудь другой мог так подходить на роль покровителя военного человека. А ещё неизвестно почему ему понравилось изображение богини любви Венеры, может быть,  он подсознательно хотел найти для себя эту любовь, которую ему  так и не довелось встретить до  сих пор. Он отправился к продавцу и, указав на приглянувшиеся ему мраморные изваяния, собирался  расплатиться с ним. Как вдруг услышал звонкий женский голос: « Солдат, погоди покупать эти вещи, мы пришли  сюда раньше тебя и тоже выбрали их, не будешь же ты спорить с женщинами из-за такой безделицы. Может, подыщешь для себя что-нибудь другое? И   зачем тебе понадобилась Венера?  Женщинам она гораздо нужнее чем тебе…» Мартин слегка опешил от такого напора, во-первых, сначала он вообще не обратил никакого внимания на других покупателей, находившихся в лавке вместе с ним. Но теперь он  обернулся на звук голоса  и увидел перед собой двух очень красивых и богато одетых женщин. В  Глаза ему сразу бросилось, что одежда на них была из редкой и дорогой материи,чрезвычайно тонкой и называвшейся царский лён, такую обычно носили знатные египтянки, которых он немало повидал, когда служил в северной Африке. На пальцах, шее и в ушах у них сверкало золото и драгоценные камни. В голове у него мелькнуло : « Что бы таким особам делать на рынке, где  обычно толкается беднота. Наверняка, не нужда привела их сюда,а праздное любопытство, они слоняются по городу от безделья и скуки и развлекаются тем, что  покупают разнообразные, порой совсем ненужные им штучки!»  Одна из них была  постарше, высокая, стройная  с густыми , вьющимися чёрными кудрями, другая  поменьше ростом, но тоже стройная, значительно моложе первой, светлоглазая ,  её золотистые волосы  тоже слегка вились. Она почему-то чем-то напомнила Мартину статую амазонки, стоявшую возле рынка. Он даже усмехнулся в глубине души, а ему-то казалось, что подобных женщин не бывает! Было даже такое впечатление, что скульптура ожила, сошла с постамента для того, что прийти в лавку  и затеять с ним спор из-за приглянувшейся ему покупки. Несмотря на  то, что одна из них была брюнеткой, а другая блондинкой ему показалось, что он уловил некое едва заметное сходство в чертах их лиц. Центурион сначала удивился, неужели эти изнеженные красавицы забрели сюда одни. Но, присмотревшись повнимательнее, он понял, что ошибся. За ними маячила фигура темнокожего мужчины могучего телосложения, державшего в руках небольшую, сплетенную из виноградной лозы корзинку, в которую эта троица складывала все свои приобретения. В его огромных ручищах  корзинка казалась игрушечной, а на поясе висел   вставленный в  ножны кинжал. То была  тонкая работа  восточных мастеров и Мартин понимал, что едва ли смог бы себе позволить приобрести  подобную вещицу, наверняка стоившую немалых денег. Правда, его наградной гладиус* тоже был неплохим украшением для мужчины, тем более военного, но хозяин этого раба явно был очень расточительным человеком. По-видимому этот  темнокожий силач  выполнял роль телохранителя при этих  женщинах. Мартин , погружённый в свои размышления, не сразу ответил на их вопрос. Наконец звонкий и чистый голос одной из них вывел его из оцепенения : « Ну, что, солдат, ты ведь уступишь двум слабым женщинам, я не думаю, что для тебя  так уж сильно важно, приобрести именно эти безделушки?»  В голосе   избалованной роскошью красотки  явно слышались нетерпение и уверенность в том, что ей в любом случае удастся добиться желаемого и военный мужчина не станет ссориться с ними из-за такого пустяка. Мартин  ещё раз осмотрел их оценивающим взглядом  и , разочарованно взглянув на фигурки  Марса и Венеры, ответил : « Что ж, если вы так на этом настаиваете, то  можете их забрать, разумеется, что я  никогда не вступаю  в спор с  дамами. Вероятно, сами боги решили выбрать вас  своими хозяйками! Пожалуй,  мне придётся  заняться другими более важными делами!» « Вот  здорово, - воскликнула та, что  помоложе,-  Мы очень тебе признательны. А ты наверно наш новый центурион, ведь старый  собирался уезжать  на днях. И как тебе понравился наш город?» Мартин хотел вежливо заметить:" Город как город». Да ведь он его ещё толком и не изучил. Однако  вместо этого произнёс довольно дерзкую фразу, чего сам от себя не ожидал:  « И город замечательный, и особенно горожанки, которые своей красотой ничуть не уступают самой богине  Венере, а не исключено, что и превосходят её». После этого выпада он вышел из лавки, не сделав никаких покупок. Честно говоря, он был зол и не хотел  выбирать ничего другого, хотя при желании вполне можно было среди множества поделок найти ещё что-нибудь подходящее. По дороге он ещё раз оглянулся в сторону рынка и заметил, что  чернокожий слуга вместе с женщинами  направлялся в сторону богатых вилл, расположенных на побережье. Он ничуть не удивился этому. Разумеется, что вся эта компания пришла с той стороны. Женщины, по-видимому, были знатными патрицианками, которых повсюду сопровождал их доверенный раб. На простолюдинок  они  совсем не походили. Прежде Мартину никогда так близко не приходилось сталкиваться со знатными  матронами, но Геркуланум  был маленьким городом и совсем неудивительно, что судьба сразу же свела  его с ними. Посмотрев  им вслед ещё раз, он заметил, что обе женщины тоже оглянулись в его сторону. Что это было? Простое любопытство или неподдельный интерес, да и чем он, обычный  центурион, выслужившийся из простых солдат, мог  заинтересовать подобных им  красоток? Наверняка вокруг них вьётся  великое множество богатых и знатных поклонников.  Ещё Мартин подумал, что едва ли бы он пожелал взять  в жёны какую-нибудь из них, наверняка  эти  изнеженные и избалованные окружавшей их роскошью  создания   были капризными и взбалмошными.  Ведь , судя по их внешнему виду, они запросто могли скупить целый ряд скульптур, стоявших в ряд, вдоль рынка, но они позарились на какие-то  приглянувшиеся ему   небольшие  фигурки. Он  просто решил выкинуть из головы это незначительное происшествие, которое, по его разумению ,не могло иметь никаких серьёзных последствий и вернуться в казарму по другой дороге. Она была добротно уложена из булыжника. На этой улице было  мало лавок , в основном мастерские, где многие жители Геркуланума трудились целыми семьями. Ещё издали он услыхал удары молота о наковальню и звон металла. Подойдя поближе, он и правда заметил кузницу, у горна стоял  кузнец. Это был очень крупный мужчина, настоящий исполин, в сравнении с которым  спутник, сопровождавший женщин с виллы, значительно проигрывал. Взглянув на него, солдат вдруг вспомнил предсказание Сивиллы  о своей судьбе, которую он должен был встретить рядом с исполином. Вряд ли приходилось спорить с тем, что  местный кузнец очень хорошо подходил под это описание. В   глубине кузницы Мартин разглядел ещё две фигуры ; то были  две молодые девушки, по-видимому дочери  этого мастера своего дела. Они  работали  вместе со своим отцом и, вероятно, хорошо освоили семейное ремесло. Телосложением и ростом они пошли в своего родителя, обе были на целую голову выше центуриона, широкоплечие и широкобёдрые, в их больших руках чувствовалась совсем неженская сила. Красотой, однако, ни одна из сестёр не блистала, черты их лиц были  грубыми и какими-то расплывчатыми. В сравнении с ними даже его мачеха,  внешность которой  он всегда считал  неинтересной и малопривлекательной,  могла показаться  красавицей. « Да," - подумал он, -" Если правда то, что  сказала пророчица, то боги, вероятно, насмехаются, либо решили  за что-то  ему отомстить или покарать его!Неужели он всю жизнь ждал любви одной из дочерей кузнеца? Но может, по крайней мере, нрав у них был кротким, а сердце добрым?» Но, насколько  он помнил,  он не сделал богам ничего  плохого! Кузнец, между тем, заметил, как пристально этот военный человек разглядывал его дочерей, при этом на его лице застыло выражение недоумения. Гигант усмехнулся и воскликнул : « Что, солдат, засмотрелся  на моих крошек? Ну и как, приглянулись они тебе ? Если надумаешь жениться, я не буду возражать и с удовольствием отдам  одну из них тебе в жёны. Поверь, ты не пожалеешь, она всю жизнь будет носить тебя на руках». При этом он громко расхохотался, его шутка казалась ему весёлой и  смешной, « крошки» тоже звонко рассмеялись, обнажив в улыбке белые, ровные зубы. При  этом одна из них приблизилась к наковальне, взяла  тяжёлый молот из рук отца и стала им что-то ковать. Мартину показалось, что это был кинжал. Он не нашёлся, что сказать в ответ, поскольку не хотел обидеть, ни кузнеца, ни  двух его дочек, в конце концов, они не виноваты в том, что родились некрасивыми и он только и смог пробормотать, что пока не собирается жениться. Он ускорил шаги, одна из дочек  кузнеца тоже что-то сказала ему вслед, но он уже почти не расслышал её слов. После этого маленького происшествия они почти начисто забыл о том, что произошло  в лавке керамики и украшений.

  Примечания :

 * термы - бани
 * ланиста - владелец школы гладиаторов
 *гладиус -короткий римский меч, бывший на вооружении в римской армии
 *попина - закусочная
 * лупанарий - публичный дом

                Глава  шестая

                Новая встреча

          Вернувшись в казарму, он решил, что  достаточно  ознакомился  с небольшим портовым городом, где собирался  прослужить ещё несколько лет до своего выхода в отставку или, если повезёт, даже повышения по службе. Сначала он хотел  поужинать в одиночестве, в своей комнате, но потом  передумал и спустился вниз, в общую столовую. Там солдаты как раз накрывали столы, шёл дразнящий ноздри аромат только что приготовленной еды. Он от нечего делать стал прислушиваться к разговорам, которые вели между собой его сослуживцы и понял, что говорили они в основном о  сражениях и местах, в каких когда-то побывали. Новобранцы с большим любопытством слушали рассказы  ветеранов, ибо они, если и могли о чём-либо  поведать так только о родном доме. Из всех этих разговоров Мартин уяснил, что самой опасной  была служба у берегов Рейна, на этой великой реке обитали дикие и воинственные племена варваров, сам он знал об этом не понаслышке,поскольку некоторое время  служил там под командованием нынешнего императора Веспасиана, но не придавал этому особенного значения.Прекрасно помнил он и жуткий рассказ о жестоком разгроме римлян вождём германцев Арминием* и пытался даже анализировать по какой причине это произошло.Бывал он и в других местах, в частности в Британии, Иудее и Северной Африке. Но Геркуланум большинство из его сослуживцев  считало чуть ли не местом отдыха . Охранять порядок в   мирном римском городе, разумеется,  было намного легче, чем  каждый день сталкиваться лицом к лицу с вооружённым до зубов противником, зачастую прекрасно владевшим приёмами боя и хорошо разбиравшемся в стратегии и тактике ведения войны. В этом  опытный центурион был вполне согласен с ними и считал, ему повезло, раз он попал именно сюда. Вечером он отправил усиленный наряд из десяти человек  нести службу  в порту. Порт был самой беспокойной местностью, поскольку  его окружало несколько термополиев и лупанариев*, где развлекались  моряки и купцы, сошедшие на берег с пришвартовавшихся кораблей. Там   нередко  случались пьяные драки и потасовки, в основном  из-за продажных женщин, которых немало промышляло на берегу и смотрело на изголодавшихся по женской ласке мужчин как на добычу, поэтому они старались её не упустить.  Мартину казалось глупым драться из-за этих жриц любви, гораздо более разумным было подыскать себе другую красотку и заплатить  ей за её услуги,  она  ведь тоже была совсем не прочь  предоставить  их в любой момент. Но такова была жизнь и это следовало учитывать. Заодно он уже распределил наряды и караулы назавтра, а  остальным отдал приказ после завтрака явиться на тренировочную площадку. По его мнению, каким бы  тихим и спокойным ни был этот маленький приморский городок, не стоило терять воинские умения и навыки, а рекрутам  их нужно было вообще только осваивать. На побережье, где   располагались виллы  патрициев и прочих  богатеев, он  отправил только двух человек. Этот  район был самым  тихим и  спокойным.  Поскольку   на каждой вилле, по внешнему виду больше напоминавшей сказочный дворец, и без его солдат были свои собственные охранники и привратники. В столовой он оставался   довольно долго и вернулся к себе только тогда, когда уже  почти все разошлись, кроме  повара и дежурных по кухне. Да торопиться ему и в самом  деле было особенно некуда, зачем сидеть в одиночестве в своей комнате? Может быть, чтобы  размышлять о жизни  и думать  о том, стоит ли ему её менять. Но пока перемен не предвиделось. Незаметно сгустились сумерки и настала ночь. Он отправился наконец к себе, на второй этаж, зажёг масляный  светильник, чтобы не сидеть в кромешной темноте, потому что сон пока что не шёл к нему, хотя деревянная   кровать, с трёх сторон  окружённая   резными спинками, была  мягкой и удобной, но  он ещё не привык к этому новому для него месту.  Хотя  раньше спать ему приходилось  и не в таких  условиях: и в  палатках, и на голой земле, просто подложив себе под голову свой вещевой мешок. Но сейчас  его  волновало что-то непонятное и неуловимое. Что именно он не мог понять. Наконец он почувствовал, что глаза его стали  слипаться, он  протянул руку и погасил светильник. Но пока он лежал в  полудрёме  перед его глазами мелькало множество различных видений: морской берег, рынок и площадь, окружённые скульптурами, кузнец и его дочери  и  напоследок   две покупательницы из  лавки украшений. Но через некоторое время образ одной из них, черноволосой, словно растворился в воздухе, а другая  златокудрая осталась, и ему снилось, что она  загадочно улыбалась и протягивала к нему руки. Но   затем и она исчезла. Ночью Мартин несколько раз просыпался и понял, что  причиной этого были сильные подземные толчки, к ним он в отличие от местных жителей ещё не успел привыкнуть. Вдобавок из под земли  слышался  сильный гул подобный тому, который он уже слышал на окраине Неаполиса, когда спускался  в грот Сивиллы. Но этот был значительно более мощным. Но он почему-то никого не пугал и не настораживал, а ведь это грозный великан словно пытался предупредить неразумных людей об опасности угрожавшей им,  словно хотел  сказать: « Бросайте всё, не жалейте ничего нажитого, богатства можно  добыть снова, а вот жизнь у вас одна и вернуть её нельзя! Собирайтесь и бегите как можно дальше от этого места!» Но люди то ли  плохо понимали язык могучей горы, то ли  не хотели понимать его вовсе. К  Везувию с его склонами покрытыми яркой, живописной зеленью все давно уже привыкли, поэтому его никто не боялся.Он дремал уже более восьмисот лет, только временами устраивая жившим  у его подножия людям мелкие пакости вроде разрушавшихся от небольших землетрясений  зданий, либо пепла по два, три дня сыпавшегося на головы жителей окрестных городов.Но они считали это мелочами и совсем перестали остерегаться гнева ставшей всего лишь привычной частью ландшафта горы. Тем более, что мало кто знал о её огромной мощи. А человеческая память редко когда вообще распространяется на такой длительный период времени. Да, силы природы порой могущественны и непредсказуемы, но Мартин как и все надеялся, что всё обойдётся, через несколько лет можно будет  переехать в какой-нибудь другой город, где земля не будет дрожать под ногами. А пока у него не остаётся другого выхода, кроме как смириться со всеми этими необычными явлениями и неудобствами. Он всё равно не собирается задерживаться  здесь слишком долго, максимум года два-три, а затем отставка и спокойная  и вольная гражданская жизнь!  Мартин был почти счастлив и доволен…

       Утром центурион  проснулся  не выспавшись как следует от сигнала побудки , но он гнал от себя сон, поскольку ему предстояло множество важных дел. Срок его отпуска истёк   и ему  следовало приступать к своим обязанностям.  Незадолго до завтрака он изучил церу своего предшественника с распределением  караулов и набросал несколько имён на своей  собственной. Он сознавал, что под его началом будет служить около сотни человек и ему  придётся запомнить их по именам и в лицо. Разумеется, это был вопрос не одного дня.  Затем он спустился в большую общую комнату, служившую столовой, там стояло несколько длинных деревянных столов, по-видимому, когда-то  сколоченных самими солдатами, поскольку они не отличались изысканностью и  выглядели  довольно грубо.К ним прилегали длинные  скамьи,  выполненные в том же  незатейливом  стиле. Но солдат и Мартина это не огорчало. Пищу подавали простую и сытную. Повар, готовивший её, был вольнонаёмным из местных  жителей. Позднее, познакомившись с ним поближе, Мартин узнал, что у его родителей когда-то был трактир на берегу моря и именно там тот с детства освоил кулинарное искусство. Правда, в их заведении готовили самые простые блюда для не слишком притязательных клиентов. Поэтому после того, как их семья  разорилась, он не смог получить   место повара на кухне какого-нибудь патриция,хотя в Геркулануме имелось множество вилл,где любили отдыхать очень богатые и даже знатные римляне, но зато устроился   в гарнизон, получал по его понятиям вполне приличное жалование для человека его сословия, мог содержать семью и не имел оснований жаловаться на судьбу. Он даже надеялся, что когда он состарится, один  из его сыновей сможет занять его место...

 
      После завтрака  Мартин назначил  караулы в  город. Остальным он приказал  явиться на тренировочную площадку. Военнослужащие не должны были утрачивать своё мастерство, теряя время даром, нежась в праздности и бездельничая. К тому же в глубине души он сознавал для того, чтобы время его дальнейшей службы пролетело   как можно  быстрее ему необходимо было чем-то заниматься, да и занятия эти могли приносить существенную пользу. Состояние тренировочного форума Мартин нашёл неудовлетворительным и решил привести его в порядок возможно своими силами , используя труд солдат, но  не отбрасывал и мысли привлечь к этим работам  настоящих  мастеров. Необходимо было как можно более ровно выложить булыжник и построить кое-какие  приспособления, к примеру, турники и узкие длинные брёвна, по которым нужно было пройти  не оступившись и не сорвавшись  вниз. Осмотрев тренировочные макеты, солдат пришёл к выводу, что затупленных мечей и копий было недостаточно. Его предшественник полагал, что тренироваться можно и с боевым оружием. Мартин считал такой подход неприемлемым, ведь во время подобного обучения можно было получить настоящие раны и увечья. А римской империи это было совершенно ни к чему. Поручив своим деканам обучение солдат,  он приказал тем, кому не достанется учебного оружия пока  заниматься изучением приёмов рукопашного боя. В конце концов, они тоже могли когда-нибудь пригодиться . Да и не будешь же   урезонивать местных городских дебоширов, просто перебравших вина в  термополии, мечами и копьями. В  конце концов ,они не были обучены военному искусству и скручивать их приходилось голыми руками.  Чтобы хоть как-то смягчить тяготы военной службы простым солдатам раз в десять дней полагалась увольнительная,  естественно  она предоставлялась по очереди. Мартин, изучив записи своего предшественника, составил собственные списки. При этом ему пришлось следить за тем, чтобы распределение отдыха было последовательным и справедливым.  Разумеется, он понимал, что, покинув на время  стены казармы, его подчинённые не преминут отправиться либо в какой-нибудь ближайший термополий, где с превеликим удовольствием напьются  вина и наедятся до отвала, либо в лупанарий, чтобы провести своё свободное время в объятиях  продажных красоток.  Вина в этих заведениях также было в избытке. Ещё можно было  пойти  на пляж. Но он не был так хорошо благоустроен как в Неаполисе, да и купальщиков там  было  совсем немного.Так как  У богачей на виллах  имелись собственные бассейны, а простолюдины занимались своим ежедневным трудом и  не  имели возможности  подолгу валяться на тёплом прибрежном песке.Если в театре давалось представление, можно было пойти туда и провести там почти весь день. Отдыхающих   этот маленький городок  тоже не слишком прельщал, они предпочитали Неаполис.  Среди  приезжих можно было встретить разве что купцов, да моряков сошедших на берег с пришвартовавшихся в порту судов. Ни цирка, ни амфитеатра, а также какого-нибудь величественного храма в Геркулануме не было. Горожане полагали, что на улицах и площадях достаточно  скульптурных изображений различных божеств и, если  кому-то придёт в голову чего-нибудь у них попросить, то  пусть к этим статуям непосредственно и обращается. А, если  уж так хотелось побывать в Храме, так можно было отправиться в Помпеи, на что требовался всего лишь несколько часов ходьбы. Правда несколько крохотных храмов в городе всё-таки существовало, но Мартину казалось не совсем правильным именовать столь величественным словом эти скромные постройки. Кое-кто из солдат, получивших  увольнительную, отправлялся в соседний город совсем по другому делу. Там  было  несколько терм не уступавших по своим размерам и  облицовке столичным.  Термы Геркуланума  в сравнении с ними выглядели куда более скромно и не так привлекательно. Они не соответствовали представлениям многих военнослужащих о роскошной  жизни. Но, в конце концов, это было их личным делом и, если им хотелось топать изрядное количество времени туда и обратно по вымощенной булыжником  дороге, то Мартин не собирался никому в этом препятствовать. По его мнению  посещение  более богатых терм было , если не удовольствием, то по крайней мере одним из приятных развлечений. Да и сам он, если у него найдётся  достаточно времени, не откажется сделать то же самое. Поэтому с времяпровождением  военнослужащих в  увольнительной  оставалось только смириться…

         Едва приступив к своим обязанностям, он с головой погрузился в  работу. Естественно,что распределив, наряды городской стражи, он большую часть своего времени тратил на улучшение тренировочной площадки. Для этого пришлось завезти булыжники и дерево. Где-то через неделю  из Помпеи  привезли казну,  в ней содержалось  жалование для всей  всей центурии: Мартин вызвал деканов и выдал им необходимое количество монет. Он вообще хотел познакомиться с ними поближе, ведь им предстояло стать его ближайшими помощниками и соратниками, так как запомнить в лицо и по именам сразу целую сотню солдат было проблематично. Часть казны выделялась на прочие нужды; разумеется, большая на пропитание и обмундирование. На остальное он решил заказать у местного кузнеца  учебное безопасное оружие, которое было точной копией боевого, но не причиняло увечий. Он сам лично отправился к нему, чтобы ещё раз поближе и получше  рассмотреть его кузницу, дом и дочерей.Его терзали сомнения; неужели именно одна из них была предназначена ему судьбой? Но возможно это были всего лишь его ничем не обоснованные фантазии. Когда он объяснил кузнецу, зачем он пришёл, тот сказал : "Зайди в дом, позови мою старшую дочь   Миницию  и объясни ей как следует, чего ты хочешь. Ибо у меня много других заказов и тебе придётся долго ждать, пока я их выполню. Поэтому, если хочешь, как можно скорее получить желаемое, то ковать для тебя оружие будет она. Не бойся, она хорошо освоила моё ремесло легко справится с такой работой, вот  младшенькой  моей  нужно ещё немного подучиться». Мартин не стал с ним спорить  и  сразу же прошёл на первый этаж его дома. Две его дочки, увидев на пороге  приятного мужчину с военной выправкой, расплылись в радостных улыбках. Надо сказать, что улыбка и правда смягчила грубые черты их лиц  и девушки показались  Мартину гораздо более миловидными и привлекательными, чем в прошлый раз. А Может его воображение сыграло с ним злую шутку и он зря посчитал девушек  чересчур уж неприглядными. Однако он не любил женщин слишком высокого роста и в глубине души надеялся, что Сивилла ошиблась в своём предсказании и ни одной из этих  милых красоток не суждено стать его женой. Услышав его просьбу, дочь кузнеца кивнула в ответ и сообщила, что младшая сестра всё равно будет ей помогать.  На что та радостно согласилась. Обе девушки оказались  понятливыми, при этом у каждой из них был приятный, хотя и несколько  низковатый  голос.  Мартин был доволен заключённой сделкой  и отправился к себе  в казарму с сознанием исполненного долга. Правда чувств в его груди ни к одной из этих работящих, милых  и может быть даже добрейших  созданий не возникло, как он того и ожидал.

         Мартин часто сам разводил стражу по городу, чтобы как следует изучить его и хорошо в нём ориентироваться.  Возвращался он не сразу, а часто прогуливался  по морскому берегу, слушая успокаивающий и монотонный шум прибоя и плеск  морских волн. Само море было прекрасным и словно таило в себе некое  волшебство. Как-то вечером, на закате, он  видел как от садившегося солнца по морской глади бежала длинная серебристая дорожка и всё это пробуждало в его душе  не совсем понятное чувство ожидания  чуда, которое непременно должно было произойти в его жизни. Правда, он не до конца ещё осознавал, чего ему на самом деле хочется и что он конкретно понимает под словом « счастье».

          Правда сны у Мартина по-прежнему были странными и тревожными. Он никак не мог привыкнуть к  постоянному гулу, идущему  из-под  земли  и к подземным толчкам. А те как назло с каждым днём  всё   усиливались, словно намеренно  хотели отравить ему жизнь. Вдобавок ему  то снилось, что кузнец и его дочки гонятся за ним по пятам, чтобы насильно женить его на одной из них, при этом скорость их бега была как у  хорошей квадриги, запряжённой четвёркой породистых скаковых лошадей. Ему тоже приходилось бежать очень быстро, чтобы ускользнуть от них, поэтому просыпался он в  холодном поту. Но в глубине души он надеялся, что этот сон не вещий и  не отражает ничего, кроме его опасений. Иногда в его снах словно тени мелькали  две  взбалмошные красавицы, которых он встретил на рынке. Они опять что-то пытались у него перехватить и, когда у них это получалось, то начинали смеяться заливистым смехом. Мартин надеялся, что вскоре забудет о мимолётной встрече с ними и они, наконец, перестанут являться ему во сне. Но однажды ему приснился совсем из ряда вон выходящий сон. Он увидел во сне, что у него с кровью выпал верхний  глазной зуб. Проснувшись, он не замедлил посмотреться в  зеркало и обнаружил, что все его зубы были целы и на месте.  «Может быть это пустой сон !»- промелькнуло у него в голове. Однако  сердце  его защемило и что-то словно подсказывало ему, что это сновидение имело какое-то значение. Наверно  поэтому, сидя за столом со своими деканами, он не удержался и поведал им об увиденном во сне. Сначала все стали обсуждать это странное сновидение, но долго  не могли его расшифровать.Кое-кто даже предположил, что он наверняка вещий и предупреждает о чём-то важном увидевшего его. Вдруг один из младших командиров Мелиор,  чья мать, как позже выяснилось, была известной гадалкой да не где-нибудь, а в самом Риме,  спросил Мартина : «Командир, а давно ли ты виделся со своим отцом? Дело в том, что, если во сне с кровью выпадает верхний глазной зуб, это означает смерть отца, а если нижний  матери…» Мартин ответил,что мать его давно умерла от страшной болезни,а отца он не видел  почти двадцать лет и не получал со своей родины никаких вестей,правда лет десять назад написал ему письмо в деревню и передал значительную сумму денег с односельчанином. Но не получил ответа от старика, то ли письмо до того не дошло, то ли он не счёл нужным обременять себя заботами об ответе своему сыну. А,  если он его всё- таки получил, то в их деревне всё равно никто не умел читать,  хотя при желании можно было отправиться в ближайший город,  найти там грамотного человека и попросить прочесть письмо, но кто бы стал этим заниматься, в деревне и так своих дел полно, да и его отец мог удовлетвориться рассказом соседа о том, что его сын жив и здоров.  Эту новость он мог счесть для себя вполне достаточной. А, если кто-нибудь из их деревни по поручению его отца и разыскивал Мартина в Риме, то разумеется не застал его там, поскольку вскорости тот отбыл  на службу в Иудею, в которой тогда разразилось восстание. Мартин  не мог проверить, действительно ли  сон оказался пророческим и его отец покинул этот мир. В это мгновение ему стало жаль, что он ни разу не съездил в отпуск к себе на родину,  столько лет не встречался с отцом, хотя, когда он  покидал родной дом, ему казалось, что отец не слишком-то будет тосковать по нему, потому что сердце его захватила слепая и безумная любовь к молодой, коварной  мачехе. Может отцу вообще было безразлично, куда  и  зачем ушёл  его старший сын и что с ним происходило за эти  годы. Но  на какое-то время   Мартина охватила тоска  и по отцу и по родным альпийским лугам, которые остались для него где-то далеко в прошлой жизни, к которой для него  давно уже было возврата.Но надо было жить дальше и не показывать никому ни  своего горя, ни своей печали…

     На следующее утро  он увидел, что по дороге  на большой скорости мчится колесница, в которую были запряжены прекрасные  чистокровные   скакуны, каждый из которых стоил целого состояния. Возница, управлявший ими и державший в руках вожжи, резко осадил лошадей прямо перед воротами  крепости ; сначала  с неё  спрыгнул на землю уже знакомый  Мартину темнокожий слуга двух капризных красоток, затем он подал руку вознице, на голову которого был наброшен капюшон. Но  тот тоже легко соскочил  на землю и направился в сторону крепости.  При ближайшем рассмотрении  им  оказалась черноволосая красавица  с рынка , правда на этот раз она была одета в мужскую одежду и  мягкие  сапожки из красиво расшитой кожи, а  её вьющиеся волосы были  затянуты в тугой пучок. Мартин  невольно отметил, что не каждый мужчина может так ловко управляться с  лошадьми. Пришёл привратник и сообщил, что эти двое просят разрешения войти в крепость. Центуриона в любом случае интересовало, что бы им здесь могло  понадобиться и он без колебаний ответил согласием. Сам он поспешил к ним навстречу. « Ну, и зачем вы пожаловали сюда, может быть теперь вы хотите найти что-нибудь и в казарме?» - спросил он их напрямую и не удержался от ещё одного вопроса, - « Скажи мне, эфиоп, а почему ты сам не управляешь колесницей, а перекладываешь мужскую обязанность на хрупкие женские плечи. А вдруг бы твоя спутница не справилась  с колесницей?» « Кто не справился бы? фортуната?! Да она прекрасная наездница, ничуть не хуже  самого знаменитого Тота  Луция фауста. Он был вольноотпущенником и  цирковым наездником, а также, да это и не  важно, главное, что он всё время выигрывал скачки. Я  когда-то служил ему и выполнял   все его тайные  поручения, хотя мне не было и десяти. Но  Тот знал, что  может мне  доверять. Он купил меня на рынке рабов и хорошо обращался. Я помню, что когда он нёсся на колеснице  почти все женщины от патрицианок до плебеек сходили по нему с ума, жаждали его поцелуев и мечтали упасть  в его объятия. Потому что  строен и красив он был необыкновенно» ,- стал пространно объяснять его собеседник и  Мартину почему-то казалось, что тот просто увиливает от прямого ответа. Но он  продолжил говорить : « Вообще –то я не эфиоп, а нубиец  и родом с  низовьев  Нила и зовут меня  Туллий. Сейчас я  занимаюсь делами здешней матроны Клавдии старшей и служу  ей с тех пор, как достался ей по наследству. Её внучке Клавдии младшей я тоже служу. А  фортуната - родилась в доме Клавдии старшей и та держит её для особо важных поручений. На самом деле этих поручений совсем даже немного и она делает только  то, что ей нравится. Как-то раз она даже намеревалась отправиться в  Рим и принять участие в цирковых скачках  и  попросила разрешения у хозяйки. Та сначала стала грозиться, что прикажет дать  фортунате плетей, чтобы она забыла про эту  глупую затею. Хозяйка совсем не одобрила ее намерений, а Фортуна обиделась, что та не верит в нее и в ее мастерство наездницы. На что Клавдия старшая возразила :"Понимаешь ,девочка, одного мастерства для победы в соревнованиях порой бывает недостаточно. Ты не представляешь, насколько коварными могут оказаться твои соперники и на какую подлость они могут пойти, чтобы тебе не достался выигрыш." Но потом вдруг разрыдалась и сказала, что не переживёт, если  с девушкой что-нибудь случиться. Ведь и более опытные наездники-мужчины порой разбивались, да и нет  у Фортунаты необходимости зарабатывать деньги подобным образом, потому что ей никогда ни в чём не отказывали. Это  её и остановило.  Но любовь к лошадям и быстрой езде у девушки в крови, поэтому я тоже привык полагаться на неё».

          Из разговора со словоохотливым  рабом  Мартин достаточно узнал  и о нём  и об обеих  женщинах.  Вероятно  златокудрая блондинка была  внучкой местной  патрицианки. Не было никаких сомнений в том, что они были богаты и Мартин не понимал  по какой причине они предпочитали жить в таком  маленьком и захолустном  городке как Геркуланум, хотя ничто не препятствовало   им перебраться в столицу или хотя бы в  расположенный неподалёку Неаполис. Тут к нему приблизилась  фортуната и он невольно отметил, как она была ослепительно красива. Большие, широко открытые  тёмно зелёные  глаза словно сверкали внутренним огнём, густые волосы вились  чёрными ниспадавшими прядями и обрамляли  золотистую кожу. К тому же она была стройная и достаточно высокого роста, но не чересчур. Она, казалось, заметила, какое впечатление произвела на нового командира крепости, но то ли не обратила на это никакого внимания, то ли сделала вид, что ей это безразлично. При этом она  достала  из  узорчатой  сумки две статуэтки, которые  тот  хотел приобрести на базаре, только теперь  они не были белыми, над ними явно потрудился раскрасивший их художник. Она протянула их Мартину со словами : «Центурион, моя госпожа Клавдия младшая просила передать тебе это в дар. Она сама  выполнила эту  работу, потому что любит рисовать. И ещё она  просит у тебя  разрешения приехать сюда и выбрать место для больших скульптур в полный рост или даже побольше.  Мы думаем, что они совсем неплохо будут  смотреться  в крепости. Да ещё  нам бы хотелось знать, каких богов, кроме Венеры и Марса ты бы хотел установить здесь?» При этом она сама с любопытством  озиралась по сторонам, Мартин не мог понять  то ли от скуки, то ли  ей и правда было интересно изучить окружающую обстановку. Он, в первый миг, опешив, взял в руки статуэтки и заметил, что они стали намного лучше и приобрели законченный вид. Он также ответил согласием на предложение молодой патрицианки и  Фортуната с  Туллием назначили день, когда  они с Клавдией младшей  посетят крепость. После этого  эти двое с большим достоинством удалились  и  Мартин поймал себя на мысли, что, если бы он встретил фортунату где-нибудь в толпе ни за чтобы не догадался, что она всего лишь рабыня. Ни манерами, ни речью, ни осанкой она ничем не отличалась от знатных женщин, хотя в жизни он видел их совсем немного и решил, что у него нет права судить о чём-либо.

         Когда эта странная парочка удалилась,   солдат всё  ещё сжимал в руке привезённые ими  фигурки богов  и размышлял, что за странная прихоть заставила этих женщин перехватить их у него на рынке, потом расписать красками и, наконец, в таком виде  бесплатно вручить их ему. Он подумал, что надо было спросить  у фортунаты и Туллия, сколько  они стоили вместе с раскраской. Хотя он понимал, что они вряд ли нуждались в заработке. Рисование скорее было развлечением богатой девушки. Он прошёл  в  общую комнату и  водрузил  фигурки в ларарий, невольно заметив, как они выгодно отличались от других соседствовавших с ними  поделок. Во-первых, они были  мраморными, во-вторых, художник, придавший им жизненности явно был либо очень одарённым, либо вложил в свою работу всю душу.  На мгновение перед его глазами предстал образ златокудрой красавицы, такой как он её успел запомнить.  И тут он поймал себя на мысли, что она чем-то взволновала его   и ему   захотелось узнать о ней как можно больше. Ему уже было известно, что  через два дня  вся эта троица   появится  в  казармах  и он встретится с ней и даже получит возможность познакомиться  поближе. Но он понимал, что это знакомство ни к чему не приведёт, да и она наверняка    совершает свои поступки просто так от  нечего делать…

          На следующий день он  решил сам развести наряды по городу, а затем присоединился  к одному из них,  который должен был патрулировать  местность возле вилл. Он нарочно отправил сюда давно служивших солдат и поэтому превосходно знавших город и его окрестности. Они  по очереди называли ему имена  владельцев вилл и даже  привратников.  Этот район города поражал своей роскошью и великолепием. Дома напоминали дворцы с беломраморными колоннами. Вдоль   дорожек  стояли  длинные ряды скульптур. В прудах и бассейнах  под яркими лучами солнца  сверкала вода, при малейшем дуновении ветерка по ним бежала лёгкая рябь. Диковинные цветы росли на клумбах, благоухая и источая   нежный аромат. Но вот один из спутников Мартина указал на  виллу  матроны Клавдии старшей. Центурион сразу отметил, что она была здесь самой большой из всех окружающих. Колонны дома кроме мрамора были отделаны ещё и малахитом, внутри  сада виднелся пруд, размером с озеро, возле него стояли  мраморные беседки , точёные деревянные  скамейки и столики. Повсюду, вдоль дорожек и вокруг пруда били прозрачные струи фонтанов. Журчание воды, пение птиц и шелест листьев в саду  оказывали благотворное влияние на ум и сердце человека и таинственным образом как во волшебству успокаивали его душу. Ему даже показалось, что за одним из этих столиков склонилась женская фигурка, поглощённая каким-то занятием.  Он разглядел также  светлые струившиеся по плечам волосы. Наверняка это внучка хозяйки Клавдия младшая. Привратник между тем обратил внимание на то, как пристально командир  солдат изучает их виллу и спросил , нет ли у него какого-либо дела к  его госпоже. На что Мартин ответил отрицательно, он только заметил, что ему очень понравился сад, да и сам дом. С чем привратник охотно согласился и сказал  : «Да,  ты прав, солдат, наш  дом здесь самый лучший и мы  самые богатые». По мнению Мартина странно звучали эти слова из уст человека, жившего в маленьком  домике неподалёку от ворот. Но многие рабы не имели и этого. Оттого привратник и считал себя очень важной персоной, а своё  положение  среди остальных рабов достаточно высоким .Центурион знал не понаслышке, что многие из них жили  в  тесных, маленьких каморках в полуподвальном этаже дворцов. Туда едва проникали  лучи солнечного света   и оттого внутри такого незавидного жилища царила вечная  тьма. А потом ещё нужно было подниматься вверх по лестнице и обслуживать  своих владельцев, чья жизнь проходила в праздности и роскоши. Мартин невольно вспомнил о фортунате и подумал, неужели она тоже живёт в таких условиях и вынуждена после дневных трудов  по вечерам возвращаться в своё мрачное жилище. Честно говоря, что-то ему подсказывало, что это совсем не так. Но, вообще-то, какое ему было до всего этого дело?

         Ночью ему опять приснилась  прекрасная внучка местной матроны, он гнал её образ от себя, прекрасно  понимая, какая огромная пропасть лежит между ними и разделяет их.Во-первых, она слишком молода для него, во-вторых, наверняка  уже с кем-нибудь обручена и её будущим мужем бабушка наверняка видит  патриция, а ещё лучше сенатора или, на худой конец, легата.А он не дослужился ещё и до звания триерарха, так что о присвоении звания легата ему оставалось только мечтать. Так зачем вообще о ней думать? Хотя, конечно,   их нынешний император Веспасиан происхождения был довольно скромного, если не сказать низкого и тоже  выслужился  из простых солдат. Но не ко всем судьба так благосклонна. К тому же в возрасте Мартина он уже был легатом и главнокомандующим. Да и стоит ли вообще мечтать о несбыточном,  могущественные боги могут жестоко отомстить за это.  Вскорости он отвлёкся от своих мыслей, потому что в крепость как раз завезли булыжники и брёвна. Ему следовало заняться усовершенствованием тренировочной площадки для солдат. Десяток из них каждый день помогал ему по очереди, но из них он выделил настоящих мастеров своего дела  и они участвовали  в восстановительных работах гораздо чаще. Примерно к полудню в крепость приехали обе дочери кузнеца, они привезли на  телеге выкованное ими учебное оружие. Оно было изготовлено мастерски, даже их более опытный в своём ремесле отец едва ли мог  сработать лучше. Мартин щедро заплатил девушкам и они обрадовано расплылись  в  широких искренних улыбках. Глаза Миниции при этом   вспыхнули и он  вдруг заметил, что они были очень редко встречающегося тёмно-синего цвета. Поскольку  он уже  убедился в их мастерстве, то повёл обеих сестёр прямо на тренировочную площадку и, указав на  свободное место, объяснил им, что ещё ему от них требуется. Дело в том, что ему захотелось установить  у себя вертушку с вращающимися  планками, через которые его солдаты должны были перепрыгивать во время учений.  Планки  должны были располагаться на достаточной , но не на слишком большой высоте.  Дело в том, что ему было очень хорошо известно, что во время сражений враги часто используют коварный удар  мечом  по слабо защищённым ногам своего противника. Спастись от него можно было  только  высоко подпрыгнув и поджав ноги. При этом не следовало забывать, что  с тяжёлыми доспехами проделать это было не так легко, зато этот простой приём уберегал солдат о ранений и помогал им держать строй. Но для такого сооружения сначала нужно было изготовить железную основу. Дочери кузнеца, как ему показалось,  довольные хорошим заработком и новым  предложением с большим интересом занялись какими-то измерениями, предварительно подробно расспросив его, каких размеров   должна быть эта вертушка . Это  занятие по-видимому приносило им настоящую радость. Мало того, что они были хорошими мастерами своего дела, они ещё и любили его. А не исключено, что  предвкушали возможность   получить за свою работу хорошие деньги, которые они  собирались истратить по своему усмотрению. Девушкам в их возрасте  в любом случае следовало собирать приданое в надежде на то, что  кто-то однажды пожелает  взять их в жёны  если не по любви, то хотя бы по расчёту.  Мартин  подробно  обсуждал с ними тренировочную  конструкцию, стоя спиной к воротам крепости, как  вдруг он  увидел, что  Миниция  резко изменилась в лице и на нём отразилась растерянность и разочарование, а у себя за спиной  услыхал звонкий женский голос : « Центурион, а ты , по-видимому совсем  позабыл  и про нас и про наш договор!» Обернувшись, прямо перед собой он увидел фортунату, на этот раз одетую  в шелковую женскую тунику ярко голубого цвета и расшитую золотыми нитями. Следовало признать, что этот наряд был ей к лицу и ещё больше подчёркивал  её яркую, бросавшуюся в глаза красоту. За спиной у неё стояли Туллий и  Клавдия  младшая. До Мартина  также  долетели обрывки фраз из разговора сестёр. Как ни странно именно младшая сестра менторским тоном поучала  старшую:  "Говорила же я тебе, Миниция, чтобы ты не думала о центурионе и не строила на него никаких планов. Ты только посмотри, какие красавицы  и наверняка из высшего сословия возле него крутятся.И наверняка  были бы совсем не прочь выйти за него замуж. Разве  мы сможем с ними соперничать, на них одна одежда стоит четверти нашей кузницы и тебе придётся несколько месяцев работать не покладая рук, чтобы приобрести что-нибудь подобное!» Но старшая сестра не отчаивалась и возразила : «Знаешь, а у этих  самоуверенных богачек наверняка есть старшие родственники, которые вряд ли согласятся выдать их замуж  за простого командира центурии, а наш отец уж точно не будет возражать против такого брака. Поэтому я ещё поборюсь с ними за то, что совсем не прочь получить!» Мартину спор сестёр показался довольно забавным и несмотря на то , что дочь кузнеца была совсем не в его вкусе, ему льстило то, что юная девушка положила на него глаз. Может и другие женщины тоже обратят на него своё внимание.  А  Клавдия и фортуната между тем с неподдельным интересом разглядывали тренировочную площадку. Они  выбирали место, где можно было установить скульптуры. Наконец Клавдия напрямую спросила  Мартина: «Скажи мне, центурион,  изображения каких богов ты хотел бы здесь видеть? Наверняка   в первую очередь Марса , потомками которого римляне себя считают, и  Юпитера и может быть ещё Минерву*? В лавке, на рынке, ты почему-то выбрал Венеру, она не имеет никакого отношения к  военному делу, но, если ты пожелаешь, то её изображение я тоже  вылеплю. Я сама их сделаю, правда работать буду с алебастром, он более мягок и податлив чем мрамор. Но, если хочешь, то мы закажем  их копии у резчиков мрамора и тогда  у вас здесь будет не менее красиво, чем на виллах. А ещё я привезла с собой образцы мозаики, которую я тоже сама выкладывала, при желании я могу украсить  ей ваши внутренние стены. Я уже делала это в комнатах фортунаты и Туллия и им моя работа понравилась». Из этого разговора Мартин сделал вывод, что фортуната и Туллий жили отнюдь не в тёмных  каморках, а в просторных комнатах огромной виллы. Но у каждого хозяина свои причуды и их  владелица вероятно могла предоставить своим особо доверенным рабам для особых поручений подобную роскошь…

         В это время к ним подошёл Туллий, в руках он держал несколько небольших дощечек, на которых из мозаики  были выложены картины. Они показались  Мартину  очень красивыми. « Вот, солдат, взгляни, как это будет выглядеть, только в помещениях мозаичная картина  получится гораздо больше,  на всю или почти на всю стену», - скромно сказала Клавдия,- "Надеюсь,  ты сочтёшь   меня  неплохим  мастером. Можешь  прийти к нам на виллу и тогда увидишь гораздо больше, если тебе, конечно интересно». « Да, мне действительно интересно  и картины очень красивые,»- ответил Мартин, -"  Хотя, честно говоря, таких цветов, деревьев, рыбок и птиц  не бывает в природе, по крайней мере, я не встречал. Но в северной Африке видел множество различных птиц с ярким оперением.В любом случае, твои картины выглядят очень привлекательно». Дочери кузнеца, оторвавшись от своего занятия и стоя за спиной у центуриона тоже с интересом разглядывали мозаику и  старшая    сказала  младшей: « Посмотри, Прокопа, какая чудесная работа, здесь тоже требуется усидчивость, работоспособность и рука настоящего художника, а мы- то с тобой думали, что эти  богатые дамы обычные бездельницы и проводят своё время в праздности. Нельзя вероятно только по одному  внешнему виду судить о людях».Обе дочери кузнеца тоже залюбовались работами Клавдии, а затем старшая из них робко спросила: « А,  если бы мы захотели украсить наш дом подобными мозаичными картинами, то возможно ли  и нам их заказать? Мы думаем, что нашему отцу тоже понравится такая  необычайная красота?» Клавдия посмотрела на обеих девушек  и произнесла:  «Наверно  мы продолжим разговор об этом после того, как украсим стены в казарме, хотя я прежде никогда не брала заказов, а  украшала только стены нашей виллы, мне даже как-то страшновато браться за них впервые в жизни!» «Это ничего", - подбодрила её Миниция,  -" В первый раз и правда чего-то опасаешься, нам  с сестрой это чувство тоже хорошо знакомо, но потом втягиваешься  и привыкаешь просто добротно   делать своё дело». Конечно  девушки понимали, что в отличие от них богатая патрицианка не нуждается в деньгах, но  наверняка   пожелает проявить себя как художник и мастер своего дела. Клавдия пригласила  Мартина  на следующий день к себе на виллу, чтобы он мог  оценить её творения и решить, нуждается ли крепость в подобных изысканных украшениях. Центуриону вообще было любопытно, как такая хрупкая девушка могла выложить из мозаики   картину величиной почти во всю стену. Но, возможно, он её просто недооценивал. Поэтому  без колебаний ответил согласием. Хотя сомневался, будет ли рада его визиту  бабушка  Клавдии, наверняка  заносчивая  и высокомерная матрона преклонных лет. Но, поразмыслив решил, что ему глупо её бояться.
 *Арминий -вождь древнегерманского племени херусков, нанесший римлянам в 9 году н.э. одно из наиболее крупных и сокрушительных поражений в битве в Тевтобургском лесу
 *Минерва - древнеримская богиня мудрости и войны


                Глава  седьмая

                Некоторые странности хозяйки виллы

            На следующее утро он проснулся рано, исполнил все свои обязанности командира и к полудню отправился на виллу Клавдии старшей. У  ворот   его уже поджидал не только привратник, но и Туллий, заранее предупрежденный  своими хозяйками. Он сразу практически на пороге выпалил: « Солдат, погоди немного, у хозяйки, да и у всех нас ,по-видимому, будут большие неприятности и даже не представляю, как мы из них выпутаемся. Но Клавдия старшая сильная и волевая женщина и надеюсь, сумеет со всем этим справиться.» « А может быть пожилая матрона нуждается в помощи, проводи меня побыстрее в дом!»-  скомандовал  Мартин. «Ох, солдат, ты не представляешь, с каким могущественным противником тебе придётся иметь дело!» - сокрушённо  сказал Туллий.Но Мартин не обратил никакого внимания на эту загадочную фразу, во время сражений он не однажды смотрел в глаза смерти и видел её  ближе чем Туллия. Без сомнений, смерть была очень грозным врагом. Ещё из-за  приоткрытой двери он услышал разговор на повышенных тонах между бабушкой Клавдии  младшей и каким-то седым, лысоватым мужчиной преклонных лет. « Ещё раз повторяю, фортуната не продаётся", - твёрдо и непреклонным тоном говорила хозяйка дома,-" Она не предназначена для чьих-то любовных утех и я сама нуждаюсь в её услугах!»  Голос мужчины был вкрадчивым  и мягким, но в нём слышались угрожающие нотки: « А ты хорошо подумала, моя госпожа, прежде чем давать такой необдуманный ответ. Ты же знаешь, какой властью обладает римский сенатор, да и семья у меня очень влиятельная и я в состоянии уничтожить и тебя, и весь твой род! Подумай, стоит ли так рисковать из-за какой-то рабыни? Лучше предоставь её своей судьбе и тогда тебе нечего будет опасаться, а так… Вряд ли ты теперь сможешь спать спокойно».Однако горделивая и властная  матрона оставалась непреклонной  и вновь повторила : « Я уже сказала тебе своё слово - Фортуната не продаётся! Прошу тебя, Валент, покинуть мой дом и перестать запугивать меня!» Лысый мужчина, привыкший получать от жизни всё, что ему хотелось рассвирепел   и  прошипёл: « Ты  ещё услышишь обо мне, старая  глупая  упрямица, и тогда ты пожалеешь о том, что  вообще на свет родилась, да ещё посмела отказать в ничтожной просьбе потомку древнего знатного рода Валенту Аврелию Пию!»  Мартин уже не мог выносить такой наглости и решил, что  пришло время вмешаться в этот спор. Он настежь  распахнул дверь и, войдя  в большую гостиную с беломраморными стенами, без обиняков обратился  к зарвавшемуся гостю : « Послушай, любезный, я не знаю, чей ты там потомок, но как ты смеешь подобным образом разговаривать с   пожилой женщиной, да ещё с хозяйкой дома. Тебе наверно действительно лучше уйти отсюда!» Но собеседник Клавдии старшей не собирался сдаваться просто так: « А ты ещё кто такой. А, местный центурион! Да ты хоть представляешь, кто я такой и стоит  мне только пальцем пошевелить, как ты  лишишься места своей службы, а я не привык прощать обиды и оскорбления, тем более какому-то ничтожному вояке!" Но Мартин тоже не собирался уступать этому напыщенному наглецу и он  спокойно ответил: « Уважаемый, не ты назначал меня на это место службы и не тебе меня отзывать, ты вероятно забыл, что наш император  тоже незнатного происхождения и выслужился из простых солдат.  Говоря о военных  с таким пренебрежением, ты оскорбляешь и его. И ещё твоё счастье, что я не дерусь с женщинами и стариками. Но, если ты добровольно не покинешь этот дом, то я применю силу и  просто вышвырну  тебя отсюда и  вряд ли тебе смогут помочь даже твои высокородные предки!»   Сенатор , повнимательнее взглянув на Мартина, понял, что тот был молод и крепок на вид и вероятно достаточно силён, да  ещё закалён в учениях и боях. Вряд ли бы у него хватило бы сил справиться с таким противником в честном бою. Он предпочёл  ретироваться с виллы, но продолжал угрожать: « Что, нашли себе защитника, наверняка  Фортунате этот бравый  центурион  нравится гораздо больше чем я. Но она сделала неправильный выбор. Скоро я вам это докажу и вы все  горько пожалеете о том, что нанесли мне оскорбление!» Он ещё что-то кричал по дороге и когда  неуклюже взбирался  на свою колесницу. Но  его угроз  уже никто не слушал.

        Матрона между тем обернулась к Мартину и произнесла : « Вот ты какой, центурион. Кажется Мартин. Не удивляйся, моя внучка и  Фортуната мне все уши про тебя прожужжали. В нашем маленьком городе не так много развлечений и новостей, а появление нового  командира крепости здесь очень даже  важное событие. Хочу поблагодарить тебя за твою поддержку и помощь и вижу, ты смел и отважен. Не знаю, как я отвязалась бы от этого старого, навязчивого и похотливого сатира. И мне, к сожалению, лишний раз пришлось убедиться в том, что красота и привлекательность порой приносят женщине больше бед  и  горя, нежели счастья .Но ты ведь понимаешь, центурион, что встав на мою сторону,  нажил себе очень могущественного врага, да ещё подлого негодяя, который при первом же удобном случае  найдёт любую возможность  воспользоваться своей властью и отомстить тебе». Она ещё раз тяжело вздохнула  и Мартин понял, что   разговор с всесильным сенатором дался ей не так легко, как казалось с первого взгляда. Центурион понимал, что она рисковала своим положением и даже жизнью. Не проще ли было принести рабыню в жертву этому  ценителю женской красоты  и спокойно жить дальше? Но хозяйка виллы ,казалось, поступала так вопреки   всякому  здравому смыслу. По-видимому, была какая-то тайная причина, которой она руководствовалась… Ему раньше не приходилось общаться с  женщинами из высшего общества , да он даже никогда не видел их так близко. Он спокойно ответил, что   не боится ничьей мести и, если она пожелает, то постарается защитить и её, и её семью. Его ведь не зря  назначили в их город для поддержания порядка, следовательно  никто не смеет угрожать  горожанам в его присутствии. Матрона* сделала  пригласительный жест рукой, давая  ему понять, что ему следует пройти за ней в дом. С письменного  резного столика из слоновой кости она взяла церу и, наскоро набросав на на ней какое-то послание, велела  присутствовавшей в   огромном зале  роскошной виллы служанке, позвать Туллия. Но тот что-то слишком долго не шёл, вероятно, где-то замешкался. Клавдия старшая, ожидая его появления, смотрела   на  вход  и  начинала   терять терпение. «Где вечно носит этого негодника ,  когда он особенно нужен, его не дозовёшься!» - сказала пожилая хозяйка виллы. При этом на её лице и в жестах  отразились переживания, которые она пыталась тщательно скрыть. Она теребила в руках острую палочку, которой писала на цере. Мартин понимал, что как бы гордо и независимо она себя не вела, но всё равно в глубине души опасалась гнева разъярённого сенатора. « Позволь мне, матрона",- обратился он к ней,-" Тоже  набросать несколько строчек  самому Титу, сыну и соправителю императора. Он обладает гораздо большей властью  чем любой из сенаторов, к тому же он  благороден и справедлив, и у него доброе сердце. Мне довелось в Иудее служить под его началом, он часто собирал центурионов и триерархов на совет и  должен меня помнить… Возможно это поможет». Клавдия старшая  не сказала ничего в ответ, а просто достала  из шкафчика ещё одну церу  и вместе с палочкой для письма протянула её Мартину, молча выражая  своё согласие. Она понимала, что его помощь будет нелишней, поскольку она не была полностью уверена в том, пожелают ли её  дальние родственники  и друзья, многие из которых уже, возможно, забыли  о её  существовании, вмешиваться   в их  ссору с всемогущим сенатором и портить с ним отношения. В это время на пороге зала появился Туллий, за его спиной стояла Фортуната в мужской одежде, она тоже явно куда-то собралась. На  немой вопрос своей хозяйки она прямо ответила: « Я поеду с Туллием, ведь я гораздо лучше управлюсь с лошадьми. Правда, мы решили отправиться в дорогу верхом, а не на колеснице, так будет быстрее!» Клавдия старшая , сначала опешившая от этой явно не слишком понравившейся ей новости , быстро взяла себя в руки  и резко возразила:  « А больше вы ничего не могли придумать? Они видите ли решили! Дорога дальняя , да и Фортуната никогда раньше не бывала в Риме, а Туллий и сам прекрасно знает и дорогу и этот город, ведь когда-то мы жили там!» Потом, немного помедлив и поразмыслив над чем-то, она всё-таки смягчилась и разрешила им ехать вместе, не забыв напоследок добавить: « Пусть будет по вашему, действительно, за столько лет многое могло измениться, да и читаешь  ты, Туллий, не  слишком хорошо и вполне вероятно не  сможешь без посторонней помощи разобрать, что написано на указателях. Но ты, хитрец, должен помнить, что отвечаешь за Фортунату своей головой!»  Мартин между тем невольно заметил, что взгляд «малограмотного»  темнокожего раба довольно быстро скользит по строчкам церы, которую он держал в руках, из чего явствовало, что её содержание не осталось для него тайной за семью печатями. Наконец тот оторвал глаза от послания и твёрдо заявил: « Хозяйка, ты же знаешь, что за Фортунату я голыми руками порву и этого мерзкого старого сенатора и всех тех несчастных, которые по своей глупости осмелятся прийти к нему на помощь и  встать на нашем пути...» Однако, упоминая про голые руки, нубиец зачем-то схватился за эфес короткого меча, висевшего у него на поясе. Вообще-то рабам не дозволялось носить оружие, но для охранников делалось послабление и правила для них были несколько иными. « Всё равно будьте осторожны",- заметила  старая матрона напоследок, вручая ему необходимые бумаги, подтверждающие, что они отправляются в Рим по её поручению, а также значительную сумму денег, - " Не стоит попусту вступать  в никому ненужные ссоры. Они отнимают много времени и неизвестно чем могут закончиться. Старайтесь останавливаться только на приличных  постоялых дворах и избегайте злачных мест, чтобы  сэкономить!» Она  перевела дух, кажется все необходимые наставления были даны и её задача выполнена. Между тем Мартин , посмотрев в  огромное окно, увидел, как  Фортуната вывела под уздцы  двух осёдланных  чистокровных скакунов, легко вскочила на одного из них и , пришпорив, сразу пустила его в галоп, крикнув Туллию: « Догоняй!» Верный раб  тоже взобрался  на лошадь и помчался вслед за ней. Гулким эхом по  дороге раздался цокот копыт.

        Центурион подумал о том, что странная это была семья и какие-то странные отношения связывали их всех. Хозяйка виллы, казалось, совсем не боялась, что её рабы  сбегут и не захотят возвращаться обратно. Но он не слишком разбирался во всех этих тонкостях и имел понятие только о военной стратегии и тактике, поэтому постарался не выказывать своего удивления. Клавдия старшая за это время по-видимому, оправившись от своих потрясений , произнесла: « Центурион, скоро новый год и к своим обязанностям  приступит  новый  сенат, надеюсь, что  этого старого негодного сластолюбца не будет среди его членов… А я хочу пригласить тебя и твоих командиров  к столу в новогодний вечер. Солдат я тоже не обижу и пошлю им праздничное угощение. Ну как, принимаешь его?» Мартин  некоторое время поколебался, то что он раньше слышал  о  патрицианских пирах, совсем не прельщало его. Во-первых, он не представлял, как можно возлежать на ложе во время еды, а также  его бросало в оторопь, когда он представлял, каким образом  пирующие избавлялись от излишков съеденного за столом, чтобы приступить к новой трапезе. Но женщина, словно прочитав его мысли по множеству эмоций отразившихся на  его лице, просто сказала : « Не беспокойся, у нас не бывает никаких излишеств, да и эти древние  традиции постепенно уходят в прошлое, и,  вдобавок,  они просто не нравятся мне. Но повара у меня искусные, а также я пригласила к празднику артистов и музыкантов из Неаполиса. Так что скучать не придётся».Мартин задумался на некоторое время, а затем  принял её приглашение. Он понимал, что  знать редко оставалась в Геркулануме на зиму, предпочитая проводить её где-нибудь в столице или других больших городах. Значит  патрициев  на приёме будет немного и  ему не придётся испытывать чувства неловкости, потому что к обществу Клавдии младшей и её  совсем не заносчивой бабушки он уже начинал привыкать. Однако он всё же рискнул заметить, что скорее всего из-за красивой рабыни хозяйка виллы умудрилась нажить себе слишком  могущественного врага и даже предположил, что ей трудно будет выйти победительницей из этой борьбы « А знаешь, солдат",- не стала медлить  с ответом высокородная матрона, -" Ты ведь не думаешь, что, если человек по рождению принадлежит к высшему  сословию, то у него в жизни были только сплошные радости и безграничное счастье. И судьбу другой женщины я принимаю близко к сердцу, потому что  мне самой немало пришлось когда-то пережить.Отца своего я не помню, он умер, когда мне не было ещё и года, в таком возрасте вряд ли можно оценить значение этой потери. Будучи маленькой девочкой, я так мечтала поскорее стать взрослой, но, как оказалось, это было большой ошибкой. Мне почему-то казалось, что у взрослых такая интересная жизнь! Разумеется, что это было одним из расхожих заблуждений. Я  мечтала о взаимной любви и прекрасном юноше. Мы жили в большом старинном, но значительно обветшавшем доме, его никто не собирался приводить в порядок, потому что средств на это не хватало. Зато его окружал прекрасный, пышно разросшийся сад, часть его фонтанов была испорчена и из них не били прозрачные струи воды, только меня это ничуть не огорчало. Но едва мне исполнилось тринадцать лет моя мать выдала меня замуж за одного из наших дядюшек. С моей точки зрения старого, некрасивого, седого и лысого, к тому же с брюшком и тонкими кривыми ногами:  к своим пятидесяти годам уже дважды овдовевшего, но почему-то вдруг решившего завести себе новую молодую жену. По его разумению она должна была быть молодой и высокородной. Я подходила под все эти требования, а испытывала ли я к нему какие-нибудь чувства, никого совершенно не заботило и не волновало. Оказывается к тому  тому времени мы совсем разорились и моя  мать по сути продала меня, чтобы поправить свои дела, поскольку продать ей было больше нечего. Сама же она вскорости по  «великой» любви вышла замуж за такого же как и она обедневшего патриция, который вскорости благополучно её обобрал и бросил.. Практически она и меня лишила имущества и наследства и, сложись обстоятельства неблагоприятно, в случае развода я как и она могла оказаться на улице. Она закончила свою жизнь не то в канаве, не то в лупанарии, но меня   это уже не волновало, я не желала её видеть, считая, что она  когда-то   предала меня. До этого   она несколько раз  приходила к моему мужу и клянчила  у него денег. Сначала он снабжал её ими, но потом, поняв, что она вела разгульный образ жизни, стал прогонять с порога. Меня он всячески ограждал от встреч с нею и, честно говоря, я благодарна ему за это.  На четвёртый год брака у меня наконец  родился сын и я отдала ему всю свою материнскую любовь. Но время пролетело быстро, он вырос и упорхнул из родного гнезда, чтобы служить Риму в одной из отдалённых провинций. На ту пору я уже овдовела и надеялась, что скоро дождусь внуков. Но мой сын долго не женился, а потом приехал домой и с замиранием сердца сообщил мне, что намерен взять в жёны девушку из плебейского, хоть и очень богатого рода. Это  было неслыханно, но я не стала ему препятствовать, в конце концов и времена, и нравы  могут изменяться. От  этого брака родилась  моя  внучка Клавдия. Однажды я привезла её к себе погостить , мой сын с невесткой собирались  вскорости приехать за ней. Но корабль, на котором они направлялись в Геркуланум, попал в шторм и затонул. Я с большим трудом пережила эту потерю. Наверно бы я не справилась со своим горем, если бы мне в утешение не осталась внучка. С тех пор я сама её воспитывала, а с трудностями и потерями, как видишь, центурион, я тоже знакома! И надеюсь, что умею с ними справляться». Закончив свой рассказ пожилая дама грустно вздохнула. А  Мартин  рискнул задать ещё один вопрос: « Так значит в жилах  Клавдии младшей течёт не только кровь патрициев?» Матрона повнимательнее на него взглянула, а затем спокойно заявила: « А разве это вообще имеет какое-либо значение, ведь никто не может определить это с первого взгляда, и ты в том числе. Но из-за такой пустяковой причины моя внучка не стала хуже других женщин из знатных родов. Надеюсь, что это не помешает ей  встретить настоящую любовь и найти достойного мужа».

         Центурион как раз хотел поинтересоваться, кого именно хозяйка роскошной виллы , хотела бы видеть в роли жениха, но тут распахнулась дверь внучка   её владелицы  как раз появилась на пороге зала и сразу же спросила: « А куда это так спешили Туллий и Фортуната, я поинтересовалась у них, но они ответили, что очень торопятся и им сейчас не до расспросов. Бабушка, у нас что-то случилось?» Хорошо владеющая собой   знатная дама спокойно ответила: « Нет, не беспокойся, дорогая, ничего особенного не произошло. Просто я отправила  их с поручением». Её  внучка может быть и не поверила такому объяснению, но ей пришлось его принять, потому что она прекрасно понимала, что другого ей всё равно не дождаться. Тут она заметила Мартина и её лицо расплылось в радостной улыбке. Казалось, она так поглощена этой встречей, что всё остальное просто перестало её интересовать.   
 "Солдат, ты оказывается уже  здесь", - радостно воскликнула она, -" А я  почему-то и не заметила, как ты вошёл, хотя очень тебя ждала.  Я была в саду, у фонтана, но наверно сильно увлеклась рисованием. Но ты уже в этом зале можешь взглянуть кое на какие мои работы. Правда сначала мне помогали   настоящие художники, которых наняла бабушка, но я  смогла быстро освоить их ремесло, а может это называется искусством, не знаю…" Она   кивнула ему головой  и подвела его к  задней стене  зала. Она и боковые части  были украшены несколькими мозаиками. На одной из них  на обитой дорогой материей  скамье с удобной спинкой гордо восседала Клавдия старшая и что-то диктовала, а за письменным  отделанным медью столиком из слоновой кости Фортуната  старательно записывала её слова, а рядом   в ожидании распоряжений стоял Туллий, сложив руки на животе. Это была сцена из жизни этого дома. На следующей картине Фортуната неслась во весь опор на колеснице, уверенной рукой удерживая резвых скакунов. И она , и лошади были изображены  столь  достоверно, что казались  живыми. Непонятно только было, что удерживало этих горячих скакунов на стене и почему они  не сорвались с места и не умчались с неё  прочь. И  они и всадница были изображены в движении и это придавало картине жизненности, словно на ней был запечатлён один из её важнейших  моментов.  На третьей картине сама Клавдия младшая сидела на каменной  скамье сада, у фонтана, который бил прозрачными, серебристыми струями, и что-то рисовала. Всё это  украшало внутреннее убранство роскошной виллы, а главное помогало Мартину избавиться от расхожего мнения о знатных римлянках, которые изнывают от безделья и не знают, чем бы им заняться от скуки.

     Солдат с большим интересом разглядывал эти словно созданные рукой  опытного художника  творения и с трудом верил, что их автором была хрупкая на вид девушка знатного рода, но лишённая  всякой напыщенности и чванства. А  какого она была высокого происхождения он узнал немного позже от одного из своих деканов.  Бабушка и внучка, хоть и по боковой линии приходились родственниками бывшим императорам Юлиям Клавдиям. Но возможно сейчас для них это не имело никакого значения. Бабушка была слишком занята своей внучкой и семейными делами, а ту не интересовало ничего кроме рисования и мозаики. Да и женщины в  Риме по закону не имели прав на трон, чьими бы ближайшими родственниками, они не являлись. По этой простой причине ни у кого не возникала мысль просто устранить их со своей дороги, а в придворных интригах по-видимому ни пожилая матрона, ни её  внучка не были сильны. Мартин невольно залюбовался  картинами Клавдии младшей и с сомнением в голосе  осмелился спросить: «Неужели тебе  и правда хочется  создать подобную красоту у нас в казармах. Ценителями её станут только грубые солдаты, а они едва ли хорошо разбираются в подобных вещах..» На это Клавдия младшая нашла что возразить: « Но ведь тебе мои мозаики понравились, может и другие солдаты не будут судить  о них слишком строго. Я хочу сделать и твоё изображение. А каким бы тебе хотелось себя видеть?» Здесь  Мартин не удержался, чтобы не пошутить : « О,  разумеется, в  образе грозного воителя, только что одержавшего победу и попирающего ногой своих противников, которые должны быть раза в два или в три меньше меня ростом. Я встречал такие изображения древних  властителей на востоке и в северной Африке. Надо сказать, они впечатляют и немало говорят об их могуществе!» Клавдия сначала слушала его с искренним удивлением ,явно не понимая, насколько серьёзно он говорит о таких вещах, но когда он не смог удержаться  от смеха и расхохотался, она тоже звонко рассмеялась, воскликнув : « Хорошо ещё, что ты не пожелал принять обличье самого  грозного бога Марса, но  тебе лучше оставаться самим собой и я постараюсь как можно лучше воплотить свой замысел в реальность!» Мартину ничего не оставалось делать, как согласиться на её предложение. Он понимал, что вскоре ей и её  вечным спутникам Туллию и Фортунате придётся  часто бывать в крепости. С одной стороны он был рад этому, а с другой опасался, что у него впервые в жизни может возникнуть настоящее и искреннее чувство к женщине. И никакое проклятие злобной мачехи не сможет этому помешать. Но какая огромная пропасть разделяла их: она была слишком юной девушкой из высшего общества, а он всего лишь центурионом выслужившимся из простых солдат. Но разве чувства внимают веским подобным доводам и голосу разума! А девушка между тем провела его в гостиную,  убранство которой на первый взгляд казалось скромным, но было подобрано с большим вкусом. А при входе в глаза сразу же бросался  выложенный мозаикой стол, на котором лежало множество снеди, овощей и фруктов, а в самом центре стояло красивое  керамическое блюдо. На нём лежала  по-видимому только что поданная поваром к обеду рыба. Вся еда была такой реалистичной, что невольно хотелось её попробовать. Мартин  не преминул высказать  своё восхищение, хотя раньше считал, что подобные  мозаичные изображения могли делать только крепкие, выносливые мужчины, да ещё вынужденные тяжким трудом зарабатывать свой нелёгкий хлеб. Девушка с увлечением обсуждала с ним детали своих будущих работ, ничего не подозревая об угрожавшей их семье опасности. Центурион тоже не стал ей ничего рассказывать о произошедшей на вилле  увиденной им сцене, поскольку понял, что никто в доме не собирался посвящать Клавдию младшую в её подробности. Он просто с удовольствием болтал с ней  о различных  незначительных мелочах, из которых на деле обычно и состоит жизнь. Время  пролетело быстро и они не заметили, что короткий зимний день  стал клониться к закату. В зал неслышной поступью вошла одна из служанок и сообщила, что госпожа Клавдия старшая приглашает всех к ужину, стол уже накрыт и она ждёт их в триклинии*. Мартин не ожидал этого и немного растерялся, но без особых колебаний принял это приглашение, потому что не усмотрел в нём ничего зазорного.  На столе  стояло два больших  сосуда с вином и водой и  также маленькие чаши, куда следовало их наливать. Также там одновременно присутствовали и мясо, и рыба, а ещё множество овощей.Пышный, мягкий хлеб оказался ещё тёплым, по-видимому он выпекался здесь же в доме, а не приобретался в местной пекарне. При этом он обладал  великолепным вкусом. Даже сам по себе такой хлеб можно было без преувеличения назвать самым настоящим изысканным угощением. Женщины  развели своё вино водой, а Мартин не стал этого делать, на вид оно показалось ему слабым. Но несмотря на очень приятный запах и вкус, вино многолетней выдержки оказалось как раз таки очень даже крепким, поэтому сразу же ударило ему в голову и она стала немного кружиться. Пожилая дама, быстро определив его состояние, придвинула к нему чашу с ключевой водой и  посоветовала выпить её как можно больше.  Центурион послушался её совета и ему сразу полегчало. Но тут Клавдия  спросила у своей бабушки : «А куда это так внезапно подевались Туллий и Фортуната?Они что не собираются сегодня ужинать?» Разумеется, что она в любом случае не могла не заметить их отсутствия, поскольку в течение её жизни они постоянно присутствовали в доме.   
  "Не беспокойся, дорогая,- спокойным тоном ответила её бабушка: « Это я послала их в Рим по очень важному делу. Надеюсь, что они не задержатся там долго и скоро возвратятся. Хотя столица это город полный  соблазнов. Чего там только нет : амфитеатры, цирки, театры. Вообще множество развлечений. И столичная жизнь не идёт ни в какое сравнение с нашей, здесь в глуши. Но человека всегда тянет домой и надеюсь, что Фортуната и Туллий тоже не исключение». Клавдия  младшая живо  заметила, что ей и самой так давно хотелось побывать в Риме и бабушка пообещала ей, что в следующем году они  непременно посетят этот  чудесный город с его роскошными дворцами и великолепными храмами. Хотя неизвестно, может ли такая поездка сделать человека счастливым. Иногда даже лучший из городов может пробуждать в сердце грустные воспоминания, которые благополучно спят в другом месте.

              Внезапно откуда-то издалека послышался цокот копыт, затем  во дворе виллы раздался какой-то непонятный шум и через несколько мгновений на пороге появился никто иной как Туллий. Он без всякого смущения взглянул в удивлённые глаза своей хозяйки и спокойно доложил: « Моя госпожа, нам не  кажется не понадобится ехать в Рим, поскольку боги сами сделали за нас то, что посчитали нужным. У колесницы сенатора отвалилось одно из колёс  и он, выпав из неё убился насмерть. Мы не  стали забирать с собой его тело, а привезли только  его возницу. Он тоже пострадал, но отделался по-моему только переломом руки. Ему ещё, по крайней мере, можно чем-то помочь…» Мартин поинтересовался, а далеко ли это от Геркуланума, на что  сметливый раб ответил, что часах  в двух  быстрой езды на лошадях. Другой меры измерения расстояния у него не было, да он и не собирался  её изобретать. При этом преданный раб  пожилой патрицианки даже не пытался скрыть своей радости по поводу этого происшествия. Ему явно не было жаль сенатора и он понимал только одно, что опасность угрожавшая мерному течению жизни и благополучию в их доме миновала. Мартин пообещал прислать армейского лекаря, чтобы тот осмотрел возницу и зафиксировал перелом и подумал, как непредсказуемы иногда повороты   судьбы и события нашей жизни, и как хорошо, что людям  ничего не неизвестно о ней заранее,  иначе, знай они  точную дату своей кончины, то по  мере её приближения жили бы в постоянном страхе. Ему невольно вспомнилась одна старинная притча, которую он слышал от одного из ветеранов, когда сам был ещё только начинающим рекрутом. Там говорилось, что один состоятельный человек однажды пошёл к прорицателю, чтобы узнать точную дату своей смерти. Она оказалась не столь далека, как бы ему хотелось бы, но он страстно желал обмануть свою судьбу и доказать гадальщику, что он ошибся. Поэтому  в тот злополучный день, на который была назначена дата смерти, он не пошёл никуда и остался дома. И  казалось,что он благополучно его пережил за окном сгустились вечерние сумерки и уже приближалась полночь. До наступления следующего дня оставалось всего несколько мгновений и он, посмеиваясь, лежал под одеялом в своей постели. Он  прекрасно осознавал, что если переживёт этот названный ему гадальщиком день, то его впереди ждут ещё долгие годы жизни. Но боги решили иначе. Одна из балок потолка над его ложем надломилась,  камни с потолка обрушились на него и он погиб ровно в тот день, как и было предсказано заранее. Он не преминул рассказать эту притчу  хозяевам  дома и она им понравилась, правда Клавдия младшая нашла её слишком грустной, да и сенатора лишь ей одной из присутствовавших в столовой было искренне жаль. Фортуната между тем успела поставить лошадей в стойло, засыпать им корма и напоить водой. Она также появилась на пороге столовой в   платье из тончайшего  индийского шёлка. Цвет его был  ярко красным, но не пурпурным. Потому что  пурпурный разрешалось носить только императорам или ближайшим  членам их семьи. Неподалёку от хозяйского стола стоял ещё один почти с такой же отделкой. За него привычно уселись  Фортуната и Туллий. Причём принесённые двумя служанками блюда ничем не отличались от  тех, которые стояли на столе хозяек. Мартин тогда подумал, что странная эта была семья и странные  были в ней порядки. Но не всё ли ему было равно, не ему  советовать им, что и как делать. Служанки между тем принесли ужин, от него шёл приятный, аппетитный аромат. Нубиец кажется был доволен случившимся и не собирался скрывать своей радости по поводу  происшествия. Он болтал без умолку и, достав спрятанный в складках его одежды талисман, не преминул заметить: « Это могущественная египетская Есид* откликнулась на  мои молитвы и помогла нам, как помогала когда-то моему прежнему хозяину Тоту!» Но пожилая матрона Клавдия старшая не разделяла восторгов Туллия по поводу могущества Есид или её готовности помочь всем тем, кто к ней обращается. Она живо возразила ему, бросив  разочарованную фразу : « Почему же она тогда не помогла твоему бывшему хозяину  в тот злополучный день и он разбился на колеснице?» « В том-то и дело, моя госпожа, тогда у него порвался шнурок, на котором висел талисман с изображением Есид, а он не заметил этого. Позже  я нашёл его на ковре, в его спальне и с тех пор хранил его долгие годы как память о нём…» Клавдия старшая казалось была озадачена и даже чем-то возмущена. « И я узнаю об этом только сейчас! Почему ты так долго  молчал?» - воскликнула она. Но тот тут же нашёлся, что ей ответить: « Хозяйка, если бы я знал, что  это тебя хоть как-то утешит, я бы рассказал тебе об этом раньше, но мне почему-то казалось, что это известие наоборот расстроит тебя!» Знатная дама не стала больше ничего расспрашивать у своего раба, но Мартину  всё же показалось странным, почему её так интересовала судьба простого циркового наездника и что вообще могло её с ним связывать. Но  он счёл неудобным заострять на этом своё внимание.

           С тех пор Мартин стал частым гостем на роскошной вилле Клавдии старшей. А  Фортуната с Клавдией младшей   проводили много времени  у него в казармах. Клавдия выкладывала в столовой  мозаичную картину, а Туллий помогал колоть стекло и смальту. Их привезли на корабле из  Помпеи и ещё какого-то города, Мартин не запомнил его названия. Туллий , принимая непосредственное участие в процессе создания мозаики, по-видимому считал себя очень важной персоной и полагал, что юной патрицианке было бы трудно обойтись без его помощи. Ему никто не возражал. Время стало лететь быстрее, и центуриону казалось, что, если всё так пойдёт и дальше, он и не заметит, как закончится его служба в Геркулануме. На Новый год знатная госпожа пригласила его вместе с деканами  на праздничный ужин. Правда о простых солдатах она тоже не забыла и послала им в казармы знатное угощение и даже несколько артистов, чтобы те могли  их развлечь и праздник получился настоящим  и весёлым. Гостей у неё в доме было совсем немного, поскольку зимой в Геркулануме на богатых виллах почти никто не жил. Но зато она наняла артистов, которые  неплохо смогли развлечь пришедших к ней  на ужин.Для них и для челяди тоже был накрыт праздничный стол в столовой для прислуги. Но во время выступления артистов они предпочли околачиваться на пороге украшенного к празднику триклиния. К ночи, возвратившись в казарму, один из его командиров спросил, можно ли выкупить у хозяйки Фортунату, чтобы затем взять её в жёны. Мартин откровенно поведал тому историю с сенатором  и подчеркнул, что для начала нужно будет приглянуться не только самой девушке, но и её хозяйке, которая  по какой-то непонятной причине согласится отдать её далеко не каждому мужчине. Его собеседник глубоко вздохнул и решил отказаться от  такой по его мнению непосильной для него задачи…
* матрона - знатная римлянка
* триклиний - пиршественный зал на древнеримской вилле


                Глава  восьмая

                Когда мужчине тоскливо

      А в середине апреля  в  их город пришла весть о смерти императора Веспасиана. Трон и корону унаследовал его старший сын Тит, который долгие годы был его соправителем и все понимали, что  не стоило ожидать каких-либо особых изменений, в стране как и прежде будет царить спокойствие и мир. А в мае в Риме наконец было завершено строительство Колизея – огромного нового амфитеатра, который начинали возводить ещё  с начала правления  Веспасиана. Однако ему так и не довелось дождаться   окончания   строительства этого грандиозного сооружения. Бабушка Клавдии младшей вместе с Туллием и обеими девушками на время уехали в столицу, потому что собственными глазами хотели взглянуть  на  его открытие.  Мартин, разумеется, не мог по собственному  желанию покинуть место службы, поэтому с нетерпением ждал их возвращения.  Он  понял, что без  их общества и частых встреч с ними этот  портовый город казался  ему чужим, ему было тоскливо и одиноко. А ещё он знал, сколько соблазнов в столице и ему казалось, что вряд ли они скоро вернутся домой. Когда он был занят служебными делами, ему было легче, но в свободное время  он не знал, куда себя девать и чем заняться.Первый раз после их отъезда получив увольнительную, которая полагалась ему как и всем остальным военнослужащим раз в десять дней, он взяв с собой десять солдат и двух деканов отправился в театр. Хотя вход в него был бесплатным для всех желающих, за нижние места патрицианские семьи, постоянно размещавшиеся на них платили немалые деньги, при том постоянно вне зависимости от того, посещали они спектакли или нет. Мартин знал, что места, на которых обычно сидели Клавдия младшая, Туллий и Фортуната будут пустовать, кроме того там спокойно могло разместиться более десяти человек. Поэтому они с солдатами  заняли их. К ним мелкими шашками сначала приблизился смотритель театра, но заметив среди них Мартина, которого нередко видел в компании богатых девушек, поспешно ретировался и оставил их в покое. Солдаты были в восторге от возможности  видеть представление так близко, а на самого Мартина это уже не производило слишком большого впечатления. Он откровенно скучал.

    В следующий раз центурион   долго бесцельно бродил по городу, гулял по набережной и смотрел на набегавшие на берег волны, зашёл в близлежащую попину,* взял мяса и вина, их он тоже отведал без особого желания. Наконец, поняв, что никак не может избавиться от охватившего его чувства  щемящей безысходности  и тоски, направился  в расположенный поблизости с портом, прямо на набережной лупанарий*, большая  резная веранда которого нависала прямо над морем. Он  давно уже не  посещал подобных заведений; во-первых, ему бы не хотелось бы встретить там своих подчинённых, хотя возможно они не усмотрели бы в такой встрече ничего предосудительного. Но это  здание  было самым большим в городе и по-видимому самым дорогим.  Сюда ходили  в основном купцы и прочие состоятельные люди, а простые солдаты не могли позволить себе такого расточительства, поскольку такие же удовольствия можно было получить и в других местах за куда более скромную плату.  Но именно по этой причине выбор центуриона пал на него. Он решительно перешагнул порог   злачного места и, раздвинув портьеру, увидел просторную  комнату, по-видимому, служившую гостиной : в ней стоял длинный ряд обитых тканью скамеек со спинками, на них сидело несколько девушек юных и не слишком, которые предлагались посетителям как товар. На них были яркие разноцветные платья на первый взгляд из дорогой материи, на шее, пальцах, руках и в ушах завораживающим блеском сверкали фальшивые драгоценности из меди и стекла. За окнами уже смеркалось и хозяйка лупанария, которая в молодости промышляла тем же ремеслом, что и её девушки, но ей по её мнению удалось подняться  столь высоко, как она не надеялась даже в своих самых смелых ожиданиях, зажгла масляные светильники. Огонь, горевший в них, причудливо отражался на отделанных камнем стенках и, отбрасывая отблески пламени на украшения  собравшихся в просторной гостиной луп, заставлял их блестеть ещё ярче и переливаться всеми красками радуги. Сначала Мартин немного даже немного растерялся, но хозяйка приветливо пригласила его пройти в глубь большой комнаты, присесть  на  одну из скамеек за одним из небольших столиков и даже поднесла ему   мелкую глиняную чашу с вином за счёт заведения. Мартин, не закусывая, залпом осушил её: вино было крепким и сразу же слегка ударило ему в голову, это придало ему храбрости и он начал с большим интересом озираться по сторонам, внимательно рассматривая  ожидавших клиентов и изучая женщин. Некоторые показались ему даже вполне приятными на вид, но одна из них сразу же чем-то привлекла его внимание. Позже он понял, в чём здесь  было дело. Внешне девушка сильно походила на Клавдию младшую, такие же золотистые, слегка вьющиеся волосы, примерно такой же рост и фигура. Даже черты лица имели  хоть и отдалённое, но всё же сходство с юной патрицианкой. И тут центуриона внезапно осенило, как страстно он мечтает о любви Клавдии младшей, хотя до этого он боялся признаться в этом даже самому себе. Ведь он прекрасно  сознавал, какая глубокая пропасть  отделяла их друг от друга; во-первых,  внучка знатной матроны  происходила  из очень высокого рода и простой центурион, выслужившийся из простых солдат, далеко не был ей ровней и никак не мог считаться блестящей партией для неё. Во-вторых , Клавдия младшая была чуть ли не на двадцать лет моложе его, откликнется ли сердце юной красавицы  на любовь зрелого мужчины, да ещё намного ниже её  стоявшего на общественной лестнице. А, если даже такое чудо когда-нибудь и случится, то сколько предрассудков им придётся преодолеть. А нужно ли это молодой патрицианке. Мартин не был уверен в том, что когда-нибудь сможет добиться её любви.Да и как к подобной новости отнесётся её бабушка.Хотя она и не производила впечатления чванливой и бесчувственной знатной дамы, но порой и сам не предполагаешь, как ты поведёшь себя в необычной ситуации. Хорошо бы ему побыстрее дослужиться до чина триерарха и тогда уже попробовать попросить у пожилой матроны её внучку в жёны, может быть тогда она отнесётся к его просьбе более благосклонно?Но этого нельзя было знать заранее. А здесь, в лупанарии, всё было гораздо проще. Переступил порог, выбрал приглянувшуюся тебе женщину, заплатил сумму, которую с тебя потребуют, и  ты уже никогда не получишь отказа, потому что любовь в таких местах продаётся хотя и на одну ночь. Мартин подозвал хозяйку и указал ей на понравившуюся ему девушку, спросив, какова цена её услуг. К его удивлению та долго пыталась отговорить его от этого выбора, предлагая других по её мнению не менее красивых женщин. Но Мартин продолжал настаивать на своём, здесь в большой степени сыграло роль сходство продажной женщины с Клавдией младшей и он не мог понять, что мешало  ему обладать ею этой ночью, он даже пообещал заплатить  вдвое больше. Но хозяйку заведения, по-видимому, волновало  совсем не это, ему показалось, что она чего-то не договаривает и побаивается, но с другой стороны ей совсем не хотелось портить отношения с центурионом, он по её понятиям был местной властью и поддерживал  порядок в городе и она понимала, что ей возможно ещё не раз придётся обратиться к нему за помощью. Поэтому в конце концов  ей пришлось уступить ему  и предоставить в его распоряжение именно эту так сильно привлекавшую его девушку. Она и Мартин на какое-то время остались довольны друг другом: красотка по распоряжению  своей хозяйки подсела к нему, он заказал еду и выпивку, полагая, что сможет хоть как-то скрасить  для себя этот вечер.

   Когда за окнами уже совсем стемнело, его избранница  собралась вести его наверх, в свою не то комнату, не то каморку, как в гостиной раздался какой-то странный шум. Там внезапно появился богатый купец из Иудеи, он привёз подарки хозяйке и  женщине, которую он считал только своей, потому что щедро платил за её ласки. Узнав, что несмотря на все договорённости и даже предоплату, её всё же отдали другому мужчине, вероятно предположив, что  купец сегодня не придёт. Но тот как назло прибыл в Геркуланум именно в этот день со значительным опозданием, потому что его задержали какие-то очень важные дела и накопившиеся проблемы,но вечером по привычке решил наведаться в лупанарий. Мартин с выбранной им девушкой не успели толком  прикрыть дверь её каморки предназначенной для обслуживания клиентов, как снизу послышались чьи-то тяжёлые шаги и прерывистое дыхание, незнакомец явно пытался догнать, а возможно и опередить их. Не успели они даже присесть на кровать, которая для лупанария   считалась роскошью, потому что в некоторых его закутках на полу лежали просто соломенные матрацы и тюфяки. Их было вполне достаточно для удовлетворения определённых  мужских потребностей. Но центурион ещё не успел толком оценить это удобство, как дверь комнаты распахнулась от резкого удара не то плечом, не то ногой. На пороге стоял  мужчина зрелых лет внешне напоминавший иудейского купца. Позже Мартин убедился, что он не ошибся в своём предположении. Тот был очень возбуждён и прямо с порога закричал: « Послушай, солдат, произошла чудовищная ошибка и тебе вдруг отдали мою женщину. Я  всегда заказываю её, когда прихожу сюда и мне не хотелось бы изменять своей привычке. А ты ведь здесь впервые и вполне можешь  подобрать для себя какую-нибудь другую красотку!» Мартин с некоторым интересом взглянул на ворвавшегося в  комнату лупы наглеца, а затем уверенно, но с некоторой иронией в голосе возразил: « Нет, это ты что-то перепутал, любезный, я не врывался в твой дом и не отбирал у тебя твою законную жену, а это девушка сидела на скамейке вместе с другими занимающимися таким же ремеслом и я полагаю, что мог выбрать именно эту женщину. Кстати, я щедро заплатил за её услуги и получил право провести с ней ночь, а поискать кого-нибудь другого придётся тебе. Хотя бы по той простой причине, что ты пришёл позже меня, а значит опоздал…» Лицо купца побагровело, он явно пришёл в ярость, да ещё его начинала терзать дикая ревность к своему, как он  полагал обидчику. Но он по своей натуре привык совершать выгодные сделки или получать за определённую плату определённые радости и удовольствия  от жизни, поэтому не собирался сдаваться на милость победителя и предпринял казавшуюся ему вполне разумной попытку отвоевать для себя пусть и продажную женщину.При этом он готов был бороться за неё словно за военный трофей и его не отпугнуло даже то, что его противник на вид был гораздо крепче и возможно значительно сильнее его. Поэтому  он стал загибать пальцы, при этом делая некоторые вычисления и стараясь  объяснить некоторые выгоды от предстоящего договора своему неразумному и упрямому сопернику. « Солдат, ты только послушай меня, воскликнул он, - за два секстария* вина ты заплатил четыре асса, за закуску шесть, а за девочку десять ассов. Я возмещу тебе все твои расходы, а если пожелаешь, то заплачу тебе в пять, а может и в десять раз больше, только отступись от моей малышки!» Центурион смерил его оценивающим взглядом и возразил:  « Купец, ты в своей наивности вообразил, что всё на свете можно купить за деньги. Это не всегда так, я и сам вполне состоятельный человек, да и к твоему большому огорчению не так жаден, как тебе  хотелось бы. Я  уже говорил тебе, что уже сделал свой выбор и сегодня эта лупа будет принадлежать мне, а в твоих подачках я не нуждаюсь. И запомни, некоторых людей нельзя купить за всё золото мира. Поэтому оставь всё как есть и отправляйся в гостиную выбирать себе другую красотку, а может быть даже десять. Но  эту тебе сегодня уже не получить. Придётся подождать  до завтра!»

    Но слова центуриона нисколько не усмирили самонадеянного богача, а наоборот разъярили его и  поэтому, в очередной раз получив отказ,да ещё в такой категоричной и насмешливой форме, он просто озверел  и с кулаками набросился на своего обидчика, надеясь силой получить желаемое. Центурион, разумеется, сначала  лишь слегка отбил его удар, но в разгаре драки понял, что тот не был слабым противником и достаточно хорошо владел приёмами рукопашного боя, поэтому драться на сей раз ему придётся всерьёз. Он, раньше всегда считавший драки из-за продажных женщин глупейшим занятием, теперь сам по иронии судьбы вынужден был в нём участвовать. Разумеется, он как военный человек и даже командир целой манипулы* не мог позволить какому-то купцу, даже неплохо дравшемуся  одолеть себя. Они покинули  комнату лупы,потому что места там оказалось маловато, а затем постепенно стали спускаться по лестнице,сталкивая друг друга всё ниже и ниже. Свою потасовку они продолжили в гостиной, женщины, присутствовавшие там, испугавшись  сразу подняли визг, но мужчины, которые пришли в  лупанарий,  чтобы просто весело провести время, предпочитали не ввязываться в потасовку, а просто молча и с интересом наблюдали, чем же закончится  этот странный поединок… Мартин с купцом между тем продолжали по очереди теснить друг друга и драка их незаметно перешла на просторную веранду, нависавшую прямо над водой. Море под ней было  настолько глубоким, что к её ограде могли приставать суда. Но перила  оказались слишком низкими, поэтому оба противника , попытавшись на них облокотиться, перелетели через ограду и свалились прямо в воду. Солдат ожидал, что и в море купец набросится на него и попытается утопить. Но  его враг вместо этого неожиданно обмяк и закричал : « Караул, тону, погибаю, я же не умею плавать, спасите, помогите!» Мартин некоторое время колебался, он знал по опыту, какие хитрые ловушки устраивал во время сражений его народец, изображая ложное бегство или отступление, а затем выпуская из засады в спину преследовавшему  беглецов противнику, заранее спрятанные там отряды своих воинов.  Поэтому он резонно полагал, что от  этого купца можно было ожидать такого же подвоха и не исключено, что где-то в складках его просторной шелковой одежды мог быть спрятан кинжал. Но когда тот с головой погрузился в воду и над ним пошли пузыри, Мартин понял, что это была вовсе не игра, богатый толстосум  действительно не умел плавать и это могло в данный момент сыграть для него роковую роль. Тогда центурион сжалился над своим незадачливым противником,набрал в лёгкие побольше воздуха и  нырнул в глубину , где, обнаружив тонущего купца, сильной рукой схватил его за волосы и, резко выдохнув, поднялся с ним на поверхность. В голове у него мелькнула мысль, как хорошо, что он успел снять тяжёлые доспехи, выплыть в которых было бы проблематично. Тут уже вмешались  остальные мужчины, они  принесли багры и верёвки, которыми  Мартин обвязал обмякшее тело незадачливого врага и его  вытащили на веранду. К счастью он  наглотался не слишком много воды и его благополучно откачали. Мартин же, крепко схватившись за опушенный в воду багор, с лёгкостью взобрался по нему на веранду. Через некоторое время купец пришёл в себя. Наверно он радовался, что не лишился жизни из-за глупой затеи устроить драку  с военным человеком. С опаской взглянув на Мартина, он вместо слов благодарности к своему спасителю стал причитать и бормотать невесть что, но некоторые слова  хоть и с трудом, но всё же можно было разобрать: «О, моя дорогая Руфа, из-за тебя я чуть не погиб, но я проиграл, о, какое горе!» На сей раз  Мартин не смог промолчать и возразил иудею : « Послушай, купец, разве твои деньги помогли тебе вынырнуть? Нет, они наоборот тащили тебя на дно. Это я спас тебя и ты сохранил главное- жизнь. А она, поверь, дороже всех сокровищ мира. И я преподнёс тебе сегодня такой бесценный дар. Поэтому мы теперь с тобой в расчёте и женщина, из-за которой мы с тобой повздорили, останется со мной. А ты получил за неё свою цену…» Купец с трудом поднялся, но продолжал бормотать что-то себе под нос, он был страшно раздосадован, но ничего уже не мог поделать. Он исчерпал все доступные ему средства и возможности. А  желанная для него женщина на эту ночь несмотря на все  его усилия доставалась другому мужчине и он ничего не мог с этим поделать. Поэтому он развернулся и с мрачным выражением лица побрёл прочь из лупанария, где он потерпел такое очевидное поражение. Оскорбившись, он не собирался  выбирать там другую красотку, а решил провести эту ночь в близлежащем термополие, заливая своё горе изрядным количеством вина. Мартин же , казалось получив желаемое, проснувшись на следующее утро, не испытывал чувства удовлетворения. Он  даже не мог понять, что вообще подвигло его на все эти никому не нужные и бессмысленные " подвиги», которые он сам всегда считал несусветной глупостью. И наконец его осенило, решающим в этой истории было большое сходство девушки из лупанария с Клавдией младшей. Конечно, он догадался, что это  настоящая любовь стучится в его сердце и он  ещё вполне способен полюбить женщину вопреки всем проклятиям его злобной мачехи. Но вот ответит ли  Клавдия ему взаимностью? Но в любом случае, ему следовало переговорить с ней.

    Утром центурион проснулся задолго до рассвета и отправился в казарму по пустынным улицам погружённого в утренние сумерки города. Вся эта затея и драка из-за продажной женщины теперь казались ему  невероятно смехотворной. Да и вообще любая женщина, даже внешне  очень похожая на ту, которой принадлежит твоё сердце как фальшивое украшение, сделанное из огранённого стекла; блестит и сверкает, но не обладает свойствами настоящих драгоценных камней. Мартин подумал, что вино в лупанарии  было слишком крепким и возможно он просто перебрал его, чтобы позволить  себе подобную выходку из-за  женщины, которая была ему абсолютно безразлична… Он дал себе слово, что подобного больше не повторится. Между тем прозвучал сигнал побудки  и крепость начала просыпаться. После завтрака он распределил караулы по различным точкам города, а сам отправился на тренировочную площадку. Но его ничто не радовало, в душе он маялся и тосковал по   ставшими для него привычными визитами на виллу Клавдии старшей. Он скучал даже по весёлому, разговорчивому Туллию и понимал, что был бы рад   его обществу. Так прошло около двух недель. Он забрёл в столовую и увидел в одном из углов кучку смальты и цветного стекла, прикрытого толстой, грубой тканью. Он отбросил часть её, взял в  руки один из цветных камешков и попытался отбить его так, чтобы он подошёл  к   начатой, но незавершённой Клавдией младшей  мозаичной картине. Однако сделать это было не так просто, как ему казалось на первый взгляд. Камешки и стекло крошились и ломались в его руках и совсем не в том месте, где это было нужно. Он невольно вспомнил, как легко и ловко это получалось у Туллия. У  того явно  имелся неплохой навык в подобном ремесле. Но ему самому почему-то захотелось  попробовать сделать хоть один лепесток или лист цветка. Пока  это ему не удавалось. Но однажды днём он услышал у  себе за спиной до боли знакомый голос :   
 "Командир, если ты и правда хочешь освоить это занятие, я тебя научу, а пока что я пришёл от своих хозяек сказать, что мы наконец вернулись домой и сегодня ждём тебя к ужину. Нам есть, о чём тебе рассказать, да и вообще мы будем рады тебя видеть!»  Как же сам  Мартин был рад встрече  с доверенным слугой патрицианок.. Он воскликнул : « Дружище Туллий, ты даже не представляешь, как я рад   вновь тебя видеть и как  счастлив, что вы, наконец,  возвратились в родной город!»При  этом он резко обернулся и пошёл навстречу нубийцу с распростёртыми объятиями. Он и правда скучал по ним и в этом не было совершенно ничего удивительного. Туллий  обнажил в широкой улыбке белые, ровные зубы и в его глазах сверкнули озорные искорки. Когда Мартин пошёл проводить того до ворот крепости, они проходили мимо тренировочной площадки. Сейчас  там никого не было, она была пуста. Туллий, как показалось Мартину сначала немножко замешкался, остановившись рядом с ней, а затем обратился к своему спутнику со странной просьбой:«Эх, командир, давно  думал сказать тебе, что мне бы хотелось немного у вас размяться с оружием, да всё не решался, я боялся, что для военных могу показаться слишком слабым противником. А сейчас здесь никого нет, можно попробовать»… Мартин хоть и немного удивился подобному предложению, но не подал вида, а только поинтересовался: « Какое оружие предпочитаешь?»  Нубиец какое-то мгновение помедлил с ответом, но затем уверенно сказал центуриону : « Давай для начала на коротких мечах, а там посмотрим, я так давно ни с кем не сражался!» Они быстро вооружились и начали тренировочный поединок, на первых порах   пытаясь лишь изучить и испытать боевые умения друг друга. Туллий сначала лишь защищался и отбивал  удары своего нападавшего на него противника. Но это длилось недолго, вскоре он  перешёл в наступление и Мартин понял, что отбивать его  напористые атаки даже ему военному, бывавшему во многих сражениях человеку, было не так-то легко. Чувствовалось, что тот где-то и основательно обучался искусству владения мечом. Мартин не мог сдержать своего любопытства и напрямую спросил Туллия « Меч у тебя видать в руках бывал и не один раз, я вынужден признать, что ты владеешь им ничуть не хуже меня. Я бы даже не удивился, если бы ты сказал, что тренировался вместе с Фортунатой, она же любит заниматься мужским делом!» Но на это предположение  нубиец ответил отрицательно : « Нет, командир, этому ремеслу я учился  в Помпеи, в школе гладиаторов. За моё обучение платила  хозяйка и плату с нас там брали довольно большую. Я был тогда совсем ещё юношей и поэтому часто ходил туда пешком, иногда после занятий, если сильно уставал, то нанимал лодочника и он доставлял меня домой гораздо быстрее…»

     Мартин заинтересовался  рассказом  доверенного раба Клавдии старшей  и  полюбопытствовал: « А твоя хозяйка не боялась, что ты не захочешь возвращаться к ней и  надумаешь сбежать?» Туллий, выслушав его усмехнулся : « Сбежать? Куда? С небольшими карманными деньгами, которых хватало только на то, чтобы  перекусить в какой-нибудь  попине, да иногда нанять лодку.. А, если ты, одинокий мальчишка, то спрашивать дорогу у первых встречных  не слишком удобно, да и подозрительно. Если бы меня поймали, то всё равно вернули бы Клавдии старшей. Да и не было у меня нужды куда-то сбегать. Хозяйка хорошо со мной обращалась, у меня была крыша над головой и достаточно еды.Кроме того меня увезли на чужбину ещё ребёнком, я не знал,в какой стороне лежит моя родина. Наверно поэтому у меня даже желания такого не возникало». Мартин, внимательно его выслушав, был во многом с ним согласен, его ведь тоже никогда не тянуло домой и он давно уже смирился с тем, что судьбой ему было предназначено жить вдали от родных мест. Сложись обстоятельства  по другому, он бы как и все его соседи  пас скот  на альпийских лугах, покрытых сочной зелёной травой  и делал замечательный сыр из коровьего и козьего молока. Но боги решили иначе. Он сказал об этом Туллию  и захотел хоть что-нибудь узнать и о его  родных краях и как он попал в Рим. Туллий глубоко вздохнул и начал свой рассказ.
Примечания:
* попина - закусочная
*лупанарий -публичный дом
* секстарий - приблизительно 530 миллилитров
* асс - древнеримская серебряная монета
* манипула - древнеримское воинское подразделение, часть легиона, в неё могло входить сто, сто двадцать солдат

                Глава   девятая

                Рассказ Туллия

                И   вот  о чём поведал Туллий.  Надо сказать, его воспоминания   очень сильно  удивили Мартина.  В его груди ожили давние , полузабытые  дни его детства :  «Помню  ли я свою родину? Конечно. Ведь когда меня продали в рабство, я был достаточно большим, мне уже исполнилось десять лет.Сквозь призму пролетевших лет   моя страна представляется мне прекрасной,  она лежит  на самом юге Египта и её большую часть составляет огромная  пустыня. Но на границе двух могущественных царств когда-то  чернокожие фараоны правили частью египетской земли. А  богоподобные правители с верховьев Нила брали их дочерей в жёны. Потому что наши женщины прекрасны… Моя мать не была исключением … У  неё  были  нежные, тёплые руки, а от её  изысканной одежды из тончайших тканей  шёл  тонкий аромат дорогих благовоний. Мы жили в большом доме, хотя размеры его были гораздо более скромными, нежели у здешних римских вилл. Но в те времена мне ещё не с чем было его сравнивать. Отец мой занимал в нашей стране  очень высокий пост – был регентом при малолетнем царе и, разумеется, имел огромную власть и управлял государством. Царевичу он приходился  дальним родственником  и кроме моей матери  мог позволить себе ещё двух жён, одна из которых даже  была принцессой крови. Разумеется, что они обе презирали  и терпеть не могли мою мать, которая  происходила  из семьи пусть и знаменитого на всю страну, но всего лишь ювелира  и следовательно  казалась им  ничтожной представительницей черни. При этом она значительно превосходила их  обеих красотой, чего они, само собой разумеется, ни в коем случае не могли ей простить, но несмотря ни на что именно она и стала любимой женой моего отца. Казалось, что вся моя дальнейшая  жизнь моя будет счастливой и безмятежной.

      Но у моих родителей было много завистников и недоброжелателей:  однажды моей матери вздумалось немного развлечься и побродить  по близлежащему рынку, выбирая для себя какие-нибудь безделушки и украшения. Хотя  незадолго до этого отец предостерегал её от подобных прогулок. Последнее время в государстве  развелось  множество грабителей и  разбойников, которые не гнушались даже похищением  свободных  граждан, при этом  обнаглели до того, что хватали людей прямо на улицах и площадях города.  а затем торговали ими как рабами. При этом мало кто осмеливался противостоять вооружённым до зубов бандитам.  Он  в данный момент как раз занимался   важным делом :  расследованием преступлений  и поимкой  этих дерзких негодяев, надеясь в наказание и в назидание другим любителям лёгкой наживы предать их  жестоким пыткам и казням. Но моя мать пренебрегла  его предупреждениями, ей казалось, что в столице совершенно безопасно и с нами ничего не может случиться.  Разумеется, на  рынке   обычно  с утра до вечера толкалось много народа, и мало кому приходило в голову, что разбойники отважатся на дерзкое нападение средь белого дня, да ещё и на глазах у  всех присутствующих. Но внезапно нас окружила толпа каких-то незнакомых, подозрительных  людей, выдававших себя за чужеземных купцов. В сущности это так и было, но  торговали они  не только различными диковинами, привлекавшими к их прилавкам немало любопытных покупателей, но в придачу  ещё и живым товаром . Их было так много, что они  внезапно оттеснили нас от охранников. Остальное  долгое время представлялось мне страшным сном.  Чьи-то сильные руки схватили нас с матерью , мгновенно связали нам руки и заткнули рты, и мы не могли никого позвать на помощь. А затем несколько крепких мужчин свирепого вида увлекли нас в неизвестном направлении. Там уже ждал караван верблюдов, который стремительно удалялся от  нашего дома, пока растерянные охранники разыскивали нас на рынке, а также в его окрестностях и теряли драгоценное время.  К вечеру мы достигли  какого-то тайного убежища на  Ниле, где в зарослях тростника  скрывалась ладья работорговцев. Они явно старались уйти от погони, поэтому  незамедлительно отчалили от берега  и  гребли всю ночь. Через несколько дней мы достигли Зелёного моря*,оно было величественным и прекрасным. Слышался  размеренный плеск набегавших друг на друга волн и шум прибоя. Прежде я никогда не видел ничего подобного, ведь в наших краях  гораздо проще  встретить  бескрайние пески и барханы. Но тогда меня это не радовало. Я переживал за мать, скучал по отцу и надеялся, что  такой высокопоставленный человек как он пошлёт вслед нашим похитителям  погоню и  она непременно настигнет   этих гнусных негодяев и сумеет  спасти нас и жестоко воздаст им по заслугам. Но, по-видимому, тот, кто организовал это преступление, слишком хорошо  к нему подготовился и заранее продумал все его мельчайшие детали и подробности,  поэтому напасть на след  разбойников  было не так-то просто.

   По  морю нас  доставили в Александрию.В таком огромном портовом городе  на рейде стояло множество судов, в том числе и  чужеземных. Нас с  матерью спешно и я думаю   совсем  за небольшую сумму продали  капитану одного из них, потому что целью  наших похитителей скорее всего была не нажива, а  обычная месть моему отцу. Корабли отчаливали от берега  один за другим и уплывали в разные концы света и в неведомые нам страны и  отец, разумеется, не мог знать наверняка, в  какой из них ему следовало нас разыскивать. Я был ещё ребёнком и  мне было интересно плыть на   большом  судне, хотя порой меня мучила морская болезнь. А однажды  налетел сильнейший шторм и  рассвирепевшая пучина едва не поглотила   наш корабль вместе со всем его грузом, с которым она играла  как с щепкой, и не увлекла нас на морское дно. На наше  счастье капитан был опытным и бесстрашным мореплавателем. Вся команда чётко и беспрекословно исполняла  его указания и им удалось справиться с бурей. Утром всё стихло  и капитан зашёл  в близлежащий порт победителем, хоть и с обтрёпанными парусами и лишившись одной из мачт. При этом он не потерял никого из команды. Я  не знал, как к нему относиться ; то ли благодарить за чудесное спасение, то ли ненавидеть за то, что он наживался на торговле людьми. Тем более, что ещё несколько дней назад мы с матерью занимали довольно высокое положение в обществе и нам в голову даже  не приходила мысль о том, что с нами может случиться нечто подобное. А теперь какие-то  разбойники  превратили нас в товар. Я между тем начинал сознавать, что наше положение  становится  всё отчаяннее  и надежда увидеть верных слуг моего отца таяла с каждым новым днём.

               В одном из крупных римских приморских городов, названия которого я  тогда  не знал, потому что никто не считал нужным сообщать его рабам, скорее всего это была Остия, потому что когда   капитан вновь перепродал нас другому работорговцу то нас по каналам доставили в центр, а уже оттуда на грубо сколоченных телегах повезли  в Рим. Несмотря  на то, что я был удручён, столица римской империи поразила меня  своими грандиозными  размерами и великолепием, и произвела на меня громадное впечатление .Моя  мать, как мне казалось, была подавлена происходящим с нами и не замечала ничего вокруг, кроме того, она по-видимому  сильно переживала из-за того, что так легкомысленно отнеслась к предостережению отца. Во всех наших злоключениях  она винила только себя, а не наших похитителей. Уже на следующее утро мы вместе с другими такими же несчастными оказались на невольничьем рынке. Позже я узнал, что в Риме он был не один. И это обстоятельство тоже могло значительно осложнить отцу наши поиски. Покупатели  не заставили себя долго ждать и  толклись на рынке  чуть ли не до его открытия. Разумеется, что им хотелось приобрести   сильных и работящих рабов как можно  выгоднее, то  есть заплатив за них по  как можно меньшую сумму.  Кого-то раскупали быстро, особенно, если человек  умел мастерски  что-то делать.  К моей матери присматривались очень многие мужчины, считавшие себя достаточно состоятельными, чтобы позволить себе купить красивую рабыню. Но продавец заломил за неё такую баснословную цену, что большинство из них, немного поразмыслив, отступались, считая подобные траты ничем не оправданным расточительством. Рабы в их представлении были не людьми, а всего лишь говорящими орудиями, поэтому  они не считали нужным платить за такой товар слишком дорого. Но  моя мать и в самом деле выглядела необычайной красавицей. Кожа её не была слишком тёмной, черты лица казались выточенными искусным скульптором  и отличались  некой утончённостью и благородством. Из-под птичьих век на мир смотрели  большие, синие как звёзды на ночном небе глаза. К  тому же она была высокой и стройной. Я надеялся, что её никто не купит, потому что мало кто мог позволить себе такую роскошь. Но к моему удивлению и великому разочарованию  покупатель всё-таки  нашёлся  и, не торгуясь, выложил за неё всю  сумму, которую установил наш хозяин.  Это был пожилой  мужчина, лысеющий с выдающимся  животом  и злым лицом. Мне он сразу не понравился. Но  я ничем не мог ему помешать. А  он, расплатившись, молча кивнул и жестом приказал ей следовать за собой. И  тут моя мать словно очнувшись, хоть и плохо знала язык римлян , взмолилась : « Добрый господин, умоляю тебя, не разлучай меня с сыном! Купи также и его, ведь  за него просят совсем мало. Он может тебе пригодиться!»  Богатей  презрительно окинул меня взглядом  и недовольно проворчал : « На что мне сдался этот никчемный мальчишка? Он наверняка ещё ничего не умеет и его придётся обучать какому-нибудь  ремеслу, да ещё кормить. А кто его знает, вырастет ли он вообще или умрёт молодым. Да и я не хочу, чтобы моя рабыня уделяла ему слишком много внимания. Пусть его  даже за бесценок покупает  кто хочет, а я не возьму  даже даром…» Из глаз моей матери полились слёзы, она бросилась  ко мне и обняла. Но её новый хозяин грубо оторвал нас друг от друга, отшвырнув меня подальше, а её схватил за руку и попытался увлечь за собой.

       Внезапно на его пути возник молодой, крепко сложенный мужчина. Он сказал:  « Послушай, любезный, давай я  и правда заплачу за мальчика, а ты заберёшь его с собой. А  если не хочешь, я могу купить у тебя эту рабыню и заплачу тебе за неё в два раза больше денег, чем ты за неё отдал. Как тебе нравится такое предложение?» Сначала глаза  нового хозяина моей матери алчно блеснули, но бросив  взгляд на своё приобретение, он почти прорычал : « Нет, никому и ни за какие деньги не уступлю я эту рабыню, но мальчишка мне не нужен. Раз ты заплатил за него, вот и забирай его себе  и делай с ним, что хочешь…» Я попытался побежать за матерью, но мой  неожиданный друг остановил меня : «Послушай, малыш, не делай глупостей,  Рим не тот город, где детям следует бродить по улицам в одиночестве. А  пока я обещаю тебе, что непременно разыщу  и твою мать и этого негодяя и возможно что-нибудь придумаю, поэтому ступай за мной, сейчас это самое благоразумное, что ты можешь сделать». Я  не стал ему перечить, потому что прекрасно понимал, что он был прав. Моим новым хозяином оказался никто иной как сам  Тот Луций Фауст, знаменитый цирковой наездник и вольноотпущенник. К  тому  времени когда мы с ним встретились, он был уже свободен  и сказочно богат. Когда-то он и сам изведал горькую участь раба, поэтому  совсем даже неплохо ко мне относился и за это я преданно служил ему почти целых три года. Но однажды завистники подпилили колесо на его колеснице, оно отвалилось и он, вылетев на всём скаку из бешено мчавшейся колесницы, разбился. Правда  умер он не сразу, прожив ещё несколько часов. Именно тогда он сказал мне, чтобы я  зря не разыскивал свою мать, потому что он давно нашёл  виллу её хозяина  неподалёку от пантеона и узнал, что ,не выдержав разлуки со своим ребёнком, моя мать через несколько дней наложила на себя руки. Я упросил его рассказать, где  находился дом  бывшего хозяина моей матери. Сначала он не хотел мне этого говорить, боялся, что я наделаю глупостей, но в конце концов внял моим настойчивым просьбам  и я узнал, где искать моего врага. Своей  новой хозяйке Клавдии старшей я достался по наследству и попросил её оплатить моё обучение в школе гладиаторов. Она не смогла мне отказать…» Мартин не смог скрыть своего удивления и спросил : « А какое отношение Клавдия старшая имеет к вольноотпущеннику?» Туллий  колебался, ему наверно хотелось сказать правду, но немного подумав, он ответил : « Пока я не могу тебе этого сказать, это не моя тайна. Но, если богам будет угодно, однажды они тебе её раскроют». Центурион не стал возражать, потому что он не любил выпытывать чужие секреты. Но Мартин с нескрываемым любопытством взглянул на Туллия и прямо в лоб задал ему свой вопрос:  « Скажи, друг мой, разве тебе никогда не хотелось отомстить за гибель матери злобному  толстосуму или хотя бы разыскать своего отца?» Туллий не стал ничего от него скрывать и откровенно ответил:" Разумеется, что первое время я очень много размышлял об этом. Мы даже  довольно часто вместе с  Тотом  ходили на невольничий рынок, надеясь встретить там кого-нибудь из моих соотечественников, которые могли хоть что-то рассказать о моём отце. Но Нубия лежит слишком  далеко от римской империи и вести оттуда либо шли очень долго, либо не доходили  до нас вовсе. Когда мой хозяин разбился на колеснице я  попал  к Клавдии старшей  и мне пришлось переехать в Геркуланум, а живя здесь, разумеется я  уже не мог никого разыскивать. Но когда я повзрослел, мне нередко приходилось бывать в Риме по делам хозяйки. Однажды меня словно кто-то толкнул и я по старой привычке вновь забрёл на невольничий рынок, прекрасно понимая, что мне вряд ли доведётся встретить кого-нибудь из моих знакомых. Но, как оказалось, я сильно ошибался. В  тот день среди выставленных на продажу несчастных, я неожиданно заметил дочь нашего садовника. Хоть она и сильно изменилась, превратившись в красивую, стройную девушку, я всё-таки смог её узнать. Оказывается, она тоже уже давно жила в Риме, но наши пути не пересекались. Возможно  её привезли туда уже после того, как мы уехали в Геркуланум. А  через несколько лет , получив наследство, сын её бывшего хозяина  быстро разорился, потому что любил играть на деньги  и распродавал рабов, чтобы хоть как-то поправить свои сильно пошатнувшиеся дела. Я  выложил за неё почти все имевшуюся у меня при себе сумму  и конечно переживал, как к подобному расточительству отнесётся моя госпожа Клавдия старшая. Однако она приняла всё это спокойно и совсем не рассердилась на меня.  Амира, так звали девушку, попала в Рим немного позже меня, поэтому смогла рассказать мне кое-что о событиях произошедших на моей родине после нашего  похищения. В стране  неожиданно произошёл переворот, один из более  старших  принцев крови  сверг  малолетнего царя и захватил власть. Разумеется, он надеялся устранить соперника, лишив его жизни, чтобы его правлению ничего не угрожало. Но моему отцу удалось спасти царевича и скрыться вместе с ним. Возможно по этой простой причине ему ничего не было известно о нашей с матерью судьбе. В народе ходило много слухов о нём и юном царе; говорили, что они бежали в пустыню и я сомневаюсь, что там можно долго прожить без еды, а особенно без воды. Чего только о них  не сочиняли; кто-то утверждал, что молодой царь вскоре заболел и умер, поскольку ни врача, ни лекарств у них при себе не было, да и опасно было обращаться  за помощью к какому-нибудь малознакомому лекарю. Кто-то наоборот считал, что царь жив и однажды он возвратится и вернёт себе свой трон, ведь по существу только он один и был законным наследником престола. Однако никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть этого. Больше девушке ничего не было известно, но я был доволен  хотя бы этими вестями с моей далёкой родины. С  тех пор я прекратил разыскивать своего отца, полагая, что они вместе с юным царём погибли в бескрайних песках пустыни. Девушку я привёз в наш дом, ей  поручили заниматься садовыми цветами, она хорошо в них разбиралась. Она недолго оставалась одинокой и сошлась с нашим садовником, у них прекрасные дети - мулаты и мне кажется, что вместе они вполне  счастливы.»   «Но наверняка ты не отказался от мысли расквитаться с богатеем из-за которого по твоему мнению погибла твоя  мать !» - без малейшего сомнения заметил Мартин. Туллий не стал ничего скрывать от него и выложил всю правду: 
 "Признаюсь, это действительно так. Я был молод и горяч, а также не слишком склонен прощать людям их слабости и подлости. Бывая в Риме по делам хозяйки, я продолжал разыскивать моего врага. Найти его в огромном, густо  населённом городе было не так легко, но моя ненависть давала мне силы. Я хорошо запомнил, что  он жил где-то неподалёку  от пантеона, но это были слишком скудные и расплывчатые сведения, тем более я долго не был в Риме и стал забывать, как точно выглядит его дом, прятавшийся среди других таких же роскошных особняков. Однако я предположил, что такой  состоятельный человек не мог снимать квартиру в одной из инсул, хотя и это тоже было недешёвым удовольствием. Поэтому я рассуждал примерно так, наверняка   он живёт на одной из вилл. Но все они в округе были расположены на значительном расстоянии  от пантеона. По крайней мере, ближайшую я нашёл примерно в четырёх миллариях от него. Я  стал в свободное время следить за домом и мне наконец повезло, её хозяином  оказался  как раз  он – мой враг, которому я с детства мечтал жестоко отомстить. Но сразу мне не удалось осуществить свой план, нужно было возвращаться домой. В  следующий раз в столице я оказался примерно через полгода; разумеется, что ноги словно сами привели меня к ограде его роскошного дома. Я ждал несколько дней, но он почему-то не показывался и тогда я решился на безумный поступок ; под покровом ночи перелез через ограду, незаметно прошмыгнул к дому, нашел высокое дерево, ветви которого близко подходили к одному из открытых окон , вскарабкался по нему вверх и оказался прямо в его спальне. Рядом  с ним на стуле, облокотившись о его спинку, полу дремала юная  девушка. Увидев меня, она испугалась и хотела закричать, но я поднёс палец к губам, молча давая понять, что ей лучше этого не делать. Когда она немного успокоилась, я шёпотом спросил, что с её хозяином. Она дрожащим голосом ответила, что он был парализован уже несколько  месяцев. Я повнимательнее посмотрел на него и понял, что он не мог ни пошевелиться, ни позвать на помощь, из его рта вырывались лишь какие-то шипящие  и свистящие звуки, смысл которых трудно было разобрать. И  тогда я подумал, а стоит ли мне его убивать, если боги и так покарали его и обрекли на мучения.  А лишив его жизни, я скорее всего избавлю его от них. Поэтому  я просто развернулся и покинул его дом тем же путём, каким пришёл, предоставив его своей судьбе. Он меня  больше не интересовал. Девушка, по-видимому, застыла от  ужаса и не подняла шума». Туллий замолчал  и  уже собирался уходить, но  Мартин всё же не удержался от любопытства и задал ему ещё один вопрос : « Скажи откровенно, Туллий, а тебе никогда не хотелось вернуться на родину?» Тот  несколько мгновений помедлил, а затем сказал :"Первое время да, но  к кому бы я туда возвратился? Мать моя  была мертва, отца, как я полагал, тоже не было в живых. Я стал постепенно привыкать к окружающим меня людям. После смерти  Тота нашли завещание, в котором он освобождал меня от рабства и оставлял в наследство солидную сумму. Но мне было всего  тринадцать лет, что бы я делал один со всем этим неожиданно свалившимся  на меня богатством. Поэтому  Клавдия старшая забрала меня к себе и с тех пор я служу ей как вольноотпущенник, а не раб.  В молодости я остерегался возвращаться в родные края, полагая, что враги моего отца могли быть ещё живы, а у меня вряд ли бы хватило могущества  и коварства, чтобы противостоять  их козням. Хоть я и был неискушенным в жизненных сложностях ребёнком прекрасно осознавал, что в мире не было такой силы, которая могла бы помешать им разделаться со мной в считанные мгновения. Вероятно на тот момент мне было гораздо безопаснее находиться как можно дальше от моей родины.   Поэтому я просто покорился своей судьбе и полагаю, что она была не слишком жестока ко мне…»  Закончив свой рассказ телохранитель тепло простился с центурионом, не забыв напомнить тому, что сегодня вечером они ждут его к ужину. После ухода  своего собеседника  Мартин  отвлёкся от своих размышлений, потому что радостно предвкушал скорую встречу  с людьми, неожиданно  успевшими стать для него столь близкими…
Примечания:
Зелёное море - так древние египтяне называли Средиземное море
               
                Глава десятая

                Вести из Рима

              После встречи с Туллием  сердце Мартина трепетало, он надеялся, что девушки тоже с нетерпением ждут его прихода и ещё он размышлял, стоит ли признаваться Клавдии младшей в своих чувствах сейчас  или отложить свой разговор о них на неопределённое и более благоприятное для разговора о них время. Кроме того,  он не знал, как отнесётся  к  его притязанием  на руку  внучки её бабушка,  принадлежавшая к  высокому  знатному роду.  У него даже дух захватывало, когда он представлял, какая огромная пропасть лежит между ними и какой силы должна быть любовь, чтобы преодолеть все  эти сословные предрассудки, которые он вообще-то считал полнейшей чепухой, но, к сожалению, принятие решения зависело не только от него и от его воззрений на общественные устои. Хотя с годами они и менялись, но это происходило слишком медленно. Поэтому пока он решил выбросить все эти сомнения из головы и жить сегодняшним днём. Ему очень хотелось чем-нибудь удивить обитателей виллы, но он не представлял, что бы это могло быть, ведь они только что прибыли из столицы, куда привозились товары и диковины со  всех концов земли и даже самых отдалённых стран мира. Однако он надеялся, что ему всё-таки удастся разыскать что-нибудь необычное. Поэтому он быстро и чётко распределил и расставил городские наряды и караулы и поручил  одному  из деканов   заняться обучением оставшихся солдат на тренировочной площадке, а сам отправился в город. Он обошёл почти все крупные лавки и мелкие лавчонки, но не нашёл там ничего стоящего и подходящего. На рынке тоже было полно товаров, но их можно было видеть и покупать там хоть каждый день. Мартин уже совсем отчаялся и подумал : « Ещё бы знать, что искать, тогда у меня наверняка было бы больше шансов найти это!» Тут ему в голову внезапно  пришла  мысль, что наверно нужно отправиться в Помпеи и попробовать  посмотреть там, ведь  этот город был значительно больше Геркуланума , что увеличивало вероятность остановки в его порту торговых кораблей, которые бросали там якорь. Он отправился к причалу, нанял там лодочника, тот был рад, что сможет  в этот день неплохо заработать, а когда Мартин попросил его ещё и подождать некоторое время, а затем также быстро доставить его  обратно в Геркуланум, пообещав заплатить двойную цену, тот был на седьмом  небе от счастья. Дело в том, что он обычно промышлял перевозкой пассажиров, но фортуна не всегда улыбалась ему.

          Мартин, едва нос лодки ткнулся в песок, спрыгнул на землю и отправился в центр города. Правда перед  этим, окинув пирс уже ставшим за время пребывания в портовом городе опытным  глазом, понял, что к нему недавно пришвартовались три торговых корабля. С  них как раз выгружали товар. Среди  его владельцев  он сразу заметил двух купцов  выделявшихся  от группы других торговцев. На них была, по-видимому, восточная одежда, но она   чем-то всё-таки отличалась от той, которую   обычно носили  жители более  близких восточных стран. Даже Мартин , обычный воин, не слишком  разбиравшийся   в тканях, заметил, что  халаты их были изготовлены из тончайшей и блестящей материи, которую ему до этого  приходилось видеть только на представителях знатнейших и богатейших родов. Он подумал, что это был шёлк, но явно какого -то другого вида.  Мало того, внешне эти двое  тоже не походили на остальных. В глубине души он назвал их людьми с жёлтыми лицами и раскосыми глазами. Никогда раньше ему не доводилось встречать представителей этой неизвестной для него национальности. Наверняка их родина лежит очень далеко, на другом  конце  света: он не мог понять, что могло заставить их  уехать в чужие, малознакомые края , вряд ли тяга к путешествиям и приключениям. Скорее желание продать подороже как можно больше  товаров, разбогатеть  и  купить новых. Он  не стал больше об этом размышлять, жизнь купцов вероятно и состояла  из подобных событий…

           На рынке он быстро разыскал  лавку, которую сняли  для себя  чужеземные купцы ; с ними,  оказывается,  прибыл ещё  и  третий  компаньон. Он как раз раскладывал товары и давал указания носильщикам. Расплатившись с ними, он стал ждать покупателей, надеясь, что они не заставят себя долго слишком  ждать и он сможет извлечь выгоду из своего занятия. Взглянув  на Мартина, он сразу же разглядел  военную форму и оценил его выправку, поэтому принял  центуриона за представителя власти. Всего несколько мгновений порывшись в плетёной корзине со своими товарами, он извлёк из неё ларец из какого то полупрозрачного , светло зелёного камня  и достал   лубочные  дощечки с разрешением  вести торговлю на территории римской империи. Их он попытался предъявить Мартину, но тот сделал отрицательный жест рукой, давая торговцу понять, что пришёл сюда совсем по другому делу. Он счёл общение жестами наиболее приемлемым, поскольку не знал , достаточно ли хорошо собеседник понимает его речь. Как оказалось, товара в лавке было немало и глаза Мартина разбегались по сторонам, но что-то в глубине души подсказывало ему, что именно здесь он сможет найти то, что ищет. На длинных прилавках лежало множество отрезов шёлка; ткань была тончайшей  выделки, она словно ласкала руки, прикасавшиеся к ней, и струилась тонкими волнами, отливая мягким, благородным блеском. Что-то непонятное и загадочное отличало эту материю от  других видов  шёлковых тканей, казалось, что она   хранила в себе  тайны далёкой, неведомой страны и секрет его изготовления. Он спросил у купца, откуда они  прибыли в Рим и тот ответил ему на ломаной латыни, что они добрались сюда из той земли, которую римляне называют Серес – страной шёлка. Ведь именно оттуда он поступает на рынки империи в большом количестве, но его всё равно не хватает всем желающим, потому что он пользуется у дам из высшего общества большим спросом, да также жёны и дочери богатых купцов не обходят его стороной.

            В одном из дальних углов лавки лежала внушительная стопа ковров, тяжелых , толстых и с длинным ворсом, в котором утопала нога, когда на него наступали. По  полу, покрытому такими коврами, можно было ходить босиком , ощущая их приятную мягкость и тепло. Рядом стояла коробка, а в ней лежала очень лёгкая  обувь с закрытыми носками из шёлка, верх которой был вышит  затейливыми узорами, а пятка была полностью открытой без ремней для крепления. Размеры были самые разные, так что по-видимому её могли надевать одинаково как мужчины так и женщины. « Это дома носить»,- разъяснил   торговец и несколько раз повторил, –
 "холёсий, холёсий…» Однако Мартину эти чужеземные « сандалии» из ткани показались ненадёжными и непрочными, особенно, если сравнивать их с обычной обувью легионера. Он как и все военнослужащие привык носить тяжёлые калиги* , к толстой кожаной подошве которых крепились железные шипы. Такая обувь придавала  воинам  необходимую устойчивость во время боя. Кроме того, у командиров  к кожаным ремням пришивались ещё и серебряные или золотые  заклёпки. Он вспомнил, что у него на родине  в качестве домашней обуви они  носили  кожаную подошву с ремешками, тоже с открытой задней частью. Он повертел в руках забавное чужеземное изделие, сомневаясь, стоит ли  его приобретать, но потом подумал, что  если ходить по коврам,   вероятно  такая  обувь для дома могла прослужить достаточно продолжительное время.  Тут  в  лавке появился ещё один соотечественник купца, в отличие от него  говоривший по латыни  вполне сносно и бегло. Как оказалось, это был переводчик, необходимый купцам  в  таких далёких путешествиях, в земли, где их язык вряд ли знаком их жителям. От него  Мартин гораздо больше узнал о той стране, из которой они приехали. Переводчик рассказал ему, что хотя римляне  считают  её  страной Серес, на самом деле сами  жители называют её империей Цинь, а нередко поднебесной , себя же циньцами. Правит  ими  могущественный и грозный император, у которого большое войско , пешее и конное, он должен охранять свой народ и границы от вторжения завоевателей.  Он явно гордился своей далёкой родиной  и утверждал, что там много величественных дворцов и храмов, а сама страна окружена  огромной каменной стеной, такой широкой, что на ней спокойно могут разъехаться две колесницы. Прямо на этой стене располагаются военные посты, которые могут передавать друг другу сигналы при приближении противника. Мартин слушал его с интересом, но  все же сомневался, что стена может окружать  не  какой-то отдельный город, а целое государство .Поэтому   собеседник , заметив недоверчивое выражение лица центуриона, порылся  в  своих вещах  и принёс  две картины, нарисованные красками на  однотонном, белом шёлке. На одном из них художник как раз изобразил кусок той самой стены, на которой стояли   воины и проезжала колесница, а на другом полотне была нарисована высокая башня с несколькими крышами нависавшими одна над одной. Ничего подобного Мартину до сих пор не доводилось  видеть  и  на ум ему невольно  закрадывалась мысль, а  не были ли эти изображения всего лишь фантазией художника. Ведь он видел на мозаиках  Клавдии младшей диковинные цветы и  рыбок, которые никогда не встречались в природе, потому что их просто напросто не существовало. Но он всё же рискнул спросить у переводчика, что это за постройка. И тот ответил, что это один из храмов, туда верующие ходят возносить свои молитвы богам, а ещё там хранятся священные предметы.  « Но для чего у здания так много крыш?- с недоумением спросил  Мартин, - Ведь  возвести такое сооружение нелегко, да и крыши над головой обычно достаточно одной». На это чужестранец невозмутимо сказал : «Считается, что  много крыш отгоняют злых духов, а это поверь, солдат, совсем немаловажно». Центурион  не стал ему возражать, если его соотечественникам нравится  строить дома  с множеством крыш, нависающих одна над другой, то  это, в конце концов, их личное дело. Да и мало ли какие традиции и обычаи могут существовать у разных  народов. Между тем купец продолжал демонстрировать  свой товар лицом, он принёс несколько мужских шёлковых халатов и стал прикладывать их к плечам  Мартина, повторяя « осенно холясо,  осенно холясо!»Центурион    чувствовал  охлаждающую, тонкую ткань, но он не представлял, где бы  он мог носить подобную , изысканную одежду, разве что дома, но такового у него пока что не было , он жил в казённой квартире и представил себе удивление его солдат, если бы , заглянув к нему, они застали его в подобном  одеянии..

           Но тут  купец принёс из глубины лавки  сундук, весь набитый  шариками из каких-то растений, завёрнутых   в то, что гости из поднебесной называли мусорным папирусом.* Продавец стал разворачивать  их, перечисляя их названия. Мартину почему-то запомнились только два из них  « лю чай», « бай чай», другие названия он  просто пропустил мимо ушей. Но в конце других словосочетаний тоже стояло слово « чай». Из чего центурион сделал вывод, что эта трава так и называется, но  он не совсем понял, чем она так примечательна, что её нужно было везти с собой в дальние  страны. Но купец что-то сказал своему соотечественнику и тот  через некоторое время появился  с подносом в руках, на которых стояли  изящные   дымящиеся  чашки. Из кувшинчика с носиком  он уже успел налить туда кипяток с добавленной в него травой, которую называл чаем или заваркой. На подносе также стоял  мёд и лежали какие-то сладости. Переводчик сказал гостю :  "Просто попробуй, у нас в стране чай называют напитком богов и даже иногда  эликсиром  бессмертия, да он и правда бодрит, поэтому его очень ценят наши чиновники, которым нередко приходится работать по  ночам». Мартин сделал глоток, второй, вкус  незнакомого напитка  и правда ему понравился. Поэтому он решил купить  несколько таких шариков. Когда его чашка опустела, он сразу обратил внимание, какой тонкой и лёгкой она была, а стенки казались полупрозрачными. Его собеседник, заметив удивление Мартина, взял свою чашку и, повернув дном к свету, продемонстрировал, что оно  было почти прозрачным. При этом он   сказал :" Такой керамики больше не делают нигде в мире, а в нашей стране мастерам под страхом смерти  запрещено раскрывать  чужеземцам тайну фарфора. Когда  Мартин заинтересовался ценой такой диковинной посуды, по его подсчётам вышло, что купцы хотят продать  её чуть ли не по цене золота.  Мартин разумеется не мог позволить себе такую роскошь, ведь он, хоть и считал себя человеком не бедным, однако  не был ни императором, или на худой конец патрицием.

            Поэтому он  попросил продать  ему несколько шариков чая, которые   купцы  тут же завернули в так называемый мусорный папирус. Мартин понимал, что его каким-то образом делают искусственно, но вот из  чего конкретно догадаться было трудно. Ещё он купил одну из картин, ту на  которой была изображена великая стена, окружавшая целое государство. Выйдя из лавки, он отправился на побережье, где его должен был ждать  лодочник. У дороги, идущей вдоль берега он ещё издали заметил  квадригу, запряжённую четвёркой  великолепных , горячих скакунов. Он видел таких в Египте и знал, что один из подобных коней стоил целое состояние, но это было не особенно важно. Лошади,   нетерпеливо  бившие копытами сами по себе были прекрасны  и  скоростью своего бега  превосходили  многие  другие породы этих благородных животных. Возле  них стоял возница, который всё время вертел головой и озирался по сторонам, словно высматривал кого-то на дороге. Вдруг взгляд его скользнул по  Мартину  и он приветливо махнул ему рукой. И тут центурион узнал фортунату. Но что ей понадобилось в Помпеях? Тем более, что на этот раз она была совершенно одна. Она опередила его, не дав ему задать ей вопроса: « Солдат, я узнала, что ты отправился   сюда и решила тебя  встретить. Я думаю, что ты не будешь возражать против  того , чтобы воспользоваться нашей колесницей. В её  голосе слышались такая напористость и убеждённость, что едва ли кто-нибудь осмелился бы перечить дерзкой красавице. Мартин невольно отметил, что по возвращении из Рима  необычайная красота  Фортунаты засияла ещё ярче, а и так тонкие черты лица стали более одухотворёнными и благородными.  Мартину пришлось отпустить лодочника и всё равно заплатить ему за ожидание и обратную дорогу. Так что тот не остался  в накладе, а центурион вместе с Фортунатой  взошли в колесницу. Девушка привычным движением  взяла вожжи в руки и слегка потянула их, застоявшиеся лошади с удовольствием рванулись с места  и  их бег стал постепенно переходить в  более быстрый и они понеслись  галопом. Ветер свистел у Мартина в ушах и ему даже было немного страшновато, что они мчатся на такой скорости. А Фортунату это , по-видимому, только раззадоривало и забавляло, и она с явным удовольствием подставляла  своё лицо встречному ветру. При этом  с него не сходила загадочная улыбка. Мартин возможно уверенней бы себя чувствовал, если бы он управлял  квадригой сам, но здесь ему приходилось доверяться  Фортунате и надеяться на её умение и мастерство наездницы. Но на этот раз всё обошлось благополучно, они  довольно быстро достигли Геркуланума, а когда колесница остановилась перед воротами роскошной виллы Клавдии старшей, он мысленно возблагодарил богов за своё  возвращение в город.  Девушка стала распрягать лошадей, он хотел помочь ей, но она велела ему идти в дом, бросив на ходу, что с этим занятием прекрасно справятся  привратник и конюшенные.

         С некоторым трепетом в сердце Мартин вновь переступил порог виллы, давно же он не был здесь   и ему казалось, что он  только сейчас   осознал, с каким нетерпением он ждал возвращения её хозяев, как надеялся  на скорую встречу  и особенно он  желал увидеть Клавдию младшую. Ему хотелось объясниться с ней, если и не сегодня, то в самое ближайшее время и  выяснить наконец, согласится ли она стать его женой и сделать его самым счастливым человеком на свете. Потому что за время её отсутствия он понял, что именно она была его судьбой, той самой единственной и неповторимой, которую он  ждал и разыскивал всю жизнь. Но Мартина сильно волновал вопрос, ответит ли такая девушка как Клавдия младшая на его искренние чувства взаимностью…

       Миновав сад, Мартин попал в просторный коридор виллы. Возле одной из её стенок стояла длинная, многоярусная полка, на которой лежало  бесчисленное количество домашней обуви разных размеров. Каждый мог выбрать здесь что-либо подходящее для себя, хотя богатые патрицианки нередко предпочитали приносить  с собой свою  собственную обувь, которая нередко отличалась определённой долей изысканности и  гармонировала с их нарядами. Мартин на этот раз тоже решил переобуться , как было принято во всех богатых домах. Он  прошёл в триклиний, по своим размерам напоминавший зал,  и присел  на  длинную скамью с резной спинкой  и обитую  мягкой восточной тканью, надеясь, что хозяева виллы скоро появятся, чтобы встретить его. Они не заставили себя  слишком долго ждать, потому что буквально через несколько мгновений  на пороге появилась  Клавдия младшая с радушной улыбкой на лице. Боги, подумал Мартин, как же шло ей  голубое платье из тончайшей материи, подобной той, которую он видел на жрице в гроте Сивиллы. Только сквозь неё не просвечивало тело девушки, потому что под ним было надето что-то ещё точно такого же цвета, только из более плотной ткани. Мартин успел также заметить, что на ногах у неё были  лёгкие  матерчатые туфельки на каблуках. Такие любили  носить жительницы столицы, поскольку зримо  они значительно удлиняли ноги и делали своих обладательниц выше ростом.  Но центуриону казалось, что ходить в них было не слишком удобно, по крайней мере, в его родной деревне это было не принято.  Но Рим был  законодателем   модных веяний во всей бескрайней  империи и никакая  красавица не могла устоять перед ними. Она радостно его поприветствовала, бесхитростно воскликнув : « О,  солдат, как же нам тебя не хватало в   столице и как мне хотелось тебя поскорее увидеть! Наверно поэтому меня так сильно тянуло  домой!» По разумению Мартина это было почти признание в любви, но  он понимал, что девушка слишком молода и неопытна, и могла не придавать своим словам того особого значения, которое могли усмотреть в них другие люди.

           Между тем Клавдия младшая тоже присела на широкую скамью напротив Мартина  и он почувствовал , что из кухни  шёл  дразнящий   запах   только что приготовленной пищи. В триклинии стояло  несколько больших, круглых столов, окружённых  обитыми шелковой тканью удобными скамьями. На  красиво вышитой  диковинными цветами  скатерти стояла серебряная, каменная  и керамическая посуда. Блюда ломились от всевозможных яств,  Мартин даже почувствовал некоторую неловкость, что  к  такому роскошному угощению он мог предложить только какие-то скромные шарики из  диковинной страны, которые называются чаем. Вскоре в дверном проёме появились Клавдия старшая и Туллий . Причём хозяйка виллы и служивший у неё  вольноотпущенник по-видимому привычно сидели за одним столом и ждали   Фортунату, которая по какой-то причине задерживалась. Мартин  насчитал на столе пять накрытых приборов, значит   одно из мест предназначалось для неё.  Клавдия старшая  вероятно не видела ничего предосудительного в том, чтобы  ужинать  за одним столом со своими слугами. Он решил, что она отличалась редкостной широтой взглядов, пренебрежением к традиционным устоям  и общественному  мнению. Он поприветствовал её, подошёл поближе и торжественно вручил ей  картину на шёлке с изображением  кусочка стены, по утверждению  купца окружавшей целую  страну. Она с явным интересом долго  её разглядывала и заметила, что таких чудес  нет даже в огромной римской империи.  Затем она отложила её и   все заняли свои места, но не приступали к еде , потому что не хотели приступать к трапезе без фортунаты. А  та как назло не появлялась, словно испытывала их терпение. Наконец бабушка  Клавдии   младшей  не выдержала и попросила внучку  сходить в комнату  Фортунаты и поторопить её. Ей было непонятно, почему нужно было так долго собираться на ужин. Но едва её внучка поднялась, как в проёме триклиния показалась Фортуната  в роскошном  платье светло красного оттенка. Наверняка она бы не отказалась и от пурпурного  цвета, поскольку он бы чудесно подошёл бы к её чёрным локонам, но , увы, пурпур в римской империи дозволялось носить  лишь императорам и членам их семьи. Фортуната , может быть ,очень сожалела об этом. На голове у неё была замысловатая причёска, унизанная жемчужными нитями, а вверху её венчал массивный золотой гребень  с  крупным  рубином   и усыпанный более мелкими камешками красной шпинели. На ногах её тоже были надеты  изящные, затейливо украшенные туфельки на каблуках. Мартин невольно подумал, что при её высоком росте ей вовсе необязательно носить каблуки, но заметил, что ножка  девушки казалась маленькой и аккуратной.

           « Фортуната", - поинтересовалась  Клавдия старшая, - С чего это вдруг ты нарядилась к ужину так, словно собралась на приём к самому императору? Или ты полагаешь, что он сам явится к нам? Насколько я припоминаю, я его не приглашала. Но вообще-то тебе очень идёт весь этот наряд . М-да, я  думаю, что тебе давно пора замуж. Надеюсь, ты уже успела позабыть того негодного поварёнка, к которому тебя угораздило воспылать страстью в твои шестнадцать лет. Я  полагала тогда, что  тебе следовало подыскать более достойную партию. Ты не рождена для того, чтобы стоять  у  печки и жарить в  масле  колбаски  для посетителей попины. А  ещё насколько мне известно, твой, не задумываясь  оставивший тебя избранник  этим и занимается в Неаполисе и вполне счастлив без тебя». Фортуната, присев на стул безразличным голосом  заметила : « Я  уже давно  забыла о нём, ведь он отказался от меня, предал нашу любовь…»  Пожилая женщина усмехнулась  и   почему-то на этот  раз решила признаться, какую роль сыграла она в той давней истории: « Это ведь я разлучила вас. Это я предложила ему  вольную и деньги  в обмен на то, что он откажется от тебя. И, как видишь, он предпочёл тебе свободу,  потому что это  был его единственный шанс получить её. Мало кто из рабов устоит перед таким   соблазном и он не был исключением.  После я долго видела   печаль в твоих глазах, а по утрам твоё лицо  нередко было опухшим о пролитых в подушку слёз, но я знала, что поступила правильно. Мне только казалось, что твои переживания слишком затянулись. А  теперь, я полагаю, то глупое наваждение  развеялось  как дым   и в твоё сердце вошла новая любовь. Надеюсь, на этот раз ты выбрала кого-нибудь   получше?»  Фортуната ничего не ответила на вопрос своей хозяйки, а Мартин подумал, что та отличается редкостной проницательностью, если  замечает   даже  малейшие  изменения настроения своей  доморождённой  рабыни. Мартину даже показалось, что она скорее относится к Фортунате как к дочери.   « А вдруг Фортуната и правда её незаконнорожденная дочь?" – подумал он, -" Интересно, а кто тогда её отец. Что там Тулий рассказывал ему про какого-то знаменитого циркового  наездника? Он утверждал, что  девушка управляется с лошадьми ничуть не хуже  его, а с чего бы это? Туллий ещё добавлял, что страсть к лошадям у девушки в крови. А   ещё нубиец упоминал про какую-то тайну, а не тайна ли эта рождения  Фортунаты?» Центурион взглянул на девушку совсем другими глазами и понял, что в этой семье не всё было так просто, как казалось на первый взгляд…

         Но кто он такой, чтобы   выпытывать и раскрывать чужие секреты. Его ждал богато накрытый стол и, как он полагал, непринуждённая , занимательная беседа. Наверняка  у  девушек  осталось немало разнообразных впечатлений от  их недавней  поездки в Рим. Судя по  новым нарядам и украшениям, которые были надеты на них, немалую часть своего времени они проводили в торговых рядах. А в столицу много чего свозилось со всех концов мира и разумеется там было на что посмотреть.  Буквально  через несколько мгновений после  разговора Клавдии старшей с Фортунатой  хозяйский  повар собственноручно принёс  большое  серебряное блюдо  с о слегка завышенными  краями,  на котором ещё дымилась только что приготовленная еда. Клавдия младшая похвасталась, что занималась её приготовлением вместе с поваром, а рецепт она привезла  из Рима,  узнав его от одной из знатных матрон. Именно у неё в гостях они впервые его попробовали и, как ей объясняли, главным  в подобной  пище было то, чтобы присутствующим было непонятно , что именно они едят.  Такая  традиция пошла от самого знаменитого Лукулла*, славившегося  своими  непревзойдёнными пирами, память о них жива до сих пор. Поэтому  поданное к столу блюдо,  считавшееся  особо изысканным угощением носило  громкое название   «Лукулловы колбасы». Мартину и правда было интересно его попробовать, ему хотелось понять, чем  же пища знати отличалась от обычной еды простых людей. Попробовав кусочек, другой  Центурион, несмотря на все ухищрения  повара сразу же  распознал хорошо знакомый ему с детства вкус  сыра, входившего в состав этого лакомства. Вдобавок ему показалось, что там присутствовали  также одновременно колбаса и свинина с прослойками мяса, и ещё  всё это было залито соусом из яиц и виноградного уксуса, но в общем эти лукулловы колбаски имели приятный вкус. Мартин ничего не имел против такой еды , однако прекрасно понимал, что для её приготовления требуется  немало времени и продуктов.  На столе стояло ещё и  прекрасное вино, крепкое и разведённое водой,  чтобы  каждый мог выбирать  по своему вкусу, что он предпочитает пить. Он  колебался, стоит ли ему предлагать  заварить кипятком принесённые   им с собой   шарики из загадочной страны, которые купец называл  нектаром богов и приготовить из них напиток, но всё же решился. При этом он упомянул , что   пить    наверно следует с мёдом. В этот момент  Фортуната резко встала из-за стола, словно вспомнив о чём-то важном. Когда она вернулась, то держала в руках небольшой серебряный разнос, на котором стояло ровно пять  небольших керамических чашечек с ручками  с тончайшими стенками и полупрозрачным дном, под ними  лежали  небольшие подставки, напоминавшие маленькие тарелки. Мартин  вспомнил, какую огромную цену просил за такие  торговец из страны Цинь и поразился расточительности девушки. Но он прекрасно понимал, что , если у тебя достаточно много денег, то ты можешь исполнить любой свой каприз. Следом  одна из кухарок принесла и   небольшой сосуд с носиком и крышкой. Все с интересом сняли пробу с чужеземного напитка и пришли к выводу, что у него был приятный и неповторимый вкус…

         Изрядно насытившись, присутствовавшие  стали рассказывать о том, что интересного произошло в их жизни  в последнее время. Наверно самым знаменательным и из ряда вон выходившим событием в жизни Мартина была недавняя драка с иудейским купцом в лупанарии, но он благоразумно воздержался от упоминания о ней, понимая, что вряд ли подобное приключение произвело бы благоприятное впечатление  на его собеседников. А девушки между тем с удовольствием говорили о том, как им понравилось  жить в  столице  и как она  поразила их своими грандиозными размерами и неподражаемо  красивыми зданиями.  Многоэтажные дома со множеством отдельных квартир, многочисленные храмы и громадные форумы – всё это было так  непривычно для  их небольшого города. Они несколько раз побывали  в театре и бабушка Клавдии младшей  с удовольствием  составляла им компанию.  К тому же в столице было несколько цирков, в которых проводились   скачки  и это было захватывающим зрелищем. Фортунате безумно хотелось на них  взглянуть и они с Клавдией младшей долго уговаривали  её бабушку отправиться на одно из таких представлений. Но она долго и упорно противилась их настоятельным просьбам, словно что-то  пробуждало в ней какие-то ужасные воспоминания, но,  в конце концов, она  сдалась  уступила настойчивым просьбам девушек и они побывали на скачках. Фортуната была в восторге, даже увидев, какие опасные и узкие повороты приходилось, рискуя жизнью, преодолевать цирковым наездникам, она небрежно бросила, что наверно тоже смогла бы справиться с  подобной  задачей. На что Клавдия старшая резко   возразила, чтобы она никогда больше даже не заикалась об этом и забыла навсегда о своём безумном желании  однажды принять участие в скачках.  Хотя взглянуть на  женщину-наездницу наверняка бы собралась громадная толпа зевак, но Клавдия старшая не  видела в этом  ничего привлекательного и такая перспектива не казалась ей заманчивой... И Фортунате  пришлось смириться, она понимала, что хозяйка не позволит ей так рисковать жизнью, хотя ей хотелось бы испытать  радость победы и ощутить  волнение в крови и  безудержную радость от того, что ты приходишь к финишу  первым… Девушка, хотя её безумно тянуло к лошадям и к бешеным скачкам наперегонки с разочарованием  в груди размышляла о том,  в какой восторг  она бы пришла, если бы добилась победы. Но все радужные мечты  Фортунаты о триумфе на скачках должны были  оставаться  всего лишь несбыточными грёзами…

       « А ещё, - с восторгом сказала внучка пожилой патрицианки, - в  Риме построили огромный  амфитеатр, который назвали Колизеем. Ничего подобного нет нигде в мире и, говорят, что его строительство длилось целых десять лет, его  начал возводить  ещё  сам Веспасиан, но ему не удалось дожить до  его  завершения.  Поэтому на открытии присутствовал новый император –его сын Тит. Мы как раз сидели на первых рядах и смогли хорошо его разглядеть, это приятный мужчина лет сорока,  правда несколько полноватый, но  надо честно  признаться, что полнота его совсем не портит, но не это главное. Прямо перед началом представления он пообещал гладиаторам, что тот, кто выиграет  поединок, получит свободу, а проигравшие умрут. И ещё он спросил у них, согласны ли они на такое условие. И  что самое удивительное, никто из них не отказался, наверно свободу  они ценили больше чем жизнь…» Клавдия младшая  задумчиво замолчала, а Мартин воспользовался возможностью спросить : « И наверняка новый император не сдержал данного им слова. Живы остались все и победившие в схватках, и проигравшие, поскольку Тит решил, что все они доблестно сражались и достойны свободы!» Клавдия младшая с удивлением взглянула на центуриона, она была поражена, откуда ему всё это известно, если он не был  на открытии Колизея. Но Мартину совсем не нужно было там присутствовать, он слишком хорошо  знал Тита, поскольку служил в Иудее под его началом. И редкостное благородство, и доброта наследника престола там ни для кого не были тайной за семью печатями. « Да, это действительно так", - подтвердила Клавдия младшая, -" Император и  в самом деле отпустил всех  участников гладиаторских боёв на свободу, да ещё и наградил деньгами  и  присутствовавшая   в Колизее толпа пришла  от его мудрого решения в неописуемый восторг». Потом разговор перешёл в другое русло, сидевшие за столом поговорили ещё о каких-то пустяках. Между тем за окнами уже начинало  смеркаться   и Мартину  пора было  возвращаться к себе. Тулий вызвался  его немного проводить, когда он  сердечно  распрощался с хозяйками роскошной виллы. Он полагал, что это ненадолго, но, как оказалось, сильно ошибался, у Мартина  возникло много вопросов к верному слуге патрицианок и он хотел во чтобы то ни стало получить на них ответы…
            

   
                Глава  одиннадцатая

                Великая  тайна знатной  матроны*

           Когда центурион с нубийцем дошли до домика привратника, Мартин  сказал своему спутнику, что у него есть к нему долгий  и неотложный разговор. Поэтому он попросил его пойти с ним в казарму и  наконец   рассказать ему правду, поскольку его уже не удовлетворяли полунамёки. Хотя , исходя из кое-каких собственных наблюдений, многие выводы он уже сделал сам. Но всё-таки Мартину хотелось бы получить подтверждение своим догадкам.  Уже по дороге  Мартин прямо спросил у Туллия : « А скажи мне, мой друг, ведь Фортуната  не обычная  вольноотпущенница, а родная дочь Клавдии старшей. Но это скрывают от всех по той простой причине, что её отец не был патрицием, а возможно она незаконнорожденная…» Тулий бросил на Мартина задумчивый взгляд, некоторое время помедлил, а затем решив, что центуриону можно довериться заговорил : « Нет, солдат, Фортуната как раз родилась в законном браке, но в таком, о котором нельзя было  открыто заявить  во всеуслышание, поэтому он  и был тайным. Сколько лет минуло с той далёкой поры, а я всё так отчётливо помню, как будто это произошло только вчера. Я уже как-то рассказывал тебе, что  на одном из невольничьих рынков Рима меня купил  знаменитый цирковой наездник Тот Луций Фауст.  Ореол славы и любовь толпы,  заполнявшей цирк во время скачек,  окружали  его.  Многие женщины от патрицианок до плебеек сходили по  нём с ума и жаждали его любви, но он до поры не отвечал взаимностью ни одной  из них, потому что, заработав огромное состояние и покинув  Рим, намеревался взять в жёны девушку из своего племени. Я говорил тебе, что он был родом из Египта, но происходил  из одного из народов этой страны, живущего в области Верхнего Нила, - гавази. Мужчины там очень любят лошадей, знают в них толк и хорошо умеют с ними обращаться. Кстати, некоторые из их женщин также преуспевают в этом занятии и не отстают от мужчин. А ещё они хорошо поют и танцуют, точно следуя ритму и такту музыки под  удары  барабанов и звон колокольчиков. При этом монисто из монет на их шеях и  монетки, пришитые к одежде, также слегка позванивают, следуя их движениям и вливаясь в общую мелодию.  Всё это рассказывал мне сам Тот, потому что он тосковал по своей далёкой родине и собирался туда вернуться. Хотя я полагаю, что детство его вряд ли было безоблачным и счастливым, потому что его мать рано овдовела, а в наследство от мужа ей остался только старый, ветхий  домишко, да  ещё четверо детей кроме Тота. Правда старшую из его сестёр вскоре удалось неплохо пристроить, потому что её пожелал взять в жёны один из сборщиков налогов, частенько  приезжавший на ладье в их деревню, он даже  дал их матери несколько золотых монет за девушку,  хотя это было и не принято.Но  царский слуга объяснил, что это послужит  помощью и поддержкой для её семьи и мать  Тота не смогла от них отказаться, хотя  эти деньги не могли  значительно поправить их бедственного положения.  А вскоре глава их поселения стал требовать с матери долги, которые якобы брал их отец, но не успел  вернуть, потому что заболел и умер. При этом его слуги и приспешники вели себя  бесцеремонно и грубо, да к тому же ещё грозились описать всё имущество  женщины, а её вместе со всеми детьми выгнать на улицу. Казалось, они полагали, что глава семьи  нарочно скоропостижно скончался ,чтобы ускользнуть от уплаты долга, хотя, встав взрослым, Тот стал сомневаться, а действительно ли их отец брал деньги в долг, никого не поставив в известность, даже собственную жену.Цирковой наездник подозревал, что  глава поселения мог вообще выдумать всю эту историю, чтобы обогатиться за счёт их семьи. Но у матери  Тота и правда  ничего не было, она была безграмотной женщиной как  в большинстве своём все вокруг и не догадалась потребовать от него бумаги, подтверждающие наличие какого-либо займа, сделанного покойным и пригрозить ему судебной тяжбой, из которой он, не имея на руках никаких документов, вряд ли смог выйти победителем. И тогда они  предложили ей  расплатиться двумя детьми, которых  можно будет продать в рабство, а  вырученные за них деньги  отдать  в счёт выплаты. Сначала женщина категорически отказалась от такого показавшегося ей  чудовищным предложения. Но  вскоре стала понимать, что её просто напросто прижали к стенке и у неё не оставалось иного выбора.  Только  двое счастливчиков из её детей должны были остаться с ней, а двое других послужить разменной монетой  в мало понятных для них взрослых отношениях. До принятия судьбоносного для всех них решения оставалось всего несколько дней. Поэтому  мать Тота подолгу раскладывала на  столе карты и изучала линии судьбы на ладонях своих детей, пытаясь увидеть их будущее сквозь завесу лет и времени. Это  не было  чем-то из ряда  вон  выходящим, потому что  такое умеют делать многие женщины её народа. Наконец она   решилась  отдать работорговцам одну из своих младших дочерей, которой  на роду всё равно была  написана  ранняя  смерть  и она не могла стать  опорой своей матери в старости,  и, как ни странно, выбор её пал ещё и на единственного сына Тота.  Ведь именно он со временем  мог стать главным кормильцем и добытчиком для семьи. Но то, что открылось ей  в процессе гадания не оставляло никаких сомнений на его счёт. На прощание она сказала ему : « Сын мой, прости меня и прими свою судьбу. Я вижу, что в чужой стране тебя ждёт сначала  унижение и рабство, но ты обретёшь свободу и  тогда возвращайся на родину как можно быстрее, здесь  ты проживёшь долгую и счастливую жизнь. Но в той далёкой стране ты встретишься со множеством искушений, от которых мало кто может отказаться. Тебе будут сопутствовать  слава, успех и богатство. Но и они ещё не так страшны для тебя и не смогут  погубить. Чего тебе действительно  нужно бояться так это искренней любви знатной, прекрасной женщины. А,  если ты и сам  ответишь ей взаимностью, то горе тебе. Беги от неё как можно дальше, потому что боги могут наказать  безумца  слишком  приблизившегося  к солнцу. И помни, Тот, если ты  будешь стремиться  встать  с этой дамой из высшего общества на одну ступень, то потеряешь жизнь. Иногда за любовь приходится платить такую высокую цену, какую порой невозможно и вообразить, но   я предупредила тебя и надеюсь, ты будешь следовать моим советам, в таком случае  я  дождусь тебя и мы ещё встретимся,  и  наша семья ещё сможет воссоединиться!»

              Мальчику нечего было возразить своей несчастной матери и ему оставалось только покориться своей судьбе и делать вид, что он тоже  собирается  когда-нибудь вернуться в родные края, на живописный берег Нила. Но быстро и гладко  всё происходит только на словах, реальность зачастую оборачивается  совсем иначе. Тот несколько лет действительно был рабом; сначала его купил торговец  скотом и ему приходилось ухаживать за животными. Года через два он умер, а наследники, жаждавшие денег  сразу же продали всё его имущество ; дом, землю, скот и в том числе рабов. На этот раз Тот попал   к одному из знаменитых цирковых наездников, в его обязанности  входило чистить и кормить лошадей, а также убирать в конюшне. Но опытный возница  сумел разглядеть в мальчике  неподдельную любовь к лошадям , а также  умение прекрасно ладить с этими благородными животными. Тоту  тогда было только двенадцать лет, но  его новый хозяин стал часто  брать   мальчика с собой  на  скачки  и даже взялся обучать его своему опасному ремеслу и пообещал даже отпустить  парня на свободу, если он хоть один раз  победит в соревнованиях цирковых наездников. Давая такое обещание, он видимо не слишком верил, что его юному рабу когда-нибудь удастся  это осуществить. А зря, но он ведь не знал предсказания матери мальчика и не умел читать судьбу человека по линиям на его ладонях.Тот был упорным и одарённым и к тому же он никогда не забывал слова своей матери, что  только вновь обретённая  свобода позволит ему вновь увидеть родительский  дом, который  несмотря на всю бедность, с чужбины казался ему милым  и привлекательным.

      И вот наконец настал тот знаменательный день, когда его  допустили к участию в соревнованиях. Ему недавно исполнилось семнадцать лет и другие, более опытные цирковые наездники подсмеивались над  дерзким юнцом, решившимся тягаться с ними, много лет своей  жизни посвятившим  скачкам и достигших невероятных вершин в умении управлять  мчащейся на бешеном  скаку колесницей. Боги, как же  ошибались  эти зрелые мужи, презирая и недооценивая, как они полагали, своего   малоопытного  и  неизвестного им ранее противника. В цирке был дан старт и колесницы резко рванулись  с места. Ветер свистел в ушах возниц и  трепал их развевающиеся одежды и волосы. Одна из колесниц известного толпе  циркового наездника  постоянно  мчалась впереди, а  Тот сначала постоянно плёлся   позади  всех, со стороны казалось, что этому   самонадеянному  мальчишке никогда не победить в подобных соревнованиях. Но он просто приберегал силы своих коней, не давая им слишком быстро  устать.  На последнем круге он без особого напряжения прошёл первый опасный поворот, второй, третий: на четвёртом  колесница резко подпрыгнула   и он едва  не вылетел из неё, но сумел удержаться, а кони  мчались всё быстрее и быстрее. Он уже обошёл все  колесницы, оставалась только  одна , которой управлял знаменитый цирковой наездник, постоянно побеждавший   и до этого  не знавший ни одного поражения.  Но в последний момент лошади Тота  неожиданно рванулись  вперёд   и резко обошли  его последнего  противника. Юноша пришёл  к финишу первым. Толпа ,не ожидавшая такого поворота событий, однако поднялась со своих мест и стала бурно приветствовать победителя. В тот день  Тот стал знаменитостью, он видел, как благосклонно смотрели на него  многие женщины даже из  высшего общества, но именно их любви он остерегался больше всего на свете, потому что она по предсказанию его матери сулила ему смерть…

       Триумф, слава , богатство, обожание и восхищение толпы – все эти  ранее недоступные для него радости неожиданно обрушились  на  неискушённого во многих жизненных вопросах юношу. Хозяин вынужден был сдержать своё слово и отпустить своего бывшего раба на свободу. Правда  тому пришлось отдать  своему бывшему владельцу  половину выигрыша, а это была очень значительная сумма, так что никто из них не остался в  накладе, поэтому бывший владелец Тота быстро утешился, каждый  получил то, что  желал. Тот первое время думал сразу же вернуться домой, но затем стал колебаться, он понимал, что там его ждёт лишь тяжкое существование и беспросветная  бедность. А они малопривлекательны для кого бы то ни было, особенно, если человек может изменить свою судьбу в лучшую сторону. После его победы  в соревнованиях Тоту стало поступать  множество предложений  снова принять участие в скачках от хозяев различных цирков. И он не стал от них отказываться, ибо  победы давали ему возможность   получить  от жизни всё  наилучшее, что только она могла ему дать. Первое время  он снимал   квартиру в одной из инсул  в центре города, что уже само по себе было недёшево, но теперь он мог себе это позволить. Затем он купил  себе  небольшой  двухэтажный домус *, окружённый садом  и аккуратными клумбами  с благоухающими   нежными ароматами цветами. В саду постоянно возился садовник, живший со своей семьёй в сторожке, а домом занимались две приходящие служанки, одна из них готовила еду, а другая содержала комнаты в чистоте.  Именно туда меня  и привёл Тот, когда купил на невольничьем рынке и позволил жить с ним под одной крышей. Мне кажется, что он мог бы приобрести и виллу, но он полагал, что не  будет слишком долго задерживаться в столице римской империи, потому что в глубине души у него всё ещё таилось желание  однажды бросить всё и вернуться  на далёкий берег Нила. Но об этом проще было мечтать, чем сделать. Потому что мне никогда не приходилось  встречать таких людей, которые без колебаний смогли бы  бросить всё и бежать прочь от идущего к ним в руки богатства. А  Тот был словно заговорённый, он выигрывал одну скачку за другой и всегда приходил к финишу первым. Деньги  сыпались на него словно из рога изобилия  и его состояние  постоянно росло.  Пока в его сердце не вошла любовь, он мог быть спокоен  за себя и быть уверенным в том, что ему ничего не угрожает.
 
              Но мир  устроен так, что любой мужчина обязательно должен   пережить  чувство любви или даже безумную страсть и никто из смертных не может противостоять законам природы. И  непоправимое всё таки произошло. Тоту было уже двадцать пять, у него конечно уже были мимолётные связи   с различными женщинами, но сердце его до поры до времени молчало. Он уже  привык и к ликованию толпы, и к восхищённым взглядам юных красоток и более зрелых дам. Однажды, когда он вновь выиграл  соревнование и его награждали   лавровым венком  победителя, к его ногам с  трибуны неожиданно упал  чудесный, ранее никогда  не виданный им цветок. Он поднял голову и в одном из первых рядов увидел женщину, державшую в руках целый букет таких цветов и с восторгом бросавшую их, один за одним  ему под ноги. Он сразу понял, что это одна из патрицианок, которые  как и прочие жительницы столицы обожали посещать различные зрелища. Она была так прекрасна, что своей красотой наверно могла бы соперничать с  самой  египетской богиней любви и красоты  Хатхор*  , либо  римской  Венерой.  А такая  всепобеждающая красота это страшное оружие, тут сердце знаменитого циркового  наездника  Тота дрогнуло и у него из головы напрочь вылетели все предсказания  и предостережения его матери. Он  в этот миг желал только одного – добиться  любви этой женщины и обладать ею. Но он прекрасно понимал, что достичь подобной цели  будет не так легко,  его  мечтами овладела  высокородная  знатная дама и трудно было предугадать , как она отнесётся  к притязаниям какого-то, пусть и знаменитого, циркового наездника, да ещё  бывшего раба. Он знал, как  спесивы  бывают женщины из  высшего общества и смотреть свысока на ему подобных было для них обычным делом…

           Когда мы вышли из цирка, толпа в большинстве своём уже разбрелась,  но у одной из стен стояла  колесница, запряжённая четвёркой великолепных породистых лошадей. В ней дремал возница, по-видимому ожидавший своего замешкавшегося  где-то хозяина. Им оказалась  прекрасная  дама, бросавшая  Тоту цветы из своего букета. Цирковой  наездник  не мог оторвать от неё своего взгляда, она это заметила и улыбнулась ему в ответ. Эта улыбка окрылила Тота и  пробудила в его сердце надежду, что он сможет добиться любви   такой женщины.  Буквально через  несколько дней одна из наших лучших лошадей захромала, а приближались новые  скачки и мой хозяин хотел непременно принять участие  в забеге. Следовательно, нужно было как можно быстрее найти  другого коня, который не боялся бы бешеного рёва толпы и был выносливым. Кроме того, лошадь  должна была развивать значительную скорость, дававшую ей возможность  оставлять своих соперников позади. Это было не так-то легко сделать. Но внезапно прямо передо мной  появилась та самая прекрасная патрицианка и спросила, нужна ли нам хорошая лошадь. Получив утвердительный ответ , она назвала мне адрес своей виллы на окраине Рима, заставив повторить его дважды, чтобы я ничего не забыл и не перепутал, но у меня и так была хорошая память. К тому же она протянула  мне записку, в которой приглашала Тота выбрать у неё в конюшнях любого приглянувшегося  ему коня, а также привести к ней свою захромавшую лошадь, потому что некоторые из её  слуг умеют лечить животных.  Тот жадно прочёл это послание и заметил, как хорошо, что, едва получив свободу, он нанимал для себя учителей и выучился кое-какой грамоте. Он нарочно сказал мне это в назидание, потому что заставлял учиться и меня и замечал, что  занятия с учителем тяготили меня, мне было скучно читать древние, нудные тексты и письма императоров, а  также царапать острой палочкой буквы на цере. Куда интереснее было наблюдать за тренировками в цирке или  смотреть  сами скачки.  Но я, скрепя сердце, учился настолько добросовестно, насколько мог, чтобы не огорчать  своего доброго хозяина. Но вот в сердцах людей, как мне кажется, я научился читать гораздо раньше, чем освоил обычную грамоту. Я сразу понял, что Тоту вскружила голову к та самая  знатная  дама, от которой  ему следовало бежать как можно дальше. Я не преминул  напомнить ему о предсказании его матери, о котором он мне столько раз рассказывал, но он только посмеялся над ним и небрежно бросил в ответ, что не все предсказания обязательно сбываются и человек сам может быть творцом своей судьбы. Честно говоря, мне тогда в голову почему-то пришла одна из римских поговорок, не помню уже сейчас, от кого впервые услышанная : « Кого боги хотят  погубить, того они лишают разума!» Но я был всего лишь  мальчишкой, а не каким-то мудрецом, поэтому к моим советам и опасениям никто не собирался особенно прислушиваться.

        За это время они дошли до казармы, Мартин достал  из сундука постельные принадлежности и постелил их на нём для Тулия, зажёг ночной светильник и принёс  немного разведённого водой вина для  них обоих.  Чернокожий вольноотпущенник отпил несколько глотков из своего кубка и продолжал свой рассказ:  « Как и следовало ожидать, Мартин,  Тот в  тот же вечер отправился   к прекрасной хозяйке виллы, а ночью не пришёл домой ночевать. Я понимал, что не стоит слишком беспокоиться  о нём и вряд ли с ним произошло что-то ужасное, если не считать ночи запретной любви.  Наверно так им было на роду написано и эти двое без памяти влюбились друг в друга. Даму из высшего общества тогда  звали просто Клавдия, потому что внучка её  ещё  не  появилась на свет.  На тот момент ей было тридцать четыре года, она  давно уже овдовела и не собиралась второй раз связывать свою жизнь с мужчиной без любви. Но любовь  эта не торопилась приходить  в её сердце и она много лет оставалась  свободной. Сын  её вырос и  уехал заниматься государственными  делами Рима в префектуру Александрии. Там он стал одним из  помощников римского наместника. Изредка мать получала от него короткие письма  в несколько  строчек, в которых он писал, что всё у него идёт хорошо  и  не  ничего из ряда вон выходящего  в его жизни не происходит. Она же, напротив, писала ему длинные, пространные послания,  повествуя о всевозможных мелочах, происходивших на их вилле. Иногда она тратила на свои ответы сыну  целый день. Ей особенно нечем было  заняться  и она полюбила ходить по театрам и циркам. Иногда даже посещала гладиаторские бои, но они ей не слишком нравились. И вот однажды на арене цирка она  увидела  Тота, он в тот день опять пришёл  к финишу  первым.  Красивый и статный цирковой возница сразу же овладел её душой и сердцем, но она не знала, как обратить на себя внимание избалованного женской благосклонностью любимца толпы.  И тут ей пришло в голову, нарвать у себя в саду самых красивых цветов и бросать  их  с трибуны  победителю. И это сработало. Молодой, знаменитый красавец заметил её и выделил из всех присутствовавших в цирке женщин. Они   добились того, чего хотели. С тех пор ночи  Тот стал проводить на вилле у своей   новой возлюбленной Клавдии. Но эту  связь им приходилось скрывать от  общества, потому что отношения  между  патрицианками и  бывшими рабами далеко не приветствовались и о них  нельзя  было заявить во  всеуслышание. Кроме того, даму ставшую женой  вольноотпущенника, вряд ли бы стали  принимать  в высшем обществе. Да и её  брак с бывшим  рабом  считался бы её падением.

          Скрыть свои отношения можно от людей, но от богов и природы никогда. Вскоре  Клавдия поняла, что ждёт ребёнка от  циркового наездника, конечно от него можно было бы просто избавиться и, заплатив деньги, отдать в какую-нибудь бедную семью, которая не прочь  поправить своё материальное положение. Но Клавдия не хотела этого и желала, чтобы  плод их искренней любви  всё время  оставался при ней. Но Тот  не желал ещё и того, чтобы их ребёнок родился незаконнорожденным. Поэтому  он нашёл  какого-то сговорчивого  жреца в храме Юпитера и тот согласился  за  солидное вознаграждение  узаконить их брак. На бумагах нужны были  подписи от десяти  свидетелей, либо они должны были поставить под записью свой палец. На этом бракосочетании присутствовали  лишь цирковые наездники, да бывшие гладиаторы, но  взрослых оказалось только девять человек, поэтому десятую, последнюю подпись поставил я, хотя мне было  только двенадцать лет. Затем мы все поклялись никому не рассказывать об этом тайном бракосочетании. А вскоре Клавдия уехала из Рима сюда, в Геркуланум,  потому что здесь было намного меньше посторонних глаз. Тут и родилась  Фортуната… Чтобы  как-то объяснить её появление на свет, Клавдия сначала  объявила её дочерью одной из рабынь, но тут же написала ей вольную, которая  хранится в  большой   шкатулке из  лазурита в кабинете матроны. Фортуната ничего об этом не знает и её мать боится открыть ей то, что она свободная и богатая женщина. Ты же уже заметил, какая она своенравная и взбалмошная. Наверняка захотела бы принять участие в скачках и доказать всем, что она истинная дочь своего знаменитого отца.

               Тот несколько раз приезжал в Геркуланум, чтобы увидеться с женой и дочерью, но его сильно угнетало то, что он не мог открыто  признать самых близких   ему людей. И тогда  в голове циркового наездника созрел дерзкий план, впрочем  так поступали многие до него. Он  решил купить  поддельные документы, в которых  мальчик из деревушки  в верховьях Нила становился бы принцем  крови, ведущим  свой род от фараонов. Быть женой египетского принца крови  вероятно не было бы так зазорно для знатной патрицианки и, возможно в обществе, хоть и со скрипом в сердце  приняли бы подобный союз. Хотя всем известно, чем закончилась страсть Антония и Клеопатры, но властолюбивая  владычица  Египта вмешалась в борьбу  за власть над миром,  а Клавдия  ничего подобного делать не собиралась.  Это  стоило совсем недёшево, но Тот готов был  заплатить баснословные деньги за благородное происхождение, о котором он даже бы не задумался, если бы не встретил  патрицианку. Он  опять  выиграл несколько скачек подряд и  Клавдия просила его оставить это занятие, но он не хотел  нарушать заключенного с владельцем цирка договора. Я как сейчас  хорошо  помню тот последний день, когда мой хозяин ушёл  пораньше, а я немного задержался и   неожиданно увидел на ковре  золотой медальон с изображением  могущественной египетской богини Есид*. Его цепочка  почему-то расстегнулась и талисман бесшумно  соскользнул и упал  на  мягкий  ковровый  ворс. Тот всегда имел  его при себе, считая своим  оберегом, а богиню защитницей. Я, зная как это важно для Тота ,бросился его догонять, но  опоздал, потому что мне пришлось проталкиваться сквозь толпу, спешившую в  цирк.  Скачки уже  начались и я не смог передать талисман. Может быть по этой, а может и по другой причине случилась беда:  на одном  из самых опасных поворотов спицы  двух колёс  колесницы Тота не выдержали и сломались как прутики. Позже я  узнал, что их подпилил кто-то из завистников, мечтавших самим  выиграть  скачки. Мой хозяин разбился,  правда, умер он не сразу, некоторое время он лежал в пыли цирка, где столько  раз завоёвывал лавры победителя скачек, а когда его отнесли домой ещё промучился до рассвета. Подоспевший врач сказал, что спасти его вероятно смог бы только сам  Эскулап.  Тот подозвал меня и сказал, что я богат и свободен, мне в наследство  он завещал два миллиона сестерциев* ,а двадцать восемь доставались его жене и дочери. Если его завещание кого-то и удивило, они не могли ничего возразить, потому что оно было юридически грамотно составлено опытными адвокатами и никого не касалось, кем мы ему приходились.  Возможно ,он полагал, что это хоть как-то нас утешит. Хотя я бы предпочёл, чтобы он остался в живых.  Напоследок он сказал  мне : « Тулий, прошу тебя, не бросай моих женщин, ты знаешь всё о тайне рождения  Фортунаты  и только ты сможешь о них позаботиться…» И я пообещал  ему исполнить  его  просьбу и , видят боги, сдержал своё слово, хотя, давая его, по сути был ещё ребёнком.

            Я сообщил  Клавдии письмом о гибели Тота. Когда  она приехала в Рим вместе с дочерью, чтобы проститься со своим любимым  мужем, его тело уже предали огню, а прах положили в урну. Клавдия была бледнее тени  и словно  плохо понимала  всё  происходящее, но ей нельзя было открыто  показывать  своё горе окружающим, поэтому на людях постоянно приходилось держать себя в руках и  это, наверно, было самым трудным  для неё.  Вместе мы отправились в колумбарий*, где она  заказала небольшую коробочку , на одной из сторон которой и было изображение Тота, мчавшегося  во весь опор на колеснице,  а на другой   живописный берег Нила, на котором знаменитый цирковой наездник провёл своё детство. Две других  просто покрывали тонкие пластины из малахита. Клавдия собственными  руками принесла её туда,  по дороге прижимая  к груди и сама же  поставила   на свободное место на одной  из многочисленных полок, на которых находили свой последний приют  ушедшие в мир  иной  жители  столицы….

         Вдова  Тота забрала меня с собой в Геркуланум, так как я был ещё слишком мал, чтобы оставаться одному в большом городе, ещё и в чужой стране.  Да и на родине враги моего отца едва ли встретили бы меня  с распростёртыми объятиями и, если они смогли расправиться с ним и с молодым царём, то  уничтожить  меня, не имевшего в стране ни связей, ни власти не составило бы для них особенного труда. Я сам тогда  попросил хозяйку  отдать меня на обучение в школу гладиаторов, потому что страстно желал  научиться владеть оружием, найти убийцу циркового наездника и расправиться с ним. Бывая в Риме по делам, я не  раз заходил  в цирк и пытался выспрашивать о  завистниках и врагах Тота. Мне называли то одно имя, то другое, но даже не каждый из завистников отважится на преступление. Однажды меня подозвал сам хозяин цирка и  предупредил : « Юноша, не вмешивайся в это сложное дело, ты ещё слишком неопытен и легко можешь ошибиться, я и сам пытаюсь во всём разобраться, у меня разбилось четыре лучших наездника, я потерял много денег, да и их по-человечески жаль. Но я полагаю, что в этом замешан какой-то  негодяй, который не может  победить  честно. И  я обещаю тебе, что обязательно его найду и тогда – горе ему !» Я , разумеется, сделал  вид, что  отступился и перестал  думать о мести. Но , когда я через некоторое время приехал  в Рим, хозяин цирка  признался мне , что нашёл преступника, но у него нет доказательств. Да  и в тот день, когда он подпилил спицы  моему хозяину, ему довелось прийти к финишу лишь четвёртым, так что все  его усилия оказались напрасными. Я  уже предвкушал, как вызову его на честный поединок, но тут пришла весть, что он скончался от какой-то болезни. По  моему мнению, он сумел ускользнуть от  возмездия и я чувствовал себя так отвратительно, как будто упустил шедшую ко мне в руки добычу по собственной вине.

       Но время шло, дочь наездника и патрицианки подрастала, а между тем  её взрослый сын наконец надумал  жениться  на девушке из сословия всадников, не слишком богатой, но чем-то очаровавшей его. Знатная  матрона не возражала против этого брака, потому что полагала, что любой человек вправе выбирать  себе жену в соответствии с собственными желаниями и представлениями  о счастье. От  этого брака родилась Клавдия  младшая, а когда её родители погибли, попав в кораблекрушение, бабушка забрала её к себе. .. Теперь, солдат, ты достаточно  много знаешь о нас.»
      «  Это был  интересный рассказ, - заметил  Мартин и отважился спросить, -  "Тулий, а как ты думаешь, согласится ли    высокородная  патрицианка отдать свою внучку замуж за простого центуриона?  Ведь, если судить по её жизни, такой вариант вполне возможен"  Нубиец на  мгновение  замешкался, а затем  ответил :  "Знаешь, я бы для начала  поинтересовался у её внучки, захочет ли она видеть тебя своим мужем, потому что, насколько я её знаю, Клавдия старшая никогда не пойдёт  против воли  своей внучки»…
            Мартин  посмотрел в окно, там начинал заниматься рассвет, нужно было хоть немного вздремнуть, чтобы утром быть в состоянии заниматься своими повседневными делами. А разговор с Клавдией младшей он решил отложить на некоторое время, потому что боялся получить категоричный отказ от юной красавицы. А так  в его сердце ещё оставалась надежда  на  взаимность её чувств…
Примечания:
* домус - здесь особняк
*Хатхор- в египетской мифологии богиня неба, радости, любви, красоты, веселья и танцев
 * Есид - египетский вариант имени Исида, сестра и жена Осириса( Усири)
 * сестерций -древнеримская серебряная монета достоинством в два асса
* Колумбарий-  хранилище урн с прахом


                глава двенадцатая

                Дни празднования  вулканалий

        На следующее утро Мартин  всё ещё думал о рассказе Туллия. Ему казалось, что он уже достаточно много знает о семье девушки, которую ему хотелось взять в жёны. В его мечтах это казалось вполне достижимым и возможным, но он не был уверен, что мечты могут воплотиться в жизнь . Он не знал, как отнесутся к его предложению руки и сердца сама Клавдия младшая, а кроме того  и её бабушка –знатная, высокородная матрона. Не сочтёт ли она его предложение слишком дерзким. Хотя сама она когда-то позволяла себе любить циркового наездника и даже вступить с ним в тайный брак, но люди, как и их взгляды на жизнь с годами меняются. Кроме того тогда она была молода и ослеплена безумной страстью, а сейчас  умудрённая опытом пожилая женщина может рассуждать совсем по-иному. В любом случае, следовало сначала узнать у её внучки  Клавдии младшей, пожелает ли она стать его женой. Если юная патрицианка ответит ему согласием, он готов был снести все препятствия  и сословные предрассудки на их пути к счастью. Но в его сердце  храброго солдата не раз смотревшего в лицо смерти на этот раз поселились робость и сомнения…

        Когда он спустился  вниз, в общий зал, то увидел на столе несколько свежих писем. Он понял, что прибыла  военная почта. Разбирая корреспонденцию, в которой могла содержаться важная информация, он заметил три письма  адресованных  лично ему. Одно из них пришло из префектуры его родной провинции  и  в нём сухим, официальным языком сообщалось, что его отец  ушёл из жизни  ровно в тот день, когда ему приснился выпавший у него с кровью верхний глазной зуб. Там также было написано, что  тот ездил в ближайший город, чтобы составить завещание, согласно которому всё его имущество следовало поровну разделить между двумя его детьми старшим сыном Мартином, служившим в армии  и отсутствовавшим  в родном доме, и младшей дочерью  Марцеллиной ,  постоянно проживающей в деревне. Чтобы узаконить  предсмертное распоряжение его отца  центуриону следовало в ближайшее время прибыть на родину, иначе всё имущество полностью перейдёт  его сводной сестре. Мартин усмехнулся в душе, он представил, как они будут делить пополам  не слишком-то просторный родительский дом, а  вдобавок ещё и землю. Правда земли и скота , насколько он помнил, у его отца было действительно немало и, если построить себе отдельный дом, то жить по деревенским меркам  на родине  можно было вполне сносно. Но он уже отвык от крестьянской работы и не испытывал ни малейшего желания возвращаться к ней. Конечно, можно было вступить в права наследства, а затем сдать свои угодья в аренду сестре, которая  никогда не выезжала  оттуда и не видела ничего кроме покрытых  лугами с сочной зелёной травой склонов альпийских гор. Поэтому она могла счесть подобное предложение заманчивым. Но пока он не мог покинуть место службы, до очередного отпуска было ещё далеко, поэтому  он отложил это письмо в сторону, хотя он ещё не решил, стоило ли ему ехать домой  и принимать отцовское наследство. Честно говоря, он не слишком в  нём нуждался и  не собирался возвращаться к своему далёкому прошлому, с которым его практически ничего уже не связывало…

         Второе письмо, обратный адрес на  котором, как ему показалось на первый взгляд, было написано на лубочной дощечке аккуратным женским почерком. И,  как ни странно, он не ошибся. Достав письмо из  накрепко перетянутого   прочной бечёвкой холщового мешочка, он понял , что оно пришло из родного дома. Его сводная сестра, а по сути совсем незнакомая женщина писала ему :
 «Дорогой мой брат Мартин, пишет тебе твоя младшая сестра  Марцеллина, хотя  мы с тобой никогда не виделись, я буду очень рада, если после службы ты вернёшься   домой. Потому что замуж я   ещё не вышла, наверно потому что не нашла никого подходящего. Хорошо если вместе с семьёй, потому что несмотря на то, что я неплохо справляюсь с хозяйством, но дел  у нас очень много и ваши руки очень бы пригодились. Да и вообще мне бы хотелось иметь рядом близких людей. Не удивляйся, что я умею писать, отец нанимал для меня учителя, поскольку сам он не мог прочесть когда-то полученное от тебя письмо. Оно до сих пор хранится у нас в доме в резной деревянной шкатулке,  правда воск на цере за это время уже сильно подтаял и буквы можно разобрать  только с большим трудом. А в детстве отец  просил меня по нескольку раз перечитывать его. Он надеялся, что боги будут оберегать тебя и , закончив службу, ты вернёшься домой и вы с ним встретитесь. Он  сильно скучал по тебе, его что-то мучило и ему хотелось объясниться с тобой. К сожалению, этого не  произошло и он тебя не дождался. Надеюсь, что в нашем с тобой случае всё будет по другому и мы  ещё встретимся.

           Твоя любящая, хоть ни разу и не видавшая тебя сестра Марцеллина».

          Мартин попытался представить , как могла выглядеть его сестра, эта молодая  неопытная девушка, на которую внезапно свалился весь груз хозяйственных забот. Но скорее всего она помогала отцу чуть ли не с детских лет и он наверняка  давно ввёл её в курс дела. Собственно говоря, он не знал, что ей отвечать насчёт своего приезда. Поскольку он собирался жениться на  юной патрицианке, такой вариант развития событий вообще  был вряд ли возможен. Разве что в том случае, если она его отвергнет. А так он просто не мог себе представить  Клавдию младшую, воспитанную в  соответствии со всеми правилами и традициями высшего общества, взбивающей масло или  изготавливающей сыр. Доить коз и  коров  девушка наверняка тоже не умела, да вряд ли   такие занятия и простота деревенской жизни в глухой  деревне являются пределом её желаний и представлений о семейном счастье.  Но ему  не хотелось огорчать и внезапно обретённую сестру резким отказом, поэтому он решил обдумать,  как следует ответить ей, ничего не обещая и в то же время  не разрушая её надежд.

     Третье письмо было ни от кого иного, как от самого легата, стоявшего во главе нескольких объединённых центурий их местности. В нём   Мартину – центуриону города Геркуланума сообщалось, что его повышают по службе и ему присваивается очередное звание триерарха. При этом место службы   его пока остаётся прежним, но после празднования  вулканалий ему следовало отбыть в  Неаполис и решить вопрос о его дальнейшем месте службы ,возможно, что его скоро переведут  и ему придётся возглавить воинское подразделение, состоявшее из двух или возможно даже трёх центурий. Этому известию  Мартин с  одной стороны  был несказанно рад по той простой причине, что   он получил наконец столь долгожданное повышение по службе и оно в его глазах уменьшало размеры пропасти между ним  Клавдией младшей. Разумеется, он не собирался спешно покидать Геркуланум, поскольку ещё не решил вопрос ни с ней, ни с её бабушкой. А вдобавок, как он полагал  более  высокое воинское звание значительно увеличивало его шансы  на брак с ней. Но наверняка никто ничего не знал, нужно было просто как можно скорее решиться испытать свою судьбу и узнать, будет ли она связана с судьбой Клавдии младшей и каким образом всё это осуществится…Если бы он влюбился в Фортунату, то наверняка вопрос о его женитьбе решился бы намного проще. Но человек зачастую, сам не ведая зачем, выбирает более сложный путь. Он решил не откладывать свой разговор с девушкой и, прихватив с собой казённое письмо, прямиком отправился на ставшую за последнее время столь хорошо знакомой ему виллу.

             В центре города толкалось много народа, причём не только местного, но и приезжего. Среди  них можно было разглядеть праздных зевак, прибывших в Помпеи и Геркуланум на празднование вулканий.  Он  заметил  также всевозможных  глотателей   огня, жонглёров, танцевавших с факелами, канатоходцев и акробатов. Повсюду были установлены многочисленные палатки   различных пророков, гадалок и прорицателей. Все  они в один голос обещали  обращавшимся к ним клиентам,  вопрошавших  о своём будущем  только  хорошее и сулили благополучие, поскольку считали  дрожь земли  прекрасным знамением. Центурион, как ни странно, этого расхожего мнения не разделял. Ему казалось, что земля не должна дрожать под ногами, но не в его власти было переубедить остальных. Поскольку он не был Цицероном* и не отличался особенным красноречием. Мартин вспомнил, что было как раз семнадцатое августа – первый день праздничных торжеств, посвящённых богу- кузнецу Вулкану. Большинство  римлян полагало, что его кузница находится прямо в недрах горы Везувий. А когда с той стороны слышался подземный гул или даже ощущались подземные толчки, большинство людей полагало, что это хороший знак, значит  Вулкан трудится на благо всего мира.  Ему приносились жертвы и не только  здесь, но и в самом  Риме у подножия Капитолия. Граждане могущественной  империи  просили всесильного бога защитить их дом от бед и  пожаров.

          Но  центуриону казалось, что  усиление  подземных толчков не может быть  хорошим предзнаменованием, но кто бы стал его слушать! Когда он подошёл к  воротам виллы, ему навстречу вышел привратник со скорбным лицом  и по секрету сообщил, что  у них стряслась беда. Под  утро старой хозяйке стало плохо, она слегла и не может встать с постели, поскольку ей отказали ноги. Но он всё равно впустил  Мартина внутрь. Когда  он  миновал атриум* и вошёл в главный  зал виллы, то стразу же столкнулся   с  Фортунатой  в сопровождении хорошо известного всем в округе местного доктора. Он что-то говорил девушке убедительным тоном, по-видимому, пытаясь хоть как-то её утешить. При этом  до Мартина долетели обрывки  фраз, врач убеждал, что при хорошем уходе  и правильном лечении, такие изменения вполне  обратимы. Проводив того к выходу   Фортуната сообщила ему новость уже слышанную им от привратника. При этом она добавила, что Клавдия младшая не отходит от постели горячо любимой бабушки и очень огорчена. Центуриона  её рассказ тоже не обрадовал, он понимал, что  для того чтобы просить руки  Клавдии момент  был не  совсем подходящий. Поэтому он решил пока отложить его.  Он попытался  как мог утешить Фортунату, потому что она на вид была сильно расстроена. Едва он произнёс   какую-то  расхожую фразу о том, что всё в руках богов и о милости следует  просить у них, как из глаз  девушки  полились слёзы, она неожиданно положила голову к нему на плечо, а когда подняла  её, то в  глаза  Фортунаты странно блеснули, а на лице её он  несомненно  заметил такое же выражение, которое когда-то много лет видел у своей мачехи. Честно говоря, ему не хотелось бы повторения тех событий. Но  всё это длилось всего лишь краткое мгновение, она быстро взяла себя в руки и попросила зайти в другой раз. Он не стал перечить ей и  отправился назад в казарму, по дороге размышляя, как могут повлиять на них судьбы все эти события А  в городе  возбуждённая и радостная толпа продолжала  с упоением и каким-то восторгом праздновать вулканалии  и призывать на свои голову всю мощь Вулкана...

* Цицерон -талантливый философ, незаурядный оратор, сторонник республиканского управления страной, был казнён членами второго триумвирата, жаждавшими неограниченной власти
* атриум - внутренний двор, в который выходили все помещения древнеримского жилища