Тоска по Евангелию

Перегруженный тяжестью знаний
Бывших некогда мне как друзья
Осознал как становятся Сталиными
Добродушных людей сыновья.

Неприемлемо детям неведение
Коль родились под знаком: “Узнай!”
Любопытные, движутся медленно
Но уверенно в мир жестких стай.

Где очки сказки розовой треснуты
Где тональность сплошной ре минор
Где недавний малыш станет деспотом
А воспитанный юноша – вор.

Много лишнего знают бедняги
Я ведь тоже все это читал.
Ницше, всякие там Шопенгауэры
Книги чьи, словно жгучий мангал.

Не в защиту невежества сказано
Но не всякая книга – добро.
Есть бумага, чернилами мазана
Есть пергамент, где истина, Бог.

Я сторонник развития сказками.
Не гнушайся ни в коем веку.
Ни в 15, ни в 20, ни в старости
Гансом; внемли его перу.

Не лети за взрослением, опытом.
И харизмой его не прельщайся.
Он приходит с цинизмом и холодом.
И велит с детством быстро прощаться!

Ностальгия потом замучает
О потерянном рае ребенка.
Детство - истинно время наилучшее.
Взрослость же – это уловка.

Было пять и хотелось быть рослым
Ну скорей бы, повыше, повыше!
Стал, достиг своей “крыши”.
Только голос любви реже слышу.

Той любви, что в младенческом облике
Без причины и аутотренингов.
Не владея словечками колкими
Не имея врагов и соперников.

Остается познать Евангелие
Книгу книг, как еще говорят.
Вспомнить то, что не временно; главное!
Вспомнить, кто был поистине свят.

Я устал познавать вселенную
Да и честно – уже не хочу.
Тут познать бы свою душу пленную
И изгнать из нее саранчу.